forget umbrella & fall in love

Подошва кроссовок скользила по мраморной лестнице. Луи бежал, перепрыгивая через ступени. Шаблоны и референсы презентаций всё ещё беспорядочно витали в его голове, как фигурки в тетрисе. Вся ночь была потрачена на подготовку к социологии, но, конечно, Томлинсон успел только рассказать введение, и во всём университете отрубился свет. Если есть какой-нибудь кодекс чести университетов, то там точно прописан пункт об электричестве. В голове эхом отдавался смех Лиама и его глупое «ну я же говорил, Лу-Лу! Не нужно париться из-за твоей социологии! Ты никогда не придаёшь должного значения моей интуиции!» Вчера вечером Пейн вытащил Луи на концерт альтернативной музыки, — боже, Лиам даже не слушал ничего кроме Panic! At The Disco, — и теперь с каждой пройденной ступенью вспоминались слова из одной вчерашней песни: «Встретимся в холле... встретимся в холле...», как будто Луи шагал по клавишам синтезатора. Недалеко от турникетов кто-то шумел. Пара ребят смеялись, подталкивая друг друга ко входу. Приподнявшись на носочки, Луи заглянул за спину громилы, стоящего на безопасном расстоянии от криков. Взгляд Томлинсона тут же зацепился за парня у рамки контроля, тот что-то доказывал охраннику. С губ Луи сорвалось хихиканье. Парень держал в руках собаку, размахивая ей в разные стороны, — конечно, это не было живодёрство, просто он покачивал ей туда-сюда. Луи любил собак. На секунду в голове промелькнула мысль о том, как там… он нахмурился. Луи снова приподнялся, пытаясь разглядеть, что происходит. Стоп! Этот парень стоял с его собакой. У него в руках абсолютно точно была собака Луи! — Эй, это моя собака! — воскликнул он, проталкиваясь между зеваками. — Да пропустите же! Это моя! Моя собака! Помимо спектакля у входа, вокруг было множество студентов, пытающихся хоть немного сконцентрироваться на учёбе. Участники объединений организовали настоящее поле боя, сражаясь за привлечение внимания первокурсников, да и вообще всех подряд. С этими их листовками и брошюрами легко почувствовать, будто уклоняешься от пуль. Они бегали туда-сюда по коридорам с книжками и рюкзаками в руках. Студенчество — удивительное время! Луи снова крикнул, размахивая руками, и парень наконец-то услышал его. Томлинсон встретился с ним взглядом, замечая, как глаза парня сверкнули. Он прижал рыжего шпица к себе, укутывая в кожаный жакет на несколько размеров больше, чем нужно бы. — Отдай мне мою собаку, придурок! — кричал Луи. Кто-то толкнул его, и парень полетел прямо в грудь незнакомца. Тот отшатнулся, протягивая шпица вперёд. — Тогда почему твоя собака царапает мою машину? — раздражённо бросил он. На секунду Луи даже показалось, что он был слишком груб, но этот парень говорил с такой злостью, будто Шпрот не поцарапал, а угнал его машину. Что за бред? Абсолютный абсурд. Как Шпрот мог поцарапать машину? Но охранника, очевидно, вообще больше интересовало то, каким образом в корпусе оказалось животное, поэтому он тоже что-то там бурчал — пытался оправдать свою зарплату. Луи пришлось потащить Шпрота с собой, потому что после последней прививки необходимо отследить реакцию, а времени заезжать в квартиру после пар у Луи попросту не было. В голове Томлинсона уже сложился остроумный ответ, он даже практически начал скалиться, но рот не успел открыть, как Шпрот оказался у него в руках, оставляя очередную зацепку на чёрной футболке. Этот парень бросил в него его собственную собаку! — Четырнадцать двадцать три! — едва ли ни по слогам произнёс он. — Я опаздываю! Луи замер с приоткрытым ртом, прижимая к себе пушистый комок. Кто вообще говорит «четырнадцать двадцать три»? Луи переехал в Чикаго совсем недавно. Его семья живёт в пригороде. Там и прошло их с Лиамом детство. Теперь перед ними знаменитый город ветров, ежедневные лекции в Чикагском университете и небольшая квартирка на двоих. Так что, у Луи не то, чтобы есть время на размышления о странных парнях, машину которых поцарапала его собака. В какой-то момент Томлинсон даже подумывал найти его и извиниться, но потом вспоминал взгляд, обещающий закопать на заднем дворике, и сразу отвергал идею превосходства вежливости. Если честно, он даже подумывал не кормить Шпрота в качестве наказания. Почему, в конце концов, его пёс так спокойно сидел на руках у чужого человека? Предатель. Шпрот чёртов предатель. Но Лиам, не переставая хохотать, убеждал друга сбавить обороты и покормить «бедную ни в чём не виновную собаку. Тем более, Луи, он и так размером с хомяка». Вот это неправда. Шпрот не был размером с хомяка. Он же умудрился как-то поцарапать чужую машину. К счастью или к сожалению, следующая их встреча произошла быстрее, чем кто-либо ожидал. Луи и Лиам как раз шли к машине первого, чтобы съездить в закусочную во время перерыва. Они перекидывались глупыми шутками и толкали друг друга, словно им все ещё было по десять. Луи познакомился с Лиамом на детской площадке, когда им было по пять. Пейн закатил истерику, потому что хотел такую же уменьшенную версию Молнии Маккуина, как у мальчика. Он так вопил, что маленькому Луи пришлось сунуть ему эту чёртову машинку в руки. Через неделю Лиам принёс ему своего робота. Один класс в школе, затем футбольная команда, а потом и команда по стрельбе из лука — да, Лиам всегда поддерживал безумства друга. Когда речь зашла о выборе университета, у Луи не было особенных сомнений, чем он хочет заниматься. В тринадцать лет он мог наизусть цитировать теории Джулиана Роттера, а в пятнадцать — размышлять над своими. Лиаму просто было важно уехать из маленького городка, сжавшего в тиски его голову, потом он разберётся… они вместе разберутся. Поэтому, особенно не раздумывая, Луи и Лиам переехали в Чикаго, поступили в один университет и начали вместе снимать квартиру. Луи всё ещё немного пугался тишины их дома, хотя, если честно, ему нравилось. Любить сестёр на расстоянии, когда они не врываются в комнату, закидывая подушками, было как-то… проще. У Лиама тоже есть сестра, но в одном экземпляре. Томлинсон, вроде как, даже пробовал встречаться с ней... месяц... когда ему было двенадцать... Все трое предпочитали об этом не вспоминать. Итак, что может быть лучше стоянки у небольшой кафешки во время студенческого перерыва? Всё. Тяжёлый вздох сорвался с губ Луи, и он придвинулся ближе к рулю, чтобы не пропустить место. Кое-как припарковавшись, парни вышли на улицу, потягиваясь. Долгий день. Лиам щёлкнул Луи по носу, указывая на столпотворение у яркой двери в закусочную. Пара человек разговаривали на повышенных тонах. Один толкнул второго, и Луи заметил знакомую кудрявую макушку. Роб, сын хозяйки этого места — миссис Питт, пытался вытолкнуть парня на улицу. Луи не мог разглядеть лицо того, но догадывался, каким именно был его взгляд. — Хэй, Джейн, что происходит? — спросил Лиам у девушки, проходившей мимо них от кафе к парковке. — Роб злится. Этот парень заплатил недостаточно или что-то вроде того, — пожала плечами она. Томлинсон прикусил щёку. — А сначала он показался милым, я даже улыбнулась ему. Луи закатил глаза и тут же сорвался с места, направляясь прямо к очагу возгорания. — Ты должен заплатить мне сейчас же! Полную сумму, как все! Или я закроюсь нахрен, и в этом будешь виноват ты! — Роб махал перед парнем руками, толпа вокруг ахала и охала. Заметив, как раздуваются ноздри кудрявого, как сжимаются его руки в кулаки, скомкав слишком лёгкий для Чикагской осени свитер, Луи закусил губу. Юноша был так зол, но просто молчал, будто у него уже закончились аргументы. — Ты знаешь, что время между лекциями не бесконечное? — едва ли не сорванным голосом произнёс Луи, привлекая к себе внимание. Все уставились на него, но почему-то ему было важно, чтобы только он посмотрел на него. Чтобы он понял, что тоже может доставлять неудобства, а не только Луи и его собака. Парень обернулся, тут же поймав взгляд Томлинсона. Луи, сам того не осознавая, стал рассматривать лицо напротив: тёмные круги под глазами, складочка между бровями и вообще-то никакой злости, только смятение... безнадёжность какая-то, что ли. Кудрявые волосы были завязаны наверху в маааленький пучок. Луи немного растерялся, замечая розовую резинку. — Я заплачу за него, — вдруг сказал Томлинсон, роясь в карманах, и протянул Робу смятые купюры. Лиам позади него охнул, а взгляд напротив теперь точно блестел от злости. Парень вдруг посмотрел по сторонам, а потом выхватил контейнер из рук глазеющей на них девушки, открыл его и выбросил содержимое Луи на голову. — Спасибо за благотворительность, — прошипел он. Томлинсон вскрикнул, отшатываясь, но не успел сказать и слова, как тот исчез. Луи, правда, был готов понять его. Может быть, даже поговорить с ним. Чёрт, да он постоянно думал об извинениях, но теперь… нет, ни о каком понимании и речи не шло. Ночью Луи всё вертелся, никак не переставая думать о том, что произошло. Накануне он еле вымыл из чёлки майонез и теперь просто разглядывал в темноте свои пальцы. Эта привычка у него ещё с детства: он вытягивал перед собой руку с раскрытой ладонью и думал, думал, думал, прослеживая взглядом линии на ладони. Когда он был маленьким мальчиком, он надеялся, что кто-нибудь далеко в параллельной вселенной тоже делает это — так они соприкасались кожей и помогали друг другу найти ответы — только Луи и жители других галактик, никого больше. Может, он и правда не должен был просто платить за него, даже не спросив? Это было грубо? Неуважительно? Может, Роб был не прав? Может, Луи своими подачками задел достоинство этого парня? Но это не была подачка, он просто хотел помочь. Да и, в конце концов, выбрасывать на его голову еду было уж точно куда грубее. К восходу солнца Томлинсон понял, что уснуть ему так и не удастся: рука затекла, мысли перемешались в голове, а на щеке остался след от подушки. Парень перевернулся на живот, обнимая одеяло, и наконец-то смог сомкнуть глаза. Собственно, так он и проспал первую пару. Луи тихонько брёл по коридору, рассматривая старые фотографии, брошюры и объявления. Он никак не мог привыкнуть к этому университетскому пафосу: всего одновременно и много, и мало. Вдруг Томлинсон замер, уставившись на подоконник напротив. Парень, пересекаться с которым в самых абсурдных ситуациях стало уже не таким уж абсурдным, сидел, высунув ноги в окно. Его шея, чуть прикрытая воротником джинсовой куртки, покрылась мурашками, — как следствие, дрожь пробила и Луи. Он прикусил губу, едва слышно подкрадываясь сзади. Ради приличия Томлинсон кашлянул, но парень даже не повернулся. — Если ты собрался прыгать, то я не буду тебя останавливать, — с умным видом произнёс Луи, облокачиваясь на стену рядом. На секунду их взгляды встретились, но кудрявый юноша сразу же отвернулся. Луи вдруг заметил, каким треугольным был его нос. Совершенный треугольник. — Извини, — вдруг сказал парень. Его голос был хриплым, как будто простуженным. Он всё ещё не смотрел на Луи, но не орал и не бросал в него собаку или еду — это уже хорошо. — Что? — переспросил Луи. — Извини. Я не должен был кидать в тебя варёный бурак. — Фу! Так это был варёный бурак! — воскликнул Луи, но тут же прикрыл рот ладонью, вспоминая, что пара всё ещё идёт. Он заметил, что уголок губ парня дёрнулся в улыбке, и тихо пробормотал: — Ага, не должен. — Просто ты начал грубить. — Эй, я не грубил. — Ты постоянно грубишь. — Нет. Ты не знаешь меня. — Да. Но это была наша вторая встреча, и ты снова мне нагрубил. — Каждый раз ты грубишь мне сильнее... и носишь розовую резинку! — лицо Луи скривилось от собственных слов. Зачем он сказал это? Такая глупость, но зато теперь парень улыбнулся по-настоящему. — Твоя собака поцарапала машину моего друга. — Извини. Парень перекинул ноги обратно на пол, снял резинку с волос и протянул Томлинсону. Его кудряшки упали на лоб, и он небрежно откинул их. — Держи. Какое-то время Луи просто смотрел на маленькую розовую резинку в большой ладони, а потом поднял взгляд, натыкаясь на глаза — в них плясали жёлтые искорки, словно продолжения солнечных лучей. Луи вдруг захотелось сфотографировать это, хотя вообще-то он никогда не увлекался фотографией. Томлинсон отдёрнул себя и, нахмурившись, потянулся за резинкой. — Зачем? — Это подарок на день рождения. Парень пожал плечами, развернулся к нему спиной и уже через секунду смешался со студентами, вышедшими из аудиторий. Но день рождения Луи в декабре. Всё вдруг стало слишком однообразным. Знаете, как это бывает? Встречаешь кого-то, кто выбивается из монотонности твоей жизни, появляется быстрой вспышкой, неожиданным поворотом в голове автора, и разрушает первобытные законы фабулы, вот так же было и с Луи. Он бродил по квартире, играл со Шпротом, мыл посуду, протягивал мокрые тарелки Лиаму, чтобы тот вытирал их полотенцем, но, в конце концов, Луи печально смотрел в окно и перебирал пальцами розовую резинку. Пару раз ему казалось, что на пешеходном переходе замер знакомый силуэт, но всё это было бессмысленно. Луи просто сходил с ума из-за перегрузки информацией, чувствовал себя переполненным жёстким диском. Он надеялся, что встретит этого парня в понедельник. Может, тогда пройдёт это странное ощущение незаконченности, но нет, его нигде не было. Как бы Луи ни гипнотизировал подоконник, там никто не появлялся. И во вторник. И в среду. В четверг, кстати, тоже. В пятницу, всё ещё теша себя необъяснимой надеждой, Луи поддался уговорам Лиама пообедать в университетской столовой. С ними увязались Марк и Трой, потом Кейси и Стив, Дэнни и Лиза. Всё будто превратилось в сцену из странного американского фильма: студенты сидели и на стульях, и на столах, гул, исходящих от их места, не прекращался. — Ну и какая принцесса оставила тебе свой платок, чтобы ты вернулся к ней после битвы с драконом? Ты всю неделю сам не свой! — поддаваясь всеобщему гомону вдруг спросил Лиам, хлопая Томлинсона по плечу. Тот нахмурился, толкая друга в ответ. Теперь практически все пялились на Луи. — Что ты несёшь? — буркнул он. — Я? Ты на протяжении недели не выпускаешь из рук это, — Пейн оттянул розовую резинку на запястье парня. — Какой красотке она принадлежит? Луи покачал головой. Его плечи заметно напряглись, что, конечно, заметили несколько девушек, сразу же начиная выкрикивать имена друг друга и вообще всех возможных персон женского пола, у кого могла быть розовая резинка для волос. Томлинсон отвернулся, пальцами стягивая, как ему казалось, не особенно то и приметную вещицу с руки, но тут Стив выхватил у него резинку, громко гогоча. — Отдай, — Луи потянулся вперёд, чувствуя, как стул пошатывается. — Эй, давай, чувак, это не смешно. А потом так и замер, уставившись на высокие двери, которые распахнулись, пропуская внутрь ещё несколько обучающихся. Кто-то подошёл к их столику, и все снова начали здороваться и обниматься: — Привет. — Привет. — Привет. — Привет. — Привет. Луи зацепился взглядом за своего нового знакомого, зашедшего самым последним. Тот осторожно прикрыл за собой дверь, даже не отрывая взгляда от поношенных зелёных кед, и прижал к груди рюкзак с оторванной лямкой. Сердце Томлинсона бешено колотилось, и вдруг так захотелось привлечь к себе внимание, что волосы на затылке встали дыбом. Он подскочил, неуклюже шерудя руками. В его голове это было похоже на приветствие. Луи вдруг смутился, задумавшись, почему вообще он решил выставить себя идиотом. И почему ему так хотелось, чтобы этот неловкий выпад не остался без внимания. Кудрявый поднял голову, уже знакомая полуулыбка тронула его губы, и он вскинул ладонь почти незаметно, будто не был уверен, что здороваются именно с ним. Томлинсон улыбнулся шире, и плечи парня опустились — он выдохнул, убеждаясь, что не ошибся, а затем побрёл дальше. — Несколько дней назад он был твоим врагом номер один, — задумчиво произнёс Лиам, пугая Луи. Томлинсон вздрогнул. — Не был он никаким врагом, не преувеличивай, — пожал плечами Луи, усаживаясь обратно. Пейн выгнул бровь, бормоча «ладно». Конечно, он хотел получить объяснения, но Томлинсон ещё пока не был готов даже думать об этом, не то, что разговаривать. — Ты знаешь Гарри? Не видела, чтобы вы раньше хотя бы разговаривали друг с другом. Луи обернулся, замечая рядом с собой Эмили. Вообще-то Эмили всегда где-то рядом с Луи примерно со второго класса. Как Гермиона у Гарри Поттера, к примеру. Серьёзно, иногда это пугающе, но Луи считает Эмили прикольной. Жаль, но в этой истории ни он, ни Лиам, увы, не стали её Роном. — Хэй, — Томлинсон неловко приобнял подругу. Его щёки покраснели после осознания, что он был слишком занят этим парнем, чтобы заметить её. Неловко откашлявшись, Луи, как можно тише, спросил: — Его имя Гарри? — Ты поздоровался с ним, но даже не знаешь, как его зовут? — закатила глаза Рози, сидящая с другой стороны от девушки. — Да, Гарри, — Эмили пожала плечами. Отсылки к Гарри Поттеру ещё имеют смысл? Луи обернулся, находя взглядом Гарри не-Поттера. Тот сидел на широком подоконнике, уткнувшись подбородком в колено, и что-то разглядывал в телефоне. — Вообще-то он ходит с нами на литературу, — монотонно сообщила Эмили. Лицо Луи вытянулось в удивлении, и он снова повернулся к ней. — Ага, он редко там бывает, но всё же. Кажется, миссис Джонс кто-то вроде его научного руководителя. Томлинсон кивнул, возвращая внимание на Гарри. Ему даже показалось, что тот быстро отвернулся, будто пытаясь не столкнуться с ним взглядами. — Кстати, Луи? — снова заговорила девушка. — А? — Сделаем анализ по литературе вместе? — Ага. Совсем скоро все закопошились, разбегаясь по корпусам и аудитория. Луи ненадолго остановился, в тайне надеясь, что сможет «случайно» столкнуться с Гарри, но Эмили подхватила его под локоть, уводя за собой. Парню оставалось только ждать, что это может случиться во время лекции. Но, заходя в кабинет, Гарри снова смотрел только себе под ноги. Луи хмуро уставился в ноутбук. Ещё бы, зачем ему смотреть в сторону Томлинсона? Может, Гарри даже не знает, что они посещают одно и то же занятие. И всё же, Луи просто ничего не мог с собой поделать — то и дело поворачивался, разглядывая парня на месте у окна. Эмили косилась в сторону друга, никак не понимая, что произошло. — Мистер Томлинсон, вы можете уже совсем развернуться, раз там так интересно. Или пересесть с первого ряда. Пойманный с поличным, Луи застыл, неловко бормоча извинения. Краем глаза он заметил, что Эмили растерянно сверлила его взглядом. Но как только профессор Джонс снова отвлеклась, Луи тут же обернулся. Гарри уже смотрел на него. И улыбался. После лекции Луи подорвался со своего места, быстро-быстро скидывая ноутбук и тетради в рюкзак, и побежал к выходу, не заботясь даже о том, чтобы подождать Эмили. Он едва остановил себя от того, чтобы схватить Гарри за локоть, но всё же вовремя включил разум и просто пристроился рядом, будто пару секунд назад не нёсся к нему, оттоптав ноги практически каждому студенту их потока. — Никогда не влюблюсь, — ляпнул Луи, замечая, что Гарри обратил на него внимание. — Привет, — сказал тот. — Это тебя так лекция вдохновила? В тот день они обсуждали Джейн Остин. — Именно, — кивнул Томлинсон. — А то представь, влюблюсь и придётся слушать всю эту сопливую чепуху на лекциях, чтобы знать, как правильно признаться в истинной любви. — Луи сделал пальцами кавычки в воздухе и продолжил, имитируя голос миссис Джонс: — «Сильные, бурные чувства всегда берут верх, спокойные его не требуют»… — «Чувство и чувствительность» Джейн Остин, — продолжил Гарри, тоже передразнивая профессора. — Не думаю, что можно признаться в любви «правильно» или «неправильно», знаешь… — Я не замечал, что мы вместе ходим на лекции, — вырвалось у Луи. Ему хотелось поговорить обо всём сразу. Что, чёрт возьми, такое с ним происходило? В ответ Гарри пожал плечами, но, немного погодя, всё же спросил: — Так… а ты… ты… что ты изучаешь? Не видел тебя на других лекциях, — он вдруг смешно распахнул глаза, но собрался с мыслями, откашливаясь. — В смысле… что ты изучаешь? — Психологию, — тут же ответил Томлинсон, сосредоточившись на странном следе, похожем на синяк, на челюсти кудрявого недалеко от уха. Если честно, он даже не услышал первую часть предложения. — Литература у нас только базовым курсом, — продолжил парень, теперь смотря Гарри в глаза. — Что насчёт тебя? Что ты изучаешь? — Английский язык и литературу. — О… мне стоило догадаться, — посмеиваясь, произнёс Томлинсон. Гарри поджал губы в улыбке. — Так, значит, у тебя литературы в несколько раз больше? — Да, — преувеличенно тяжело вздохнул кудрявый. Гарри был милым. Когда не кидался едой и собаками. — Но вообще-то мне нравится литература. Луи уже разомкнул губы, готовясь сказать, что он понимает каково это, когда чувствуешь себя занудой лишь потому, что любишь направление, которое изучаешь, но был прерван появившейся из ниоткуда Эмили. — Луи!! — крикнула девушка, цепляясь за его локоть. — Задание! — Да, да, конечно. Я просто тут зан… Вскинув голову, Луи встретился взглядом с Гарри, плечи которого ссутулились. Парень покачал головой и через несколько секунд скрылся в одном из смежных коридоров. — Эмили, прошу тебя, скажи мне, что он действительно стоял здесь, и я не сошёл с ума. Обычно в квартиру Луи и Лиама магия сотворения студенческих презентаций пробиралась за ночь до крайнего срока, но в этот раз всё было иначе. Эмили приехала с пиццей и парой бутылок соджу, плюхнулась на пол, забрав ноутбук Луи, и принялась колдовать над слайдами, пока Томлинсон пытался заставить Лиама помочь ему разобраться с текстом доклада, но тот развалился на диване с куском пиццы. Луи отвлекался, и это приводило его в, пока ещё укротимое, бешенство. Дело было в том, что Эмили постоянно болтала. Абсолютно всё время обо всём и ни о чём. Им всегда было весело втроём, и Томлинсон, правда, не мог понять, что изменилось. Он как будто находился совершенно не там. Все его мысли были заняты не тем. Луи оторвался от листов в его руках, уставившись в окно рядом с дверью на балкон. Ему хотелось смеяться вместе с Лиамом, забрать у друга последний кусок пиццы и скинуть того с дивана. Потому что это было тем, что обычно происходило. Но Луи только сидел, растерянно поглаживая Шпрота, и думал… о ком? Знакомом? Парне из университета? Просто Гарри? — Луи? — нерешительно позвала Эмили, поглаживая колено друга. — А? — растерянно спросил тот. Взгляд Луи тут же метнулся к обеспокоенному Лиаму. — Я спросила по поводу пятого слайда. — А. Мне нравится, — Томлинсон пожал плечами, не имея ни малейшего понятия, что на пятом слайде. И на всех остальных, кстати, тоже. — Чувак, ты не заболел? Всё в норме? — Лиам сел ровнее. — Просто устал, наверное. — Ладно, — Эмили ещё раз посмотрела на парня перед тем, как снова сосредоточиться на ноутбуке. — Хорошо, — Лиам лёг обратно. Устал думать о кучеряшках и зелёных глазах. Гарри не появлялся на лекциях две недели. Каждый раз Луи садился за парту на первом ряду, хмуро рассматривал место у окна, оттягивая розовую резинку, надетую на запястье, и снова возвращался к конспектам. Может быть, он сможет предложить их Гарри позже? Может быть, так получится снова завязать разговор? Миллион «может быть» крутилось в голове. Постоянные «а что, если» и «вдруг». Синяк на бледной щеке перемешался с днём у закусочной Роба, «14:23» и «Мне нравится литература» звучали в голове одним и тем же, но при этом разным голосом. Проекты давно были сданы, а профессор Джонс даже не спросила, где Гарри. Тот появился, как всегда, неожиданно и громко. Стоило Луи — с Лиамом по одну руку и целой толпой университетских друзей по другую — подняться по главной лестнице на третий этаж, он тут же остановился, сжимая пальцами рукав свитера Пейна. Лиам нахмурился, пытаясь понять, в чём дело. Распластавшись на до блеска начищенном паркете Гарри согнулся пополам, прижимая руки к животу. Охранники уже пытались сдержать нескольких парней, рвущихся обратно. Неожиданно один из них всё-таки вырвался, в секунду подлетая к Гарри. Луи сорвался с места, оттаскивая того за воротник. — Эй! Стой! Перестань! — начал кричать Луи. — Гарри! Отойди от него! Гарри! Лиам бросился следом за другом. Как только им удалось передать парня охраннику, Томлинсон подбежал к Гарри, пытаясь поднять того на ноги. Движения были резкими и отрывистыми, Луи едва ли ни вспыхнул от злости, сам того не осознавая. Гарри кое-как облокотился на юношу, и они вместе доковыляли к ближайшему подоконнику. — Какого чёрта? Что это было?! — тут же воскликнул Луи. Конечно, головой он понимал, что кричать — это худшее, что можно сделать, но у Гарри текла кровь! А Луи паниковал! — Вставай, — тише добавил Томлинсон, переводя дыхание. Гарри сидел на месте и не двигался. — Гарри, я прошу тебя, блять, встань, пожалуйста. Гарри запрокинул голову, пару секунд смотря прямо ему в глаза, но вдруг встал и так быстро, как только мог, побежал по лестничному пролёту. Не думая, Луи устремился за ним, попутно бросая свой рюкзак Лиаму в руки. Он перевёл дыхание только, когда они оказались у мужского туалета. Гарри вошёл первый, и Томлинсон нашёл его облокотившимся руками на раковину. Луи так сильно разозлился. Потому что Гарри подрался. Потому что у него была кровь. Потому что он не появлялся в институте так долго. Потому что он такой странный. Потому что его волосы вились, а глаза были зелёными. Потому что Луи было не всё равно на это. И эта мысль не давала спать по ночам. Луи закрыл лицо руками, откидывая голову назад. Он пытался успокоиться, ему просто нужно побыть в тишине. Всего секунду. Со стороны Гарри раздалось тихое шипение. Он открыл кран, пытаясь сполоснуть под ним рассечённую бровь. Луи тут же оказался рядом, отодвигая парня в сторону, чтобы оторвать бумажное полотенце и поднести его к воде. Когда мокрый материал коснулся раны, Гарри поёжился, непроизвольно придвигаясь ближе к Луи. — Тише. Сам виноват, — сказал тот. Ответа не было, Гарри только нахмурился, но быстро осознал свою ошибку, ойкая и уже потянувшись пальцами к брови, но его ладонь перехватили чужие пальцы. Взгляд юноши тут же опустился на резинку на запястье Луи, заставляя щёки того зардеться. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? — подал голос Гарри, заставая врасплох. Луи отстранился, зачем-то выжимая бумажное поленце. Он замер, уставившись на теперь непонятную субстанцию, а потом потянулся к урне. Теперь ему было нечем занять руки, а Гарри всё ждал ответа. Томлинсон нелепо провёл ладонью одной руки по предплечью другой, наконец-то отвечая: — Эмили мне сказала. — Эмили? — Моя- — Ясно, — Гарри отстранился от раковины, потянувшись к сброшенному на пол рюкзаку. — Мне нужно позвонить другу. Он заберёт меня. — Ага. Отойдя в сторону, Гарри прижал мобильник к уху. — Хэй. Ты случайно домой не едешь? — он облокотился на плитку и почесал лоб, но тут же отдёрнул руку. Идиот. — Я в университете. Нет, всё в порядке. Эй, хватит, — он посмотрел в сторону Луи, который тут же отвернулся, делая вид, что ему очень интересен материал, из которого сделаны кабинки. Туалет был похож на университетскую версию «The Sun» со всеми этими провокационными заголовками, написанными на дверях. — Я понял. Да. Да. Я понял. Найл? Спасибо. Парень засобирался, и Луи всё-таки не выдержал, подходя ближе. — Ты в порядке? Гарри пожал плечами. — Да. Спасибо? — неуверенно произнёс кудрявый. — Тебя заберут? — Да, я... Меня заберут. Он поправил толстовку и неловко помахал рукой, направляясь к двери. — Гарри! — позвал Томлинсон, и тот обернулся. — Меня зовут Луи. — Увидимся, Луи. — Увидимся. И это «увидимся» было то, что умножило злость Луи, зародившуюся ещё в чёртовом мужском туалете. У него даже появился новый псевдо-объект, вызывающий раздражение. Ведь никто не говорит «увидимся» перед тем, как пропасть на месяц. Это должно быть прописано в законодательствах и конституциях. Везде. Зато теперь Томлинсон знал фамилию Гарри — «Стайлс». Замечательно, но это не давало ему буквально ничего. В пятницу, зайдя в аудиторию, Луи остановился, ссутулив плечи. Если честно, ему уже надоели эти картинные моменты. Почему он вечно останавливается и ставит свою жизнь на паузу, когда в ней появляется этот парень? Злость Луи закипела с новой силой, он поплёлся следом за Эмили, усаживаясь на их привычное место. И, конечно, тут же оглянулся. Хотелось бы ему сказать, что он не контролировал себя, что его мечущийся взгляд совсем не зависел от сигналов мозга, но нет. Луи слишком внимательно слушал лекции по физиологии, чтобы отрицать эту связь. Стайлс упёрся подбородком в кулак, рассматривая небо за окном. Выглядел он… отвратительно. Уставший взгляд, лохматые волосы, мятая одежда — никакого предрождественского лоска. Миссис Джонс передвинула основной зачёт на неделю раньше положенного, поэтому вокруг царила тишина, доносились только звуки щёлканья клавиатуры. Гарри опустил взгляд в свою тетрадь — у него не было ноутбука, как у многих других — и черкнул что-то карандашом, потирая глаза, будто не спал несколько суток. Луи удручённо вздохнул, качая головой, и потянулся к рюкзаку за распечатками своих записей, которые он зачем-то продолжал вести каждую лекцию для Гарри. Сам бы он мог и у Эмили попросить, но тут… просто хотелось… просто хотелось и всё. На самом деле, Луи надеялся, что Стайлс соизволит заглянуть на контрольный тест по его любимой литературе. Вообще-то… он был обязан, это ведь его профильный предмет, но Луи уже и не знал, чего ожидать. Теперь Гарри сидел здесь, вроде бы, не так далеко, и неизвестность больше не наступала Луи на пятки, но то, как выглядел Гарри, как проводил пальцами по коленям, как сжимал зубами кончик карандаша и… выглядел так, будто хочет спрятаться от всего чёртового мира, всё ещё не давало покоя. Луи всё собирался встать, подрагивая от непонятно откуда взявшейся нервозности. Он замечал мимолётные взгляды Эмили, но ничего не говорил. Не о чем было говорить. Аудитория заполнилась громким смехом и руганью. Вот он минус потоковых лекций: все студенты, которым нужен был базовый уровень английской литературы, или просто возможность заполнить факультатив, или ещё чего-нибудь, — даже, если не ходили на пары, то итоговый тест написать были обязаны. Макс, Дерек и Лорен, как всегда, шумно ввалились, в шутка давая друг другу подзатыльники, пока поднимались по лестнице к своим местам. Парни учились на факультете бизнеса и экономики, поэтому, какой чёрт их дёрнул посещать литературу, оставалось загадкой. Компания подошла к Луи, чтобы пожать тому руку и кивнуть Эмили. Луи виделся с ними в бассейне и иногда они вместе играли в футбол. Решительно сжав ладони в кулак, Луи развернулся в сторону Гарри, но Макс его опередил, усаживаясь прямо на парту рядом с юношей. — Стайлс! Привет, друг! — Макс хлопнул его по плечу. Гарри поднял голову, но молчал. — Давно не виделись! Со времён школы? Ты уже и говорить разучился, дикарёныш? — Отъебись, — рявкнул Стайлс тихо, но так непривычно жёстко, что Луи отшатнулся. — Воу-воу, парень! — рассмеялся Лорен. — Не принял утром дозу? Гарри подорвался с места практически одновременно с Максом, но в ту же секунду за ними оказалась профессор Джонс. — Стивенс! Прекрати сейчас же! Луи только успел заметить, как Гарри выбегает из аудитории. Он абсолютно ничего не понимал. Вдруг захотелось разбить придурку Лорену лицо за то, что он сказал. — Я ничего не сделал, — огрызнулся Стивенс. — Заткнись, Макс, — сам не ожидая от себя, сказал Луи и тут же побежал по ступеням к выходу. Эмили окликнула его и даже хотела пойти следом, но профессор её остановила В коридоре Луи осознал, что не имеет ни малейшего понятия о том, что он скажет Гарри, когда найдёт его, и что вообще-то ничегошеньки не знает о парне. Но он продолжал бежать: лёгкие горели, сердце было готово выпрыгнуть из глотки и шнурки вот-вот развязались бы. Завернув за угол, Луи остановился, прижимая ладони к коленям. Гарри сидел на том же подоконнике, что и в прошлый раз. Косой дождь ударял по открытому на форточку окну. Из-за морозного ветра, блуждающего по длинным широким коридорам, кудряшки на макушке парня подлетали вверх. Сам он уткнулся носом в толстовку, слезинки капали на его джинсы, мурашки покрывали покрасневшую кожу, и Луи вдруг понял. Крошечные зачатки огромного цветка осознания начали прокрадываться в его голову и чертовски пугать. Так пугать, что пульс застучал прямо ушах. Гарри посмотрел на него покрасневшими от слёз глазами, хрипло прошептав: — Не нужно. Луи инстинктивно двинулся ближе, вытягивая руки вперёд, но так и замер. — Я... просто... я... — совсем тихо заговорил он. — Не нужно, — повторил Гарри. — Человек привыкает к заботе. Не имеет значения чьей, он привыкает к самому факту, не учитывая существование предела. И что делать потом? Чувствовать боль, только в разы сильнее, чем то секундное, в контексте вселенских масштабов, успокоение, подаренное из вежливости, — всхлипывая, закончил он и провёл тыльной стороной ладони по щекам. Луи покачал головой, не зная, что ответить. Гарри сказал эти слова так, будто они не были пропитаны слезами. Но Луи так явственно чувствовал, как боль Гарри пробирается под его собственную кожу. И ещё он чувствовал себя полным придурком. Ему хотелось успокоить Гарри, сказать, что он не боится никаких последствий, что ему важно быть рядом, но это неправда. Луи боялся. Ему было до чёртиков страшно, и он всё ещё не мог понять, что именно делает всё таким пугающим. Стайлс соскользнул на пол, хватая рюкзак, лямка которого была пришита обратно, и побрёл к лестнице, но вдруг остановился посредине коридора. — Увидимся, Луи, — промолвил он. Грустная улыбка тронула губы Гарри. И, наверное, в следующую неделю злость и бессонница Луи достигли своего апогея. Сначала Томлинсон винил себя за то, что не остановил Гарри, не поговорил с ним нормально. Потом он понял, что во всём виноват Стайлс, потому что это он добавил в их историю лишнего драматизма своими заумными фразами. Луи не мог спать и практически не мог есть. Лиам обеспокоенно косился на друга, но в ответ получал только «в порядке я, всё в порядке». Кажется, Луи уже и сам не верил в свои слова. Эта фраза окончательно потеряла смысл. Томлинсон начал грызть карандаши и случайно переливать кофе на джинсы. Сходил с ума, не понимая или не признавая, почему его преследуют покрасневшие зелёные глаза. Между Луи и Лиамом никогда не было такого драматизма. Луи вообще никогда не разводил с друзьями разборки, другое дело девушки, конечно, но даже с ними Томлинсон вёл себя как можно пассивнее в тех случаях, когда дело доходило до стычек. Но с Гарри! С ним даже не было никаких разборок, и это заставляло лезть на стену. — Луи? — чуть растерянно позвал Лиам, толкая друга в плечо. — Луи! — Боже, Лиам, что? Что? — Луи оторвался от методички по физиологии, которую читал, пока они сидели в закусочной Роба. — Там... ээээм... Кажется, Гарри? Он смотрит на нас, — Лиам указал куда-то вперёд. Луи тут же вскинул голову, находя взглядом кудрявое недоразумение, стоявшее около кассы. Гарри смотрел прямо на их столик, пока расплачивался. Неловкая улыбка тронула его губы, когда он понял, что теперь Луи тоже смотрит а ответ. Роб тем временем скептически пересчитывал деньги, которые протянул ему Стайлс. Челюсть Луи сжалась от неприязни, исказившей лицо Роба. Мужчина явно переигрывал. — Если честно, я побаиваюсь его, — вставила Эмили, потянувшись за стаканчиком с газировкой Луи. — Да ладно, он весь такой таинственный, — Рози закусила губу. Луи нахмурился. С каких пор Рози закусывает губы? — Луи, ты, кажется, знаешь его, ты не мог бы... Неожиданно в голове Луи пронеслись все мысли, скопившееся за неделю, и остановились на более подходящих, по его мнению, в данный момент — на тех, где всё вокруг него рушилось из-за Гарри. Томлинсон резко встал из-за стола, и книга, которую он откинул, рухнула бы на пол, если бы Лиам не подхватил её. Гарри с подносом в руках улыбнулся, замечая, что Луи идёт к нему. Какого чёрта он улыбался так, будто во время последнего разговора не был королевой драмы? Луи ощутил себя таким беспомощным и глупым, потому что для Гарри будто совсем ничего не значило то, что он говорил. И поэтому Томлинсон вдруг схватился за край подноса парня, опрокидывая его. — Какого чёрта ты творишь? — Гарри оттолкнул Луи, упираясь ладонью в плечо. Весь свитер юноши теперь был испачкан в салат, на плече лежала помидорка. Глаза Луи распахнулись от осознания того, что он только что вытворил. Отступать было слишком поздно. — Это ты какого чёрта творишь?! Томлинсон почувствовал на спине руку и уже хотел сбросить её, но голос, принадлежащий Лиаму, его остановил: — Лу, успокойся. Гарри стремительно пробирался к выходу, игнорируя взгляды посетителей. Он сорвал с вешалки у входа нелепый оранжевый пуховик. Наверное, Лиаму удалось разглядеть в глазах друга всё отчаянье, накопившееся за последний месяц, потому что он вдруг разжал пальцы, давая Луи свободу действий. Несколько секунд Томлинсон так и стоял у кассы, пока Пейн пытался замять конфликт с Робом. — Твою мать, — чертыхнулся Луи, проводя ладонью по лицу. Он сорвался с места, выскакивая на улицу, на ходу накидывая верхнюю одежду. Гарри стоял недалеко от входа, неуклюже натягивая куртку на обычную белую майку, пока держал испачканный свитер в руках. Он не поднимал головы, пытаясь оттереть от ткани остатки обеда. — Блять, — снова пробормотал Томлинсон. Наконец-то собравшись с мыслями, он потопал по снегу. — Думаю, мне нужно извиниться перед тобой, — сказал Луи, останавливаясь напротив Гарри. — Класс, — ответил тот, не отрываясь от попыток спасти вещь. Он попытался обойти Луи, но парень расставил руки в стороны, загораживая путь. — Стоп. Нет. Нам нужно поговорить. — О чём это? — прищурившись, бросил Стайлс. — Обсудить, как тебе в голову пришла идея испортить мой обед? — перед лицом Луи возник испачканный свитер. Он словно оказался на месте Шпрота, которому Лиам указывает на его опрометчивость в делах с туалетом. Но Луи вообще-то не Шпрот! — Тогда можем о твоей идее выбросить мне на голову бурак?! Томлинсон выпятил грудь. Губы Гарри двигались, как у изумлённой аквариумной рыбки. Он не мог подобрать слов и неосознанно придвинулся ближе. Луи вдруг почувствовал мятный запах одеколона Гарри, перемешанный с запахом уксуса, которым был заправлен салат. Потом он заметил, как язык Гарри проходится по обветренным губам, и вдруг подумал, что, наверное, они стояли слишком близко друг к другу. Очень близко. Гарри продолжал хмуро смотреть в голубые глаза и всё ещё был близко. Затем его внимание переключилось на что-то за спиной Луи, заставляя того обернуться. В окнах закусочной выстроились силуэты, с интересом наблюдающие за разыгравшейся сценой. Луи, правда, надеялся, что они кричали не слишком громко. Гарри покачал головой и развернулся, быстро шагая, из-за чего снег под его зелёными кедами хрустел. Сердце Луи повело себя странно, пуская в мозг такие же странные сигналы, поэтому он снова побежал за парнем. Немного ощущая себя героиней подросткового сериала, если быть до конца честным. — Стой же! — Луи схватил его за локоть. — Куда ты? — Домой, — Гарри отшатнулся. — Я отвезу тебя. — Ты шутишь? — он недоумённо смотрел на парня перед собой, находившегося на грани истерики. — Нет! — Зачем? — Я испачкал твой свитер. — Ладно. Это… было проще, чем Луи думал. И это было странно — быть с Гарри наедине. Они ехали по заснеженному городу, вывески с рождественскими рекламками мерцали в лучах солнца. Стайлс пытался найти подходящую песню в плейлисте Луи. Его выбор пал на «Stars are on your side» Росса Коппермана. Он шёпотом проговаривал текст. И, к чёрту всё это, но этот мальчишка знал каждое слово. Луи пытался смотреть на дорогу, но то и дело бросал взгляды в сторону пассажирского сидения, где сидел Гарри, напевая: «So get up off your knees, hope is still alive. That place you're searching for, I know you'll find», и постоянно отдёргивал рукав куртки. С каждой минутой складочка между его бровей становилась всё глубже. Он отвернулся, проводя подушечкой пальца по запотевшему холодному стеклу. Пошёл снег. Хлопьями. Вообще сугробы лежали уже давно, но в этот момент снежинки казались более волшебными. Может быть, дело было в том, как Гарри смотрел на них. Медленно машина съехала на обочину, останавливаясь. Гарри обернулся, вопросительно выгибая бровь. Он был похож на кота: лохматый и смешной. — Чего сидишь? У нас тут бой снежками, — быстро проговорил Луи, чтобы не успеть передумать, и выпрыгнул на улицу. Морозный воздух заставил щёки покраснеть. Первые боевые снаряды полетели в лобовое стекло, потому что Гарри всё ещё сидел внутри, а его нос уткнулся в воротник куртки. Томлинсон вздохнул, направляясь к другой стороне машины. Он открыл дверь, тут же встречаясь с взглядом зелёных глаз. По шоссе проносились машины, а заворожённый Луи, казалось, не мог даже пошевелиться, но стоило ему опомниться и он бросил снежок прямо Гарри в лицо. — Ты идиот?! — вскрикнул тот, неуклюже вылезая на улицу. Минут пять Луи убегал от Гарри, кружа вокруг машины и громко хохоча. Но потом ноги Томлинсона разъехались, словно он — белка из «Ледникового периода», и Луи упал лицом в сугроб. Снег разлетелся в разные стороны. Гарри согнулся, хватаясь за живот. Его смех звучал так звонко, словно вся чистота льдинок была сосредоточенно в этом звуке. Луи заулыбался, перекатываясь на спину, и протянул руку. — Помоги мне, придурок. Стоило Гарри коснуться холодных пальцев, он тут же почувствовал, как его утаскивают вниз. Потеряв равновесие, он упал рядом с Луи, едва не задев парня, и засмеялся ещё громче. В его кудрях путались снежинки, покрасневший нос дёргался из-за смеха, заставляя Луи на несколько секунд затаить дыхание. Заставляя почувствовать себя, как на аттракционе свободного падения. Его сердце будто одновременно покрывалось теми же снежинками, что и веснушчатые щёки Гарри, и пылало адским пламенем. Осторожно, чтобы не спугнуть самого себя, Луи опустил голову, утыкаясь носом в мокрое плечо парня. Он готов был пролежать так хоть ближайшие пятнадцать минут, хоть вечность. Ошеломляющая, но вообще-то не такая уж и неожиданная, мысль о том, что, может, вся эта сопливая чепуха на лекциях по английской литературе — не такая уж и чепуха, забилась в его сознании, словно птица, врезающаяся в прутья клетки. Это было страшно. Снова страшно, но зато теперь наконец-то понятно. Луи хотелось попробовать с Гарри всё, о чём писала Джейн Остин, и Марк Твен, и, может… Оскар Уайльд или Эдвард Форстер. Луи хотелось бы гулять, держась за руки, и целоваться украдкой в коридоре университета. Хотелось дарить успокоительные прикосновения во время фильмов ужасов и вместе смеяться над комедиями. Хотелось делиться шутками и страхами. Хотелось… так много всего. Как парень, который несколько месяцев назад бросил в него собаку, теперь мог вызывать такие чувства? — Но ведь сейчас я здесь, — едва слышно прошептал Луи. Гарри поднял свою руку так, что зимнее солнце оказалось у него между пальцами. Лучи касались его носа, пока Луи разглядывал едва заметные поцелуи весны, разбросанные по носу и чуть ниже линии глаз. Может, всё это время тот самый человек, что должен был держать руку Луи в другой вселенной, был совсем рядом? Внутренности заискрились. Из-за того, что они поймали солнце. Или из-за того, что Гарри такой красивый. Или из-за того, что Луи влюбился? — Просто... — Стайлс наклонился, посмотрев парню прямо в глаза, — если кто-то рядом с тобой, когда тебе хорошо, ты не придаёшь этому большого значения, но, если кто-то рядом, когда тебе плохо, ты привыкаешь. Тебе начинает казаться, что это единственный выход. Ты ассоциируешь спасение с человеком, но ты должен ассоциировать его только с собой, потому что потом человек уходит, понимаешь? — Да. Луи чертовски хотелось коснуться его губ своими. Он никогда не хотел поцеловать парня. Он вообще никогда так сильно не хотел поцеловать кого-либо. Томлинсон прикрыл глаза, вдыхая запах стирального порошка Гарри. Тот поёжился, напоминая Луи, что он в одной футболке. — Эй, поехали, — Луи заставил себя встать, потянув Гарри за собой, — замёрзнешь. Он улыбнулся. Только тогда Луи заметил, какими красными были руки и уши парня. Он снял с себя шапку и натянул её Стайлсу на голову, пока тот хихикал. Как только парни снова оказались в машине, Луи включил печку, а Гарри прислоняется лбом к стеклу. Так они ехали ещё примерно полчаса. Завернув в Фуллер-парк, Луи поёжился. Он старался не сильно выдавать своё беспокойство, но напряжение Гарри давало понять, что у Луи плохо получалось. — Чёрт, — пробормотал Гарри, как только они припарковались там, где он указал. Входная дверь в дом была распахнута. Он обернулся к Луи, натянуто улыбаясь: — спасибо, что подвёз и... было весело. — Я могу пойти с тобой, — вдруг сказал Луи, кивая на дом. — Нет. Не нужно, — голос парня прозвучал жёстче, чем обычно. Гарри вышел из машины. Через лобовое стекло Луи наблюдал, как тот скрылся за дверью. Томлинсон просто не мог уехать. Необъяснимая смелось накрыла его с головой, и за считанные секунды он оказался на пороге к небольшому дому. Луи занёс руку, чтобы постучать, как вдруг услышал звук разбивающегося стекла. Он тут же ринулся вперёд, распахивая дверь. Гарри пытался забрать что-то у мужчины лет пятидесяти. Тот, как будто не осознавал, что сдавливал запястья мальчика слишком сильно. Всё как в замедленной съёмке. Мужчина споткнулся о бутылки, прорезая кожу Гарри осколком стекла. Луи не мог пошевелиться, пока парень ни вскрикнул. В то же мгновение он сорвался с места, закрывая его собой. — Господи, сынок... я... — Уйди! Уйди! — едва разборчиво бормотал Гарри, его подбородок трясся из-за подступающих рыданий. Отец Гарри вылетел из дома. Белая дверь закрылась с громким хлопком. Луи всё пялился туда, пока ни почувствовал, что тело юноши в его руках начало слабеть. — Эй, эй, — обеспокоенно произнёс Томлинсон. — Гарри, посмотри на меня. Луи чувствовал, как тряслись пальцы, пока сбрасывал на пол свой пуховик. Он стоял посреди гостиной дома, в котором был впервые, держа в руках теряющего сознания Гарри. Интуитивно Томлинсон побрёл вглубь дома, стараясь не уронить Стайлса. Бледное лицо Гарри было словно неживое. Наверное, он совсем ослабел из-за того, что пропустил, как минимум, один приём пищи, организм просто не мог справиться со стрессом и болью. Луи хотелось плакать, но он знал, что пока не имеет право делать это. Добравшись до единственной ближайшей двери, выходившей из кухни, Томлинсон с облегчением вздохнул, обнаруживая, что это уборная. Он посадил Гарри на край ванны, другой рукой включая воду в раковине. Как только прохладные капли коснулись кожи, Гарри приоткрыл глаза, простонав от боли. — Сейчас, сейчас, малыш, сейчас станет лучше, — забормотал Луи. Его сердце пропустило удар из-за произнесённого обращения, но Гарри был не в состоянии заметить это. Томлинсон потянулся за пораненной рукой юноши, чтобы обвести вокруг краем мокрого полотенца, стирая кровь. Гарри вздрогнул, приходя в сознание. Он смотрел на Луи грустными глазами, рассматривая каждую родинку, чтобы притупить ощущение боли. Выключив воду, Луи натянул на ладонь рукав лонгслива, вытирая слезинки, скопившиеся в уголках глаз Гарри. — Ладно, хэй, давай, — Томлинсон помог ему подняться. — Где твоя комната? Нам нужно в твою комнату. Стайлс молча пошёл вперёд, совсем невесомо взяв ладонь Луи в свою и утягивая парня следом за собой. В тишине они поднялись по узкой лестнице на небольшой чердак, оказавшийся комнатой Гарри. Тот забрался на кровать, оставляя Луи в проходе. Томлинсон оглянулся. Комнатка была небольшой. Стены выкрашены в белый, но во многих местах виднелись рисунки. Может, их сделал сам Гарри, а, может, кто-то другой. На одном из крыльев низкого треугольного потолка было окно, через щель в котором комнату обдавал зимний ветер. Мебели было немного: небольшой шкаф, односпальная кровать и лампа на длинной железной ножке. Полочками и тумбами служили стопки книг. На них стояла посуда, были сложены вещи, нашлось место даже сувенирным фигуркам и коробочкам с мелочами. В комнате было уютно. Книги занимали каждый уголок, этот хаус делал её похожей на Гарри. Она была словно его убежище. Луи снова посмотрел на юношу, сжавшегося в комок на кровати. Он всё ещё был в его шапке. — Нам нужна аптечка, — тихо произнёс Луи. Гарри кивнул на шкаф. Томлинсон заметил небольшой пластмассовый контейнер на полу. Там он нашёл перекись, бинты, пластыри и немного жаропонижающих. Сердце сжалось от осознания, что Гарри хранит это всё у себя в комнате. Как часто ему приходилось пользоваться бинтами и пластырем? Он даже не шипел, когда Луи впервые коснулся его кожи спиртовой салфеткой. После того как Луи вернул контейнер на место, он сел на край кровати. Забинтованная рука Гарри лежала рядом с его бедром. Подняв взгляд выше, Томлинсон встретился с зелёными глазами. Черты лица Гарри были будто нарисованные, лишённые жизни. Кудри, словно услышав молитвы Луи, спали юноше на глаза, и Томлинсон потянулся, чтобы убрать их. — Гарри... — прошептал он. Гарри дрожал. В комнате было холодно, даже морозно, а он лежал в одной футболке, ещё и с влажным лицом. Луи подошёл к шкафу, доставая оттуда аквамариновую толстовку. — Давай, нужно одеться. Тут холодно. — Нет. — Пожалуйста. Теперь к золотым крапинкам на зелёной радужке глаз Гарри прибавились проблески боли. Луи помог парню сесть. Когда тот стянул с себя футболку, в глаза бросился небольшой шрам на плече. Стайлс лёг обратно, снова принимаясь разглядывать лицо Луи. И теперь тот мог с чистой совестью уйти, но... Гарри не должен был оставаться один. Не тогда. Юноша лежал ближе к краю, поэтому Луи пришлось перелезть через него. Пока он укладывался рядом, Гарри перевернулся на другой бок. Их глаза бегали по лицам друг друга, и Луи попытался улыбнуться, но вышло плохо. Гарри покачал головой, придвигаясь ближе. Он обернул руки вокруг талии Луи, зарылся носом в его шею и заплакал. Совсем беззвучно, но Луи просто знал это. Несколько слезинок скатилось по его щеке, делая губы солёными. Луи поморщился, вздрагивая, когда из заднего кармана джинсов раздался звонок. Он приоткрыл глаза, находя прямо перед своим лицом умиротворённое лицо Гарри. Его губы беззвучно дёргались, будто даже во сне он читал, проговаривая про себя слова. Звонок прекратился. В комнате стоял полумрак, значит, они проспали несколько часов. Немного отодвинувшись, Луи потянулся к телефону. Время близилось к девяти вечера. На экране замигали уведомления: несколько пропущенных от мамы и несколько сообщений. «Луи, всё в порядке?», — от Лиама и «Какого чёрта, Луи?!», — от Эмили. Томлинсон вздохнул, быстро печатая Пейну, что всё хорошо, и убрал телефон в карман. В этот момент Гарри зашевелился, придвигаясь ещё ближе. Его холодный нос прошёлся по шее Луи, вызывая у того мурашки. Томлинсон зажмурился, пытаясь не улыбаться совсем, как идиот. Днём он перевернул на Гарри поднос, а теперь тот спал в его объятиях. И, наверное, всё и должно было быть именно так. В следующий раз Луи распахнул глаза, когда с первого этажа дома начали доноситься крики. — Гарри! Малыш! Что случилось? Уже было светло. Томлинсон поморщился, утыкаясь лбом в плечо Гарри, но практически в то же мгновение Луи осознал, что никто не кричит просто так, а на чердаке даже нет двери. Он снова открыл глаза и теперь встретился взглядом с женщиной, которая замерла в проходе, прижимая сложенные в замок руки к груди. Очень напуганная женщина. — Ох... Гарри... Я... Гарри резко вскочил, выпутываясь из объятий Луи. На голове Стайлса было ужаснейшее гнездо, глаза сонно моргали. — Мама? — глупо спросил он. — Доброе утро, — улыбнулся юноша. — Всё в порядке... я... мы... это Луи. Он изучает психологию. Мы вместе ходим на литературу, — протараторил Гарри, указывая в сторону замершего Томлинсона. Луи кивнул, неловко улыбаясь. — И мы скоро спустимся. — Ладно... — мама Гарри всё ещё казалась, мягко говоря, удивлённой. Её глаза были такие огромные, как у диснеевской принцессы. Гарри рухнул на кровать, проводя ладонями по лицу, и рассмеялся. Его глаза всё ещё были сонными и немного опухшими, на коже играли солнечные зайчики. — Извини, — прошептал он. — Тебе не за что извиняться. Луи лёг рядом, облокачиваясь на согнутую в локте руку. Другой он заправил непослушную прядь Гарри за ухо. Улыбка блеснула на его лице, и Стайлс прикусил губу. Луи чуть ли не дрожал от желания прикоснуться к ямочкам на щеках Гарри. — Ты бы видел ваши лица, — Гарри показательно открыл рот, распахивая глаза. — Ну... — Луи лёг на спину, разглядывая небольшое окно. — Это было весьма неожиданное знакомство. — У неё будет много вопросов, — Гарри пожал плечами. — У меня тоже. Несколько секунд Гарри не двигался, и Луи успел пожалеть о сказанном. Вдруг Стайлс осторожно подвинулся ближе, укладываясь на грудь Луи. — Спасибо. Ты не должен был... оставаться. — Я хотел. — У тебя мурашки, — тихо произнёс Гарри, разглядывая предплечье Луи. — Тут холодно. Ты можешь заболеть. — Просто нужно починить окно. — Для этого нужно вызвать мастера, — Стайлс пожал плечами, прижимаясь ближе к парню, — я узнавал. — Ничего... В заднем кармане Луи снова зазвонил телефон. Он потянулся, чтобы достать его, при этом не отпуская Гарри ни на секунду. «Мама». — Алло? Мама Луи лепетала поздравления, и тот сначала даже растерялся, будучи слишком увлечённым родинками на шее Гарри, но потом вспомнил, что вообще-то сегодня его день рождения. Прежде чем попрощаться, женщина напомнила, что ждёт сына на ужин. Там будет семья Эмили, Лиам тоже, но с его вопросами разобраться проще. Обычно Луи особо не волновался по поводу этих «приёмов», но, когда заметил, как Гарри нахмурился и поджал губы, он понял, что хочет провести весь этот день вот так вот, глядя на этого сонного парня, похожего на лягушку. — У тебя сегодня день рождения, — тут же сказал тот. — Да? — У меня нет подарка, — обиженно произнёс Гарри. — Ты подарил мне резинку. — Луи... — Тссс! — Луи прижал указательный палец к губам парня. — Лу... — Тссссс! — Луи, я... — Тссссссссссс! — Томлинсон намотал одну из прядок Гарри себе на палец. — Ты кучерявый. — Нет. Перестань. — Кучеряшка! — Перестань. У меня нет кучеряшек. — Ты издеваешься? — Луи рассмеялся. — Мои волосы кудрявые, — с умным видом произнёс Стайлс. — Чем отличаются кудряшки от кучеряшек? Гарри оскорблённо выпучил глаза. — Тут есть принципиальная разница, — деловито сообщил он. — У меня кудри, а кучеряшки, я не знаю, у Джимми Хендрикса. Перестань смеяться, Луи, перестань смеяться сейчас же, — пробормотал Гарри, прижимаясь ещё ближе. — Я сделала блинчики! — донеслось с первого этажа. Луи в восхищении посмотрел на парня, из-за чего тот закатил глаза. — Мы сейчас спустимся! — в ответ крикнул Стайлс. — Я слышала это полчаса назад! Гарри пожал плечами, пряча улыбку, будто мама могла его увидеть. — Твоя мама называет тебя малышом. — Заткнись. К сожалению Луи, дорога была не такой приятной, как завтрак с Гарри и его мамой. Всё было неловким только первые пять минут. Энн спросила, пара ли они, и Гарри подавился чаем. В панике Томлинсон пробормотал: «Мы работаем над этим», сам удивляясь своим словам. Мама Гарри только улыбнулась, а потом начала раскладывать блинчики по тарелкам и рассказывать о работе. Вообще-то у неё их несколько, но основная — консультант в книжном магазинчике, списанные поставки которого и составляют большую часть дизайнерских решений в комнате Гарри. Примерно в середине рассказа Стайлса о том, как они с Луи играли в снежки, он испачкал щёку в сгущёнку. Луи тут же потянулся к нему, вытирая салфеткой. И, наверное, было прилично хотя бы замереть или неловко помолчать, но Гарри продолжил свой рассказ, а Луи потупил взгляд, пытаясь скрыть улыбку. Сразу было ясно: Гарри любил маму. И не так часто видел её из-за работы. Он пытался уместить в свой рассказ, казалось, все вещи, случившиеся с ним за последние несколько недель: от мелочей до целых лекций, и, конечно, оставляя только хорошее. Когда Луи засобирался, Гарри вызвался его проводить. Они остановились у машины Томлинсона, неловко улыбаясь друг другу. Вокруг лежали сугробы, солнце светило сильнее обычного. Гарри щурился из-за лучей. А потом... чуть наклонился и поцеловал Луи в уголок губ. Совсем невесомо. — С Днём рождения, Луи, — прошептал он. — Увидимся. Это даже первым поцелуем назвать сложно, но Луи готов был поклясться, что счастье разлилось по всем частям его тела. Дома у Луи, недалеко от центра Риверсайда, всегда пахло елью — вне зависимости от времени года и погоды за окном. Поэтому, как только парень переступил порог, он глубоко вдохнул, улыбаясь. Вот чёрт, он такой непозволительно счастливый! Раздался топот и звонкие голоса — уже в следующую секунду сёстры Луи обвили его руками и ногами, выкрикивая поздравления. — Луи! — Джоанна вышла в прихожую, вытирая руки полотенцем. — Сынок, с днём рождения! — Спасибо, мам, — пробормотал Луи, обнимая женщину одной рукой. Войдя в гостиную, парень тут же встретился с очень внимательными взглядами Эмили и Лиама. Их родители уже сидели за столом, увлечённо болтая. После Лиам враждебно посмотрел на Эмили и пошёл к Луи, раскрывая руки, чтобы утянуть друга в объятия. — Хээээээй! С днём рождения, чувак! — Лиам наклонился ближе — так, чтобы слышал только Луи: — у меня вопросы, Томлинсон. — С днём рождения, Луи, — Эмили подошла к парням, хлопая именинника по плечу. Счастье, окутавшее Луи, притупило любые аспекты его внимательности. Он сидел с глупой улыбкой, с такой же улыбкой отвечал на вопросы и с поблёскивающими в приглушённому свете глазами щебетал о лекциях — особенно, о английской литературе. Всё это даже не давало ему возможности уловить намёки и фразу, брошенные в лоб, о его женитьбе, о роли Эмили в этом сценарии его жизни и прочие казавшиеся тогда неважными вещи. Всё, о чём мог думать Луи, это кудряшки и нежные прикосновения. Кажется, он находился на той стадии, когда ему хотелось приклеиться к Гарри и просто вдыхать запах его одежды, или, может быть, сесть напротив него и разглядывать розовые влажные губы, пока они не оказались бы на его собственных губах. В последнее время жизнь Луи — сплошная серендипность. Вилка снова задела горошинку, которую парень перекатывал по своей тарелке. Его телефон загудел в кармане. Гарри Стайлс «Ещё живой?» Они успели обменяться номерами перед тем, как Луи уехал. Гарри сам записывал своё имя, и это не совсем совпадало с прозвищами, которые давал ему Томлинсон в своей голове. Его номер скрывался в телефоне Гарри под «Луи-Красивая-Улыбка». Неважно, нравится Гарри его улыбка или нет.

«Нет. Ещё одно слово о моей женитьбе и я выйду в окно.»

«Всё настолько плохо?»

«Да. Как ты?»

— Луи... кхм... Луи резко поднял голову, встречаясь с озадаченными взглядами. — Да? — Всё в порядке? — Да. Томлинсону показалось, что Эмили могла просверлить в его лбу дыру, если бы не прекратила щуриться. Лиам указал пальцами на свой рот, намекая на безумную улыбку, украсившую лицо Луи. Томлинсон откашлялся, снова сосредотачивая внимание на телефоне. «В норме. Папа вернулся. Созвонимся позже. И не умри хх» Неосознанно Луи сжал свободную ладонь в кулак и прикусил до боли губу. Прошлая встреча Гарри с отцом не принесла ничего хорошего. — Прошу прощения, — пробормотал парень, спешно вставая из-за стола. Оказавшись на кухне, Луи сразу же набрал номер Гарри. Сердце бешено колотилось в груди. Плохое предчувствие не покидало. Гудок. Второй. Третий. Четвёртый. Пятый. Шестой. — Алло? Луи выдохнул, упираясь лбом в дверцу холодильника. — Малыш? Привет. Всё в порядке? — Малыш? — сквозь голос Гарри заискрилась улыбка. Парень закусил губу, не сильно ударяясь о твёрдую поверхность. Может, он перебарщивает. Может, сейчас милые прозвища ещё кажутся неловкими. Но, с другой стороны… вряд ли есть особенное определённое время, которое подразумевает снятие табу с «малышей» и «зайчиков». В конце концов… это просто происходит. — Я... просто... ох... прости? — Всё в порядке, — поспешно произнёс Стайлс. — Ты сам сказал, что мы работаем над этим! — и добавил тише: — мне нравится. Улыбка снова украсила губы Луи, а щёки залились румянцем. — Правда? — Правда. Тихий вздох Гарри заставил Луи сильнее прижаться лбом к прохладной пластмассе. Какой кошмар, что с ним происходило… Его будто захлёстывало с головой во время шторма, будто омывало холодной водой, он будто попал под дождь — всё его тело, всё его существо было пропитано… этим чувством. — Как... как дела с отцом? — Думаю, всё нормально. Он... эм... спит. Скоро должен снова уйти. — Хорошо. Ты ведь знаешь, что можешь позвонить мне, да? — Да. — В любую секунду. — Я знаю. Несколько молчаливых мгновений заставили Луи задуматься о том, чтобы сделать темой своей курсовой исследование с названием «Руководства по разговорам на начальных стадиях отношений. Бонус: уместность употребления милых прозвищ». Потом Гарри спросил: — Так… ты пока останешься у мамы или…? — Да. Да, буду здесь несколько дней, наверное. — И... эээм.. Эмили? — Что? Нет, нет, конечно. — Хорошо. — Хорошо? — Да, — голос Гарри прервался звонком входной двери. — О, Это Зейн, — произнёс юноша. — Он поможет мне приготовить ужин для мамы. Потом мы поедем к нему, наверное. — Кто? Луи нахмурился, разглядывая своё абстрактное отражение в дверце холодильника. Пока он делал это, Гарри был с каким-то Зейном! Гарри засмеялся. — Зейн. Мой друг. — объяснил он. Послышался голос Зейна, его счастливое «С Рождеством!» заставило Гарри хихикать. — И тебя. Привет. Пять секунд, я договорю. — Тебе пора? — пытаясь звучать спокойно, спросил Луи. — Да? — Ладно. С Рождеством. — С Рождеством. — Гарри? — Да? — Я скучаю... малыш? — Прекрати называть меня так. Это обращение запатентовала мама. — Тебе нравится. — Лучик? — Ты серьёзно? Вообще-то все внутренности Луи просто готовились к третьей мировой. Он снова чувствовал это — падение. Падение в любовь. Луи казалось, что он вдруг стал диснеевской принцессой: вокруг пели птицы и все животные в мире любили его, а главное — у Луи был собственный принц. — Я тоже скучаю. Гарри сбросил звонок. Томлинсон замер, пытаясь сдержать улыбку. Чёртовы бабочки, щекочущие его желудок. — Не могу поверить! — растерянный голос прорвался сквозь пузырь влюблённости. — Абсурд! Томлинсон тут же обернулся, встречаясь со злостью во взгляде Эмили. — Эмили, тише, пожалуйста, тише! — умолял Луи, поддавшись вперёд. — Что? Ты стесняешься своего мальчика на побегушках?! — Не называй его так! — воскликнул парень, пошатываясь от громкости собственного голоса. Лиам уже стоял в дверях, растерянно оглядывая кухню. — Что здесь происходит? — Луи! Он гей! Он встречается с Гарри! Это невыносимо! Абсурд! — Перестань говорить это, — снова подал голос Томлинсон. — Перестань! С каких пор любить кого-то невыносимо?! — Но ты не гей! — на грани истерики закричала Эмили. Луи замер, смотря, как разочарование плещется в глазах девушки. Может быть, всё было не так уж сказочно, как он себе придумал. Может, взаимность не всегда единственная забота. Луи прикусил губу, чтобы притупить боль, распространяющуюся по венам, пульсирующую в затылке. — Разве… разве это имеет значение? — тихо спросил он. Эмили ничего не ответила. По её щекам потекли слёзы и красные пятна покрыли её шею. Она схватилась за край столешницы, задыхаясь во всхлипах. И Луи, правда, не мог поверить, что это происходит. Что его счастье может причинять кому-то такую сильную боль. — Ты снова… снова… теперь это он… ты снова… — бормотала Эмили. Взгляд Луи стал расфокусированным, но он заметил маму, стоящую в дверях. Растерянные глаза сестёр и родителей Лиама. Мама Эмили тут же подбежала к дочери, прижимая ладони к её щекам, будто была способна остудить их. Но девушка лишь смотрела на Джоанну. — У Луи есть парень, — произнесла она так, будто теперь все должны были понять её состояние. — Он называет его малышом! Джоанна удивлённо посмотрела на сына. — У меня... я... — растерялся тот. — Думаю, всем нужно успокоиться, — подал голос Лиам. — Просто… разъехаться по домам. Да… думаю, все устали. Эти слова казались самыми разумными за последние несколько минут. Луи молча наблюдал за тем, как гости надевают пальто и шапки, бросая на него сочувственные взгляды, и скрываются в вечере морозного декабря. Все, кроме Эмили. Она вышла самая первая и даже не обернулась. И Луи вообще-то было больно. Во-первых, его сокровенный, трепетный и ещё такой хрупкий секрет был раскрыт. Дымка лёгкости разрушена. Во-вторых, даже воображая самые худшие расклады событий, Луи и подумать не мог, что всё обернётся истерикой. Парень сидел на диване, бездумно смотря фильм про Гринча, который шёл по телевизору бесконечно. Ему так сильно хотелось вернуться в утро, когда всё, что он делал, было сосредоточено на милом парнем, прижимающемся к его груди. Когда в воздухе витало не разочарование, а звонкое хихикание и запах блинов. Когда холодные пальцы водили по его предплечьям и влажные губы касались щеки. Внезапно Лиам плюхнулся рядом, похлопывая друга по плечу. Следом за ним залетели девочки, оставили поцелуи у Луи на щеках, и разбежались по комнатам. Джоанна зашла несколькими минутами позже, устраиваясь на кресле. — С днём рождения меня, — усмехнулся Томлинсон, потянувшись к столику за бокалом, наполненным алым вином. — Эмили хочет за тебя замуж с десяти лет, — Лиам забрал у него бокал, пожимая плечами. — Её мечты разрушились в секунду. Она ведь правда думала, что ты просто ждёшь подходящего момента для серьёзных отношений… с ней. Луи нахмурился. Его мама протянула руку, Лиам отдал вино ей. — Кажется, теперь замуж хочет Луи. Что скажешь? — задумчиво произнесла Джоанна. Луи и Лиам одновременно обернулись. Женщина выглянула из-за бокала, пожимая плечами. Вдруг смех Лиама заполнил всю гостиную, разбивая последние частички напряжения. — Ты обещал, что я буду свидетелем! Время пришло! — радостно завопил Пейн. — Заткнись, Лиам. Джоанна тоже рассмеялась. Луи опёрся локтями на колени, лбом на ладонь и посмотрел на маму. — Прости? — едва слышно сказал он. — За что? — Сегодняшний вечер прошёл не совсем так, как ты планировала. — Ничего страшного, милый. Это твой день рождения, — женщина потянулась, чтобы провести ладонью по чёлке сына, — если ты решил отметить его, совершив неожиданный каминг-аут... — Джо снова отпила вино, пряча улыбку в бокале. Лиам хмыкнул. — Мааам... — Луи выпрямился, разминая спину. — Я не знаю... правда... Мне нравится Гарри! По-настоящему нравится, — тихо добавил он, смотря на ковёр. — И я никогда... эм... никогда не хотел заставлять кого-нибудь улыбаться. Просто улыбаться. Я имею в виду... ни парня, ни девушку. — Всё, Луи, заткнись. Слишком сопливо. Ты такой гей, Льюис! — Лиам закатил глаза, но его лицо вдруг стало комично испуганным. — О, чёрт, бро, как я мог не заметить за столько лет дружбы? — залепетал он. — Я не могу теперь говорить такие вещи, да? Мне так стыдно! Ты доверяешь мне?! — в следующую секунду лицо парня стало обиженным. — И ты даже не сказал мне ничего, идиот! Пообещай мне, что я буду держать свечку, когда Гарри- — Закрой свой поганый рот, Лиам! Здесь сидит моя мать! — Луи толкнул его в плечо и, морщась, добавил чуть тише: — Вообще мы ещё далеко не на этой стадии отношений. — Конечно! Я вообще не понимаю, почему он согласился на такую авантюру, — с умным видом произнёс Лиам. Он говорил о Гарри просто, как о… как о любом другом человеке, который мог бы вызывать у Луи бабочек в животе, и почему-то сейчас это было крайне важным. — Ты, придурок, вчера опрокинул на него поднос с едой. Он ждёт возможности убежать от тебя. — Лиам! — возмущённо пискнул Луи, снова толкая парня. — Луи, ты что в пятом классе? За косички его не дёргал? — Джоанна поучительно погрозила сыну пальцем. — Ты должна быть на моей стороне! Он вообще-то первый кинул в меня бураком. Звонкий смех снова разнёсся по гостиной. Может, всё было действительно не так уж и страшно. Луи продержался пять дней. А на шестой уже ехал по заснеженной дороге, освещаемой тусклым и иногда мигающим светом фонарей, в Фуллер-парк. Честно говоря, Томлинсон понятия не имел, что скажет Гарри, но, к чёрту всё — он скучал. И это тоже было странно. Луи никогда не был прилипчивым типом — личные границы и всё такое, — в конце концов, он изучает психологию, — но нет, не сейчас. Всё это потом, когда он хотя бы убедится, что они с Гарри на одной волне. Хотя и особенно удивительного в этом тоже не было. Стоило вспомнить состояние Луи, когда он не видел Гарри несколько недель подряд ещё до всего, а ведь они тогда едва разговаривали. Чем же он должен был занимать свои мысли теперь — зная, какими нежными могут быть объятия Гарри. Мама Луи только покачала головой, бормоча что-то о первой влюблённости. Томлинсон закатил глаза. В конце концов, ему уже было девятнадцать, он слишком взрослый для такого поведения мамы. Она предложила ему вернуться вместе с Гарри тридцать первого, но Луи не был уверен, потому что тот ещё ничего не знал. Вообще-то он совсем ни о чём пока не знал. Прежде чем постучать в дверь, Луи проделал несколько дыхательных практик. В окне горел свет, окрашивая уличные тени в оранжевый. За дверью раздавались практически неуловимые голоса, дальше по проспекту шумела полицейская серена. Не успел Луи досчитать до четырёх, как дверь перед ним распахнулась. — Луи? — на пороге стояла Энн, сжимая в руках разноцветную мишуру. — Здравствуйте? Женщина просто смотрела на него минут пять, пока Томлинсон покачивался на носочках, спрятав руки в карманы. — Проходи! — опомнилась она, распахивая дверь шире. Луи улыбнулся, благодарно кивая. Он остановился в прихожей, неловко топчась на месте. Гарри сидел за столом, размахивая еловой веточкой, пока парень, сидящий рядом с ним, хихикал. Наверное, это и был Зейн. Его волосы были выкрашены в розовый, из-под закатанных рукавов шоколадного свитера выглядывали цветный татуировки. Откашлявшись, Луи решился поздороваться: — Привет? Стайлс тут же повернул голову в сторону двери. Еловая веточка выпала из его рук, а между бровей залегла складка. — Луи? Томлинсон поёжился, опуская взгляд на свои заснеженные ботинки. Конечно, Гарри не бросился в его объятия, как только увидел. Может быть, Гарри вообще не думал, что у их истории есть продолжение. — Я... я, наверное, не вовремя, — неловко пробормотал Луи, попятившись назад. — Я просто… — Нет! — почти вскрикнул Гарри, вскакивая со стула. Он случайно опрокинул тарелку с печеньем, стоявшую у его руки на столе. — Гарри! — его мама ахнула. Томлинсон скинул ботинки, подбегая ближе. Он опустился рядом с Гарри, помогая ему собирать крошки и разломанные ёлочки. Юноша снова вскинул голову, будто не мог поверить, что Луи правда здесь, прямо рядом с ним. Они столкнулись лбами. — Извини. — Прости. Когда им удалось всё собрать и подняться, оба неловко посмотрели на руки, держащиеся за блюдце. Гарри глупо хихикнул, и Луи улыбнулся, но в следующую секунду понял, что по комнате, словно гром, прокатывается смех Зейна, согнувшегося пополам и державшегося за живот. Луи поморщился, наконец-то отпуская керамику. Он подошёл ближе к парню, протягивая ему ладонь. — Привет. Я Луи. — Зейн. Друг Гарри, — он ухмыльнулся, пожимая Томлинсону руку. — Энн, ты, кажется, хотела сходить в магазин? — Зейн пошёл к двери, натягивая на себя чёрную куртку. — Пойдём, я помогу с пакетами. — Пойдём, — кивнула Энн, выходя следом за Зейном. — Пока, мальчики! Гарри медленно кивнул, оборачиваясь к Луи. Прежде чем перевести взгляд на юношу, Томлинсон уловил, как Зейн подмигнул ему, захлопывая за собой дверь. — Привет? — неуверенно начал Луи, постукивая пальцами по поверхности стола. Стайлс тут же подался вперёд, заключая Луи в объятия, обхватив его талию и уткнувшись холодным носом в шею. — Привет, — на выдохе прошептал он. Улыбка расцвела на устах Луи, и он прижался ближе, поглаживая спину парня. — Я... эм... — Я тоже скучал, — хихикнул Гарри. — Но что ты тут делаешь? Ещё неделя. — Просто… просто я здесь, — пробормотал Луи. — Я подумал, может, мы могли бы… знаешь, могли бы встретить Новый год вместе? — О... Лучик, — произнёс Стайлс, и Луи почувствовал, как его сердце вырвалось из груди, запрыгнуло в машину и съехало со сколы на бешенной скорости. Гарри чуть отстранился, продолжая извиняющимся тоном: — я же не оставлю маму одну в новогоднюю ночь. — Ох… — Томлинсон положил ладонь на затылок парня, притягивая того обратно. — У нас есть полтора дня, верно? — Верно. — Ты не представляешь, что произошло дома, — усмехнулся Луи. — М? — Гарри снова отодвинулся. — Весёлая история о том, как Эмили устроила истерику посредине моего дня рождения. Я потом тебе расскажу. — Эмили? — парень нахмурился. — Да. Она собиралась за меня замуж, но теперь замуж собираюсь... в общем, неважно. — О... — Что думаешь насчёт того, чтобы провести наш день у меня в квартире? — осторожно предложил Томлинсон. — Хорошо, — прошептал Гарри, — хорошо. И так хотелось прикоснуться губами к губам, нежно целоваться, пока за окном хлопьями идёт снег, но это будто всё ещё было не совсем подходящим для них. Будто нужно подождать. — Хорошо? Гарри рассмеялся. — Хорошо. Льдинки града тарабанили по крыше и стёклам, заглушая своей мелодией песню, играющую по радио. Время близилось к восьми вечера. Весь путь до квартиры Луи и Лиама Гарри включал новогодние песни, уверяя Томлинсона в том, что это главная составляющая праздничного настроения. Он подпевал и делал смешные движения руками, доказывая, что превосходно танцует. Из всех сил Томлинсон старался не отрывать взгляд от дороги, но это было просто невозможно — точно не с Гарри, сидящим рядом. Когда они наконец остановились у многоэтажного дома, Стайлс неловко передёрнул плечами, ожидающе смотря в сторону Луи. — Нам ну… — начал Луи. — У меня есть для тебя кое-что, — немного панически перебил его Гарри. — Да? — смущение вперемешку с теплом от включённой печки окрасило щёки парня в розовый. — Что? Гарри поджал губы в улыбке, потянувшись, чтобы забрать рюкзак с заднего сидения. Закушенная губа ни капли не отвлекала Луи от полоски бледной кожи рядом с резинкой спортивных штанов Стайлса. — Вот, — пробормотал Гарри, протягивая Томлинсону белый прямоугольник. На ладонях оказалась небольшая картонная открытка. В центре был маленький немного кривоватый шпиц в новогоднем колпаке, рядом с ним красная надпись практически каллиграфическим почерком: «Счастливого Нового года, рождественский мальчик!», а вокруг расклеены блёстки, которые мерцали из-за включённых приборов в машине. — Спасибо, — благоговейно выдохнул Луи. — Но у меня ничего нет для тебя… — Неправда, — тут же ответил Стайлс. — Я… я рад, что тебе понравилось. Из меня плохой художник, но мне просто хотелось сделать что-то особенное, я… Не успел Гарри закончить, как губы Луи оказались на его щеке, которую теперь покалывало сильнее, чем от мороза, но при этом внутри было так… тепло. Томлинсон точно отстранился намного позже, чем того требовали рамки приличия, но Гарри не жаловался. — Зайдём в супермаркет? — неловко откашливаясь, спросил Луи. — Нужно пополнить запасы в холодильнике, вряд ли Лиам там оставил что-нибудь, когда уезжал. Да и Шпроту нужен корм. — Шпроту? — Гарри нахмурился. — Это мой мальчик, — немного загипнотизировано ответил Луи, но почти сразу пришёл в себя. — Мы с ним вместе уже год! Как ты мог забыть о Шпроте? Вообще-то, если бы не он, не знаю, где бы мы сейчас с тобой были. Только что, мистер Стайлс, вы разбили мне сердце, — надувая губы в притворной обиде, Луи натянул шапку и вышел из машины. Хохочущий Гарри, неуклюже выбрался следом. — Конечно, я помню этого парня. Он поцарапал Найлу его любимую. — Так вот чья это была машина, — кивнул Луи. Осталось разобраться, кто такой Найл. — Не думаю, что там всё было так критично. Проходя через раздвижные двери, Томлинсон закинул руку на плечо Гарри, пытаясь угомонить своё подскакивающее давление и увеличивающийся пульс. По магазину сновали люди, набивая свои корзинки продуктами для вечеринок и праздничных ужинов. Мишура свисала с потолка супермаркета и жуткий Дед Мороз, приветствовал всех у входа. — Так… кто такой Найл? — всё-таки спросил Луи. — Мой друг, — ответил Гарри, обвивая руку вокруг талии парня. — Мы познакомились не так давно. Он учится в медицинском! Не знаю, как у него ещё не взорвалась голова. — Только не говори мне, что его любимый сериал «Медики Чикаго»! — Томлинсон схватился за сердце. — Да он просто вылитый доктор Уилл Холстед! Луи рассмеялся, разглядывая полки с продуктами. — Иди за кормом, а я посмотрю что-нибудь тут, — предложил Гарри. Томлинсон кивнул, направляясь к нужному отделу, но перед этим он, конечно, разыграл драматичное прощание, будто уплывает в Африку на пять лет, а Гарри — его верный супруг. Всё лицо юноши покраснело, а женщина у стенда с кормом для рыбок рассмеялась. В голове не укладывалось, что Шпрот поцарапал машину Найла почти четыре месяца назад. Сейчас Луи вообще было сложно представить, что в ближайшее время он сможет отлипнуть от Стайлса. Все эти его неосознанно нежные штучки и искорки веселья в зелёных глазах. Как можно осознанно отказаться от этого? Как можно провести хотя бы день, не касаясь его мягкой кожи? А ведь Луи ещё даже не знает, каково это… по-настоящему прикасаться к нему. Просто нежно водить кончиками пальцев по появляющимся мурашкам — Луи хотел бы этого. Он хотел бы всего. Когда Томлинсон нашёл Гарри возле полок с замороженными продуктами, разглядывающим упаковку куриных наггетсов, тот уже держал в руках молоко, яйца, вишнёвый сок и плавленый сыр. У Луи была тележка, — его нельзя винить за это! Он с детства обожает управлять ими! — в которой помимо корма были вафли, печенье, шоколад, чипсы и ещё очень много самых нужных и самых сладких вещей. — Смотри, я взял Шпроту новый мяч, что думаешь? Гарри чуть вздрогнул из-за внезапного появления парня. — Не особо разбираюсь в мячиках для собак, но выглядит мило... — задумчиво произнёс Стайлс. — Ты любишь вишнёвый сок? — спросил он, заглядывая Луи за спину. — Лучик! Зачем нам всё это? За один день мы не съедим... сколько там? — он подошёл ближе. — Пять?! Пять пачек кукурузных хлопьев! — Гарри достал четыре из них. Луи тут же схватил их, бросая обратно. Даже милое прозвище не помешает ему быть решительным в вопросе кукурузных хлопьев. — Они вкусные! И все разные! Эти в форме звёздочек, а эти- — Хотя бы две. — Нет! — Луи закрыл собой проход. — Всё равно мы вернёмся первого вечером. — Что? Томлинсон тут же потупил взгляд. Возможно, об этом он тоже забыл упомянуть. Просто вылетело из головы. — Где гарантия, что я смогу пробыть ещё неделю без твоих кудряшек? — ухмыльнулся парень. Щёки Гарри покраснели, и Луи ахнул. — Вот видишь! Поэтому первого вечером я приеду за тобой. — Ладно. — Ладно? — Ладно-ладно. Гарри положил в тележку продукты, которые держал в руках и только одну пачку хлопьев, выхватывая её из рук Томлинсона. — Гаааарриииии... — удручённо протянул Луи, но тот только равнодушно помотал головой, развернулся на пятках и пошёл к кассе. — Пожалуйстааааа... — Нет. Луи уткнулся лбом в ручку тележки, волочась следом. — Прям уж там. Много ему. А мне не много, — бормотал он. — Перестань ворчать. — Я не ворчу, — лёгкая улыбка тронула губы парня. Ему нравились даже такие моменты. Вообще-то Луи никогда не любил ходить в продуктовые. Это всегда скучно и неинтересно. И дорого. Но с Гарри ему нравилось. Даже, если всё, что тот делает — это ходит и причитает о том, что Луи взял много всего ненужного. Возможно, Луи нравился причитающий Гарри. Например, из-за того, что он размахивал руками и постоянно запрокидывал голову, когда закатывал глаза, его кудряшки подпрыгивали. Пока он объяснял, почему нельзя купить десять шоколадок, он так увлёкся, что врезался в витрину с моющими средствами и на него свалились разноцветные тряпки. Томлинсон уже и не помнил, как они оказались в отделе моющих средств. Гарри просто ходил и лепетал о всём подряд, а Луи просто шёл за ним с тележкой и улыбался. Они оба были безнадёжны. — Луи? Томлинсон остановился, смотря по сторонам. Рядом с кассами стоял Стив. Он махал ладонью и широко улыбался — Привет, чувак! С Рождеством! Эм... И с наступающим? — неловко улыбнулся Луи, пожимая протянутую ему руку. Он немного замешкался, пытаясь найти взглядом Гарри. Луи не был уверен, что они были готовы к… вниманию. — Да, да. И тебя, чувак! — Спасибо, — Томлинсон похлопал Стива по плечу. — Как проводишь праздники? Стив не успел ответить, потому что из-за стенда с новогодней одноразовой посудой вышел Гарри со своим этим задумчиво-милым выражением лица. — Лучик, нам нужен чай? — Не, я взял, — бросил Луи, особо не задумываясь, но... обернувшись, встретил недоумевающий взгляд Стива. — Привет? — поздоровался он. Гарри кивнул, неловко улыбаясь. Кудряшки торчали из-под шапки, шарф прикрывал нижнюю часть лица, и он просто был таким мягким и сияющим. — Эээ... Приятельский поход по магазинам, — поспешил сообщить Луи. Слова сами вырвались из его рта, и теперь он просто замер, осознав, что это прозвучало так, словно он искал оправдания тому, что вообще находится с Гарри в одном помещение. — Да... приятельский поход, — бросил Гарри, уходя в сторону касс. Томлинсон неловко улыбнулся Стиву и поспешил за ним. Серость лифта сводила с ума. Плоская лампочка мигала уже месяц, но именно сейчас у Луи сводило челюсть каждый раз, когда она гасла. Его передёргивало, ладони сжимались в кулаки, передние зубы проходились по нижней губе, а Гарри просто молчал. Как он мог молчать, если чёртова лампочка мигала каждые шесть секунд? Вообще-то Стайлс молчал с тех пор, как они оказались на кассе супермаркета. Даже, когда увидел, сколько пачек m&m’s Луи бросил на ленту в последний момент. Гарри только попытался заплатить за продукты, но Луи его опередил, надеясь, что получит в ответ что-то, что НЕ будет фырканьем. Но Гарри молчал. И когда лифт поднялся на восьмой этаж, и когда они шли по коридору, и когда в тишине лестничной площадки Луи звенел ключами, и когда он пропустил Гарри вперёд, и когда щёлкнул выключатель, озаряя прохладную комнату светом. Прихожая перетекала в гостиную: мерцание фонарей, проникающее в комнату через два длинных, но узких окна, оставалось следами на сером диване, застеленном оранжевым пледом, на разбросанных на нём вещах, на стоявшем напротив телевизоре, украшенном гирляндой, и на щеках Гарри. Луи заметил пятно от сырного соуса на маленьком прямоугольном журнальном столике — чёртов Лиам с его чёртовой картошкой фри. Парень проследил за взглядом Гарри, исследующим небольшую коллекцию в стеллаже под телевизором — там стояло несколько книг по психологии. Гарри прошёл дальше, осторожно ступая на мягкий разноцветный ковёр. Теперь его внимание привлекли плакаты с супергероями. Он заглянул в другую комнату — небольшую кухоньку, где Луи и Лиам обычно ограничивались бутербродами, сделанными на ходу. Затем Гарри заметил три белые двери, видневшиеся за диваном. — Ванная, — произнёс Луи, указав на первую. — Та, где табличка с Бэтменом — комната Лиама. Ну… а это — моя, — он кивнул на последнюю дверь, к которой скотчем был приклеен портрет Фрейда с рожками и хвостом чёрта. Гарри кивнул. — Я схожу за Шпротом к соседке, — сказал Луи, снова в ответ получая кивок. — Ладно, — вздохнул он, подходя ближе к Гарри. — Хватит играть в молчанку, малыш. Что мне нужно было сделать? — Гарри отрешённо посмотрел на него, и это стало последней каплей. — Гарри, хватит молчать! Что я должен был ответить ему? Томлинсон было уже потянулся к юноше, но тот вытянул руки перед собой, нахмурившись. — Ты собирался за Шпротом. Луи вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Он сам поморщился от этого звука. Просто всё было ново для него. Несколько минут он просто пялился в серые разводы подъездной стены. Там, за дверью, стоял Гарри, и всё между ними было таким хрупким, новым, невинным, трепетным, а Луи уже успел всё испортить. В конце концов, у него не так много опыта в отношениях. И в общении с Гарри. Он совсем не знает его, но ему так хочется, искренне хочется понять. Такое случается редко. Обычно человек слишком сосредоточен либо на своих чувствах, либо на людях, быть рядом с которыми легко и привычно; на людях, которые не требуют особенных откровений, потому что уже всё знают или потому что они им попросту не нужны. По крайней мере, в период жизни, когда ты сам особо в себе не разбираешься, так вправду легче. Но Луи не хотел, чтобы с Гарри было легче — он был готов рассказывать и слушать. Поэтому, глубоко вдохнув и выдохнув, он позвонил в звонок квартиры миссис Элли, подхватил Шпрота и вернулся к себе. Дома было тихо и холодно. На секунду Луи испугался, что Гарри смог прошмыгнуть мимо него в коридоре, но потом заметил на балконе ссутулившийся силуэт. Гарри держал между пальцами на половину выкуренную сигарету, иногда развеивая дым свободной рукой. Луи тихо подошёл, оборачивая плечи парня в оранжевый плед. Он медленно потянулся ближе, смыкая пальцы у Гарри на животе, и опёрся подбородком о плечо того. — Я запаниковал... и... я идиот, — прошептал он почти не слышно. — Нет, — выдыхая дым, так же тихо ответил Стайлс. — Я повёл себя по-детски, устраивая сцену. — Мы ведь всё ещё работаем над этим? — утыкаясь носом в мягкую ткань, спросил Луи. Какое-то время юноша молчал. Снег остался сахарной пудрой на железном ограждении, Гарри затушил об него сигарету, и только потом развернулся, обнимая Томлинсона за шею. — Я обещаю. Замёрзшие губы Луи украсила улыбка, и вдруг он поддался вперёд, оставляя холодный, морозный поцелуй на губах Гарри. Внутри сгорало всё, что там обычно сгорает в мелодрамах, взрывались кометы, планеты, галактики, звёзды. Томлинсон вдруг почувствовал страх — что, если он один хотел этого? Но в ту же секунду Гарри схватил Луи за щёки, разделяя с ним тёплое горьковатое дыхание. Покалывания пронизывали их тела и, несмотря на зверский холод, привкус сигарет и «апчхи» Гарри, раздавшееся уже через несколько секунд, это был лучший поцелуй, какой только видел Чикаго, да и весь мир.