Эффект Снежной бабочки

      Лилит суетилась среди полей и лесных опушек, судорожно срывая травы и листья, как если бы время таяло в её руках. Ей казалось, что каждая минута, проведённая далеко от Камелота, была упущенной возможностью спасти Мерлина. Тот внутренний голос, что шептал ей о надвигающейся угрозе, гнал её вперед, заставляя двигаться быстрее, сильнее, чем когда-либо. Паника вплеталась в каждый её жест, делая движения суетливыми и неуверенными. Она боялась не только потерять Мерлина, но и неизвестности, что будет дальше. Если Мерлин умрет, что станет с ней? Руки Лилит дрожали, когда она срывала листья с нужных растений, но даже в своей панике она была решительна. Она знала, что должна вернуться как можно быстрее. Судьба Мерлина, возможно, висела на волоске, и каждая секунда могла оказаться решающей. Когда дочь Дагона наконец собрала достаточно трав, то метнулась обратно в Камелот, торопливо пересекая поля и лесные тропинки. Рыцари встречали её подозрительными взглядами. Но девушка оказалась слишком поглощена мыслями и своей миссией, чтобы обращать внимание на их недоверие. В её глазах мерцал огонёк решимости, который прогонял страх и подстегивал к действию.       Она ворвалась в комнату, едва не сорвав дверь с петель — настолько сильное желание увидеть слугу Артура пылало в её теле. Гаюс, удивлённый таким вторжением, лишь с любопытством её осмотрел. Леди, по его представлению, не должны так врываться, но он видел в её глазах нечто большее, чем просто нетерпение. — Как он? — это были первые слова, которые вырвались у неё, когда она наконец отдышалась. Грустное выражение лица лекаря говорило обо всем. — Если честно… — нехотя начал Гаюс, сомневаясь, как передать ту тяжесть, что лежала на его сердце. — Не очень. Но вы принесли мне необходимые травы, сейчас я сделаю мазь, и, надеюсь, результат будет лучше. Лилит хотелось в это верить всем своим даэдрическим сердцем. Она предала пучки трав Гаюсу, пока сама направлялась к месту, где лежал Мерлин. Она нашла его таким же, каким видела, когда уходила — кожа бледная, глаза закрытые. Девушка осторожно села рядом с ним на кровать и осторожно взяла его руку в свою. Едва теплая рука слишком сильно давила на её психическое состояние, напоминая ей о хрупкости жизни. Но что она могла сделать, кроме как держать его руку в своей, слабо надеясь, что её тепло передастся и даст ему силы выстоять? — Держись, Мерлин, — тихо прошептала она, словно молитву, полную огромной надежды, что он услышит её голос даже в своем бессознательном состоянии. Хотя… Возможно ли такое? Ей хотелось верить.        Гаюс вернулся через несколько минут, держа в руках небольшой флакон с какой-то тёмной жидкостью. Он осторожно приблизился к бездыханному Мерлину и начал лить эту вязкую жидкость на место удара, шепча при этом какие-то непонятные слова. Лилит наблюдала за этим процессом с надеждой и одновременно беспокойством — не понимая, как это должно помочь, но полностью доверяя Гаюсу. Её взгляд был напряженным, а сердце билось так быстро, что казалось, выскочит из груди. — Я дал ему отвар, а это последнее, что мы можем для него сделать, — проговорил мужчина с сожалением в голосе. Даже он, опытный лекарь, казался сомневающимся в успехе процедуры. — И… когда он очнется? — спросила девушка, а её голос дрожал от беспокойства. Гаюс замолчал на несколько секунд и его лицо озарилось тенью тяжёлого размышления. Вопрос оказался сложным и он понимал, что ответ может быть неутешителен. К сожалению, для всех. — Я бы не стал обещать… — начал было мужчина, но Лилит его нагло перебила: — Так когда? Он тяжело вздохнул, уставившись на мага. Что он мог сказать в данном случае? Ничего утешительного или точного. Мерлин действительно находился на грани смерти и этот факт до безумия пугал лекаря. Никогда ещё он не видел мага в таком беспомощном состоянии. Раньше, если что-нибудь случалось, то скорее с остальными, а вот маг их спасал. Но теперь… Теперь всё наоброт. — Должен в течение дня. Если нет, то… Он не закончил фразу, но Лилит прекрасно поняла, на что он намекал. Если Мерлин не проснётся в течение дня, то надежда погаснет. В дочери Дагона вдруг закипела злость — злость на этот мир, который казался безразличным к страданиям Мерлина и на саму себя, что она не может сделать ничего больше. Неужели в этом мире не было ни одного мага, который смог бы вылечить его? Она подняла взгляд на Гаюса и всмотрелась в его лицо. Глаза лекаря отражали ту же усталость и беспомощность. — Гаюс, неужели у вас нет магов, которые смогли бы его вылечить? — прошептала она, не веря, что их мир настолько слабый. В Нирне такие маги ходили на каждом углу, но здесь, в Камелоте, ни оказалось ни одного. — Леди Лилит, даже если вы такого вдруг найдете, то… Вряд ли успеете, — он сказал это с тяжёлым сожалением, осознавая, что время не работает в их пользу. Гаюс после этих слов покинул девушку, оставив её наедине с магом.       Лилит сидела рядом с безжизненным телом Мерлина, а её взгляд был устремлён в никуда. Её рука лежала на его бледной, безжизненной ладони и она медленно гладила его пальцы, словно пытаясь вернуть к жизни ту теплоту, которая когда-то находилась в них. Обычно уверенное выражение лица девушки было измазано ужасной скорбью и невыносимой грустью. — Знаешь, Мерлин, — прошептала она, словно он мог её услышать. — Я уже начинаю сомневаться в своих действиях. Может быть, не нужно было так на тебя давить, а может… Она задумалась, а её ум витал в сети собственных мыслей и сомнений. Если бы она не давила на него — он бы всё равно пошёл за ней. Он в любом случае пошёл бы за ней! Но вот если бы она была бы более сдержанной, то ничего этого не произошло бы — Если бы меня здесь не было, продолжала она. — Ты, Мерлин, не был бы в таком жутком состоянии. Она ласково прошла по его руке, вспоминая моменты, где маг весело улыбался и шутил. Почему он, будучи слугой, вообще чувствовал себя счастливо? Нормальные люди бегут от такого существования, особенно если есть хоть какая-нибудь сила. — Не понимаю я тебя, Мерлин, — продолжала она, улыбаясь слабо. — Будь я на твоём месте… Убила бы Утера сразу же, Артура взяла бы в подчинение или поставила перед фактом. В общем, слугой он был бы у меня. Её воображение на мгновение метнулось в будущее, где она сидит на троне, а Артур, будучи в скудных одеждах, служит ей, исполняя каждое её желание. Только вот Лилит совсем не манила власть. Она от неё бежала, когда собственный отец пытался сделать из неё второго себя. Но ему не удалось. Её интересовало не подчинение, а свобода. Она хотела освободить Мерлина от его оков и позволить ему жить так, как он хочет. Но удастся ли ей это сделать? Сомнения охватывали её, но гораздо сильнее было желание помочь ему, вернуть его обратно к жизни.       Тем временем Шум Крови Мерлина стал слабеть. Лилит вскочила так, словно её ударила молния Она стояла, парализованная страхом и беспомощностью, а взгляд её синих глаз был направлен исключительно на Мерлина. — О нет, нет… Нет! — её голос искажало отчаяние. Она схватила мужчину за руку и прислушалась. В её ушах гулко раздавался пульсирующий звук, мешаясь с её биением сердца. Его Шум Крови действительно угасал. При каждой его пульсации Лилит ощущала, как будто кусок её самой отторгается и исчезает. «Побежать за помощью?» — внутренний голос смеялся над ней, указывая на бесполезность этой идеи. Она не найдёт помощь, которую ищет. «Колдовать?» — но её магия позволяла высасывать из врага жизнь, но никак не возвращать. «Просто сдаться?» — но Лилит являлась принцессой Разрушения, дочерью Мерунеса Дагона. Сдаваться было не в её крови. Разум девушки отчаянно боролся с тёмными мыслями, пока она осознавала, что у неё оставался всего лишь один путь. Путь, о котором она знала только из старых легенд и мифов. Но в её отчаянии она была готова попытаться. Девушка глубоко вздохнула, затем скрестила руки на груди, закрыла глаза и начала молиться. Её молитва являлась тихим шёпотом во мраке этой комнаты. В этом шёпоте ощущались отчаяние, вся её сила воли, всё, что делало её принцессой Разрушения. Ведь оставался последний вариант, к которому девушка никогда в жизни не обращалась и молитва помогла ей собраться и поверить в себя. Сработает ли то, что она задумала? Она не знала, но молилась, чтобы сработал.