— Для королевской стражи все мы — потенциальные жертвы.
Как и ожидалось, смерть их почти-свидетеля — бюрократический кошмар. Вегас возвращается в реальность довольно грубым образом, когда стоит рядом с телом и дает показания своим коллегам. Он отвечает на бесконечную череду вопросов, но его взгляд постоянно возвращается к области возле мертвеца. Вся улица в красных, серых и белых частицах и каплях, тошнотворно блестящих в лучах заходящего солнца. И впрямь лопнул точно арбуз. У него изымают пистолет. К счастью, он не стрелял, иначе бы этот кошмар усугубился еще больше. В какой-то момент появляется Пит. Они обмениваются быстрыми настороженными взглядами, но до того, как у Пита появляется шанс поговорить с ним, его отводят в сторону, чтобы он тоже дал показания. Что вполне устраивает Вегаса. Он не хочет говорить с Питом прямо сейчас. У него было время прийти в себя, и он в ужасе от того, что потерял контроль. Когда его просят провести своих коллег через место происшествия внутри здания, он с радостью пользуется этой возможностью, чтобы сбежать. Чем дальше от Пита, тем лучше. С глаз долой, из сердца вон. Лишь бы это работало. Он до сих пор ощущает вкус Пита во рту, и это очень отвлекает. Все процедуры занимают некоторое время. Он просит отвезти Пита обратно в полицейский участок, а затем тянет время, чтобы убедиться, что тот ушел, прежде чем наконец-то направиться к своей машине. Ему даже удается избежать встречи с Питом в полицейском участке, где ему предстоит еще несколько допросов, еще больше бумажек, которые требуется заполнить, еще больше отчетов, которые нужно написать. Все это отлично отвлекает, и Вегас охотно занимается этим. Он не хочет думать о произошедшем на той крыше. Еще нет. Может, в другой день. Или через неделю. Или через год. Или, может, они могут просто сделать вид, что этого и вовсе не произошло? Он возвращается домой поздно, что-то ест и выпивает бокал вина. Вспоминает абсолютный ужас, который испытал на той крыше, когда подумал, что в Пита выстрелили. Вспоминает их поцелуй. Безумие. Он идиот, потому что поддался своим чувствам. Полный идиот. Он абсолютно точно не крутит романы с коллегами. Что еще хуже, так это его реакция на поцелуй. Вегас не думает, что когда-либо насытится Питом, и это чертовски пугает. Если отец узнает... Нет, нужно положить этому конец. Он не может быть эгоистом и дать Питу погибнуть. Его телефон звонит. — Вегас… Это Пит. Как он вообще раздобыл этот номер? Не имеет значения. — Извини, у меня нет времени говорить, я немного занят, — сухо отвечает Вегас и просто сбрасывает. Он делает еще глоток вина и вздыхает. Не сегодня. Он не берет трубку, когда телефон снова начинает звонить.~ ~ ~ ~ ~
К следующему утру его удача иссякает. Когда он заходит в их кабинет, Пит уже сидит за своим столом и определенно ждет его. Вегас закрывает за собой дверь и прислоняется к ней, оглядывая Пита. На нем снова одна из его странных рубашек — в этот раз кремового цвета с грибным принтом. С какой стати кому-то носить что-то настолько отвратительное? Это так по-питовски. Вегас не может не улыбнуться. — Я правда ненавижу твои рубашки. — Говорит обладатель десяти простых белых футболок в гардеробе. — Пит улыбается в ответ, на мгновение показывается ямочка, но затем он становится серьезным. — Нам нужно поговорить. Вот и приехали… — Разве? — Вегас отталкивается от двери, подходит к своему столу и садится. Он не хочет заводить этот разговор, но это кажется неизбежным, поэтому он со вздохом поворачивается на стуле в сторону Пита, который пристально смотрит на него. — Мы могли бы просто решить не говорить об этом. — Серьезно? — Пит скрещивает руки на груди. — Это еще больше убеждает меня в том, что нам нужно поговорить о случившемся. Наши профессиональные отношения все лишь усложняют. Ты понимаешь, что я могу потерять лицензию, если кто-нибудь об этом узнает? Вегас глубоко вздыхает. Полночи он прокручивал в голове вчерашние события и, по его мнению, нашел идеальное объяснение и выход из сложившейся ситуации. — О чем тут говорить? Это было всего на один раз. Мы оказались на грани между жизнью и смертью. Тот поцелуй — естественная реакция после смертельной опасности, что часто случается в крайне стрессовых ситуациях. Адреналин заставляет совершать вещи, которые человек не сделает в нормальном состоянии. Вот и все. — Так ты хочешь сказать, что поцелуй был ошибкой? Просто поцелуй и ничего больше? Нет. — Да. — Вегас кивает, пытаясь убедить в этом не только Пита, но и себя. — Это была ошибка. Временная потеря рассудка. Вот и все. — И он ненавидит себя за то, что говорит, потому что этот поцелуй был всем. Кажется, Питу не нравится услышанное. Он замер в своем кресле, и Вегас может видеть, как сжимаются его челюсти. — Я не согласен. — Правда, не преувеличивай, — слышит Вегас собственный голос. — Честно говоря, это ничего не значило. Тебе должно быть известно, что я испытываю определенную долю влечения к тебе. — Преуменьшение века. Вегас сгорает из-за Пита. — Теперь, когда мы поцеловались, можно выбросить это из головы и вернуться к тому, как все было раньше. Пит делает глубокий вдох, все еще сохраняя спокойный вид, но Вегас видит, что его руки сжаты в кулаки. — Значит, ты выбросил это из головы? Ты покончил с этим? Все? «Ты мой недостающий кусочек пазла» — хочется крикнуть Вегасу. «Я никогда не покончу с тобой!». Вместо этого он небрежно пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. — Да, так и есть. Мы должны просто забыть об этом и двигаться дальше. Таким образом, тебе не нужно переживать, что ты сделаешь что-то противоречащее своей рабочей этике. Не волнуйся, я никому не расскажу, и этого больше никогда не повторится. — Возможно, ты покончил с этим, но я нет, — голос Пита звучит напряженно. — У меня нет привычки ходить, целовать людей, а потом просто забывать об этом. — Что ж, тем хуже для тебя. Просто прими как есть. Что до меня, с этим покончено. Мы утолили жажду. А теперь пора двигаться дальше. — Вау, Вегас удивляется самому себе, как спокойно и холодно он звучит, чувствуя на самом деле прямо противоположное. — Ты хочешь, чтобы я двигался дальше… — качая в неверии головой, Пит яростно смотрит на Вегаса. — Ты постоянно появляешься передо мной, беспричинно злишься на меня, когда я пытаюсь держаться на профессиональной дистанции, а потом пользуешься случаем, чтобы утолить свою жажду. Ты целуешь меня, пока я в шоке, ведь кто-то едва не убил меня, а затем упал с крыши на моих глазах, а после говоришь забыть обо всем и двигаться дальше? Вот так? Серьезно? Кем ты себя возомнил, что принимаешь такое решение за нас обоих? Вегас должен признать: в озвученной Питом версии он в самом деле кажется подонком. «Я делаю это для твоей же безопасности» — думает он. «Ты не должен связываться со мной». — Спорить об этом бессмысленно. Я считаю, эта глава закрыта. Это была ошибка, которая больше не повторится. Смирись. Я уже забыл об этом, и тебе тоже следует. — Вегас… — Да, Пит злится. Он не такой злой, как в машине, когда чуть не убил их, но это определенно тот же уровень гнева, когда Вегас приковал его наручниками к перилам. — Ты не имеешь права принимать одностороннее решение о том, что касается нас обоих. Мои чувства тоже важны. Что ты чувствуешь? Вегас действительно хотел бы узнать. Было ли это так же восхитительно для тебя, как и для меня? Прокручиваешь ли в голове этот момент снова и снова, как я? Но вместо этого он небрежно пожимает плечами. — Просто двигайся дальше, Пит. Не становись прилипчивым занудой из-за одного незначительного поцелуя. — И часть Вегаса умирает, когда он говорит это. — Ты точно уверен, что хочешь играть именно так, Вегас? — тихо спрашивает его Пит через мгновение. — Правда не желаешь узнать, к чему это может нас привести? Это в самом деле то решение, которое ты хочешь принять, полностью игнорируя сказанное мною по этому поводу? Ты на 100% уверен, что хочешь, чтобы я двигался дальше? Нет. Вегас очень хотел бы иметь свое собственное «долго и счастливо», особенно с Питом. Оттолкнуть его — последнее, чего он желает, но либо это, либо неминуемая смерть Пита. Так что он просто сглатывает ком в горле и кивает. — Да, я уверен. Теперь мы наконец можем вернуться к работе? То, как Пит смотрит на него, услышав это, посылает по телу Вегаса волны страданий. Испытывая неловкость, он первым прерывает зрительный контакт и возвращается к своему компьютеру, полный решимости оставить все позади. Двигаемся дальше. Пит больше ничего не говорит. Какое-то время он кажется чем-то занятым на своем компьютере, но достаточно скоро безмолвно собирает сумку, уходит и не возвращается до конца дня. И на следующий день. И на следующий день после этого.~ ~ ~ ~ ~
Вегас не знает, что думать об отсутствии Пита. С одной стороны, он счастлив, потому что это то, чего он хотел. Его стратегия сработала, отлично. С другой же стороны, это мучительно. Такое ощущение, что часть его исчезла. Когда он успел так привыкнуть к тому, что Пит рядом? Как же хреново. Вегас снова прибегает к сверхурочной работе. Дома он снимает стресс длительным пробежками. И впрямь хреново. Поскольку их свидетель погиб, они вернулись в исходную точку. Это чертовски неприятно. По крайней мере, Вегас получает свое оружие обратно, когда становится ясно, что падение мужчины с крыши — не его вина. Он возвращается на место преступления и тщательно прочесывает все близлежащие дома на случай, если есть еще один свидетель, которого они могли пропустить, но возвращается с пустыми руками. Еще один тупик. Чем больше времени проходит, тем выше шансы, что их убийца нанесет новый удар. Еще одно мертвое тело было бы катастрофой. У одного из телохранителей, работающего на его отца, была поговорка: «Когда думаешь, что достиг дна, оказывается, что на самом деле стоишь на очередном люке». На следующий день люк открывается под Вегасом, когда он меньше всего этого ожидает. Все, что для этого требуется, — электронное письмо от Арма с вложением. Долгожданное изображение татуировки их Джона Доу, жертвы №2. Вегас нажимает на файл, смотрит, как загружается изображение, а затем шокировано вдыхает. Блядь. Люк открывается, и он падает. Блядь. Как и ожидалось, Арм превзошел самого себя. Он присылает длинный отчет о химическом составе чернил татуировки и о методах, которые он использовал, чтобы сохранить кожу, очистить ее, а затем подготовить к фотографии и все такое, но все эти технические детали расплываются перед глазами Вегаса. Единственное, что он видит, это сама татуировка, и его охватывает ледяной ужас. Для несведущих это выглядит достаточно безобидным. Слабый контур остроконечного щита с двумя гравировками, окружающего то, что кажется стилизованным цветочным узором. Большой цветок в центре и верхняя половина меньших по бокам. Вегас знает, что это должна быть геральдическая лилия. Символ чистоты с древних времен. И то, что ее выбрали для фамильного герба Терапаньякулов — гребаная шутка. Чистота, какая чушь! Чистота главной семьи, в то время как побочная семья делает всю грязную работу. Вегас чувствует нарастающую головную боль. Какого хрена у Джона Доу татуировка телохранителей Терапаньякулов?! Он уже видит осложнения, вытекающие из этого. Нехорошо, совсем нехорошо! Как, черт возьми, он должен справиться с этим? Должен ли он рассказать кому-нибудь? Что за пиздец! Ему понадобится доступ к базе данных телохранителей, и можно сразу отбросить использование официальных каналов для этого. Чан, начальник службы безопасности дяди Корна, мог бы помочь, поскольку уже вечность работает на их семью, но Вегас не может приблизиться к нему без того, чтобы отец не пронюхал об этом. Остается только… о, черт… он действительно не хочет разговаривать со своим кузеном. Возможно, лучше попросить помощи у Порша. Тот может выступить посредником, потому что посредничество будет необходимо. И у Кинна, и у Вегаса скверный характер. Поместите их вместе в одной комнате, и они перегрызут друг другу глотки в течение пяти минут. Черт, голова раскалывается из-за этого. Вегас отправляет Поршу сообщение о том, что им нужно поговорить.~ ~ ~ ~ ~
Следующий день полон сюрпризов. Угадайте, кто вернулся? Вегас думает, что он действительно жалок, испытывая такую радость, когда дверь их кабинета открывается и входит Пит с бумажным пакетом в руках. Ведя себя так, будто ничего не произошло, он достает кофе и ставит его перед Вегасом, а затем выуживает контейнер со свежей выпечкой. Очевидно, это тоже для него, и от этого у Вегаса внутри теплеет. Он бормочет «Спасибо», а затем принимается за еду, потому что еще не завтракал. Краем глаза он видит, как Пит пытается скрыть улыбку, делая глоток кофе, а затем включает компьютер, чтобы поработать над профилем их убийцы. Время идет, они молча работают, никто из них не хочет рисковать хрупким перемирием между ними. Незадолго до обеда их прерывают, когда открывается дверь, и вау, еще один сюрприз. Это Порш заглядывает внутрь, и когда он видит Вегаса, его красивое лицо озаряется широкой простодушной улыбкой. — Наконец-то нашел тебя. — И без дальнейших церемоний он подходит к Вегасу и обнимает его. Вегас усмехается, он привык к тактильности Порша, поэтому обнимает его в ответ. Они давно не виделись, а разговоры по телефону совсем не то же самое. Кто-то прочищает горло, Вегас поднимает глаза и встречает чуть прищуренный взгляд Пита. Ох. Порш выпутывается из объятий, но не отпускает до конца, а непринужденно приобнимает Вегаса за плечи и поворачивается к другому человеку в кабинете. — О, я не заметил тебя. Ты коллега Вегаса? — Он одаривает Пита очаровательной улыбкой. Взгляд Пита перескакивает с Вегаса на Порша, и в ответ он дарит второму одну из своих очень профессиональных, но отстраненных улыбок. — Да, так и есть. А ты?.. — Его темные глаза останавливаются на руке, обхватившей плечи Вегаса, и Пит сжимает челюсти. — Я Порш Пачара Киттисават, хороший друг Вегаса. Приятно познакомится с тобой…? — Либо Порш не обращает внимания на язык тела Пита, который кричит о едва сдерживаемом раздражении, либо игнорирует его намеренно. — О, — Пит слегка наклоняет голову в сторону, а затем более внимательно присматривается к Поршу. — Значит, ты Порш… — Безобидный комментарий, но в нем много подтекста. Пит очень хорошо скрывает свои мысли, но сейчас Вегас чертовски уверен, что Пит делает неверные выводы. Может быть, это хорошо. Пусть Пит думает, что хочет. Может быть, так он будет держаться от Вегаса подальше и будет в безопасности. — Я Пит Фонгсакорн Сэнгтам. Зови меня просто Пит, — представляется он Поршу. — Не обращайте на меня внимания. — Еще один быстрый напряженный взгляд на Вегаса, затем Пит возвращается к работе. Порш разворачивается обратно, и Вегас не может не заметить, каким счастливым друг выглядит. Кинн, должно быть, хорошо к нему относится. — Ты звонил, и вот я здесь. Что случилось? — спрашивает Порш, оглядывая его. — Черт, Вегас… ты только взгляни на себя. Тебе нужно начать лучше заботиться о себе. Ты питаешься нерегулярно, верно? — Порш игриво тыкает его в несколько мест, а Вегас закатывает глаза и нежно ерошит волосы Порша. Он такой хороший друг, один из немногих, кто действительно заботится о его благополучии. Бросив косой взгляд на Пита, Вегас отмечает, что, хотя тот и выглядит занятым, внимательно наблюдает за ними. И Вегас видит, что Пит переполнен враждебностью. Судя по мрачному выражению лица Пита, сейчас самое время уйти. Кроме того, он все равно не может говорить о телохранителях при Пите. — Я в порядке. Но если ты пригласишь меня на обед, я, конечно, не откажусь. Порш счастливо улыбается. — Отлично! Я знаю одно новое местечко, еда там потрясающая. Но это далековато отсюда... сколько у тебя длится обеденный перерыв? Стоит или не стоит? Он действительно не хочет заходить так далеко, но потом вспоминает, что спасение Пита должно быть его приоритетом. «Я делаю это для твоего же блага, прости». — Не беспокойся об этом, — отвечает он Поршу. — Я просто возьму отгул на остаток рабочего дня. Давай сначала пообедаем, а потом пойдем ко мне домой, чтобы… поговорить. — Краем глаза он замечает, как Пит дергается и отводит взгляд. Блядь. Делать правильные вещи — отстой. Порш замечает небольшую двусмысленную паузу перед последним словом и вопросительно выгибает бровь, глядя на Вегаса, который дарит ему взгляд, говорящий «позже» и слегка качает головой. Порш выглядит заинтригованным. — Прекрасно. Пошли тогда. Было приятно познакомиться с тобой, Пит. Вегас быстро собирает сумку и следует за Поршем к двери. Прежде чем выйти, он еще раз бросает быстрый взгляд на Пита. Их взгляды встречаются, и во рту у Вегаса пересыхает. Пит выглядит совершенно спокойным. Слишком спокойным. Возможно, это была не такая уж и хорошая идея. Вегас сглатывает и поспешно уходит. Если бы взгляды могли убивать…~ ~ ~ ~ ~
Конечно, за обедом ему приходится объясниться перед Поршем. Он не объясняет все-все, черта с два. Точно не про поцелуй! Вегас пытается рассказать в общих чертах, но спотыкается о слова, и когда замечает, что Порш едва сдерживается, чтобы не расхохотаться, то наконец сдается. — Мы можем просто не говорить об этом? — Нам определенно нужно поговорить об этом. Ты запал на своего коллегу и использовал меня, чтобы сказать ему отвалить. Если думаешь, что я просто забуду об этом, то ты размечтался. Выкладывай. Я хочу знать все. — Кажется, у Порша самое лучшее время в жизни. — Тут не о чем говорить, — настаивает Вегас. — Ты знаешь, я не завожу ничего серьезного, но даже для короткого романа люди, с которыми я работаю, под запретом. На самом деле не имеет значения, что меня к нему тянет, это неважно. У меня достаточно самодисциплины, чтобы не предпринимать ничего на этот счет. — Кроме того момента на крыше. И того момента в их кабинете. И того момента, когда Пит был в его постели. — Серьезно, у меня все под контролем. — Ага, конечно. — Порш закатывает глаза, не веря ни единому слову, и ест свой десерт. Друг наслаждается происходящим чересчур сильно, и это раздражает Вегаса. — Так что твой коллега… Пит… говорит обо всем этом? Он тоже заинтересован? — У него нет права голоса в этом вопросе, — напряженно отвечает Вегас. Порш глубоко вздыхает. — Ох, Вегас… Ты и твои дурацкие правила. Это так не работает, вот увидишь. Если он тебе нравится, а я думаю, что нравится, тебе не следует от него отгораживаться. Поверь, это будет иметь неприятные последствия. Просто поговорите, может быть попробуйте выяснить, что между вами. Кроме того… ты собираешься прожить всю жизнь в страхе перед отцом? Прошло так много лет. У тебя своя отдельная жизнь. Ты действительно думаешь, что ему все еще не все равно? — Предпочту не узнавать, что ему все же не все равно, стоя над еще одним мертвым телом, — отвечает Вегас без юмора. — Или ты хочешь, чтобы я позвонил и сказал: «Здравствуй, отец. Я бы хотел переспать с этим парнем с работы, ты же больше не против, чтобы я встречался с мужчинами, верно?» … Да, уверен, этот разговор пройдет как по маслу… — Хорошо, ты прав… — уступает Порш, а затем мудро меняет тему. — О чем ты хотел поговорить, чего не сказал в своем сообщении? — О да, чуть не забыл… — И Вегас вздыхает. — Извини, но мне нужно, чтобы ты поговорил с Кинном. Мне требуется доступ к записям телохранителей, и я не могу сделать это через официальные каналы. И ни мой дядя, ни мой отец не должны узнать об этом. Вся беззаботность тотчас покидает Порша, и он бросает на Вегаса жесткий и расчетливый взгляд. Когда-то Порш бы никогда не посмотрел на него так, но это было до того, как он влюбился в Кинна и ассимилировался в мафиозном образе жизни. В настоящее время Порш при необходимости может быть таким же безжалостным, как Кинн, а жаль. Вегас скучает по старому — незапятнанному и легкомысленному — Поршу. — Тебе нужно предоставить мне дополнительную информацию, если хочешь получить доступ к этим записям, Вегас. — Речь идет о деле, над которым я работаю. У меня есть неопознанная жертва убийства, у которой очень знакомая татуировка на теле. Мне нужно, чтобы ты просмотрел базу данных и помог мне идентифицировать его. Все татуировки должны быть зарегистрированы. Работал ли он на семью и кем являлся. Может быть, он не причастен, тогда мне придется выяснить, почему у него была эта татуировка. Но пока давай предположим, что он работал на семью. — Думаешь, твое дело связано с семейным бизнесом? — Порш хмурится, потому что так же, как и Вегас, живо представляет огромную кучу дерьма, которую это потенциально повлечет за собой. — Прямо сейчас моя гипотеза состоит в том, что это просто совпадение. Может быть, он бывший телохранитель, которому пришлось уйти в отставку по состоянию здоровья? Или ты знаешь о пропавших действующих телохранителях? Джон Доу был слишком молод для выхода на пенсию. Когда попадаешь к семье Терапаньякул, оставить службу можно только по старости, по медицинским показаниям или в мешке для трупов. Они с Поршем оба прекрасно осознают это. — Мне нужно будет уточнить у Кинна, — признается Порш. — Как быстро тебе нужна эта информация? — Чем скорее, тем лучше. Это гонка на время. Я бы предпочел не добавлять новых жертв в список. — Ты же понимаешь, что, если твоя жертва была действующим телохранителем, Кинн захочет разобраться в этом. Ты согласен на это? — уточняет Порш еще раз для уверенности. Если Кинн войдет в это дело, польется кровь. — Поверь мне, больше всего на свете я хочу передать этот кошмар твоему парню, — отвечает мрачно Вегас. — Эй, будь лапочкой, ты говоришь о своем кузене! — Порш добродушно угрожает Вегасу своей ложкой. — Он напыщенный осел, которого можешь терпеть только ты. — С ухмылкой Вегас умело избегает удара ногой под столом от смеющегося Порша. — Придурок. — Засранец. Они оба начинают ухмыляться, а затем заканчивают есть свои десерты. Это был очень продуктивный обед. Пока этот день проходит на удивление хорошо. Вегас доволен.~ ~ ~ ~ ~
Вечером того же дня его телефон начинает звонить. Вегас хмурится, опуская книгу, которую читает. У него выдалась очень расслабляющая вторая половина дня за работой на своем ноутбуке из дома, потому что он не хотел возвращаться в офис после обеденного перерыва. Лучше бы это было не по работе. Сейчас он официально не при исполнении служебных обязанностей, хотя это и не мешало кому-либо звонить ему. С толикой раздражения он поднимает трубку. На другом конце играет музыка. Дежавю… Вегас вспоминает… голос Йок… «Приезжай и забери своего друга, хорошо? Он слишком много выпил»… и у него перехватывает дыхание. — Йок? — спрашивает он, мгновенно насторожившись. Он слышит только музыку, никто не говорит, возможно, кто-то набрал не тот номер. Он как раз собирается повесить трубку, когда человек на другом конце наконец решает заговорить. — …Вегас… У него опять перехватывает дыхание. Что за черт? — Пит? Сейчас десять вечера, почему ты звонишь мне в это время? — И где ты сейчас? Но об этом он не спрашивает вслух. Музыка очень громкая, и он слышит приглушенный голос Пита на заднем плане. Кажется, он разговаривает с кем-то еще, но Вегас не может разобрать слов. У него плохое предчувствие по этому поводу. И оно лишь усиливается, когда Пит вдруг снова с придыханием смеется в трубку: — Вегас… Знаешь, что происходит, когда принимаешь односторонние решения? Нет, не знает, но у него такое чувство, что вот-вот узнает, и это вызывает острую тревогу. —…Пит… — Тебе придется жить с последствиями своих решений. …Последствиями… и следующее, что Вегас слышит, громко и отчетливо, даже несмотря на музыку, это очень характерный звук развязного мокрого поцелуя. Это выбивает из легких весь воздух. Это настолько внезапно, что он с трудом понимает, что происходит. Вернее, он отрицает. Нет, подождите… этого не может быть, верно? Он, должно быть, все воображает… пока Пит не стонет в трубку… точно так же, как стонал на крыше, когда язык Вегаса был у него во рту… и осознание того, что именно творится на другом конце провода, просто убивает его. — Сладких снов, Вегас, — шепчет в трубку Пит. Клик. Вызов завершается. Вегас не может дышать. Он не может дышать. Как выброшенная на сушу рыба, он открывает рот, чтобы вдохнуть, но ничего не происходит. Телефон выскальзывает из рук и падает на пол. Он не может дышать. Он обхватывает себя руками и сгибается пополам. Этот звук до сих пор отдается эхом в ушах. Он не может дышать. В глазах начинают появляться черные точки; он закрывает их и сжимает себя так крепко, что это причиняет боль, потому что, если он этого не сделает, то расколется... развалится на тысячу кусочков. Как фарфор, разбивающийся о мраморный пол. К своему собственному удивлению, он издает звук, похожий на звук раненого животного, и, наконец, судорожно вдыхает. Дышать больно. Ему больно. Он все еще раскачивается, согнувшись и отчаянно пытаясь держать себя в руках. Почему это так больно? Почему его это так заботит? Не так это должно происходить! Он думал, у него все под контролем. Поцелуй — чтобы выкинуть это из головы. А после они оставляют это позади и двигаются дальше. Все должно быть иначе! Откуда взялись все эти чувства? Он не должен чувствовать себя так! Так, будто его только что смертельно ранили. Но он чувствует. Проклятье, как больно… Вслепую Вегас бредет в спальню. Почему он пошел сюда? Он не знает. Он возвращается в гостиную. Кухня. Снова гостиная. Бесцельно слоняется по квартире. Ему нужно двигаться. Двигайся, двигайся, двигайся! То, как он дышит, все больше и больше похоже на рыдания. Проклятье. Он ни в коем случае не распадется на части. Этого не должно произойти! Пропуск… Больше ряби. «Ты плачешь? Лучше тебе не плакать, мальчик! Будь мужчиной! Я выбью из тебя все слезы!» Вегас кричит и срывается, смахивая все под чистую со стола в гостиной. Затем яростно пинает сам стол, опрокидывая его. И снова пинает. И снова. Пока деревянная поверхность не раскалывается и не ломается. Подобно его сердцу. Вегас ненавидит эти чувства! Будь он проклят! И он продолжает крушить... Мебель опрокидывается. Вещи ломаются. Он изливается старым привычным способом. Гнев пронизает голову красным, стирая все прочие мысли. Внезапно он застывает. Телефон. Где его телефон? Должно быть, он уронил его где-то раньше, но где? Им овладевает новая неотложность, и он лихорадочно начинает рыться в хаосе, который устроил в гостиной. Где телефон? Ему нужен телефон! Ему нужно позвонить Йок и проверить, в баре ли Пит. И если он там, то Вегас пойдет туда и … Где этот ебучий телефон?! Наконец он находит его среди руин и дрожащими пальцами набирает номер. Ожидает соединения. — Йок… — Наконец кто-то отвечает на звонок. — Йок… это Вегас. — Черт, почему его голос звучит так ломко? — Пит в баре? Ты помнишь? Мой коллега? — На фоне снова играет громкая музыка. Вегас вспоминает тот последний звонок и то, что услышал, и это едва снова не доводит его до безумия. — Вегас? Нет, я не видела его сегодня вечером. У нас частная вечеринка, он бы сюда не попал. А что такое? Что-то случилось? — Йок звучит сначала растерянно, затем встревоженно. И Вегас… на мгновение он увидел луч надежды, что, возможно, сможет что-то сделать, остановить происходящее, но теперь эта надежда жестоко разбивается, и он сдувается. — Хорошо. Не волнуйся, это связано с работой, поэтому мне нужно найти его. Извини за беспокойство. — А потом он снова вешает трубку, глядя в стену. Раньше там висела репродукция «Пандемониума» Джона Мартина, но теперь картина валяется на полу, рама разбита, повсюду осколки стекла. Вегасу кажется, что что-то также сломалось внутри него самого. И он не уверен, что это можно починить. Теперь он ничего не может сделать. Ничего. «…Тебе придется жить с последствиями своих решений…» Слова эхом отдаются в голове. Снова и снова. Вегас опускается на пол, подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. Начинает медленно раскачиваться вперед-назад. Ему не нравится то, что он ощущает. Он хочет, чтобы это прекратилось. Он хочет, чтобы все чувства прекратились. Он больше не хочет ничего чувствовать. Вегас теряет всякое представление о времени. Ему хочется напиться. Хочется принять еще одну таблетку. Хочется что-то разрушить. Хочется причинить кому-то боль. Хочется навредить себе. В какой-то момент раздается звонок в дверь. Он игнорирует его. Тот продолжает звонить. Звук действует на нервы. Он хочет, чтобы его оставили в покое! Тем не менее в дверь продолжают звонить. Ладно. Он просто пойдет посмотреть, кто это, и вырубит его, кто бы это ни был. Навсегда, если нужно. Нетерпеливо, Вегас открывает дверь и замирает. Непринужденно прислонившимся к стене рядом с его дверью стоит последний человек, которого он ожидал здесь увидеть. И снова он одет во все черное. На нем даже те же самые кожаные штаны. Эта рубашка не прозрачная, но верхние пуговицы расстегнуты, как в прошлый раз. Волосы всколочены, щеки слегка покраснели, а в глазах дьявольский блеск. Пит медленно поднимает глаза, а его рот изгибается в плутовской улыбке. — Еще не спишь? Не мог уснуть? Неужели так скучал по мне? Это оказывается последней каплей. Хрупкая временная попытка держать себя в руках проваливается, и мир Вегаса снова становится красным. Пропуск… больше ряби.Красный — это знак стоп, Красный — это роза, Красный — яблоко, И смешной клоунский нос.
С тихим рычанием его рука выбрасывается вперед, и пальцы вцепляются Питу в горло так крепко, что перекрывают подачу кислорода. Чрезвычайно приятно видеть, как глаза Пита шокировано расширяются, а улыбка сползает с лица, но к тому времени Вегас уже втягивает его в свою квартиру за шею, ногой закрывает за ними дверь, а затем сильно швыряет парня о стену коридора. Красный красный красный. Вегас охвачен яростью. Как он посмел явиться сюда?! Пита тянет поиграть в игры разума? Не будет этого! Он устал от этих блядских игр. Прижатый к стене, Пит пытается втянуть воздух в легкие, а Вегас сжимает все сильнее, ногти глубоко впиваются в кожу, оставляя следы, и, черт возьми, это приятно. Он хочет причинить Питу боль. Сделать так же больно, как и ему самому было от этого сраного телефонного звонка. Пит начинает по-настоящему бороться за глоток воздуха и впивается пальцами в запястье Вегаса, пытаясь сбросить его, но без особого успеха. Его лицо все больше и больше краснеет, а Вегас равнодушно наблюдает, слыша бурление собственной крови в ушах. Только когда губы Пита начинают приобретать пурпурно-синий цвет, Вегас решает отпустить его и ослабляет мертвую хватку на шее. Пит хрипит и едва не падает, сильно кашляя и отчаянно втягивая воздух в легкие. Теперь на его горле видны отметины. Вероятно, завтра будут синяки. Затем кашель переходит в хриплое хихиканье, а вскоре и в осипший смех. Прислонившись к стене, Пит смеется так сильно, что у него на глазах выступают слезы. От звука этого смеха у Вегаса по спине пробегают мурашки. Пит кажется помешанным. В Вегасе поднимается новая волна гнева. — Прекрати! Какого хрена ты здесь делаешь? Ты опять пьян? — …Трезв как стеклышко… — хрипло отвечает Пит между двумя приступами веселья. Они по-прежнему стоят очень близко друг к другу. Возможно, ему стоит отойти подальше. Слишком поздно. Вегас бьет кулаками по стене с обеих сторон головы Пита и фактически пленяет его своим телом. А этот ненормальный просто продолжает смеяться ему в лицо. — Заткнись, Пит! — рычит Вегас. Это только заставляет его смеяться сильнее. — Почему бы тебе не заставить меня? — И когда Вегас сужает глаза и молча смотрит на него, Пит продолжает подстрекать. — Давай же… заставь меня заткнуться, Вегас. Я знаю, ты хочешь... — Он наклоняется вперед, лицо приближается к Вегасу. — Заткни меня уже… — дразнит певучим голосом. Они так близко, что их дыхание смешивается. — Заткни. Меня. Уже. А затем Пит наклоняется еще сильнее, высовывает язык и облизывает нижнюю губу Вегаса, посылая электрические покалывания по всей его нервной системе, угрожая перегрузкой. Пальцы на ногах подгибаются, это невыносимо. Он мечется туда-сюда между яростью и похотью, у Вегаса кружится голова от всех противоречивых сигналов, жужжащих в его теле. В гневе он отворачивается, с отвращением вытирая рот о плечо. — Нет, спасибо. Ты пахнешь чужим лосьоном после бритья. Думаю, тебе стоит просто уйти. — Его голос дрожит от обиды. Пит прислоняется головой к стене и, срань господня, он выглядит охуительно сексуальным. Вегас так сильно хочет прикоснуться к нему, но знает — это путь к катастрофе. — Ревнуешь, Вегас? А что же случилось с «Это была временная потеря рассудка, это ничего не значит, давай просто забудем об этом и будем двигаться дальше?» Я лишь сделал то, что ты мне сказал — двигаюсь дальше… или ты вдруг передумал? Мысль о том, что Пит двигается дальше, звук того, как он двигается дальше... это сводит Вегаса с ума. Нет, он не хочет, чтобы Пит двигался дальше! Нет, хочет. Но, на самом деле, нет. Точнее, не так! — Какого черта ты творишь?! — шипит Вегас, хватая Пита за рубашку, а затем резко толкает его спиной к стене. Воротник рубашки при этом распахивается шире и, черт возьми, у Пита на шее засос?! Вегас не может сдержаться и возмущенно рычит. «Мой» — кричит все внутри него от негодования. «Кто-то поставил метку на моей чертовой собственности!» Какая дерзость! Вегас грубо хватает Пита за лицо и поворачивает его в сторону, чтобы получше рассмотреть засос, и чем больше он смотрит на него, тем злее становится. — Если тебе это не нравится, почему бы тебе не поставить над ним свою метку? — Пит превратился в дьявола, играющего с огнем, и он знает это, судя по едва скрываемому азарту на лице, когда делает это предложение. Проклятье, он хорошо знает, за какие ниточки дергать. В голове Вегаса пусто. — Руки вверх, — хрипло шепчет он. Пит немедленно подчиняется, поднимая обе руки над головой, и Вегас крепко сжимает запястья и прижимает их к стене, убедившись, что Пит не сможет вырваться. — Голову в сторону, — раздается следующая команда, и Пит опять беспрекословно подчиняется. Это дает Вегасу полный доступ к этому проклятому засосу. — Я собираюсь пометить тебя и убедиться, что это будет чертовски больно и оставит шрам, который будет напоминать тебе обо мне каждый раз, когда ты посмотришься в зеркало, — шепчет он, чувствуя себя куда больше, чем немного помешанным. Пит сгибает руки, чтобы проверить, насколько крепко держат его запястья, и Вегас машинально надавливает сильнее, так сильно, что это определенно больно, а на следующий день могут быть даже синяки, но это только заставляет Пита замурчать от удовольствия. — Пожалуйста, делай. Хочешь, я открою тебе маленький секрет, Вегас? — А потом он понижает голос так, что его едва слышно. — …Мне нравится, когда немного больно… Меня это заводит… Слова еще не полностью слетели с губ Пита, когда Вегас наносит удар, как гремучая змея, впиваясь зубами в горло прямо поверх этого проклятого засоса. Вегас на самом деле никогда никого не кусал (кроме Тэма, и это было непреднамеренно). И уж точно никогда с единственным намерением причинить кому-то боль — до этого самого момента. Здравый рассудок покинул его. Он просто хочет стереть этот засос и поставить там свою метку — эта мысль поглощает все его естество. И он хочет, чтобы это было больно. Тело Пита напрягается, он выгибает спину, борясь с руками, сжимающими его запястья, и резко шипит от боли. Этот звук подобен музыке для ушей Вегаса. Металлический вкус крови наполняет рот, и он с беспощадным удовлетворением вонзает зубы еще глубже. В глубине души он знает, что это максимально далеко от здорового поведения. Пит пробуждает в нем самое худшее, но он не желает останавливаться. Давай просто утонем в этом безумии вместе. — А-а-а-а… — Пит хрипит и пытается отодвинуться, вырваться на свободу, но Вегас не позволяет. Он использует все свое тело, чтобы и дальше прижимать Пита к стене, и рычит ему в горло. Заметная дрожь пробегает по телу Пита, он задыхается от боли, и ему некуда деваться, кроме как выгнуться против Вегаса. И, черт возьми, он не лгал, когда говорил, что боль заводит его, потому что Вегас чувствует, как о него трется стояк. С шипением Вегас расслабляет челюсть и отстраняется. Он делает шаг назад, тяжело дыша. Кровь во рту отвратительна на вкус, он сплевывает ее, но все еще ощущает, как капли стекают по подбородку. Отпустив запястья Пита, он вытирает их тыльной стороной ладони, его горящие глаза не отрываются от лица визави. Пит скулит, когда теряет контакт с телом Вегаса, и как только его руки освобождаются, он пытается схватить Вегаса за рубашку. — Поцелуй меня! — Он звучит весьма отчаянно. — Иди к черту, — огрызается Вегас и грубо отбрасывает чужие руки. Он странно очарован раной, которую оставил на шее Пита. Та сильно кровоточит, это определенно оставит адский шрам, но и приносит Вегасу огромное удовлетворение. Пит же явно возбужден, но на этот раз Вегас нажимает на тормоз. — Думаешь, я поцелую тебя после того, как ты заставил меня слушать, как ты целуешься с другим? Ты, маленький кусок дерьма… — Протянув руку, он запускает пальцы в уже взлохмаченные волосы Пита и яростно дергает голову в сторону, затем наклоняется и вдыхает запах лица Пита и неповрежденной стороны его шеи, прежде чем в отвращении отклониться. — Ты весь пропах этим лосьоном. — И тут же решает, что так не пойдет. Несмотря на все это, глаза Пита прикованы к лицу Вегаса, он тяжело и учащенно дышит, позволяя с собой грубое обращение. О да, ему это нравится, это совершенно очевидно. Он просто-напросто стонет, со смесью боли и удовольствия, когда Вегас тащит его за волосы по коридору, а затем через гостиную в ванную, где швыряет в душевую кабину. Пит спотыкается, ударяясь о выложенную плиткой стену, но к тому времени Вегас уже включает кран. Через несколько секунд Пит полностью промокает под ледяной водой. Одежда, обувь, все. — Думаю, тебе нужно остыть… — И тут Вегас также бросает бутылку с гелем для душа, которую Пит не успевает поймать, и та падает на пол душевой. — И смой с себя этот запах. — Он поворачивается, чтобы покинуть ванную. — Вегас… — кричит Пит ему вдогонку, отплевываясь под водой, которая безжалостно льется на него, и звучит очень нуждающе. — Поможешь мне раздеться? — Иди к черту, — сердито повторяет Вегас. Он злится не только на Пита, но и на себя, потому что больше всего на свете ему хочется повернуться, залезть в этот гребаный душ и избавить Пита от одежды. Он изнывает от желания сделать это. И именно поэтому выходит из ванной, сжав руки в кулаки. К черту эти проклятые игры разума. Он плотно закрывает за собой дверь. Безопасность. — Вегас! — кричит ему вслед Пит, но он не планирует возвращаться в ванную в ближайшее время. Затем доносится: — Ладно, тогда я развлекусь сам с собой! — И за этим вновь следует тот смех, от которого дрожь страха и волнения проносится по всему телу Вегасу. Да, Пит и впрямь развлекается и совсем не собирается молчать об этом. Твою ж мать! Вегас знает, что должен уйти, но остается приклеенным к месту, застыв перед дверью ванной. Он уже даже не знает, что ощущает. Его эмоции настолько повсюду, что он чувствует себя потерянным. И Пит является источником всей этой путаницы. Пит, дьявол, находящийся по ту сторону двери, шумно дрочит в душе Вегаса! Сука! — Я тебя ненавижу! — кричит Вегас в дверь и бьет в нее кулаками. — Я знаю. — Пит в ответ приглушенно смеется, а затем простанывает его имя. Неоднократно. И в крайней степени непристойно. Вегас правда очень хочет присоединиться к нему в душе. Пиздецки сильно хочет. Вместо этого он уходит, в штанах болезненно тесно, потому что он чертовски возбужден. Но он так устал играть в эти игры разума! Ругаясь себе под нос, он отходит от двери ванной в другой конец комнаты и впервые по-настоящему обращает внимание на хаос в гостиной. Блядь. Он действительно устроил беспорядок ранее. Стол сломан. Как и большинство стульев. Он, похоже, перевернул две книжные полки, так как книги разбросаны по комнате. На полу валяются осколки стекла от разбитых картинных рам. Несколько ламп тоже разбито. Заменить все это обойдется дорого. И вдруг на него наваливается усталость. Вегас ненавидит себя, действительно ненавидит. Почему он не может лучше контролировать свой гнев? Почему он должен быть таким, как его отец? Почему? Он даже не знает, с чего начать убирать этот беспорядок. Но все лучше, чем слушать, как Пит ублажает себя. Он просто так чертовски устал от всего этого. В оцепенении он идет искать пустое ведро для осколков стекла, но затем решает начать с исправления мебели, которую можно спасти в первую очередь. Когда он собирает книги, разбросанные по всей комнате, он слышит звук открывающейся двери и мгновенно напрягается. Пальцы сжимают книгу, он отказывается поднимать глаза. Вегас еще не готов к следующему раунду. — Какой бардак, — говорит Пит. Сейчас он звучит более мягко, возможно, он немного успокоился. — Мне и впрямь удалось разозлить тебя, да? Вегас сухо сглатывает. Должен ли он ответить на это? Он смотрит на книгу в своих руках. «Солнце в великолепии», он любит эту книгу. Что там был за вопрос? Он снова сглатывает и вдруг слышит, как говорит: — Мы можем объявить временное перемирие? Пожалуйста? Собравшись с духом, он поднимает голову, его взгляд скользит по комнате и… Вау. Самоконтроль трещит по швам. Вегас смутно думает, что Пит заслуживает дополнительное очко хотя бы за полотенце. Он бы мог не упускать случая выйти из ванной совершенно обнаженным, просто чтобы поднять ставки. Не то чтобы это имело значение. Даже в таком виде — это уже довольно смертельно. Пит только что вышел из душа. Его кожа все еще слегка красная и хорошо видна, потому что все, что на нем есть, — это полотенце, низко обернутое вокруг бедер. Он небрежно вытер волосы, они торчат во все стороны и с них до сих пор стекает вода. Капли непрерывно падают ему на грудь, скатываясь вниз до тех пор, пока не впитаются полотенцем. Он подобен божественному откровению. Красивой скульптуре. В нем все идеально. Вегас снова ошеломлен. Он осознает, что пялится и что Пит ясно видит, как это действует на него, но у Вегаса нет сил отвести взгляд. Он чувствует себя разбитым, его защитные стены безжалостно разрушаются, и что бы он ни делал, куски отваливаются прежде, чем он успевает снова укрепить свою защиту. Ему отчаянно нужен перерыв. — Пожалуйста? — спрашивает еще раз. — Перемирие? Пит не торопится, обдумывая. — Хорошо, — наконец произносит он, и Вегас судорожно выдыхает. Он даже не заметил, что задержал дыхание. Они просто некоторое время смотрят друг на друга, пока напряжение не покидает комнату. — Моя одежда мокрая, — в конце концов замечает Пит. — Уверен, ты помнишь, где шкаф с моей одеждой. — Это превращается в привычку. Пит даже не вернул ему рубашку, которую одолжил в прошлый раз. Затем Вегас вспоминает, что на полу беспорядок, а Пит босой. — Подожди. Пол в стекле. Оба смотрят вниз. Да, это опасный беспорядок. — Что предлагаешь? Хочешь понести меня? — шутит Пит. По крайней мере, Вегас надеется, что это шутка. Они договорились о перемирии, да? — У меня есть гостевые тапочки, — отвечает он тенью улыбки, затем встает с пола и направляется в коридор к входной двери. Черт, он так устал. Который час? Должно быть, уже за полночь. Он быстро находит тапочки и приносит их обратно в гостиную. Стараясь не подходить слишком близко к Питу, когда передает их. А также избегая смотреть прямо на него. Слишком много обнаженной кожи. Он не может справиться с этим прямо сейчас. Ему хочется наклониться, обнять Пита, крепко прижаться и просто впитать его тепло, чтобы заземлиться. Плохая идея. — Вот, держи, — говорит дрожащим голосом. — Спасибо, — Пит берет тапочки, надевает их и неторопливо идет в спальню, чтобы одеться. Вегас совершает ошибку, посмотрев на него, когда тот уходит. Ему приходится закрыть глаза и сделать еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться. С какой стати Пит даже сзади должен выглядеть так привлекательно? Это невыносимо. И снова на автопилоте он идет в ванную, чтобы позаботиться о мокрой одежде Пита. Как и ожидалось, она разбросана по всему полу. Вегас не уверен, что кожаные штаны можно спасти, но все равно вешает их сушиться. Рубашка, носки и нижнее белье отправляются в стирку. Обуви потребуется время, чтобы высохнуть. Быстрый взгляд в зеркало, да, он выглядит таким же измученным, каким и ощущает себя. Ему ничего не хочется, кроме как спать, но сейчас на это нет времени. Вместо этого он берет аптечку для оказания первой помощи. Он не слепой, он видел рану от укуса, сочащуюся оттуда кровь. С этим нужно разобраться. Он сделал это, ему и исправлять. Вернувшись в гостиную, он ставит аптечку на диван и продолжает уборку. Вскоре из спальни выходит Пит, теперь облаченный в спортивные штаны и простую белую футболку. В точности как Вегас. Вид Пита в его одежде делает с ним что-то такое, что Вегас не осмеливается анализировать более детально. — Иди сюда, — приглашает он его, указывая на диван. — Позволь мне залатать тебя. Пит выглядит совершенно расслабленно. Вегас никогда не перестанет удивляться тому невероятному самоконтролю, которым тот, кажется, обладает над своими эмоциями. В большинстве случаев Вегас понятия не имеет, о чем думает Пит, и, хотя это интригует, это также тревожит. Он просто не знает, когда Пит решит, что их перемирие окончено. Как только Пит удобно устраивается на диване, Вегас садится рядом с аптечкой. Вблизи рана от укуса выглядит действительно скверно, кровь сочится из багровой опухшей плоти. — Сильно болит? — не может не спросить Вегас, пока достает стерильную марлевую подушечку и смачивает ее антисептическим раствором перекиси водорода. Протирание раны требует, чтобы он наклонился и оказался очень близко к Питу, но пока он концентрируется на ране, все должно быть в порядке. — Неа, я в порядке. Просто немного пощипывает. — Пит пожимает плечами, но Вегас уверен, что он просто преуменьшает. — Ну, сейчас будет щипать намного больше, — предупреждает Вегас, а затем начинает тщательно обрабатывать рану. Он видит, как напрягаются мышцы на шее Пита, и ему бы хотелось, чтобы он мог забрать его боль. След от укуса глубокий, возможно, Питу все-таки лучше обратиться в больницу. Возможно, требуются наложить швы, Вегас не уверен. А пока он осторожно покрывает все антисептическим кремом и заклеивает места, где рана, на его вкус, слишком сильно зияет. И сверху добавляет свежий марлевый тампон, который фиксирует еще одним пластырем. — Ты же делал прививку от столбняка? — Да, я привит. — Пит поднимает руку и осторожно касается забинтованного участка горла. — Разве это не перебор? Выглядело не так уж плохо, когда я ранее смотрелся в зеркало. — Выглядит ужасно, — тихо произносит Вегас, все еще не сводя глаз с чужой шеи. Потому что там не просто эта рана. Он тяжело сглатывает. Есть также следы, оставшиеся после того, как он в приступе ярости душил Пита. Более темные вмятины от ногтей, почти прорезавшие кожу. И следы от сдавливания его пальцев, которые уже начали покрываться синяками. Вегас снова сглатывает, но такое ощущение, будто его самого душат. Он протягивает руку и проводит пальцами по этим отметинам, и тихое отчаянье нарастает внутри него. — Мне так жаль, — прерывисто шепчет он. — Прости. Просто посмотри, что я сделал с тобой. Я чудовище. — …Вегас… — вздыхает Пит. — Не надо, ладно? Но Вегас не может остановиться. Он очень осторожно проводит пальцами по обесцвеченной коже, чувствуя ужас от того, что наделал. — Прости меня. Я мог убить тебя. Если бы я не остановился вовремя… прости… мне так жаль, Пит. Пит же берет Вегаса за руку, которая продолжает касаться его горла, нежно сжимая ее. — Посмотри на меня, Вегас. Я жив. На самом деле ничего плохого не произошло. Просто забудь. Я не держу на тебя зла, хорошо? — И он мягко поглаживает большой палец туда-сюда, словно пытается утешить Вегаса в его горе. По телу пробегает дрожь. Вегас отрывает взгляд от поврежденного горла, наконец осмеливаясь встретиться взглядом с Питом. Они сидят рядом друг с другом на диване, их ноги почти соприкасаются. Пит, держащий его за руку, должен утешать, но вместо этого рушится еще одна часть его защитных стен. И вновь Вегас с трудом сглатывает. — Ты должен держаться от меня подальше, — наконец горько произносит он, его плечи поникают в поражении. — Рядом со мной небезопасно. Я непредсказуем. Я такой же, как мой отец… проклятье… Никогда не думал, что скажу это, но оказывается, я воистину сын своего отца. Мне чертовски жаль, Пит. Я не знаю, что на меня нашло. Прости. — Чушь. Твой отец кажется настоящим придурком, а у тебя лишь небольшие проблемы с гневом. — Пит игриво толкает Вегаса в плечо. — К счастью для тебя, рядом с тобой есть психотерапевт. Потому что я никуда не уйду, Вегас. — Тебе, должно быть, надоело жить. — Вегас чертовски устал, ему трудно сосредоточиться на этом разговоре и даже держать глаза открытыми. Приглушенный свет в гостиной не помогает, он лишь усиливает потребность тела наконец-то отдохнуть после этих крайне изматывающих последних часов. С глубоким вздохом Вегас откидывается на спинку дивана, и примерно через минуту его веки закрываются. Он еще не спит, ему просто нужно немного отдохнуть. Он также знает, что Пит все еще держит его за руку. Они связаны вместе, и это приятно. — Пожалуйста, держись от меня подальше. Мой отец убьет тебя, — шепчет он, еще раз пытаясь предупредить Пита. — Мы живем не в средневековье, а в современном Таиланде, и твой отец не может направо и налево убивать тех, кого он не одобряет. Так что не волнуйся, со мной ничего не случится. — Пит звучит ужасно уверенно, но проблема в том, что Вегас знает, что его отец играет не по правилам. — Я лишь пытаюсь защитить тебя, понимаешь? Чем дальше ты держишься от меня, тем лучше. Я не хочу, чтобы ты умер или пострадал. — Его голова кажется очень тяжелой, все тело склоняется в сторону, пока голова Вегаса не ложится на твердую теплую поверхность. — Пит? Мне не нравится, как ты заставляешь меня чувствовать себя, — сонно бормочет он. — Мне тоже не нравится, как ты заставляешь меня чувствовать себя, — мягко признается Пит. — Вегас?.. — … Хм…? — Не отталкивай меня снова. Мне это совсем не нравится. — ...Мммм... — мычит Вегас и засыпает, прислонившись к боку Пита и положив голову ему на плечо.