Воришка

Я больше не блуждаю в лабиринтах своих грез Я больше не нуждаюсь в чьей-то помощи в пути Я больше не совру себе, что это не всерьез Я просто не готов, я не могу, прости («Осколки» The Meto) --Накануне-- Возле старой полуразрушенной кельи храма на краю города обычно никого не было, но не в тот раз. Биу пришлось ждать почти час, пока оттуда уйдут какие-то бомжи. И ещё минут двадцать, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, и они не вернутся. Кладка в сыроватой стене сразу поддалась цепким пальцам и очень скоро в его руках оказался промасленный свёрток. Он осторожно развернул тряпки. Smith&Wesson 56 модели. Идеально лежит в руке. Полный комплект патронов. Тренировки каждый месяц на стрельбище. Пусть не с этим, но очень похожим пистолетом. Раньше он боялся, что струсит, если придётся стрелять. А теперь было страшно, что он ничего не чувствует. Он не чувствовал и после всего. Те жалкие отголоски эмоций, что умудрялись проскальзывать, не считались. Даже навязчивая головная боль размывалась, терялась где-то в куче чистого больничного белья, нудно пикая приборами над головой. За вечер в него залили конскую дозу антибиотиков и всякой полезной хрени – от этого еще больше штормило, погружало в какой-то вязкий туман. Ночью, уже после обхода врачей, пришел Вегас, тяжело опустился рядом на широкую кровать. Он молчал, Биу – тем более. Говорить не хотелось, спать не хотелось, не хотелось ничего… На Биу было больно смотреть – от него остались только глаза. Такие же упрямые и тёмные, теперь они ещё больше выделялись на бледном лице, разукрашенном синими кровоподтеками. Красивые губы уродливо опухли и алели ссадинами в приглушенном свете палаты. Вегас вспомнил, каким увидел его там, на земле, всего в крови и с торчащим из ноги ржавым штырём и стало совсем плохо. Но он всё равно смотрел, пропитывался чужой болью как своей. Потому что это и его вина тоже. Если бы Биу не отправил сообщение, он бы не успел. Он и так не успел. И вел себя как идиот, решил, что Дэнг не рискнет стрелять, зная, как мало шансов уйти. Потерял разум в такой ситуации, поддался злости...Чудом не умер - на таком расстоянии никакой бронежилет не спасёт. Ему просто чертовски повезло. В отличие от Биу. Врачи запретили с ним говорить и вообще как-то тревожить, ссылаясь на сотрясение и другие травмы. Но это Вегас и сам понимал – нужно время, может быть, много времени. И дело не только в сотрясении. Когда собственными руками убиваешь – это не то, что можно легко переварить или забыть. И все эти люди в подвале… С другой стороны, с чего он вообще решил, что это в первый раз. Биу попал точно в голову обоим, он хорошо понимал, что делает. Изменилось бы что-то, будь это не первый раз и при других обстоятельствах? Вегас не знал, не мог ответить на этот вопрос. В любом случае, подобрать какие-то правильные слова он не сумел, только осторожно накрыл ладонью его пальцы. Но Биу сразу убрал руку, отвернулся к ночному окну. Просидев рядом почти час, столько, сколько вообще мог, Вегас ушел к себе в палату, чтобы утром снова вернуться. *** На следующий день он так и шатался из палаты в палату, зля медсестер, пока не добыл стул и не поставил его рядом с насторожившимся Биу. -Как ты? Мы сможем поговорить? Биу кивнул и облизнул треснувшую губу, с которой снова сочилась кровь. Посмотрел внимательно на повязку, которая светилась под наполовину расстегнутой рубашкой Вегаса. - Ты…? - Я в порядке. На мне был бронежилет и задело только краем. Если трудно говорить, просто кивай или коротко. Хотя бы в общих чертах. Вегас преуменьшил действительность – каждый вдох отдавался глухой болью за ребрами, весь бок – сплошная гематома, хотя все быстро пройдет. Он решил спросить только самое главное, то, что оставалось белыми пятнами и не давало покоя. - У нас крыса в отделе? Кто-то тебя сдал? Биу кивнул. - Знаешь кто? - Я слышал голос, когда звонили. Тот следователь, который меня допрашивал. - Чан. И почему это не удивляло… Вегас громко хрустнул пальцами и невольно представил, как вцепится ими в горло Чану, но следовало действовать по закону. Хотя бы в этот раз. - Что случилось в подвале? - Мы не нашли товар, они пошли вниз проверить. Взорвалось почти сразу, нас ждали... Все всё знали. - Я понял, не напрягайся... Почему не достал пистолет раньше? - Он был в рюкзаке. Я не сразу просек, что меня слили, было не до того. Биу не хотел говорить. На дальнейшие вопросы он отвечал односложно и ёмко, подбирая слова, менялся в лице при упоминании погибших и особенно остро реагировал на имя Кинна. Замыкался в себе, становился совсем незнакомым и холодным. Дальше Вегас спрашивать даже не рискнул, ни про Кинна, ни про его ублюдочные слова. Он был мертв, но вставал какой-то незримой стеной между ними – большой кусок жизни Биу, где места Вегасу и его любопытству нет. И никак нельзя было давить и разрушить то хрупкое равновесие, что уже установилось. Он только попросил подписать список имен погибших, хотя бы освободить от дикого объема работы патологоанатома. - Это всё? Биу явно был удивлен, что вопросы быстро закончились. - Потом обсудим детали. Оклемайся сначала и не думай об этом. «Не думай – это, конечно, прекрасный совет. Еще бы подсказал, как не думать о том, сколько лет мне дадут за все это дерьмо». Вегас мог бы рассказать ему, что светит за убийство в целях самозащиты. За хранение и ношение оружия. За всё в целом. Но Биу не спрашивал. Так и не смог смириться со случившимся, но когда-нибудь ему придется принять реальность. *** Ночью он проснулся оттого, что медсестра будила Вегаса, уснувшего головой на его подушке совсем рядом: - Кхун Вегас, вам нельзя здесь спать, вернитесь в свою палату. Заспанный, он поднял голову и хрипло пробурчал: - Я не уйду. - Ну тогда я пожалуюсь на вас врачу. - И что? Как хотите. Он с трудом выпрямился на стуле, который заскрежетал под немаленькой тяжестью. Медсестра сердито поджала губы и ушла. А Биу подумал, что ему стоило бы подвинуться. Сторожит он или что ему стукнуло в голову, непонятно, но Вегас еще наверняка не отошел и все болит. Он осторожно перелез на дальнюю сторону кровати, спиной к нему, и Вегас правильно оценил его молчаливое приглашение, лег со своего края. И вот тут случилось то, что Биу не ожидал. Приборы, считывающие показания тела, предательски запищали чаще, почти заполошно, вгоняя его в краску и заставляя бежать кровь еще быстрее. Слишком понятливый Вегас тут же спросил: - Ты меня боишься? Мне вернуться на стул? - Нет. Он помолчал и спросил снова, с раздражающей прямолинейностью: - Я тебе нравлюсь? - Нет. - Что тогда? Биу тяжело вздохнул, проглатывая все маты, которые крутились на языке. - Ничего. Я просто чокнутый. Отстань от меня. Как ни странно, грубый ответ его успокоил, пиканье постепенно угомонилось тоже. На показания приборов пришел врач, но Биу не слушал, о чем они тихо переругиваются. Только в конце Вегас так рявкнул, что он приподнялся и увидел, как хлопнула дверь, едва не прищемив край белого халата. - Прости. Он извинился, но виноватым не выглядел ни на грамм, и Биу лег обратно без комментариев. Если медперсонал еще не понял, каким пугающим и упорным может быть Вегас, это не его проблема.