Гарри Поттер. Мальчик, что всеми силами пытался отвлечь своего друга от грустных мыслей. Драко Малфой очень тяжело воспринял злобу предков во время Имболка. Он считал, что это из-за его участия те разгневались на papa. Рассеянность на уроках, пропуск заклятий в дуэльном клубе, безынициативность на дополнительном зельеварении.
— Это не может так дальше продолжаться! Ты же Малфой! Ты должен быть лучшим не смотря ни на что! Ты должен защищать честь своей семьи и дома, а не витать в облаках, — Гарри смотрел на него ярко-зелеными глазами, полными беспокойства. И уже мягче добавил, — здесь так много других людей, что в будущем могут стать тебе врагами. Не давай им повода усомниться в твоей силе. Твой отец выберется, я в этом уверен. Давай приложим все силы, чтобы предки нами гордились?
Мальчики улыбнулись друг другу и пошли в библиотеку, не зная, что за ними следят. Рыжая шевелюра мелькала то за колонной, то за доспехами. Следящий изучал ежедневное расписание своего врага и искал тактики, чтобы его уничтожить. Библиотека была недосягаема — такого количества защиты, как в месте скопления магических книг, не было ни в одном уголке замка, и как-то навредить Гарри у Рона бы не получилось. В факультетскую гостиную был вход только слизням. В классах всегда присутствовали учителя, которые могут нарушить его планы. Оставалось только заучить маршрут этого вшивого героя с его свитой, чтобы была возможность подкараулить. Ну ничего, Рон терпелив. Он дождется своего шанса, и уничтожит Гарри Поттера.
Сам же мальчик на уровне интуиции заметил слежку за собой. Он почти кожей ощущал ненависть до тех пор, пока за ними не закрылись двери библиотеки. Нужно быть осторожнее. Он чувствовал, как покровительство ночи медленно идет на спад, и ощущение энергии и жажды действий постепенно пропадало. Но та же интуиция твердила, что библиотека — безопасна.
Пока остальные были заняты изучением трансфигурации, Гарри незаметно посмотрел по-другому на привычные стены и потолок. Толстые плотные нити — от кражи, от уничтожения, защита учеников, ментальное спокойствие, поглощение излишней энергии, и еще множество, которые узнать с первого взгляда не получилось, нужно было касаться нитей, но только когда никого нет. Предупредив, что отойдет, Гарри направился к мадам Пинс.
— Мадам Пинс, не могли бы вы подсказать мне? Дело в том, что я — Наследник, оставшийся последним в Роду. Нет ли в замке какой-нибудь литературы по защите своего дома? В родовой библиотеке не нашлось ничего подходящего. — Гарри говорил достаточно тихо, чтобы его не слышали. По его задумке даже друзья ничего не должны узнать.
— Седьмой ряд, седьмая полка, книга с алым переплетом без названия и автора. Будьте аккуратнее в своих задумках. — Голос библиотекаря был почти скучающим. Ребенок, самонадеянно желающий обновить защиту Хогвартса — далеко не самое странное, что она видела за годы работы в магической библиотеке.
Книга, без названия и автора, нашлась именно там, где должна быть. Написана легким, почти современным языком, с подробным описанием каждой нити плетения, использующейся в замке. Даже вскользь указано, что защита в замке обновляется изнутри, а не снаружи. Только место должны были показать домовики, так как оно меняется каждый день. Пока еще сильна магия Имболка, есть шанс, что все получится и наконец-то заниматься можно будет, не колдуя каждые два часа согревающие чары.
***
Ночью, когда весь замок спал, Гарри жертвовал своим сном, своей магией и своими дарами в огромном ритуальном зале, куда его переместили домовики и тут же исчезли. Входа-выхода не было видно, только четыре витражных окна во всю стену. Каждое — для своего основателя, на своей стороне света. Колдовской солнечный свет лился из окон, окрашиваясь о стекло в разные цвета, но не в центре, где стоял кирпичный пьедестал из тех же самых белых кирпичей, что и остальные, совершенно магические стены замка. На бархатной подушечке лежал камень, ограненный под четырехлистный клевер. Каждый лепесток был направлен на витраж своего основателя и окрашен в его цвета. Рубин, цвета голубой крови; сапфир, королевского синего цвета; папараджа, заключивший в себя солнечный свет и изумрудно-зеленый алмаз. Каждый отражал своего создателя.
Гарри провел пальцем по камням, чувствуя уважение и восхищение к силе и мощи великих волшебников. Он не знал, что и сказать. Каждый лепесток был с его ладонь и подношение кварца, пусть и наполненного его магией, выглядело как-то жалко по сравнению с великолепием сердца замка. Но, несмотря на это, мальчик зажег четыре свечи, что принес с собой, и поставил в подсвечники. Тени от свечей растворялись в свете из витражных окон. Гарри был слишком сосредоточен, и пропустил смех за своей спиной.
— Хах, это же малец-первокурсник. А я-то надеялся, что это директор наконец-то образумился и решил выполнить свои прямые обязанности. — Годрик Гриффиндор плавно сошел с витража, как и другие основатели. Он разминал мышцы, затекшие от неподвижного ожидания. — Знаешь, мальчик, а ты кажешься мне смутно знакомым. Может ты потомок Исидоры? Та тоже лезла везде.
— Я потомок Тернеллы Темпус, сэр. Она была самой младшей из ваших правнучек. — Гарри благодарил Винни, что познакомила с портретами и рассказами про каждого. Тернелла была матерью для первой Леди Поттер. Обладая внушительным телосложением, она вышла за кузнеца из угасающего Рода, а после и вовсе помогла дочери и ее мужу основать свой собственный Род. — Но Вашего портрета в родовой галерее я не видел, сэр.
— Хех, какой вежливый. Салазар, прям как ты любишь. Но сердце у тебя — львиное. Ты защитишь то, что тебе дорого.
— Годрик, не зазнавайся. Уважение и вежливость — это минимум, которым должен обладать каждый волшебник. — произнес Салазар, отряхивая свою мантию от невидимых пылинок. — И то, что ты игнорируешь правила приличия, не делает тебя лучше других. Зачем ты пришел, мальчик? Детям здесь не место.
— Простите, сэр. Просто сейчас Имболк, — мысли путались в голове, но он должен сделать это сам, без помощи другого. — Дело в том, что в замке очень холодно зимой. Вчера, когда я обновлял защиту в родовом поместье, я увидел согревающие чары и хотел попросить разрешения установить их или обновить хотя бы. Ученики болеют очень часто, а в подземельях плесень и изморозь.
— Нынешний директор ни во что не ставит здоровье доверенных ему детей. Пусть ему жабой квакается. Милый, а тебе хватит силы-то? Замок большой, чар много. А ты, пусть и сильный, но маленький. — Хельга, слегка присела, чтобы быть на одном уровне с ребенком, и смотрела тому в глаза.
— Я, если позволите, хотел бы использовать энергию самого замка. Он же должен копить энергию от учеников? Я видел в книге, что такие чары есть! — Гарри закопошился в сумке, чтобы достать нужную книгу и показать то, о чем идет речь.
— Это может сработать, но будет действовать только на стены замка. Я уверена, что кто-то специально разорвал это плетение, из-за чего поехал весь остальной рисунок кружева. — Ровена, поправив черный локон, внимательно смотрела на книгу. — Забавно, что ты ее нашел. Салазар прав. Нынешний директор не справляется. Я даю свое согласие.
Сапфир засветился изнутри, словно там ожил огонь. С согласием Хельги, огонь поселился и в папарадже. Салазар медлил с ответом, а Годрик ожидал его слова.
— Ты не представляешь, какую головную боль на себя берешь, мальчик. Мы будем ожидать тебя на каждый праздник колеса года, пока ты не найдешь преемника или не появится новый директор, способный справиться со своими обязанностями. У тебя уже один род за плечами, и второй, я вижу, следит — как бы тебя заманить в свои сети. Это, конечно, благородно, но хватит ли тебя на все?
— Я не знаю, сэр. Но я хочу, чтобы в доме было уютно. Хочу, чтобы не было прячущихся в заброшенных классах крыс. И не нужно было вместе с профессором Снейпом галлонами варить бодроперцовые зелья от того, что ученики постоянно простывают. На Самайн на одну ученицу напал тролль. Я не хочу, чтобы я и мои друзья были в опасности. Если позволите, я это буду делать постепенно. Вы правы, мне может не хватить времени на все, но пока я ученик этой школы, у меня есть возможность уделять ей внимание. Мы возвращаемся после проведения родовых ритуалов почти сразу. Это нужно и вам тоже, не так ли? Из-за разорванного плетения, вы не получаете энергию от учеников и истощаете себя. Я восстановлю это плетение, вместо того, чтобы каждый раз приносить дары. Но я обязуюсь навещать вас каждый праздник, в обмен на знания. Даже спустя тысячу лет, вы остаетесь одними из величайших волшебников.
— Что ж, ты достоин быть под моей защитой, Гарри. — Салазар усмехнулся своим мыслям. — Ты добр, но и не упустишь своего шанса получить свою выгоду из ситуации. Я даю свое согласие. Ты будешь навещать нас, постепенно восстанавливать защиту замка, а мы обязуемся в свою очередь делиться своими знаниями. Замок поможет тебе.
Рубин и зеленый бриллиант загорелись огнем почти одновременно. Стало ощутимее чувство защищенности и ответственности. Гарри подошел к камню и дотронулся до него. И перестали существовать призраки основателей, перестал существовать ритуальный зал с витражами, перестал существовать цветной волшебный свет. Перестал существовать и Гарри.
Было только белое ничего, в чем плавало сознание. В белом ничего были эмоции и мысли других людей. Были влажные сны подростков замка. Было много страхов, много надежд. Оно все копилось в стенах, рассеивалось в мир, уходило куда-то, но не туда. Как живое теряет кровь из раны, и сердцу труднее его качать, так и замок терял магию, рассеиваемую в пустоту.
В белом мире появилась арфа, старая, с облупившейся краской, заржавевшими колонками и более половины порванных струн. Гарри потянулся к колонкам, очищая движением руки, обновляя. Из своего сердца достал нить-мысль о тепле и заботе о каждом живом существе, что находится в замке и за его пределами, по-солнечному желтую. Нить сама зацепилась и натянулась струной. Нить за нитью на арфе появлялись струны. Вот нет холодного ветра, но есть постоянный свежий воздух. Вот уже и не мешают вредные для волшебника организмы, ни болезни, ни крысы не пересекут каменных стен. Вот в подземелье будет сухо и тепло. Вот вся магия при колдовстве, смехе и слезах будет направлена в сердце, чтобы то билось и согревало. Старый лак на древесине арфы сам собой отпал, дерево разгладилось и словно отполировалось само собой. Слегка провести по струнам — и услышишь звуки замка.
Потом Гарри снились приключения с Драко, где был злой рыжий дракон с лицом Рона. Был сон про то, как директор превратился в свинью и, хрюкая, ходил на задних лапах и раздавал всем указы. Сны были яркие, веселые, насыщенные. А утреннее пробуждение — легким. Гарри не помнил, как он вернулся обратно из ритуального зала и ходил ли вообще. Лишь исчезнувшее масло и кварцы, что были принесены в дар, служили напоминанием, что все это было правдой.
В подземелье и правда дышалось легче, воздух стал свежее и теплее. Студенты решили, что директор просто наконец-то начал выполнять все свои обязанности, и просто продолжали свои дела дальше. Только сам директор не понимал, почему же так необходимые для его плана накопители перестали накапливать энергию. Было жаль, конечно, но и уже захваченной энергии было достаточно. Нужно двигаться дальше и подтолкнуть некоторых к нужным действиям.
Один из таких толчков привел Рональда Уизли к классу зельеварения в начале марта. День становился все длиннее, кровь давно кипела от жажды действия. Он уже давно хотел начистить морду этому слизню под его ногами. Еще и сегодня будет только один. Больно важный Гарри Поттер, без своей сиятельной шестерки Драко Малфоя. Мистер я-не-пропускаю-ни-единого-урока-с-сальноволосым-Снейпом. Внутри клокотала ярость, и, только дверь открылась, Рон стал внимательно прислушиваться к шагам. Легкие, быстрые, и принадлежащие этому выскочке, что за свое знаменитое имя получил место в команде ловца.
— Хей, слизень. Выкуси это! — Рон кинул одну из бомб, еще старых и не переработанных с учетом безопасности. Она воняла хуже драконьего навоза, так еще и заставляла появляться крупные розовые бубоны, дико чешущиеся и лопающиеся ядовито-зеленой кислотой. — Посмотрим теперь на твое смазливое личико, когда оно будет все в язвах! Таким слизням, как ты, место у нас под ногами!
Он кидал опасные вредилки, не думая, к чему это приведет. И даже когда прибежал Филч, подгоняемый мяуканием миссис Норис, Рон не упускал момента поиздеваться над мерзким противным Гарри Поттером. Злость от самого факта существования мальчика, которому все подается на блюдечке, застилала разум настолько, что он опомнился, когда профессор Макгонагалл несколько раз ударила по щекам своего подопечного. Столпившиеся взрослые загораживали обзор на дело его рук, но по растекающемуся пятну крови и так было понятно, что произошло что-то ужасное.
Монетки, зачарованные профессором Флитвиком, были созданны именно на подобные случаи. Филч позвал Снейпа и Помфри, те — Макгонагалл и директора. Последний, однако, не пришел по какой-то своей причине. Первая помощь была уже оказана, и оказана слишком вовремя, еще бы пару минут — и жизнь одного слизеринца прервалась из-за кровотечения. Поппи, волею судьбы проверявшая свой профессионализм не первый год проделками близнецов, имела представление, как лечить от каждой из вредилок. Но сейчас ни один вариант не подходил — Рональд, бездумно кидавший все подряд, сам того не подозревая, создал ядреную смесь. И выводить ее из организма — было той еще задачей.
Северус Снейп, видя своего ученика в плачевном состоянии, вполне справедливо метал гром и молнии. Он уже высказал лично Минерве все, что думает о черезвыйчайно плодовитом рыжем семействе, не обремененном столь незначительным органом, как мозгом. В его голове, как и голове Поппи, крутились варианты как и в каком порядке избавляться от той гадости, что находится в крови его ученика. Раз за разом отсеивая варианты, выходило, что самым лучшим выходом было просто заставить организм выводить всю эту гадость. Нейтрализовывать было опасно — слишком много разных не сочетающихся компонентов, которые еще чудом не вступили друг с другом в реакцию. Из больничного крыла Гарри сможет выйти только после Пасхи.
— Мадам Помфри, будьте любезны, пригласите себе в помощь близнецов Уизли. Думаю, профессор Макгонагалл не будет против, а вам лишние руки не помешают. Попросите их предоставить мне точный перечень ингредиентов, что они использовали при создании всего этого безобразия. Я лично приготовлю любое необходимое зелье, с учетом этой информации. Вы и сами понимаете, что обычные составы могут быть опасны. — Снейп держал себя в руках, когда ведьма левитировала его ученика в медпункт. Так же, как когда-то делала и с самим Снейпом в годы его учебы. — Благодарю за бдительность, мистер Филч. Вы можете быть свободны, домовики справятся с уборкой.
Минерва заканчивала отчитывать своего ученика, когда увидела, что все остальные, кто мог бы спасти от разъяренного Снейпа, ушли по своим делам. Не то, чтобы она побаивалась Северуса, вовсе нет. Просто тот был чересчур остр на язык и горой стоял за свой факультет. Как и все деканы. По-хорошему, она должна была защищать своего студента от гнева преподавателя, но не хотела. Она хотела справедливости, и считала недопустимым такое обращение с учениками. Тем более, с Гарри Поттером.
— Мистер Уизли. Вы — образец нашей школы. Образец, как сделать абсолютно все, чтобы вас выгнали. Я, так понимаю, вы мозги донашиваете за братьями? Иной причины, почему вы ими не пользуетесь, чтобы думать, я не вижу. Иначе, задумайтесь вы хотя бы на миг, вы бы осознали, насколько недопустимые вещи вы творите. Сегодня, по вашей вине, чуть не умер студент. Я приложу все усилия, чтобы вас вышвырнули из школы быстрее, чем прилетел вопиллер от миссис Уизли. — Снейп сцеживал на безмозглого ученика яд такой силы, что капли было бы достаточно отравить даже великана. — Профессор Макгонагалл, отведите мистера Уизли к директору и объясните всю ситуацию. Я подойду позже. Необходимо сообщить о произошедшем опекунам мистера Поттера.
Ночь была долгой. Письмо миссис Дурсль было доставлено официальное, с печатью Хогвартса. Северус знал въедливую натуру Петунии и ее дружбу с Нарциссой. И был рад подложить такую свинью директору, часто поощряющему травлю Слизерина уже не первый десяток лет. Снейп надеялся, что Петуния не оставит травлю своего племянника безнаказанной. И стало чуточку спокойнее.
Разговор с директором, встретившим в оранжево-розовой ночной мантии у себя в кабинете, выдался необычайно тяжелым. Он не хотел слышать, что малолетний придурок чуть не убил золотого мальчика, которого сам директор, по его поступлении в школу, возносил на пьедестал героя. Удалось добиться временного отстранения от обучения на две недели, на время которых забиралась палочка и ученик вверялся в руки Филча. Не исключение, но хоть что-то.
На Минерву было смотреть жалко. Административные обязанности, преподавание трансфигурации, так еще и главенство над самыми безбашенным факультетом Хогвартса. С каждым Уизли было все труднее и труднее совладать, и все больше и больше крови тот пил из ведьмы. Старшие дети проблем не вызывали. Разве что Перси был несколько зануден и чрезмерно следовал правилам. Близнецы стали более безвредными после маленького спектакля, а сейчас и вовсе сами вызвались помогать Помфри еще до того, как их об этом попросили. Теперь вот Рональд.
— Северус, — голос Минервы был чертовски уставшим от споров с директором. Рон еще час назад был послан в спальню, пока они пытались достучаться до благоразумия директора, — у тебя сейчас есть планы? У меня есть прекрасный шотландский виски.
— Перед понедельником? — Снейп изогнул бровь, но в уме вспоминал, остались ли еще измененные составы бодрящего и антипохмельного, сочетающиеся с алкоголем. — А давай. Это была слишком тяжелая ночь.
В покоях декана гриффиндора было светло, тепло и уютно, но совершенно безлико. Словно здесь и не живут особо, а только приходят спать. Виски был хорош и помогал хоть чуть-чуть отпустить напряжение последних часов. Состояние Поттера было стабильным, близнецы попросили дать им время до утра, чтобы найти записи по их составам, а до тех пор предпринимать что-то — крайне опасно. Необходимо было отдохнуть.
— Северус, мне кажется, что Уизли становятся темными, — пара выпитых стаканов для чистокровной шотландки не были чем-то серьезным. — У них же шесть сыновей, и седьмая дочь поступает в следующем году. Такой дар Магии, и с каждым сыном все сложнее и сложнее управиться.
— Думаю, ты сгущаешь краски. На то, чтобы стать темными, нужно хотя бы три поколения.
— Да нет же, все сходится. Билл, который их старший, светлый. Вспомни каким он был ребенком? Полушным, ответственным, в проблемы никакие не лез. Потом Чарли. Бунтарь, конечно, но добрый и никогда никого не обидит. Но его всегда к живности тянуло. Он тоже светлый. Перси — словно и не из светлого рода. Что Йоль, что Белтайн — одинаково продуктивен в любое время года. А Близнецы? Они же явно магию из других своими вредилками тянут. Иначе зачем им так стремиться вызвать эмоции у других? Рон же напал на Гарри прямо перед Остарой. Все светлые сейчас только просыпаются от зимней спячки, а он с самого начала года постоянно цеплялся к Поттеру.
— Минерва. Светлые маги могут быть плохими людьми. Темные маги могут быть хорошими. Поведение — это не показатель. Даже если в их семье и происходят какие-то изменения, это нас с тобой не касается. Это их проблемы. Им их и решать.
Они посидели еще немного, обсуждая великих светлых и темных магов. Время нещадно двигалось к рассвету и Северус откланялся, как только получил пергамент от Уизли.
Поппи задремала в своем кресле, пока наблюдала за состоянием Гарри, так и не пришедшим в себя. Фред и Джордж не стали ее будить, а только, сверяясь с часами, следили за изменяющимися признаками. Первокурсник на больничной койке перестал истекать кровью, а новые кислотные бубоны не появлялись, места ожогов становились неестественно-синими в ярко-зеленый горох. Волосы парня начинали отливать фиолетовым, и близнецы каждые полчаса смотрели на изменившийся тон волос, сравнивая с пергаментом, выданным Поппи.
Директор, разбуженный из-за такой мелочи, довольно улыбался. Все идет просто прекрасно. Конечно, он еще долго объяснялся с Минервой, уговаривая дать мальчику второй шанс. Долго угрожал и шантажировал с Северусом. И уже было начал собираться на завтрак, когда министерская сова с очень важным видом присела за директорский стол. Официальное письмо.
Директора Дамблдора ожидал долгий день в министерстве. Сиятельный Лорд, Люциус Малфой, приглашал на собрание, посвященное безопасности учеников. Уж откуда этот скользкий тип мог узнать о маленьком инциденте — оставалось только догадываться. Но его точно хотят оклеветать, чтобы усилить влияние министерства на школу. Не бывать этому! Это его школа! Его дети! И он будет защищать их до последнего.
И защищался он действительно достойно. Мастер в недоговорках и словесных кружевах, манипулировал слушателями, что внезапно все, словно под империо, признали инцидент пусть и перешедшим границу, но больше сложившимися неудачно обстоятельствами, нежели преднамеренным причинением вреда Рональда Уизли герою магической Британии Гарри Поттеру.
Люциус, не будь он слушателем сего балагана, был бы уверен, что великий светлый маг решил применить непростительное на каждого встречного. Он был все еще слишком слаб, даже спустя почти полтора месяца после Имболка, чтобы закопать этого паука под грудой накопившихся фактов. Школа начинает быть опасной для его ребенка.
Еще ночью, в поместье Малфоев, через камин ввалилась Петуния, испуганная и растерянная. В малой гостиной, подливая успокоительный бальзам прямо в магловский виски, она сбивчиво пересказывала содержимое, подписанное деканом Слизерина. Нарцисса, внимательно изучавшая письмо, молчала. Молчал и несколько ошарашенный Люциус, уже достаточно пришедший в себя, прокручивая в голове возможные планы действий.
— Ну, как минимум, то, что это прислал Северус, уже говорит о многом. — Лорд Малфой взял письмо в руки и разглядывал в задумчивости. — Скорее всего, Дамблдор захочет замолчать этот инцидент, чтобы выгородить своих Уизли. Нам надо создать прецедент. Все должны узнать, что в школе может быть опасно. Мы можем использовать имя Гарри Поттера, но этого будет мало.
— А если использовать его титул Наследника Поттеров? — Петунии было немного сложно привыкнуть, что имя ее племянника вызывало в волшебниках благоговение и трепет. — Пусть он и полукровка, но единственный наследник древнего Рода. Да и для рода Блэк он тоже очень важен.
— За него все еще некому заступиться, Туни. Это как в вашем мире бывший лорд какой-нибудь крупной компании начал возникать на все еще действующего лорда другой компании. Он пусть и является официальным Наследником, но защиты перед людьми — никакой. — Одна идея посетила голову Нарциссы, но слишком уж это было рискованно для Малфоев. Она продолжила неуверенно, ее выдавали пальцы, покручивающие обручальное кольцо. — Мы можем стать ему защитой. Эвансы — пошли от Камелии Розье, тети моей матери. Она стала сквибкой из-за проклятья и ее изгнали к маглам. У них рождались только девочки-сквибки, из-за чего сложно отследить их в магловском мире. Сьюзен Эванс, скорее всего, знала об этом не много, но чтила наказ матери называть дочерей именами цветов.
— Хорошо, допустим, моя бабушка была из благородного Рода, но что это меняет?
— Мы родственники, дорогая. И это даст твоей семье вес. Это как если бы у Герцога Кембриджского внезапно появился племянник. Так у этого племянника и всех его потомков появляется вес. Обычно, все стараются скрыть сквибов в семье. Рождение такого ребенка — наказание от Магии. Признав вас своими родственниками, мы и кинем тень на Розье, и на себя, как на тех, кого магия однажды прокляла.
— Нарцисса. — Люциус остановил объяснения своей жены. — Спасибо за вариант. Я пошлю сову лорду Розье и, если тот согласится, мы соберем срочный совет попечителей Хогвартса, чтобы призвать Дамблдора к ответу. Петуния может остаться у нас или вернуться к семье. Если совет попечителей ничего не даст — Вы напишете официальное письмо в министерство, в отдел образования. И обязательно приложите письмо из Хогвартса. Нарцисса поможет вам сделать копию. — Он слегка улыбнулся растерянной женщине. — Семья превыше всего.
Розье признал родство с Камелией и даже сам инициировал совет попечителей, чем неимоверно разозлил директора. Для Люциуса не было удивительно, как старик выкручивался из любых обвинений. Главным в этом фарсе был сам факт обвинения. Этим воспользуется Петуния в письме министерству. Директор может и выкрутится и из обвинений повторно, но не станет в будущем подвергать опасности ни Драко, ни Гарри, ни кого бы то ни было из темных родов. Так что необходимо просто переждать этот фарс и запомнить реакцию каждого.
Министерство, уже подогретое Лордами, вспыхнуло от письма Петунии. Нежелание признавать поражение перед Дамблдором перешло в желание найти виноватого. И наказать, чтобы уверить всех в безупречной работе. Суд над Рональдом Уизли состоялся в тот же день, чтобы все газеты писали об оперативности отдела образования.
Было что-то приятное для Петунии, когда проходил суд над рыжим мальчиком. Она ощущала удовлетворение от того, что эти оборванные и слишком хаотичные люди получают по своим заслугам. Плачущая мать семейства, прижимающая к себе такого же плачущего ребенка, напуганный отец семейства и поникший средний сын, заканчивающий школу в следующем году. После выписаного штрафа и официального предупреждения, Нарцисса собралась уходить из зала заседаний, как Туни предупредила, что догонит позже.
— Прошу прощения, мистер Перси Уизли? — Петуния поймала парня незаметно, чтобы не контактировать с остальными членами семейства. — Я хотела бы с Вами поговорить. Вы же разумный человек, не так ли? Вы не виноваты в том, что сделал ваш брат. Порой может казаться, что раз вы одна семья, то вы должны закрывать глаза на недостатки друг друга, но это не так. Поверьте, я знаю о чем говорю.
— Что вам нужно? Вам не хватило слишком большого для нашей семьи штрафа? — Перси был взвинчен. Проступок Рона мог стоить ему карьеры, и это заседание точно занесут в личное дело. — У нас нет ничего, можете даже не пытаться отнять больше.
— Я просто хотела попросить присмотреть за вашим братом. Мне страшно за своего племянника, а Рональд Уизли мне показался очень… трудным ребенком. Если он снова нападет на Гарри, я буду добиваться исключения. Я не хочу рушить мальчику будущее, но жизнь моего ребенка мне важнее. Прошу, присмотрите за своим братом. И если вдруг узнаете, что он что-то затевает — напишите мне или доложите профессору Снейпу.
— Не угрожайте мне. Я сам решу, что делать со своим братом. Мне пора. Было неприятно пообщаться. — Перси и сам хотел присматривать за Роном, но слежка для этой сквибки в его планы никогда входить не будет.
Петуния же, больше почувствовав, нежели услышав, как ее зовет Нарцисса, удалилась прочь. После министерства, леди держали свой путь в банк, а после — в главную лабораторию завода Поттера, где потребуется помощь сильной ведьмы. Думать о рыжей семье не было времени и желания.
От союза с Поттерами, Малфои выигрывали многое. Использование имени мальчика-который-выжил почти полностью отбелило их репутацию среди нейтралов и светлых. Также они получили поставщиков свежих овощей и вина, без магловских посредников. Но самое главное — они заслужили лояльность самого Гарри Поттера, будущего Лорда двух родов. И, возможно, унаследовавшего силу Темного лорда.
Однако сейчас этот наследник лежал в больничном крыле, под постоянным наблюдением профессора Снейпа и мадам Помфри. Северус варил зелья, четко высчитывая антидот на основе показателей, что мониторила мадам Помфри и близнецы Уизли. Мальчик был помещен в магический сон, чтобы магическое ядро не навредило само себе. Пусть лечение и было оперативным и эффективным, но Остару мальчик провел во сне.
Сначала сны были хаотичными. То поляна, где слишком яркая трава и конфетно-леденцовые цветы сменялась на темные пещеры, по которым скакал белый кролик, а где-то вдалеке слышалось шипение змеи. То луна с лицом Луны Лавгуд освещала пьедестал с камнем Хогвартса, а ведь он обещал навещать их и сразу же нарушил обещание. То длинный-длинный коридор огромного замка, что Гарри уже видел когда-то, но не мог вспомнить когда. Пока он шел, музыка, звучавшая на грани слышимости, становилась чуть более различимой. Мальчик открыл резную дверь, чтобы увидеть старуху за прялкой, она шептала что-то себе под нос. «Найди мои дары. Они не в тех руках,» — единственное, что удалось расслышать перед тем, как старуха разлетелась воронами в никуда, оставив после себя только пустое кресло-качалку.
Все успокоилось, когда на плечо села Леди и подставила свою голову для ласковых почесываний черных перьев. Гарри наконец понял, что он — спит. И что он осознает себя во сне. С первым сном, даже не дав тому начать свой сюжет, Гарри направился домой, к родовому камню. Дом пустовал, но пустил своего хозяина в самое сердце, где мальчик долго просил прощения, что не смог посетить родственников на праздник и соблюсти все ритуалы. Он рассказывал о произошедшем, пока не получил легкий подзатыльник от дедушки, и по совместительству прошлого Лорда Поттер. Тот улыбнулся внуку и благословил на оставшийся учебный год не попадать в неприятности.
Из объятий родственника Гарри буквально вытянуло куда-то. Это был уже не сон, а тело ощущалось неподъемно тяжелым. Глаза горели и открывать их совершенно не хотелось. Тянущее ощущение внезапно пропало. И весь его мир погрузился во тьму.
***
— Меня беспокоит, что он не просыпается, Северус. По нашим наблюдениям, мы нейтрализовали и вывели все, что только можно из его организма. Нам стоит уговорить директора отправить мальчика в больницу святого Мунго. Мы сделали все, что в наших силах. — Мадам Помфри выглядела обеспокоенной. Ее опыт работы со студентами был колоссален, но даже она, даже с помощью самого молодого мастера зелий, не смогла добиться желаемого эффекта. Мальчик внешне был здоров, его магическое ядро было несколько расшатано от влияния зелий и припарок, но не настолько, чтобы не просыпаться. Она готова расписаться в своем бессилии.
— Думаю, ты права. Он должен был проснуться, когда прилетел его фамильяр, но даже после этого не произошло ничего. Ему нужны более узкие специалисты. Тем более, суд над Уизли уже прошел, и нет такой нужды прятать последствия инцидента от репортеров. Нам потребуется помощь Минервы. Никто не умеет уговаривать упрямых мулов лучше, чем она. Я наложу следящие чары, а ты отправь близнецов спать. Это будет долгая ночь.
— Не дольше, чем все предыдущие, Северус.
Ее правда. Северус, как декан пострадавшего ученика и единственный, кому хватало мозгов просчитать достаточно точно, что сейчас творится в крови у своего студента, с момента инцидента спал в общей сложности четыре часа. Бодрящие зелья были не единственной причиной активности преподавателя. В глубине своей темной души, мастер испытывал азарт, сравнимый с азартом художника, пишущего картину, благословленную Музой. Ему наконец-то было любопытно.
***
Гарри встал со своей больничной койки. В абсолютном мраке была только она — ноги мальчика ступали по темноте. Был голос, шепчущий где-то далеко. Этот голос не походил на привычный голос
другого, но казался отдаленно знакомым.
— Приветствую, дитя. Помоги мне, я голоден. Ты подойдешь. Ты ведешь за собой людей, играючи делаешь из врагов союзников. Ты силен. Ты достоин.
В абсолютной темноте зажглись два фонаря. Два янтарных глаза, каждый размером с тыкву. Затем появилось дыхание воздуха рядом и что-то мокрое коснулось щеки. Гигантский змей лизнул его, пробуя запах на вкус.
— Ты достоин. Ты не боишься меня. В заброшенной туалетной комнате для девочек, где живет маленький призрак, есть проход. Иди туда, ко мне. И накорми меня, дитя. Я голоден.
Пасть гиганского змея открылась. Казалось, он с легкостью может проглотить мальчика целиком. Острые зубы сомкнулись на его голове, отделяя от тела.
Тьма пропала. Пропало ощущение удушья. Гарри был на своей больничной койке. Леди сидела в изголовье и самозабвенно чистила перышки. Она была первой, кто увидел пробуждение своего человека и радостно встепенулась. Она больше не чувствовала хозяина разноцветной мешаниной красок. Наверное, это то существо, похожее на гусеницу, съело все лишние цвета. Черный человек умел работать с цветами, но это умел делать и дом ее человека. Дом пытался разбавить яркие цвета своим черным, а черный человек добавлял свои яркие цвета. Хорошо, что та гусеница любит цветастые штуки. Нужно будет ей дать блестящую звездочку с мантии человека, воняющего старостью.
Тем же временем следящие чары оповестили всех, находившихся в кабинете директора, что Гарри Поттер наконец-то очнулся. Хозяин кабинета победно улыбнулся.
— Вот видишь, Минерва. Я же говорил, что нет ничего страшного. Возможно, мальчику просто требовался здоровый сон. А вы устроили тут панику. Поппи, не нужно сомневаться в своих силах. Твой опыт в лечении детей — лучше, чем у кого бы то ни было в больнице. Ты и Северус — любого поставите на ноги. Пойдемте проверим, как дела у нашего больного? — Дамблдор поглаживал свою бороду, заставляя колокольчики звенеть. Он был полон самодовольства. — Да и нужно будет оповестить его друзей, не так ли?
Маги в его кабинете были вынуждены согласиться.
