Гарри Поттер. Это имя даже ночью произносилось особенно часто в картинной галерее в Поттер-мэноре. Сухенький старичок, подписанный Линфредом Стинчкомбским, беседовал с такой же сухонькой старушкой в голубой мантии и того же тона шляпке, пришедшей в гости. Они долго не видели друг друга, пока старичок был со своими сыновьями на портрете своего последнего изображенного потомка. Старушка просидела одна, любуясь вечно плещущимся в лучах полной луны волнами северного моря.
И сейчас каждый посчитал своим долгом обсудить — как же лучше Гарри восстановить Род. Пусть они и были лишь портретами, но личность и харизму свою сохранили. Они не смогли бы привнести ничего нового в этот мир, но вложить в голову ребенка свои знания и умения — вполне могли.Тореадор и Пернелла, как обычно, вели дискуссию на счет того, кто же лучше обучит юного Наследника искуству артефакторики. Линфред, сухенький старичок и основатель рода Поттер, с супругой обсуждали как стоит составить график бесед мальчика со своими предками и стоит ли упоминать Пертенция, вшивую овцу их семейства.
Винни с любовью разбирала старые недоделанные и уже давно не рабочие амулеты. В некоторых уже истлели вереск и поджелудочная феи, в некоторых были драгоценные камни, что могут еще послужить молодому хозяину в его начинаниях, если он пойдет по стопам своих предков. Она открыла потайную дверь в мастерскую, где уже покрылись пылью коробки и флаконы с дымящимся туманом и солнечным светом. Ей предстояло много работы, но это не пугало домовушку — ответственность молодого хозяина и его магическая сила вдохновляли и наполняли энергией. Когда заболели Юфимия и Флимонт, Род начал угасать. Он еще держался на дальних родственниках и Джеймсе и Лили, но после их смерти — совсем зачах. У домовых был выбор — остаться верными Роду, и надеяться, что кто-то из потомков пробудит их вновь, или перейти в другое место. Например, министерство или Хогвартс. Ни один из них не предал.
Рассвет осветил уютный коттедж из белого кирпича, когда в забытых оранжереях за виноградниками проснулся домовой эльф от очень долгого и глубокого сна. Он не помнил своего имени и был абсолютно гол, но знал, что принадлежит великому Роду. И его помощь очень нужна хозяину.
Гарри проснулся от солнца, струившегося сквозь щелочку штор и пробивавшуюся через полог его кровати. Домовая Винни сделала это специально, чтобы хозяин проснулся, но будить волшебника, если тому не угрожает опасность — было верхом неуважения и невоспитанности. Она выбрала путь, при котором хозяин сам проснется, а пока домовая тихонько вытирала пыль с безделушек, что украшали большой резной комод в хозяевской спальне, боясь пропустить момент пробуждения.
Как единственный из живых Наследник Рода, Гарри предстояло дать первую одежду домовому и имя. Обычно, это делает Лорд Рода, но у Поттеров уже более десяти лет не было такового и такая честь досталась мальчику, что был очень удивлен появлением нового домовика. Винни, обнаружив новенького, ни капельки не удивилась — магия знала, что ей тяжело справляться одной, а хозяин достаточно силен, чтобы потянуть двоих. Она же и сшила наволочку, в которую хозяин мог бы одеть домового.
Но хозяин не стал.
Винни уже кинулась в ноги молить хозяина о пощаде для новенького, что пусть лучше он накажет или проклянет но примет домовика в свою семью. Пусть они вместе будут работать без капли энергии хозяина хоть до следующего Самайна, но только не отрекайтесь от него. Только все было намного лучше, чем боялась того Винни. Хозяин сам захотел сшить для домовика одежду. Пусть швы получились косые и это не слишком отличалось от наволочки, но Винни чувствовала, как хозяин вкладывал в нее свою доброту и желание заботиться о тех, кто рядом. Винни знала, какой сильный артефакт будет носить ее помощник. Имя ему дали Хедвиг — в честь одной очень умной совы, спасшей хозяина от смерти.
Гарри было немного неловко от того, что Винни молила о пощаде, хотя он и не собирался выставлять их на улицу. Просто показалось странным, что домовой будет ходить в какой-то наволочке, но просить домовую сделать другую одежду было бы неуважением к ее труду. Шить самому было трудно и он вряд ли повторит это когда-нибудь, но природное упорство взяло свое. Винни с завистью смотрела на косую недонаволочку, севшую на Хедвиге неопрятно, хотя сама была в маленьком простеньком платьице и очаровательном переднике. Гарри находил это странным, пока Винни не рассказала, что для домовых одежда, сделанная хозяином с любовью, является артефактом-оберегом, дающим сил на добрую сотню лет. И его доброту запомнят не только домовые эльфы, но и потомки, что будут жить в этом месте. Она умолчала, что теперь Хедвиг, если род вновь угаснет, не сможет бросить его и уйти в другое место. Но для домовых, верных своему роду, это мелочи.
Хедвиг оказался талантлив в садоводстве и говорил про слишком тихие розы в оранжерее. Он просил разрешения напоить виноградники водой из источника, чтобы те расправили лианы. Особенность его речи была в том, что он говорил о растениях, как о живых людях. Он говорил, что колодец рядом с оранжереями полон ушедшей росянки, и его он тоже почистит, как покормит всех-всех живых. Винни после обьяснила, что это так одежда на него влияет — природные способности усилились настолько, что теперь он лучший из всех домовиков этого мира в растениеводстве.
Гарри задумчиво обедал, любуясь одной из многочисленных картин этого дома, как на картине появилась сухонькая пожилая леди. Она сделала реверанс и, пожелав приятного аппетита отправилась в беседку у моря, чтобы тоже наслаждаться шумом моря. Парень позже узнал, что эта леди — Эмильда Поттер, и это она нарисовала все картины и портреты. И она же изобрела состав, от которого изображения движутся. Леди и ее муж, основатели рода Поттер, но дом принадлежит их детям, и был построен для большой семьи. Только сейчас в доме был один обитатель — Гарри.
Домовушка, видя настроение своего хозяина поспешила показать ему чистую и прибранную лабораторию, где уже висели два портрета, тихо споря между друг другом. Это была та худая и высокая девушка, которая помогала сортировать артефакты и полный мужичок, ведущий записи об этих самых артефактах. Как оказалось, брат и сестра, Пернелла и Тореадор Поттеры. Младшие дети основателя Рода, были настолько переполнены любовью к исследованиям, что построили этот менор сами, чтобы было место для экспериментов. Лаборатория росла, появились оранжереи и вольеры — чтобы была возможность влиять на ингредиенты, братья постепенно перебирались сюда из отчего дома, а после и вовсе перенесли родовой камень после смерти родителей.
Гарри осторожно прошелся по достаточно большому помещению, разделенному на склад, мастерскую и уголок для расчетов. Все окружение говорило, что склад был нейтральной территорией, баночки и коробочки были подписаны то аккуратным круглым почерком, то размашистым и витиеватым. Мастерская была вся в распоряжении Тореадора — четкий порядок, стеллажи с пергаментами, исписанными тем же самым круглым почерком, и несколько томов дневников, посвященных артефактам вперемешку с историями об их использовании. Уголок для расчетов же был хаотичен. Доска, нетронутая Винни, была исписана размашистым витиеватым почерком вперемешку со сложными формулами и расчетами. К каждому свитку из мастерской можно было найти пару здесь, но искать приходилось не только на стеллажах со свитками, но и на столе и на полке с камнями. Винни виновато потупила огромные глаза, сказав, что еще не успела разобраться как лучше это упорядочить, в чем Гарри ее ничуть не винил.
Домовая не хотела напоминать хозяину о том, что пора уходить — ведь его ждут в Хогвартсе, но молодому хозяину нужно продолжать учиться. Она взяла Гарри за руку и аппарировала их в Хогсмид ровно в тот момент, когда начали подтягиваться и другие ученики. Она с тихим хлопком исчезла, оставляя своего хозяина рядом с друзьями и Филчем, что пришел забрать учеников обратно в замок. Драко хвастался как его отец проводил сложные ритуалы, чтобы магия Рода была как можно сильнее, Гарри внимательно слушал — вдруг пригодится.
От Драко можно было нового узнать, и о мире, и о родовой магии. Он же рассказывал о том, как они обязательно отметят Самайн сначала на факультете, все вместе, а потом и в кругу семьи. Приедут дальние родственники отца из Франции, а мама позовет близких подруг, которые ей как семья.
— И крестного пригласим, чтобы он не был в этот день одинок. Он обычно не показывает этого, но ему грустно одному. Он заботится о студентах, и некоторые ему посылают открытки с подарками на праздники, но у него нет… ну знаешь… семьи — Драко действительно о нем переживал, и пусть слова прозвучали не так, как он хотел, Гарри все равно услышал. Профессор Снейп для него — семья, пусть это и не взаимно.
Гостиная Слизерина вновь наполнилась тихим шумом обитания детей. В субботу многие не смогли выполнить уроки и в спешке доделывали их сейчас. Старшие помогали младшим, но не велись на манипуляции сделать все за них. Учебные будни вновь вернулись в прежнее русло. Дни летели быстро, но теперь Гарри с большей охотой изучал магические растения, зная, что ему это очень пригодится.
На уроках чар он учился вновь владеть своей магией. И пусть теории хватало, но вот практики явно не хватало. Он за год жизни с Дурслями не практиковался в магии как таковой. Да, бытовая магия, направленная на уборку или сад — этого было хоть каждый день, но вот заклинания, даже с идеальными движениями и произношением получались слишком плохо для бывшего аврора. Поэтому, он начал тайно выбираться из гостиной, и заниматься в одном из пустующих классов. Учась заново направлять потоки энергии в палочку. Получалось, если честно, так себе — его магическая энергия шла куда угодно, но не в палочку, взрывалась вспышками света и заставляла левитировать все вокруг, но не перо на краю парты.
Гарри, как обычно, шел тихо-тихо в уже привычный класс, остающийся открытым даже ночью. Он злился на палочку, на неполучающиеся заклинания, на себя в конце концов. Ведь не может быть так, чтобы он, одолевший Темного Лорда, не мог справиться с левитацией пера. Драко уже давным давно с самодовольной улыбкой показывал всем не только перья летающие, а левитировал целый учебник. Он бы и зайдя в класс еще долго злился, если бы не врезался в высокую фигуру взрослого.
Профессор Снейп уже закончил обход по коридорам, и предвкушал ночное чтение нового выпуска «Зельевара», как один из студентов, с серебярнно-зеленым галстуком, врезался в своего декана уже далеко после отбоя. Списывать очки со своего же факультета рука не поднималась, как минимум не узнав в чем же причина. Выслушав спутанную речь мистера Поттера, ибо никто другой на факультете не обладает столь сильным притяжением любых неприятностей, профессор велел идти за ним.
Гарри боялся, что его поведут к директору или обратно в гостиную, но они зашли в тот самый заброшенный кабинет, куда направлялся мальчик изначально. Профессор закрыл за собой дверь и присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком. Он попросил продемонстрировать заклинание левитации и, после очередной провальной попытки, предложил поменяться палочками. Чужая палочка легла в руку почти как родная. Она не отталкивала его магию, а пропускала через себя, концентрируя волшебство так, как нужно. Внезапно, первокурснику далось и заклинание левитации, и люмос, и даже более сложные, изучаемые на третьем курсе.
Профессор улыбался только глазами. Он и правда беспокоился об этом мальчишке. У него была доброта Лили, ее стремление к изучению всего нового, любопытство к самой сути вещей и стремление к познанию. Северус знал, что следующие семь лет будут тяжелыми, Гарри уже создавал слишком много неприятностей вокруг себя, словно мир желает крутится только вокруг него. Даже палочку не смог выбрать правильную, чего уже говорить обо всем остальном.
Как сказал Олливандер, чью лавку Гарри вместе со своим деканом посетили в Хогсмиде на ближайших выходных, это случилось из-за пробуждения Рода. Обычно, ученические палочки не рассчитаны на родовую поддержку Лорда Рода, и настроены только на личную магию ученика. Для тех редких детей, что остались единственными в своем Роду, у Оливандеров есть одна хитрость — добавлять в их родную палочку дополнительную сердцевину, для сонастройки с родовой магии. У Поттеров это был фестрал. После пятиминутной манипуляции, Гарри вновь почувствовал, как магия сама собой собирается и выходит из палочки мягким серебристым светом, не «застревая» по пути нигде.
Драко, узнав об этом происшествии сделал такой важный вид, мол ну да, родовая магия это не фамильяра привязать — это серьезно, но во взгляде читалось любопытство и капелька зависти — мальчик явно с подобным не сталкивался. Про неожиданную заботу со стороны декана Драко хихикнул и показал на Паркинсон. Девочка с каре усилено выписывала что-то в своем пергаменте, прямо чернилами делая ботанические зарисовки. У нее всегда были проблемы на практических уроках профессора Спраут (?) и декан слизерина попросил для нее углубленную теоретическую программу, но разрешение не травмировать ценные экземпляры своим присутствием в оранжереях. Его забота была очевидна всем на факультете, у каждого найдется история, когда профессор выручал их в тот или иной момент.
Гарри ощущал себя странно. Если он начинал расслабляться и отдыхать, в его голову начинали заполнять мысли-вопросы. Как ему теперь относиться к директору? А к Макгонагалл? А к Снейпу? Он знает их стороны, которые здесь они не при ком не показывали. Дамблдор вызывал у него противоречивые чувства. Он все еще был чудаковатый дедок, к которому ты не можешь относиться серьезно. Но при этом, это тот самый человек, который будет так незаметно вести свою игру и вплетать тебя в интриги, что ты и не заметишь никогда. Гарри знал, что с ним нужно вести себя осторожно, но эта аура беззаботного доброго дедушки слишком сбивала с толку.
На уроке полетов он не думал ни о чем, кроме ощущения полета и детского восторга. Омрачало эти уроки лишь то, что они всегда были сдвоены с Гриффиндором. Львы обычно вели себя достаточно адекватно, но Рон, подстрекающий весь львятник к открытой вражде между факультетами, раздражал с каждым разом все сильнее. Бывший в далеком прошлом друг походил на Малфоя в прошлом — напыщенный, резкий, желающий выделиться и самоутвердиться за чужой счет. Часто, объектами для его «шуток» становились полукровки Слизерина. И с каждой такой шуткой уважение к его храбрости и умению анализировать ситуацию таяло, как сладкая вата в дождь — оставляя липкое разочарование.
-Хей, четырехглазый, совсем зазвездился? Думаешь, если смог в младенчестве убить сам-знаешь-кого, то теперь все тебе в ноги будут кланяться? Мама говорит, ты будешь следующим Темным Лордом, раз попал на Слизерин. — Младший из братьев Уизли открыто нарывался на конфликт, он старался своими словами задеть как можно больнее. — Неужели тебя мама с папой не научили, что быть злым — плохо?
Даже другие гриффиндорцы отступили от Рона, Невилл прошептал что-то вроде «это слишком», на что Уизли оскалился и выхватил из рук Невилла круглый стеклянный шарик и закинул куда-то далеко в небо.
— Раз ты за этих змеюк, то вот тебе. Ищи свою хрень в кустах у черного озера — там всяким змеям и место! — Он почти провопил это в растерянное лицо Невилла. Тот не мог не заплакать, но пытался держать лицо, чтобы не нарваться на еще большие неприятности.
Гарри кивнул Драко, чтобы тот разобрался с Уизли, сам же взлетел на метле и устремился туда, куда полетел шарик-напоминалка. Он не ожидал настолько мерзкого поведения от того, кто в прошлой жизни был надежной опорой. Шарик Гарри удалось поймать почти у самой земли, благо Уизли кинул его достаточно сильно.
Когда он приземлился обратно на площадку, мадам Трюк уже пришла, но Рон лежал на земле, прижатый Гойлом, пока остальные дети, во главе с Драко, наперебой рассказывали что произошло. Гарри постарался незаметно вернуть Невилу его напоминалку, но мадам Трюк перехватила со словами «Ты идешь со мной».
Она крепко держала мальчика за локоть и вела в сторону учительской, где декан Слизерина высказывал Макгонагалл про очередные шутки близнецов на его уроке. Они оба замолчали, когда увидели растерянного Гарри и сверкающую глазами мадам Трюк.
— Профессор Снейп! Как хорошо, что вы оказались здесь. Я давно Вам говорила, что Гарри — особенный мальчик. Он держится в воздухе так, словно рожден был для полетов. Если Вы не собираетесь разговаривать по этому поводу с мистером Флинтом, то это сделаю я. — Она перевела взгляд на декана факультета Гриффиндор. — А с Вами я бы хотела поговорить на счет поведения Рональда Уизли. Это не первый раз, когда он срывает мой урок, но так ужастно относиться к своим же одногруппникам — это неспортивно как-то. Поговорите с ним, будьте любезны. В случае повторения подобного — я буду вынуждена обратиться к директору.
Гарри было жаль деканов. Профессор Снейп был зол на настойчивость мадам Трюк, а профессор Макгонагалл выглядела настолько подавленной, что хотелось как-нибудь приободрить эту строгую, но справедливую женщину. Когда мадам Трюк, отвела Снейпа в сторону, Гарри воспользовался моментом и передал своему бывшему декану напоминалку Невилла.
— Он старался защитить меня от нападок Рона. Может он и не кажется таким, но Невилл очень смелый и добрый. Он истинный гриффиндорец. — Гарри улыбнулся женщине и поспешил к мадам Трюк, получившей разрешение декана на свою аферу.
В этот раз повезло Маркусу Флинту. Ему около получаса расхваливали Гарри, как идеального ловца вместо Теренса Хиггса — державшегося на метле средне, да и игравшего только потому что некому было. Маркус уже не первый раз слышал эту идею от мадам Трюк, но в этот раз, она хвасталась и тем, что декан уже дал разрешение на участие первокурсника в сборной и больше ставила перед фактом. Капитан слизеринской команды против не был, но ему требовалось увидеть Гарри в деле, чтобы принять окончательное решение. «Собеседование» как про себя назвал это Гарри было назначено на ближайшие выходные, чтобы спокойно испытать новичка в максимально жестких условиях.
***
— Поверить не могу, что ты будешь самым молодым ловцом за последние двадцать пять лет! И это все благодаря этому недоумку Уизли! — Драко искренне радовался за друга, но капельку завидовал его удаче. — Теренс так радуется уже. Но самое приятное — это лицо Рона. Как поползли слухи об этом — так такой скандал тот учинил. И что это все из-за того, что ты — Избранный и Герой, и что мадам Трюк нам подсуживает. Такой шум в львятнике поднял, что его чуть к директору не вызвали. Но вроде все замяли, насколько я понял.
Драко учился справляться со своей завистью, понимая, что этим может испортить свою дружбу с Гарри и мысленно пообещал попросить у отца купить для его друга самую лучшую метлу если того возьмут в команду, заодно и покажет ему — пусть Гарри летает лучше, но связи лучше у Малфоев.
Уже лежа в спальнях, Поттер размышлял над произошедшем. Пусть он и попал на другой факультет, но события не менялись. Словно сама Судьба хотела провести его по тому же самому пути и была слишком ленива, чтобы что-то значительно менять. Только главный злодей его потока не Драко, как-то смягчившийся от дружбы с героем, а Рон. Тот самый Рон, защищавший от нападок змей и поддерживающий во время учебы в школе и глубоко после. Чья семья стала для Гарри его собственной семьей. Но куда больше его волновал другой вопрос — был ли Рон таким всегда или же в этом мире он более завистлив и зол на всех?
Домовая Винни, занимающаяся в этот момент обучением Хедвига, знала ответ на этот вопрос. Гарри Поттер был необычайно добрым, даже после того, как прожил такую тяжелую жизнь. Аура доброты и желания помочь другим действовала на окружающих успокаивающе. Рон мог считать себя лучше своих братьев, ведь он дружил с Героем и это ему должны завидовать, а не он. В этот же раз Гарри не успел предложить одинокому ребенку свою дружбу. А после — дружить с слизеринцем для младшего из братьев Уизли было унижением своего достоинства. Винни чувствовала, что хозяин грустит из-за этого, но так же она была уверена, что это пойдет на пользу для магического здоровья хозяина.
Профессор Макгонагалл, уже третий раз за неделю отчитывающая близнецов Уизли думала о том, как же так получилось, что у Молли и Артура с каждым последующим ребенком, эти самые дети были все более и более проблемными. Она думала, что хуже близнецов уже и быть не может, но поступивший в этом году Рон очень настораживал ее. Так много злобы и зависти в маленьком ребенке, что шляпа наверное ошиблась, распределив на факультет отважных и смелых. Только Рон и правда был отважный и смелый, как маленькая китайская собачка, размером с ладонь. Та тоже от невоспитанности лает на все большое и страшное. Смелая ли она, раз смотрит в глаза своему страху? Отважна ли она, в своем стремлении защитить себя лаем от существ раз в десять превышающих ее собственный? Бесспорно, но без любви Рон не изменится. Директор советовал Рона сдружить с Невиллом, да только насильно же не заставить дружить их.
Эта ночь не была спокойной и для директора. Холодные голубые глаза следили за фигурами на магической шахматной доске. Его невидимый оппонент решил играть шахматными фигурами в шашки, и как только Дамблдор подстроился под новые правила, те вновь изменились. Гарри Поттер — первый из Поттеров попал на Слизерин. Сдружился с Драко Малфоем, и уже проявляет зачатки могущественного волшебника. Невилл Лонгботтом — так и вовсе слабый маг, которому без труда даются только растения. Дамблдор был уже слишком стар для этих игр, но в то же время по-другому он жить уже не сможет. Всегда надо иметь кого-то, кто сможет бороться с тьмой в людских душах. Вдруг Гарри и правда станет новым Темным Лордом? Кто же тогда спасет весь магический мир, если мальчишка настолько силен, раз без труда может колдовать заклинания на два-три курса старше.
Он надел свою пижамную мантию, так и не доиграв в шахматы с неизвестным игроком, седые волосы были спрятаны в шляпе для сна, а очки-половинки были сложены на тумбочке. В голове у директора вились мысли о том, как можно сделать Невилла достаточно сильным, чтобы он был гарантом мира и после становления нового темного лорда. Только ответ был один — стать самому этим гарантом мира, отодвинув свою смерть еще на пару сотен лет.
***
Гарри субботним утром вышел на поле для квиддича, уже зная, что к дополнительным занятиям по зельям добавятся тренировки с командой. И радовался такой загруженности, чувствуя себя необычайно живым. Ловить не улетающие от тебя мячики было слишком легко. Когда Маркус начал управлять ими с помощью левитации, стало интереснее, но все еще слишком предсказуемо. И тогда он выпустил настоящий снитч. Знакомый золотой шарик, мгновенно устремился вверх, так быстро, что никто из команды, пришедшей оценить нового ловца, его не смог заметить. Но не Гарри. Поттер следил за крохотной блестящей точкой, петляющей и то и дело изменяющей свое направление. Школьная метла была не такая быстрая, как его первый нимбус или молния, но настроив потоки магии, чтобы они подгоняли метлу быстрее, ее возможностей, было не сложно поймать снитч ровно через пять минут. Драко, незаметно сидящий на трибунах зааплодировал. Он впервые видел такую счастливую улыбку на лице друга и действительно захотел поздравить друга с таким событием.
Метла пришла ровно перед следующей тренировкой. Нимбус 2001. Черное древко, серебряная фурнитура, прутик к прутику. Она еще не в продаже, это тестовый образец, который создатель любезно разрешил выкупить Люциусу Малфою. Она еще год не появится в продаже, но самое главное — это видеть лица слизеринцев, осознавших ЧТО за подарок был подарен Гарри. Это был прекрасный ход, чтобы усилить свой авторитет среди одногруппников, и получить долю обожания от лучшего друга. Драко мог думать, что это он все делает из чистого расчета, но Нарцисса, с которой тот регулярно обменивался письмами, уже давно заметила, что сын привязался к мальчику-который-выжил.
Сам же Гарри перестал сомневаться в искренности действий Драко — интуиция подсказывала, что ему можно доверить даже свою жизнь, что уж говорить про такие детские ситуации, как помощь с домашкой или прикрыть перед профессором Биннсом, пока Гарри разбирается с основными положениями ритуалов на Самайн. Его заинтересовала строка, про добычу животных ингредиентов, полученных насильственным путем.
За обедом, следующим после истории магии, Гарри получил весточку от Хагрида с предложением встретиться в его хижине, да рассказать как проходят учебные дни. Малфой сначала ужаснулся, это ведь полувеликан, так еще и не получивший образование толком, но Поттер соскучился по общению с этим пусть и не самым умным в мире, но очень добрым полукровкой.
В хижине как и в другом мире, не пахло розами, но царил уют обжитого места. Драко слегка скривил нос, и вежливо отказался от великаньей выпечки. Он чувствовал себя неуютно, но когда Гарри с радостью начал рассказывать про то, как его приняли в ловцы, напряжение в воздухе рассеялось само собой. Они разговаривали про преподавателей, про учебу в целом, про профессора Снейпа и про Рона. Хагрид сокрушался, что как же так — при таких хороших родителях, такой невоспитанный и грубый мальчик. Драко, не без Поттеровской помощи, перестал осуждать Хагрида просто за то, кем он родился и даже в некоторых моментах соглашался с полувеликаном.
— Но все же, скажу я вам, Дамблдор великий человек — говорил он своим басом, отпивая из кружки размером с ведро. — Он очень многое сделал. И для твоих родителей, Гарри в том числе.
Гарри посмотрел на Хагрида холодно, он не хотел поднимать эту тему и не был готов обсуждать ее сейчас.
— Может быть. Но по рассказам, мой отец не был идеалом доброты и дружелюбия. — Сказать, что он видел самое ужасное воспоминание профессора, где его отец вел себя хуже Рона, Гарри не мог. Но добавил, чтобы обвинения не звучали голословно. — Мне тетя рассказывала, про их знакомство с папой.
— Ну они же маглы! Ну подумаешь, может разнесли что-то, это ведь потом так все легко восстановить, разве нет?
— Хагрид, у маглов нет магии. Ни капли. Они не могут одним движением восстановить все в первоначальный вид. Это стоит им больших денег, времени, сил и испорченного настроения. Никто не любит, когда к ним относятся как к людям второго сорта.
Драко начал понимать о чем это говорит Гарри. В представлении их семьи маглы были что-то вроде попрошаек на улице. Они не умеют ничего из того, что умеют волшебники, но при этом сжигали волшебников, что сильнее их в несколько сотен раз на кострах. Из-за их невежества и твердолобости исчезли целые Рода и вполне очевидно, что чистокровные волшебники, чьи семьи пострадали от таких вот маглов, ненавидят их. И для Драко никогда не было смысла смотреть на ситуацию под другим углом. Гарри говорил о своей магловской семье точно так же, как говорил бы о магах. Да, он был воспитан маглами, но он уважал магические традиции и обычаи, в отличии от той же Грейнджер. Драко решил, что обязательно спросит у мамы в следующем письме об этом. В конце концов, он же должен быть лучше, чем кто-либо, и просто обязан разобраться в этой теме, чтобы не быть как какой-нибудь средневековый магл.
