Белая камелия

Томоя проснулся ближе к пяти часам вечера. Он-то думал, что проснется и лучи дневного солнышка все еще будут греть его, но… Осознание, что солнце уже скоро сядет, буквально чуть ли не кувалдой ударило его по голове. Парень подскочил, принял сидячее положение и повернул голову в сторону настенных часов. Обычно Томоя довольно сдержан в эмоциях спросонья, но тут он закричал. Наверное, то был страх быть уволенным в ближайшие часы. Та самая «кувалда осознания» отразилась очередным ударом по его голове, вызывая ноющую и тупую боль. Если еще недавно на столике стояла только минералка, то рядом с ней уже лежали и таблетки. Томоя не растерялся и сразу же закинулся колесиком, которое вскоре избавит его от всех неприятных ощущений. Запив все это достаточным количеством воды, он осторожно поднялся и начал бродить по дому, чтобы повидать хозяйку. Хотя бы из-за угла, дабы не полетела тарелка, а то и чего еще потяжелее в его сторону. Ни без удивления, японец обнаружил, что дверь в ее мастерскую открыта. Так как он еще до конца не пришел в себя после сна, то и инстинкт самосохранения не работал в полную меру и был притуплен. Потому парень совершенно спокойно принял решение спуститься вниз. Как же он удивился, когда не обнаружил там художницы. Но и покидать это удивительное место он тоже не собирался сию же секунду. Теперь-то он сполна осознал, что у творческих людей свой собственный мир. Для них это обычная рабочая обстановка, а вот Томоя находил в этом что-то такое необъяснимое, загадочное. Все располагалось в каком-то своеобразном порядке. Принадлежности лежали хаотично, но ощущалось, что каждый предмет при этом словно был на своем законном месте. Японец побродил вдоль множества, как законченных, так и заброшенных холстов. Некоторые были прикрыты полностью, а некоторые наполовину. Все это так отличалось от того, что он видел на выставке. В какой-то момент Томое стало жутко от увиденных им «заброшенных» творений. Изображенное на них не могло вызывать никаких других эмоций, кроме испуга. Эта женщина, оказывается, «темная лошадка»? Посетители видят, созданный ею искусственный мир красоты, где счастливые юноши разных национальностей позируют с фруктами и животными. А здесь же какие-то вечные страдания, увечья и кровь. Если уж не страх, то как минимум, увиденное навевало чувство тоски. Смотря на такое, чувствуешь себя безутешно, что ли. А когда Сакураги кинул взгляд на едва освещенный лучами вечернего солнца угол, где висело множество разных ремней и хлыстов, то первая его мысль была — бежать, как можно быстрее. И желательно без оглядки. Плюнув на вещи и документы. Ведь жизнь дороже. Что ж, из мастерской он действительно вылетел пулей. И, наверное, это чудо, как он считал, что не столкнулся в дверях с этой странной художницей. А может…она не истинная художница? Может просто обычная садистка? Наверное, во всех других комнатах она прячет тела. Например, в стареньких сундуках времен молодости ее бабушки. А почему нет? Расчленила, раскидала по пакетам и все. Но нет…нет… Никакой логики в этом не прослеживается. Тем более здравой. Ведь тогда бы все в этом доме пропахло мертвечиной. Выходит, поспешил с выводами? И пока Томоя соображал, ему на плечо легла прохладная женская ладонь. Это тут же заставило его вздрогнуть. Лицо парня приняло цвет полотна, а сердце застучало так, будто грозилось покинуть грудную клетку в резком рывке и шлепнуться прямо на пол. Энн-Мари была удивлена такой реакции. Он изо всех сил пытался вести себя естественно, но каждый раз в его голове всплывали эти ухоженные, аккуратно развешенные ремни и хлысты. В рядочек. Большие и малые. Он отчаянно пытался что-то увидеть в ее глазах. Пытался что-то понять, но тщетно. Энн-Мари лишь изогнула бровь в немом вопросе, смотря на Томою. Только вот он оставался безмолвным. Словно напуганный кролик в тисках удава. — Я тут приготовила мясо по-французски. Есть пойдешь? Ни упрека, ни единого дурного словечка в его адрес. С чего бы? Это был первый его рабочий день. И она…абсолютно ничего не хочет ему сказать? Даже замечания не сделает? — Ты отлично убрался в доме. Я довольна. Удивление на лице Сакураги было неподдельным. Он ожидал услышать чего угодно, но только не похвалу. Возможно, он зря демонизировал хозяйку? Напридумывал себе сам историй по мотивам Агаты Кристи и теперь дрожит, как осиновый лист. В любом случае, надо успокоиться, все заново осмыслить и уже потом прийти к более логичным и здравым выводам. А пока что Томоя согласно кивнул и последовал за хозяйкой в сторону столовой. Нотки странности в нем, все же, проскальзывали, особенно когда он так часто принюхивался к мясу, прежде чем отправить его себе в рот. — Куру поставляет фермер, — поспешила успокоить Энн-Мари, думая, что Томоя посчитал, что она могла купить какую-то магазинную тухлятину. Но это было бы полбеды. Томоя все думал, не человечина ли сейчас нанизана на зубцы его вилки. Уж не бывший молоденький ли мальчик-натурщик часом уже десять минут как переваривается в его желудке. Японец посмотрел на блондинку еще раз, выжидая еще каких-то дополнительных аргументов от нее, но та молчала, как партизан. Единственное, конечно, предложила соломки с перцем и солью, посчитав, что для его вкуса получилось довольно пресно.

***

Посуда осталась уже на парня. Ему удалось привести мысли в порядок. А монотонное занятие расслабило, как и бормотание радио у него под ухом. Художница же была неподалеку и составляла список продуктов на завтра. Скажем так, она сжалилась над ним и позволила проявить креативность в готовке. Энн-Мари подошла к нему и встала рядом, постукивая ручкой по блокноту. — Я все правильно написала? Ничего не забыла? Наверное, именно эти ингредиенты используют в японской кухне. Рис — всему голова, конечно же. Его приятно удивил такой подход. Он должен был бы получить выговор, но вместо этого получил предложение приготовить что-то на свой вкус завтра. Бегло пройдясь по списку глазами, Томоя не увидел множества соусов, которые японцы используют в своей кухне ежедневно. Как и множества зелени, которую он привык употреблять в пищу. Пока Сакураги додумывал, есть ли в этой стране что-то подобное, в доме зазвонил телефон, выводя парня из пучины мыслей. Телефон…телефон! У него есть номер Эрики! Он может позвонить ей! Вот освободит хозяйка телефон и можно будет узнать, как дела у венгерской красавицы. Может быть, она передумает и предложит вместе снимать жилье. Томоя будет готов пойти даже шваброй «махать» ради этого. Настолько он был вдохновлен своими грезами. Как только телефон освободился и хозяйка пропала из поля зрения, Томоя рванул наверх, чтобы поискать в куртке листок с номером. Он чертыхался и пыхтел, пытаясь найти его, нервно цепляясь ногтями за ткань. До того упорствовал, что пальцами проделал в кармане дырку и листочек провалился туда. Пришлось потратить драгоценное время на его поимку. И когда искомое «сокровище» наконец оказалось в его руках, он рванул к аппарату и снял трубку, начиная набирать номер, любезно оставленный его попутчицей. — Алло? — раздался томный, слегка хриплый женский голос по ту сторону телефона. — Алло? Здравствуйте. Эрика дома? Томоя поздоровался на французском, а вот дальше все бегло пролепетал на английском по привычке. По ту сторону сразу же раздалось недовольное бормотание. Его не поняли. Он даже успел пожалеть, что вообще снял трубку, потому как выслушивал какое-то неразборчивое «кудахтанье» впоследствии. Но удача снова поцеловала его прямо в макушку. — Алло? Томоя? Она… Это она! И она помнит его имя. Томоя воодушевился, словно мальчишка-подросток, забирая с собой аппарат прямо до постели. Рухнув на нее, он завалился на живот. — Алло! Алло! Эрика, ты меня слышишь? — Слышу, конечно. Не кричи так, — рассмеялась она. — Как твои дела? Чем ты занимаешься? — все еще радостно вопрошал на повышенных тонах возбужденный японец. — Да нормально все. Ты лучше расскажи, что там у тебя. Ты нашел где остановиться? — Ты не поверишь! — вскрикнул он. А придя в себя, скорчил рожицу и хлопнул себя по лбу, когда понял, что не закрылся. Вскочив с постели, собирая и наматывая ногами телефонный провод, парень направился в сторону двери, чтобы осмотреться и заодно закрыться. Он специально тянул время промежуточными дежурными фразочками, пока проверял обстановку. На горизонте все чисто. Можно не переживать за то, чтобы быть услышанным. Дверь тихонько закрывается, а Томоя спешит обратно, чуть было не падая на пол, будучи полностью захваченным телефонным проводом по ногам. — Ты не поверишь, но я остановился именно у той женщины про которую ты говорила мне. Эрика задумчиво посмотрела в сторону приоткрытого окошка. Ее сожительница безбожно обкурила весь дом и та с трудом сдерживала порыв прокашляться. — У мадам Франчески из «Мулен Руж»? Томоя непонимающе захлопал ресницами, активно распутывая ноги, уже будучи на постели. — Чего? — А…Ты про художницу? — Да! — закричал на эмоциях Томоя. Но паранойя снова начала пожирать его и он начал в прямом смысле слова думать, что у стен есть уши. Поэтому вновь хлопнул себя по лбу и уже тише продолжил. — Да. У нее. Слушай, а она точно нормальная женщина? — В каком смысле «нормальная»? — Ну…без странностей. — Спросил парень, который покинул родину из-за неодобренного пирсинга, — раздался кокетливый смешок в трубке. — Как смешно, а. Я видел в ее мастерской какие-то странные картины. Но это еще что! Там висели всякие хлысты и ремни! Это вообще нормально? — Так может это амуниция для лошади? — предположила Эрика. — А кто вместо лошади? Я? — Мне кажется, что на тебе неудачно сказалась акклиматизация. Тебе стоит подольше отдохнуть. — Я не сумасшедший. Я видел это своими глазами. Вот если не веришь, то приходи и сама посмотришь. — А тебе лишь бы затащить меня куда-то, да? — хмыкнула Эрика, налегая на подоконник. — Кстати, я бы хотел увидеться с тобой. — Это можно. Давай в субботу? — В субботу… Посмотрев на складной календарик, Томоя сложил губы трубочкой и нахмурился, полностью высвободившись из проводного плена. Сложив намотанный провод рядом, парень прижал колени к груди, обнимая рукой. — Как-то долго. — Ну, прости. У меня дела. Или можем в другую субботу. — Нет, я согласен. В субботу так в субботу. Во сколько? — Давай к часу дня? — Хорошо. Я отпрошусь у хозяйки. А куда пойдем? — Да просто погуляем. А встретиться можно возле Триумфальной арки. Что скажешь? — Хм…да. Я спрошу как доехать у хозяйки. — Да попроси ее подбросить тебя. Что ты ее так боишься? Зачем отпрашиваешься? Ты ведешь себя так старомодно. Прямо как раб какой-то. — Я ведь у нее работаю. — Ой, заканчивай уже там драматизировать. Где-то на заднем плане уже начал раздаваться недовольный бубнеж. Сожительница поторапливала Эрику освободить телефон. — Короче, в час дня, возле Триумфальной арки. Пока-пока! Не успел Томоя даже опомниться, как уже в трубке раздались гудки. Все как-то по меньшей мере странно сегодня, а люди здесь и вовсе ведут себя чудаковато. Покачав головой, японец закатил глаза и положил трубку, после чего откинулся на постель и прикрыл глаза, уходя на некоторое время в глубокие дебри своего подсознания. А действительно ли правильно он поступил, что оставил свой родной дом вот так? Он пытался обратиться к совести, вспоминая оставленных на родине родителей и брата, но та не давала ответного отклика.