История об учителе истории и ученике

«Блять» Антон вжался в холодную табуретку, загнанным испуганным зверьком глядя на пол граненного стакана водки. Он уже догадывался к чему клонит отец. Ну конечно, какая ещё может быть логика у пропитого, неотесанного, быдловатого алкаша. Водку не пьёшь, значит не мужик. Парень поежился, мелко задрожал. Нет, он пил, только крайне редко и исключительно пиво. — Пей, — тяжёлая мужская рука легла на плечо, ещё сильнее вжимая в трескующуяся древесину. — Правильно, Андрюха, пусть мужиком учиться быть, чтоб потом не стал неженкой-пидерастом. Мужики одобряюще закивали. — Хорошо, только Серёге напишу, чтоб не ждал меня, — говорит и лезет в карман джинс, надеясь найти спасение в переписке с друзьями. Отец перехватывает запястье, сжимает больно, до искр в глазах. — Потом напишешь, пей, я сказал, — Антон вздрогнул от почти крика родителя. Трясущейся рукой Шастун потянулся к стакану, едва нашёл в себе силы приподнять его. Запястье ныло, наверняка останется синяк. Мужики начали чокаться с Антоном, как у них это и принято. Неуверенно поднёс стакан к губам, от запаха едва не стошнило, Антон задержал дыхание и кинул неуверенный взгляд на отца. Тот лишь сжал руку в кулак, словно в случае чего готовый наподдать негодному мальчугану, и кивнул. Страх быть избитым собственным отцом пересилил, Антон шумно сглотнул и резко запрокинул стакан залпом, задержав дыхание, осушая его. «Сука» Горло неприятно обожгло, даже разодрало, во рту не приятный привкус спирта подзывал рвоту, а блондин попытался её подавить, несколько раз нервно глотая её. В глазах начало плыть, в голову дало сразу. Присутствующие громко засвистели, аплодируя, а родитель трясущейся рукой, шатаясь и чуть не свалившись с табурета, протянул солёный огурец. От вида этого ненавистного продукта становилось лишь хуже, потому Антон вытянул перед собой ладонь и отрицательно помотал головой, чувствуя, как он начинает терять равновесие. — Ну вот, а я же говорил, мужик, да ещё какой, даже не закусил, — горделиво произнёс мужчина, выливая в стакан остатки. — Вот теперь иди, куда хотел. Антон встал, стараясь идти ровно, пытаясь не упасть и не врезаться в косяк, во рту все ещё горько, а на душе все ещё больно. Голова кружится, а в глазах рябит. *** На улицу он выбрался с трудом, сразу доставая из кармана телефон. Экран перед глазами немного плыл, но Антон все же справился с этим. Вы: Пацаны, через 15 минут полгребите к школе Скрепка: Че случилось? Диман: Уже одеваюсь. Блондин шёл не ровно, его клонило то влево, то вправо. Когда Антон прошёл свой дом, то почувствовал, как снова к горлу подкатила рвота. Он блевал, окрашивая белоснежный снег, с глаз ливанули слёзы, которые сейчас сдержать было не возможно. Не подалеку от этого места он сел на снег и сидел несмотря на холод, несмотря на договор с одноклассниками. Рукавом размазывал сопли, солёные ручейки намочили узкие джинсы. Он не знает сколько он так просидел всхлипывая, держась за голову, ненавидя свою жизнь и думая лишь о собственной усталости и тошноте. — Антон, Господи, Антон ты как? — Дима с Серёжей подбежали быстро, помогая подняться. Хорошо хоть догадались пойти ему на встречу, волнуясь из-за опоздания. — Тох, что случилось, Тох? — повторил попытку достучаться Дима. Антон всё ещё всхлипывал, мелкая дрожь мурашками бегала по телу, неприятное чувство собственной беспомощности забирались глубоко под кожу, страх возвращения в ту квартиру всё ещё заставлял сжиматься сердце внутри до боли. — Он заставил… Я думал он меня снова… Мне плохо, — тараторит Шаст хриплым дрожащим голосом тихо, словно боясь, что кто-то, кроме друзей услышит. — Всё, тихо, пойдём Они увели Антона подальше от этого дома, Дима открыл дверь, запуская парней в дом. Сразу поставил чайник и предложил поставить какую-то музыку, чтоб отвлечься. Антон с ужасом в глазах рассказывал, что происходило дома, особенно циклясь на моменте с вопросом про ориентацию. Ещё не протрезвев честно признается, что кажется ему в душу запал историк. Он замолкает внезапно, вспоминая мужчину, вспоминая его взгляд. Внезапные мысли об Арсении Сергеевиче успокаивают, выбивают из лёгких мечтательный вздох, но подсознание шепчет: «Хочешь, чтобы твой отец забил тебя до смерти?» И снова дрожь. — Тох, успокойся, все будет хорошо, сегодня останешься у меня, — Дима заботливо ставит кружку с горячим чаем и тарелку с бутербродами перед другом. Хлопает по плечу и Антону становится спокойнее. — С утра вместе зайдём к тебе за учебниками, хорошо? Антон кивает. *** Шастун не помнил, как он уснул, но очнулся он от громкого будильника Позова. Устало откинулся обратно на подушку, когда Дима отрубил раздражающий звук, все ещё отдающийся эхом в ушах. До школы они добираются быстро. Курят наспех, затягиваясь горьким дымом. Но не таким горьким, как водка. Они опаздывали из-за того, что с утра тихо старались пробраться в квартиру Антона через окно в его комнату, благо жил на первом этаже. — Можешь и сегодня у меня остаться, если хочешь, родаки все равно в командировке до следующего понедельника, — говорит Поз, кладя руку на плечо, перед тем, как войти в мрачное здание школы. — Спасибо, но не могу же я вечно у тебя прятаться, тем более я уже в порядке, — в подтверждение своих слов Антон улыбается. Все уроки пролетают незаметно, ведь на них Шаст либо сидит в телефоне, либо весело переговаривается о чем-то с соседом по парте. Все уроки проходят почти незаметно. Кроме одного. Арсений Сергеевич сегодня казался даже ещё прекрасней, чем вчера. Ровная осанка и глубокий, холодный взгляд голубых глаз приковывает к себе. Антон теряется, глотает слюну, облизывает губы и смотрит. Смотрит внимательно, ловя каждый взгляд, каждое движение учителя. Думает о том, что хочет сблизиться с ним. Сблизиться аж до проникновения. Шаст ловит себя на этой мысли и ненадолго замирает, представляя, как мужские руки с выпирающей паутинкой вен, прижимают к себе, как губы Арсения проходятся по шее, как сам Антон стонет самозабвенно под ним. Представляет, как он берет в рот его член и слышит одобряющий стон сверху, глядя в этот момент в голубые, как океан возбужденные глаза. — Эй, все хорошо? — Антон резко стонет, когда видит перед собой лицо Арсения. «Ну вот и все, сейчас отключусь и потом до конца своих дней буду притворяться мёртвым сурком» — подумал Антон, чувствуя, как стояк болезненно упёрся в обтягивающую ширинку. А взглядом уставился в завораживающие, чуть обеспокоеные глаза. — Блять, — тихо шепчет. Арсений усмехается, смотря в изумрудные глаза мальчишки и проходится беглым взглядом, замечая, как Антон, краснея, пытается прикрыть что-то под партой одной рукой. Дима сидящей рядом едва держится, чтоб не подъебать друга и не рассмеятся. — Может тебе сходить умыться? — тихо интересуется учитель. — Н-нет, все нормально, — говорит он, отводя взгляд в сторону. Как же сука стыдно. — И не блять, а Арсений Сергеевич, — шепчет тихо и хрипло, чтобы услышал только он, опаляя горячим дыханием ухо младшего, а затем, как не в чем не бывало возвращается к учительскому столу, продолжая вести урок. Возбуждение спало лишь под конец урока и то лишь благодаря тому, что Шаст старался вообще не поднимать взгляд на учителя. *** Парни курят за школой после уроков. Дима и Серёга всё не успокаиваются. — А голубой вагон бежит качается, — смеётся Матвиенко, чуть не давясь дымом. — Ой, завали лицо, — краснеет Антон, все думая, что это был за жест от Арсения сегодня. Парни провожают Антона до дома и недолго стоят у подъезда, ожидая смс от друга об обстановке дома. Вы: Все нормально, этого уебана нет. Скрепка: Хорошо, мы пошли тогда Вы: Давайте Антон лежит в своей комнате, в мягкой пижаме, смотрит в потолок и думает, думает, думает. Пытается разложить всё по полочкам, но не получается, серьёзные размышления переходят в страстные фантазии с участием ахуеть-какого-шикарного учителя. Шаст чувствует, как кровь приливает к члену, заставляя тот твердеть. «Блять, что ж, посмотрим, попробуем» — думает парень, вставая и закрывая дверь на защелку на всякий случай. Он хватает со стола салфетки и вытаскивает крем из ящика. Стягивает с себя штаны вместе с боксерами и выдавливает на ладонь немного жирного белого крема. Прикасается к твёрдому, налитому кровью члену и прикрывает глаза. Арсений прижимает к парте в учительской, страстно целует, языком сталкиваясь с моим собственным. Срывает мешающую рубашку, поцелуями переходит к шее, вызывая стон, всасывает с силой нежную кожу, оставляя алые отметины. Антон скользит рукой по члену вверх-вниз сначала плавно и нежно, отчётливо представляя картину фантазий. Арсений резко разворачивает, давит ладонью между лопаток, заставляя меня нагнуться, тянет вниз мои штаны, высвобождая стояк. Антон ускоряется и чуть сильнее сжимает член. Сильная мужская рука ложится на подростковый член и начинает медленно водить вверх вниз. Шёпот, схожий с рыком касается моего уха, возбуждая ещё сильнее: Нравиться быть снизу, да? — Да-а-а, — с тихим стоном и дрожью Антон кончает, брызгая спермой на лакированный пол. Тяжело дышит, пытаясь отойти от оргазма. — Бля-я-ять, — вымученно тянет парень, откидываясь назад на кровать. Антон внезапно со стыдом осознает, что только что дрочил на своего учителя. На своего учителя мужчину. И это было быстро. И это было хорошо.