И имя ему - Смерть

Гарри Поттер. Человек, получивший от Магии благословение на новую жизнь. Обычно, такое не случается — даже самых искренних желаний одного человека недостаточно. Но когда люди, скорбящие по своим близким повторяют раз за разом «Хоть бы этого не произошло». Когда мать просит за свою единственную дочь. Когда жена просит за мужа. Когда желаний людей так много, что они сливаются в нестройный гул. Тогда Магия дает свое благословение. Пусть не в том мире, где этот мальчик жил с рождения, а в другом, почти полностью аналогичном. Где и Петунья немного добрее к сыну своей сестры, потому что не было испорченного из-за Лили и ее «ненормальных волшебников» дня свадьбы. Да и Дадли воспитывался чуть строже, чтобы не быть таким же избалованным ребенком, какой была Лили. Мальчик, очень щуплый для своих десяти лет, открыл глаза в месте, которое он очень хорошо запомнил. Чулан под лестницей был именно таким, каким он его запомнил. Да, когда он приехал после первого года обучения, ему выделили старую комнату Дадли. Но сейчас, как он понял, его еще не приняли в Хогвартс. Он горько усмехнулся, если бы кто-то посмотрел на него со стороны, он бы заметил глаза мальчика. Слишком старые, для ребенка. Его желание исполнилось. Он получил свой шанс все изменить. И если упустит его, он уверен, Магия вполне может отречься от него. Эта уверенность шла от интуиции, которая не раз выручала во время всяких шалостей и передряг. И эта же самая интуиция говорила, что у него все получится. Первая смерть на его совести — профессор Квирелл, который умрет почти через два года. Увы, но тогда главное было — выжить. Да и не знал Гарри иного способа бороться со злом во плоти. Значит, надо будет найти. Найти способ добраться до библиотеки Поттеров и Блэков и узнать что это было и почему произошло то, что произошло. Он раньше не сильно задавался этим вопросом, тем более, когда уже все закончилось. Не было сил ни желания. Но сейчас была надежда, подкрепленная благословением Магии. Но размышления прервались, сначала тихими шагами по лестнице над головой. Это тетя Петуния спускалась самой первой, чтобы приготовить семье завтрак. А потом стуком в дверь чулана. Гарри и забыл, что его обязанность в этом доме помогать Петунии по дому. В том числе и готовить завтрак. Конечно, десятилетка — не слишком хороший помощник, но загрузить посудомоечную машину и приготовить пищу — было вполне по силам. -Пора вставать, Гарри. — Ее пронзительный голос вывел ребенка из задумчивости. — Иди готовь завтрак, скоро Вернон и Дадли проснутся. Поттер вышел из чулана. Не от любви к тетушке и ее семье, а из чувства долга. Сейчас, прожив жизнь намного более долгую, чем в десять лет, он по-человечески понимал ее. Как тяжело растить двоих, он не мог представить. Но его маленький Джеймс немало нервов потратил, а сейчас еще и начали резаться зубы. А она смогла вырастить двух. Да и он был не запланирован семейной парой, а подброшен под дверь, Великим и Светлым. Последние слова прямо сочились язвительностью. Гарри было не жаль яда для того, кто распланировал его жизнь и надеялся на смерть. Да, он действовал так для великой цели, но это не оправдывает его действий. Он помнил как иногда, вместе с Кричером готовил по выходным завтрак на всю семью. Перемолоть в мельнице кофе до мелкой однородной пыли, засыпать в турку, перемолоть восьмую палочки корицы, легким постукиванием разбивая на крупную крошку, и по чуть-чуть вливать магию. Так корица даст больше пользы в кофе. На огонь, и ждать, пока маленький вулкан не закипит. И тогда, чуть подостывший кофе можно разлить на две чашки, процеживая через сито от кофейной гущи с крупицами корицы, который подойдет для скраба. Затем, сначала обжарить бекон до хрустинки, но не состояния чипсов. Вытопившейся жир хорошо смажет сковороду, и яйца не прилипнут. Он от все того же Кричера научился разбивать яйца одной рукой. Стукнуть об угол рабочей поверхности, большим пальцем проткнуть тонкую пленку и развести две половинки скорлупы в стороны. При таком способе нельзя было отделить белок от желтка, но зато пачкается только одна рука. Быстро перемешать яйцо, разбивая желток и смешивая его с белком. Это успокаивало и дарило чувство умиротворения. Детское тело ощущалось странно. Слишком маленькое и щуплое. Когда он разбивал яйца, что нужная глубина трещин не с первого раза и несколько крупных обломков скорлупы все же пришлось доставать. Их он промыл, просушил и перемолол в ступке. Гарри заметил, что его ногти, даже для ребенка, слишком ломкие, так что пыль от яичной скорлупы хорошо пойдет в его порцию, чтобы восполнить кальций. Кричер всегда так делал для Джинни, чтобы организм молодой мамы был настолько в порядке, насколько это могло быть в их ситуации. Кажется, у тети Петунии сильно шелушатся руки, Джиневра всегда варила для этого себе крем на основе желатина, глицерина, оливкового масла и трав от Молли. Может быть, ей на день рождения он сможет приготовить такой подарок. Сама Петуния смотрела на племянника и удивлялась. Не только навыкам готовки, но и его глаза. Такие глаза были у стариков, уже проводивших в мир иной своих близких. Но они не могли никак быть у маленького мальчика, которым был Гарри еще вчера. Вчера он капризничал, ведь Дадли получает больше внимания и любви, игрушек и одежды. Он обижался за то, что только его заставляют помогать по дому, и что он живет в крохотном чулане, играя там со сломанными игрушками Дадли. Конечно, это было несправедливо, но Петуния не могла заставить себя любить этого ребенка. Она уделяла ему внимание через силу и не могла заставить себя относиться к ним одинаково. Дадли — ее кровь, которого она через боль и унижения сама рожала. Которого она выносила под своим сердцем. Из-за которого она слишком часто бегала в туалет от токсикоза, при этом же была постоянно голодной. Чтобы он родился на свет, она и Вернон приложили так много усилий. Ее муж часто задерживался, чтобы принести чуть больше денег семье, ведь ребенку нужно так много всего. Да и она, впервые держа на руках родного сына была так счастлива. Она ни капли не жалела о тех силах, что отдала для своего сына. Но вот Гарри. Он не был ее. Его мать была слишком избалованной любовью родителей, а отец — и вовсе не считал их с Верноном за людей. И умом она понимала, что ребенок не виноват в поведении его родителей, но сердце говорило совсем о другом. В ее сердце бушевала обида и злость на волшебников. Все волшебники, которых она встречала в своей жизни, так или иначе оставляли за собой только разрушение и ни одного хорошего впечатления. Даже Гарри, пока рос, то статуэтку из Африки уронит, а ее привезла Мардж как сувенир и была дорога своими воспоминаниями, то так сильно заплачет, что все бумаги в кабинете Вернона разлетелись и порвались. Сколько он недель потратил, чтобы все это восстановить! -Тетя Петунья, а какой была моя мама? — От этого вопроса у женщины все сжалось внутри. Ребенок, попавший в семью, где его не любят, а защитить толком и некому-то. На глазах тут же выступила влага от невыносимой грусти, ведь это всего лишь ребенок. Ребенок, который чувствует себя совершенно одиноким и брошенным. Она подошла к Гарри и мягко обняла его, безуспешно пытаясь скрыть слезы. Ей было так жаль из-за несправедливого отношения к нему. Если бы не вчерашняя ссора, она даже не задумывалась бы об этом. Жила так же, как жилось. Сцеживая на племянника усталость, обиду и злобу. Но она такого не хотела. Ей всем сердцем хотелось иметь крепкую нормальную семью. У нее был надежный работающий муж. Пусть он искренне не понимал почему они должны были разбираться с бюрократией, которому его родители даже не удосужились сделать свидетельство о рождении. И помня поведение Лили и ее дружков на свадьбе, он считал, что та — никчемная мать, которая залетела, но не собиралась тратить свое время и деньги на отпрыска. Вернон всегда говорил своей жене, что та слишком добрая. Даже один ребенок — это огромные расходы. И он был готов тратить на своего сына столько, сколько нужно. Но вот сын такой избалованной женщины, с которой ни у него, ни у Петунии нет ни единого хорошего воспоминания, был обязан это заслужить. -Она была…- Женщина замялась, не зная как донести до ребенка, что его мама — плохой человек. Гарри смотрел на нее своими зелеными глазами, очень похожими на глаза Лили. Но в них не было ни насмешки, ни презрения. Только очень много боли и самая капелька надежды. Казалось, что ему так больно от обычной жизни в их семье. Такой же, как и любая другая в этом районе. И крохотная надежда, что мама точно его бы защитила от всего плохого. Петунья не выдержала и уже не скрывая плакала. Ей было больно рушить эту надежду, но соврать ребенку, столь пронзительно смотрящему на нее она просто не могла. — Когда в дверь позвонили и тебя нашли на пороге, с этим дурацким письмом, но без документов и денег, мы с Верноном не знали что делать. Думали, Лили и Джеймс подбросили тебя, чтобы и дальше жить в свое удовольствие. Потому что она не состояла во время беременности в больнице, роды ее тоже проходили где-то на дому, а тебя и вовсе не ставили на учет. Никаких прививок, никаких документов и сведений. Только очень безответственный родитель мог так поступить со своим ребенком. Дадли тогда ведь всего год был. И я, с двумя годовалыми малышами бегала по всему Лондону, чтобы доказать этой бюрократической машине, что ты — существуешь и что ты — живой. А потом нам пришло письмо. О смерти Лили. В морге мы их опознали, но нам сказали, что смерть была странной — сердце просто остановилось. Ни ядов, ни чего-то такого они не выявили. Но просили говорить всем про автокатастрофу. Видимо, они были не одни с такими странными симптомами и расследовалось дело о серийном убийце. Мне стыдно говорить, но тогда я очень радовалась смерти своей сестры и ее мужа. Она была такой избалованной и высокомерной. Всегда ей все доставалось только самое лучшее. А после нашей с тобой вчерашней ссоры, я… Я не хотела, чтобы ты чувствовал то же, что и я в своем детстве. Прости меня пожалуйста. Она говорила, и ее сердце разрывалось от жалости к маленькой Петунии, которая все еще сидит у нее внутри. Она так старалась быть хорошей мамой, что стала плохой. Она попытается все исправить. Поговорит с Верноном, найдет как приобщить Дадли к помощи по дому. Может даже чуть урежут бюджет, чтобы позволить себе купить Гарри новые вещи. Свои собственные. Да и Дадли уже большой для своей старой детской комнаты и они давно не обновляли ремонт в доме. Если подумать, они могут выбираться на отпуск в места чуть побюджетнее, но зато смогут отремонтировать обе комнаты, для двух мальчишек. Именно так они и поступят. Да и можно будет отказаться от помощи старой полусумасшедшей Фигг. Будет еще много сил вложено для того, чтобы Дадли и Гарри наладили свои отношения, но Петуния была готова к этому. Гарри же в свою очередь не знал, что чувствует его тетушка. Его мысли были заняты новой информацией о своей матери и отце. Он знал, что они не святые, но никогда об этом не задумывался так основательно. По рассказам Кричера, регулярно подслушивавшего болтовню Сириуса со своими друзьями, Джеймс часто ссорился со своими родителями. Они часто возмущались и по поводу их запрета Джеймсу встречаться с грязнокровкой. Так же часто, как наводили хаос в доме Блэков, который ложился на плечи домовых. Пока были живы Орион и Вальбурга, домовых было много, у каждого были свои задачи. Но после их смерти некому было подпитывать родовой камень, и магия великого рода начала постепенно гаснуть. Были и другие ветви, но как дерево чахнет от гнилых корней, так и род чахнет от гнилого Лорда. Джеймс Поттер, так же был гнилым и избалованным, но всего лишь наследником. И только сейчас в голове Гарри эти ниточки связывались между собой. Информации было критически мало и было необходимостью до третьего курса разобраться со всем этим. И основывать свои догадки не на словах старого домового эльфа, а на книгах о родовой магии и темных магах в принципе. Тетя Петуния попробовала кофе, сваренный Гарри, и почувствовала после первого же глотка прилив сил и бодрости. Позже, она обязательно попробует повторить его много раз, пусть и ни в один из разов не останется довольна результатом. Но секрет заключался не столько в магии, сколько в том, что когда кофе для тебя варит кто-то другой, он обязательно будет вкуснее, чем тот, который можешь сварить ты сам. Таким и застал их дядя Вернон. Мирно беседующими и тихо, чтобы не помешать остальным обитателям этого дома, смеющимися. Тетя рассказала про волшебство, что ее сестра уехала в школу магии. Было для нее что-то странное в том,чтобы высказываться такому же ребенку, как и ее сын, но вот речь этого мальчугана словно принадлежала парню лет двадцати пяти. Оттого и было просто сидеть с чашечкой кофе. Это было похоже на одну передачу, в которой говорилось про людей, которые из-за особенностей организма просто не могут вырасти. И перед ведущим сидел такой же мальчуган, но с глазами старика, и вел мирную беседу о политике, науке, искусстве. Она предупредила Гарри и о спонтанных выбросах магии, что, увы, уже случались у них дома. И очень просила его быть аккуратнее с этим. Петуния так же говорила и о важности сохранения лица в обществе. Кофе перед дядей Верноном появился так же быстро, как и завтрак. Традиционный английский завтрак. С ароматными и жирными бангерами, поджаренными половинками помидоров, тушеной белой фасолью в томатном соусе, поджаренным беконом до приятной хрустинки, но не состояния чипсов и яичница-болтунья. Кофе из турки. С корицей. -Петунья, что это все значит? Я думал сегодня очередь Гарри готовить завтрак. — Все в его голосе излучало подозрение к происходящему. Такой завтрак Петуния подавала, когда что-то очень хотела от мужа. Такой же завтрак она готовила перед разговором о том, что Гарри тоже нужно собирать в школу и тратиться на мало-мальски приличную одежду, чтобы хотя бы в первый день его не сильно обижали. -Дядя Вернон, это я приготовил Вам завтрак. Тетя Петуния сказала, что вам должно понравиться. — Голос Гарри не звучал как-то скромно или тихо. Скорее весело и даже с гордостью. Этот маленький хитрец словно знал, что Вернон очень любит жирные сочные мясные блюда. Ему определенно было что-то нужно. Видя веселую улыбку и очень по-доброму смеющиеся глаза своей жены, он знал, что уже все решено. Просто его любимая не хочет ранить мужское эго, требующее, чтобы все решения в их семье принимал только Вернон. Но даже если и так, он никогда не признается, что за улыбку своей жены готов каждый раз идти на что угодно. И уже после завтрака, Петуния воспользовалась хорошим настроением мужа, чтобы мягко намекнуть, что чулан под лестницей им невероятно нужен для хранения, а вот Гарри может и в старой спальне Дадли обитать. Да и не мешало бы им вместе сходить где-нибудь погулять в парке, поесть мороженого. А то старуха Фигг с ее странными кошками все сильнее нагоняла на нее жути. Как бы соседи не стали шептаться, что их племянник тоже странный, раз сидит с этой чокнутой, пока вся семья на отдыхе. Да и парни взрослые, пора начать приобщать к спортивным нагрузкам. Как бы у Дадли не было проблем со здоровьем. У Вернона вон, сердце больное. А она как раз будет поднимать вопрос среди таких же домохозяек их района — будет ли у них спортивная площадка. Или всем пару часов до спортзалов и парков тратить на дорогу? Да и было бы хорошо найти тренера. По телевизору заниматься совсем не то. Что-что, а мужем манипулировать она умела. Он и сам не заметил, как просто поддакивал на рассуждения Петунии, соглашаясь со всем. И уже сам планировал поездку в следующие выходные в парк, когда спустился Дадли. Он всегда завтракал позже, так как являлся тем еще соней. Он мог спокойно проспать хоть до обеда. Гарри и ему спокойно подал завтрак и пожелал доброго утра. Дадли чувствовал, что что-то поменялось в кузене. Он не знал, что конкретно, но эти перемены ему нравились. От него не веяло холодом и высокомерием, как раньше. Дядя Вернон со своим сыном отошли на задний двор, где у них состоялся серьезный разговор. Отец пытался объяснить своему сыну как важно для мужчины уметь вкусно готовить и уметь поддерживать порядок в своем доме. По секрету рассказал, что благодаря опыту Петунии в менеджменте по дому и управлению финансами, он смог добиться таких высоких постов в Граннингс. И пусть с финансами ему пока будет слишком сложно разбираться — там требовалось много математики, но узнать на примере их семьи как расходуется время, деньги и энергия каждого из членов семьи — он просто обязан. Дадли хотел быть таким же классным, как его папа, поэтому и с готовностью согласился помогать маме по дому. Тем более, он знал что в будущем пойдет работать в фирму отца и ему нужно будет знать как правильно оценивать будущих работников, которыми, в мечтах ребенка, он обязательно сразу же будет руководить. — Дадли, есть люди исполнительные, как твой папа в уборке, а есть — ответственные, как я. Мы с папой решили, что ты уже достаточно взрослый, чтобы мы научили тебя быть ответственным. — Мудрая женщина собиралась приподнести сыну домашние обязанности как игру. — И твоей зоной ответственности будет чистота в нашем доме. Это только кажется, что такого в том, чтобы пропылесосить полы или протереть пыль. На самом деле, это много разных не очень видимых с первого взгляда мелочей, но очень влияющих на то, что мы называем уютом. В больших компаниях «уют» становится «хорошими условиями работы», за которые держатся сотрудники, даже если зарплата чуть ниже рыночной. Иногда, из множества дел, нужно правильно расставить приоритеты и определить очередность их выполнения. Когда мы с папой будем уверены, что ты научился поддерживать порядок в доме, мы обещаем купить тебе любое домашнее животное. Чтобы ты не думал, что только ты что-то делаешь, Гарри будет занят всем, что связано с готовкой. В том числе и список продуктов. Конечно, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. Дадли было сложно привыкнуть к такому. Но у него была постоянная поддержка мамы и папы, которые говорили что и как делать правильно. Пару раз он портил свои белые носки, стирая их вместе с черными. И случайно по его вине сел теплый свитер Гарри, что теперь подходил только для собаки тети Мардж. Но со временем он втянулся и заслуженно гордился чистотой и приятным запахом в доме. Гарри было проще и сложнее одновременно. Пусть он и не ощущал такой сильной поддержки, как его кузен, но знал, что тетя Петуния всегда поможет и подскажет. Да и в силу его прошлых лет, когда один старый домовик не мог управиться и с поддержанием порядка, и с сбалансированной готовкой для всех членов семьи, Поттеру приходилось помогать. Только он начал осознавать, что после попадания в тело ребенка, стал более эмоциональным, но эмоции стали односторонними. Если грусть, то только грусть. Если радость, то только радость. Словно, не смотря на уже пройденный этап взросления, психика снова старалась повзрослеть во второй раз. А скоро ведь переходный возраст будет. Поиск авторитетов, желание доказать всем, что они не правы, а он один прав. Ощущение, что тебя не понимают взрослые и словно говорят с тобой на другом языке. Так прошел месяц. Дадли стал заметно организованнее. Он даже начал с большим удовольствием командовать Гарри, когда тот пропускал пятнышки на плите после завтрака или был слишком занят готовкой, чтобы прям в этот момент убраться на рабочей поверхности. Но тетя Петуния все видела и быстро осадила сына, напоминая, что в том или ином случае у людей может быть другой приоритет задач, который может не совпадать с его. В таком случае нужно объяснить словами, что то или иное дело приоритетнее. В такие моменты Гарри восхищался своей тетушкой — он уверен, с ней дом Блэков не пришел в такой запущенный вид. Да и дядя Вернон был прав — с менеджментом она справлялась блестяще. Она помогла домохозяйкам организовать спортивную площадку в районе и даже нанять тренера по фитнесу. Конечно, такое обошлось им еще одной строкой в счетах за коммунальные услуги, но это было существенно ниже, нежели ходить в спортзал. Фитнес для домохозяек, спортивные игры для детей и силовые нагрузки для отцов стал отличной возможностью не только привести себя в хорошую физическую форму, но и лишний раз посплетничать и обменяться новостями. После таких вечеров, когда дети со всего района соревновались в волейболе, Гарри и Дадли всегда очень быстро засыпали. Ужинали оба мальчика со всей семьей, но сразу после — шли спать. Тот день не стал исключением. Однако, вместо того, чтобы просто упасть без сновидений, Гарри очутился в абсолютной пустоте и услышал мелодию где-то далеко. Было похоже на шкатулку или арфу. Он пошел на этот звук по пустоте, и пустота начала обретать форму. Сначала, с каждым шагом, все четче можно было понять, что он идет по старому паркету, едва скрипящему у него под ногами. Потом, шаг за шагом, становилось светлее и можно было различить стены с шелковыми обоями, а затем и огромные окна почти в самый пол, украшенный витражом с цветочным орнаментом. И уже когда мелодия достаточно усилилась, можно было понять что это не арфа или шкатулка, а голос, поющий песню. тихий-тихий, что слов и не разобрать, но с каждым шагом он становился все более и более отчетливым, пока Поттер не понял, что стоит в старом бальном зале древнего поместья, а источником голоса является молодая девушка. Казалось, ее кожа была серебристой, словно светящейся изнутри прохладным лунным светом. Ее платье было похоже не то на длинную ночнушку с рукавами, не то сарафан кипельно-белого, даже скорее слегка голубоватого цвета. Ее волосы струились по плечам золотистым водопадом, словно в них плескалось само солнце, и заканчивались только где-то в области пяток. На правом плече у нее сидела сова, а на левом — ворон. Обе птицы высокомерно, с легкой насмешкой смотрели на Гарри. Но самым удивительным в образе незнакомки были глаза. Теплые, ласковые, добрые. Как у мамы. Не конкретно Лили Поттер. Такие глаза у всех мам, которые смотрят на любимое дитя. Так Петуния смотрела на Дадли. И незнакомка смотрела на Гарри. Она прекратила петь и теперь мягко улыбалась. -Не знаю, узнаешь ли ты меня или нет, но мы с тобой уже встречались. Сначала, двадцать пять лет назад, когда один из моих детей зашел слишком далеко. А потом еще раз, чуть больше месяца назад, когда так много желаний сплелись в одно. — Ее голос был такой теплый и родной. Он теплый и родной для любого волшебника или сквиба. Для любого магического существа. Для любой магической травинки. -Матерь Магия — Гарри в почтении преклонил одно колено, чем заслужил переливчатый смех девушки. Это не было насмешкой, скорее умилением от действий своего сына. -Значит, знаешь. Это хорошо. — Она посмотрела на него внимательнее и отослала ворона куда-то, прошепча ему на ухо что Гарри никогда бы не услышал. А если и услышал, то не понял бы. — Я слежу за жизнями каждого из моих детей. Многие видят меня тогда, когда их путь уже окончен или еще не начался. Но лишь немногие видели меня трижды. Мне нужна твоя помощь. Один из моих детей сбился с пути. Я являлась ему, но он отмахнулся от меня, как от дурного сна. Я стараюсь не вмешиваться в дела своих детей, но возомнил себя пастырем и гонит моих детей во тьму. В том мире, откуда ты пришел, после твоего ухода начались проблемы с Завесой. Священные двадцать восемь едва справлялись со своей задачей, но уже поколение детей твоих детей ощутило бы весь ужас тварей из междумирья. Они справятся, будь уверен. Но у этого мира такого шанса бы не было. Здесь не родился прадед великого мага, что смог бы осилить такое. И я дала этому миру другой шанс. Тебя. Я прошу — не допусти этого. Не допусти, чтобы люди, под лживыми речами, начали отрекаться от меня. Голос ее таял, как и все вокруг. После этого сна не было других. Магия позаботилась, чтобы ее сын не забыл наставлений.