Мечте надлежало выглядеть совершенно безумной… Предстояло научить ее думать о любви как о благодати, которая вовсе не является средством для чего-то, но есть сама по себе начало и конец всего.
Габриэль Гарсиа Маркес, Любовь во время холеры
Ракель замирает, и он чувствует, как ее ногти сильнее впиваются в его плечо. —...Что? — Я не лгал о том, что отсюда нет выхода, — торопливо говорит он, потому что не хочет, чтобы она подумала, что он снова обманул ее, — но я знаю, что делать, когда откроется дверь, — повторяет он, и она хмурится. — К тому времени мы будем мертвы — ты сказал, что воздух закончится через двенадцать часов. — Так и есть, — подтверждает он, — но в этих коробках я припрятал кислородные баллоны, их хватит, чтобы продержаться. Она пристально смотрит на него, переваривая эту информацию, а затем с силой бьет его по плечу здоровой рукой. — Ай! За что? — жалуется он, чувствуя боль, когда она запускает руку в волосы на затылке и крепко сжимает, заставляя его поморщиться. — За то, что позволил мне думать, что я умру, сволочь, — объясняет она, но в ее словах нет язвительности. Она испытывает слишком большое облегчение, чтобы по-настоящему злиться. — Я пытался сказать, но ты хотела заняться любовью, а не разговаривать, — возражает он, приподнимая бедра в знак напоминания, и она должным образом отвлекается на движение его члена внутри нее, на ощущение наполненности, и не может удержаться, чтобы не толкнуться в него. Он прав, и теперь она хочет большего, жаждет эйфории сексуальной разрядки, когда кровь шумит в ушах, сердце бешено колотится, а перед глазами все расплывается, когда она кончает, чертовски живая, счастливая и удовлетворенная, и поэтому она начинает двигаться активнее. — В любом случае, я так и знала, — выдыхает она, цепляясь за последнюю связную мысль в своем сознании. — Я знала, что у тебя будет план. И все, что он может сделать в ответ, это улыбнуться, отвечая на ее активность. Жестко, быстро, безумно и неконтролируемо, но им все равно, они слишком благодарны за это неожиданное воссоединение, за то, что теперь они знают, что им обоим не все равно, что они все еще любят друг друга, и когда она опадает и извивается рядом с ним, он почти сразу следует ее примеру.-0-
Уже одетые, они лежат в позе эмбриона на одеяле, которое Серхио выудил из одной из коробок. Ее голова на его груди, и она просовывает руку ему под рубашку, рисуя узоры на его коже, он счастливо вздыхает, снова и снова запуская пальцы в ее волосы, не в силах насытиться ей. Его голова на ее пуленепробиваемом жилете, который он мысленно благодарит. Если бы не он, ее не было бы в живых. — Спасибо, — говорит он, и она поднимает на него глаза. — За что? — За то, что спасла меня, несмотря на то, что думала, что я бросил тебя. Я все еще не могу поверить, что ты пошла на такой риск. Она молчит какое-то время, погруженная в свои мысли. Как она могла не сделать этого? Она не смогла бы ужиться со своей совестью, если бы позволила им убить его. Как только она поняла их план, ей оставался только один вариант действий. И теперь, когда она знает, что он не бросал ее, что он рисковал всем, оставляя ее координаты на этих открытках, она больше, чем когда-либо, рада, что рискнула. — И я не могу поверить, на какой риск ты пошел, оставив мне эти координаты, — отвечает она, и он целует ее в макушку. — Я был влюблен, — улыбается он, — и плохо соображал. Она смеется низким, счастливым смехом и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на его лицо. — Я тоже была влюблена — я и сейчас влюблена, — поправляется она, приходя в себя и глядя ему в глаза, желая, чтобы он знал это, был уверен, и в ответ он проводит большим пальцем по ее щеке в безмолвной благодарности, и его глаза увлажняются. — Итак. Расскажи мне о своем плане.-0-
Двумя часами ранее Марсель Он нервно ждет звонка Профессора, оставаясь в пределах видимости банка, чтобы исключить любые помехи. Это последняя и самая рискованная часть их безумного ограбления. Он единственный, кроме Профессора, знает, что произойдет дальше, и он поклялся хранить это в тайне, дабы не обескуражить остальных тем, что кому-то придется остаться в банке, быть принесенным в жертву. Остальные благополучно выбрались, он наблюдал, как они выводили заложников в ходе последнего штурма, на этот раз одетые как сотрудники службы безопасности, а затем просто растворились в толпе, чтобы к тому моменту, когда власти поймут, что люди в красных костюмах, которых они арестовали, в действительности — заложники, быть уже далеко. Внутри остается только Профессор, и теперь он ждет звонка, который активирует финальный план. «Черт, надеюсь, это сработает, — думает он, глядя на верхний этаж, где располагается кабинет управляющего, — надеюсь, Профессор знает, что, черт подери, он делает». Его карман начинает вибрировать, заставляя его подпрыгнуть, и он поспешно выуживает мобильник и прижимает его к уху. — Да. — Марсель. План «Гаити», — произносит Профессор напряженным голосом, и Марсель морщится. — Принято. Он колеблется, затем все же добавляет: — Удачи – увидимся на другой стороне. —...Ну, я всегда был удачливым, — отвечает Профессор, и это звучит так, будто он пытается убедить в этом самого себя, а потом связь обрывается, и Марсель начинает действовать. Нужно многое организовать — дать указание хакерам перехватить видео, которое присутствующий при захвате Профессора репортер передаст в полицейскую палатку, а затем и прессе, заставить сербку угнать машину скорой помощи, сообщить прессе о секретной комнате и, конечно же, нанести визит в дом одного бывшего инспектора полиции. Тридцать минут спустя он приезжает по адресу, который дал ему Профессор, и с минуту сидит, барабаня пальцами по рулю и гадая, какой прием его ожидает. По идее он должен просто отдать конверт и убраться ко всем чертям, но он наполовину ожидает, что, несмотря на свою отставку, инспектор достанет пистолет с наручниками и арестует его на месте. Он говорил Профессору, что идти к ней — это безумие, но тот отказался отступать, и Марселя не может не восхищать это. Может быть, однажды и он испытает такую любовь, ради которой будет готов пожертвовать всем. Он вздыхает, выходит из машины, одетый по такому случаю в строгий костюм и галстук, и направляется к двери с конвертом в руке. Он нажимает на звонок и ждет, оглядывая улицу, но никто не обращает на него никакого внимания, и когда дверь открывается, он натягивает на лицо, как он надеется, дружелюбную улыбку. Из–за двери выглядывает пожилая женщина — должно быть, мать, — и он кивает в знак приветствия. — Добрый день. У меня доставка для Ракель Мурильо, — объявляет он, и женщина вздыхает. — О, а я думала, вы грузчик, — говорит она, неопределённо махнув рукой. Грузчик? Он смотрит через ее плечо, замечает коробки и приподнимает бровь. Хмм. Вовремя. — Ее нет, давайте я передам ей. Его внимание снова переключается на нее. — Хм, мне очень нужно передать это ей лично, — уклоняется он. — Вы не знаете, где она? — О, за ней приходила полиция. Они хотят, чтобы она помогла в банке с арестом бедняги Профессора, — рассказывает она, и он удивленно смотрит на нее. «Вот дерьмо. Это нехорошо, совсем нехорошо. Но что-то в ее голосе заставляет его присмотреться к ней повнимательнее. Бедняга...?» — Вы не хотите, чтобы они поймали его? — игриво спрашивает он, и она качает головой. — О, нет. Он мне нравится — он хороший человек. Затем она простодушно добавляет: Ракель убедится, что с ним все в порядке — она надела эту черную штуку перед уходом, и сердце Марселя начинает биться сильнее. Он вспоминает момент, когда Профессор попросил его доставить этот конверт, тоску на его лице при упоминании ее имени, и решает проявить некоторую инициативу. — Я уверен, что у него есть план побега, — говорит он, заговорщически подмигивая. На Вашем месте я бы не верил всему, что говорят по телевизору. Он еще раз смотрит через ее плечо на коробки и добавляет: — И еще на Вашем месте я бы отложил коробки с самыми ценными вещами, чтобы отправить их первым делом. Глаза Мариви расширяются, а затем она счастливо улыбается и понимающе кивает, а он разворачивается на каблуках и спешит обратно к банку.-0-
Секретная комната — Ты слышала о тетродотоксине? — спрашивает Серхио, и она наклоняет голову. — Да. Это нейротоксин, вырабатываемый, в частности, рыбой фугу. По-моему, очень сильный, — отвечает она, с любопытством наблюдая за ним. Он улыбается. — Верно. Жрецы вуду используют его в своих церемониях; если принять его в правильной дозировке, то он замедлит работу нервной системы, включая сердце, до такой степени, что человек покажется мертвым, но чудесным образом вернется к жизни, как только организм расщепит токсин. — Ох. Так вот в чем план. По ее спине пробегает дрожь; он прав, это чертовски рискованно — она думает о множестве вещей, которые могут пойти не так, и не может не высказать свое беспокойство. — Подожди, ты собираешься отравить себя? Нас? — Если все сделать правильно... — Ты когда-нибудь видел, как это делается? Откуда ты знаешь, что все эти вуду — не просто миф? — требовательно спрашивает она, и он проводит рукой по ее спине, пытаясь успокоить. — Это не миф, есть целый ряд документально подтвержденных случаев, — утверждает он. — Я тщательно все изучил — это сработает, — добавляет он, и она замечает в нем перемену. Сейчас это тот самый Профессор, упрямый, уверенный в своих силах и в том, что ничто не может пойти не по плану. Возможно это бред, но в глубине ее сознания звучит предательский голос, и она неловко ерзает. Да, возможно довольно многое пошло не так в его «идеальном плане» во время первого ограбления, и все же в конце концов все каким-то образом сработало. Кроме того, какой у них выбор? Моментальный арест, пытки или убийство? Нет. Она не потеряет его снова, она до последнего будет бороться, чтобы этого не случилось. Так что единственный вариант — согласиться с этой безумной затеей. Умереть, чтобы жить — свободными и в любви. Однако кое-что все еще беспокоит ее. — Надлежащее медицинское обследование покажет, что человек все еще жив, — возражает она, и он кивает. — Разумеется. Но его не будет. — Откуда ты знаешь? — Потому что парамедики, которые будут здесь к моменту открытия двери, являются частью плана. Она смеется, восхищенно качая головой, и представляет как все будет: как только дверь открывается парамедики осматривают их, объявляют мертвыми, забирают тела для вывоза, но исчезают по дороге в морг. Рискованно, да, но в то же время так умно, и она ложится на него сверху и гладит по волосам. — Какой у вас блестящий, изворотливый ум, Профессор, — выдыхает она, внезапно снова невероятно возбуждаясь, затем жадно целует его и, взбудораженная безумно волнующей мыслью о предстоящем риске, уже не останавливается.-0-
Полицейская палатка Анхель стоит посреди палатки, уставившись на большие экранные часы, отсчитывающие двадцать четыре часа до разблокировки двери. Внезапно он становится человеком, находящимся в центре внимания, тем, на кого обращены все взоры при принятии любого решения, и это ошеломляет. Все эти годы в качестве подчиненного Ракель — столько раз он испытывал негодование, но хотел ли он быть главным? Только для того, чтобы узнать, теперь, когда это наконец произошло, что он крайне плохо подготовлен. Пот течет по его спине, пачкая рубашку подмышками, и он раздумывает, не случится ли у него сердечный приступ. Как ей удавалось справляться с этим так профессионально и так долго? Ах, Ракель. Мертва. Он все еще не может в это поверить. Надежда, за которую он цеплялся столько лет, что она наконец-то увидит в нем мужчину, которого сможет полюбить, рухнула навсегда. Как же так получилось? Он, конечно, знает ответ. Многие подумали бы, что трещины в их отношениях появились из-за Профессора, но он точно знает, что все началось с жестокого обращения ее мужа, с отказа властей поверить ей, когда она выдвинула против него обвинения. Система, которой она преданно служила так долго, подвела ее. Это разочарование усугублялось злоупотреблениями властью во время этих ограблений и еще больше усиливалось ее чувствами к вору. Все это привело ее к тому роковому моменту, к решению подставиться под пулю, предназначенную ему. Не только во имя любви, но и во имя справедливости. Чтобы остановить санкционированное государством убийство. Его захлестывает стыд — у нее хватило смелости отстаивать свои убеждения, в то время как он стоял в стороне и позволил этому случиться. Ничего не сделал, чтобы остановить это. Если бы он предпринял хоть что-то, возможно, она была бы жива. Затем он задается вопросом, о чем сейчас думает Маркина, медленно задыхаясь рядом со своей уже мертвой возлюбленной, и не может не испытывать сочувствия к этому человеку. Он поворачивается к окружающим. — Я хочу, чтобы всех вывели из банка, и чтобы при вывозе тел присутствовал почетный караул, — требует он. Этого слишком мало, слишком поздно, но это все, что он может ей предложить.-0-
На этот раз они двигаются вместе, не спеша, наслаждаясь друг другом. Они медленно раздели друг друга, лаская каждый открывшийся миллиметр обнаженной кожи, после чего он уложил ее и, накрыв ее тело своим, легко проскользнул в нее. Она обвивает его ногами, ее руки беспорядочно скользят то по его рукам и спине, то по волосам и бороде. Когда он приподнимается над ней на локтях, его взгляд изучает ее лицо, пытаясь заметить что-то новое по сравнению с тем, что было два года назад. Возможно, несколько лишних морщинок в уголках ее глаз, несколько новых мимических морщин на лбу, и его сердце сжимается при мысли, что они, возможно, появились там из-за него, потому что она думала, что он бросил ее. Но затем она улыбается, касается одной из его ямочек, приподнимает бедра, чтобы впустить его поглубже, и удовлетворенно вздыхает. — Если мы выживем, я намерена заниматься с тобой любовью каждый божий день, — клянется она, и от этой мысли у него кружится голова. Боже, да, пожалуйста. — Когда, — упрямо поправляет он, — когда мы выживем. И я с нетерпением этого жду, — он улыбается в ответ, делая глубокие толчки, чтобы подчеркнуть эти слова, заставляя ее глаза затуманиться от удовольствия. — Мм. Еще. Он повинуется, толкается сильно и глубоко еще раз, и ее ногти в ответ впиваются в его плечо. — А где мы будем жить? — спрашивает она, прижимаясь к нему бедрами, вызывая у него непроизвольный вздох. — Где захочешь, — без колебаний отвечает он, потому что в этот момент он готов дать ей все, о чем она попросит. Она обдумывает это в течение нескольких толчков, и потом заявляет: — Тогда Палаван. Он замирает, немного отстраняется, чтобы заглянуть ей в глаза и понять, не шутит ли она. — Палаван? — уточняет он, и она уверенно кивает. — Да. Палаван. Я хочу осуществить мечту, Серхио, ту, что мы задумали вместе два года назад. Это возможно? Боже, она замечательная. — Да. Он подарит ей весь мир, если она попросит его об этом. — Тогда Палаван. Это обещание, и на этот раз ничто на этом свете не помешает ему сдержать его, даже смерть. Он даст ей то, чего она хочет, чего бы это ни стоило. — Отлично. Спасибо. А теперь, еще разок, пожалуйста. Она толкает его пяткой в ягодицу, подстегивая, и, отбросив все мысли, он сосредотачивается лишь на их совместных ощущениях, входя в нее снова и снова, пока удовольствие не становится невыносимым, и он не опустошает себя внутри нее, накрывая ее собой. Он слышит ее вздох у себя над ухом, оргазм захлестывает ее, она сжимается вокруг него, и он из последних сил укладывает ее, чтобы она растянулась на нем, после чего закрывает глаза и лежит, защищая ее руками. Скоро им придется достать кислородные баллоны, и ему нужно будет рассчитать, сколько тетродотоксина ей дать. Он надеется, что она знает свой точный вес, так как это определит количество, которое она должна принять. Но не сейчас. У них есть еще несколько минут, чтобы полежать вот так, кожа к коже, думать только о том, чтобы быть вместе и любить друг друга, и мечтать о совместном будущем на Палаване.-0-
С наступлением ночи Марсель стоит у здания банка среди толпы людей, одетых в красное, общий оптимизм здесь сменился унынием. В нескольких метрах от него репортер с серьезным лицом через камеру сообщает стране, что кислород в комнате вот-вот начнет заканчиваться. «У Профессора осталось меньше часа, после чего он воссоединится с Ракель Мурильо, — заявляет она. — Они осмелились выступить против государства, и оба заплатили за это своими жизнями. Сегодня вечером Испания должна склонить голову от стыда». Люди вокруг начинают зажигать свечи, и когда девушка рядом с ним протягивает одну ему, Марсель берет ее и зажигает, на всякий случай скрывая лицо под маской Дали. Прямо сейчас Профессор достает кислородные баллоны, чтобы убедиться, что в комнате останется достаточно воздуха, чтобы продержаться еще час до открытия двери. И примерно через десять часов он введет яд и впадет в глубокую кому, и будем надеяться, что он все рассчитал правильно. Он не мог предположить, что с ним окажется эта женщина, и если она все еще жива, Марселю остается только надеяться, что баллонов хватит на них обоих. И ему остается только скрестить пальцы в надежде, что Профессор знает, что делает. В противном случае они умрут либо от яда, либо от нехватки воздуха, и Марсель чувствует, как волосы на его затылке встают дыбом. Слишком много переменных, которые могут пойти не так. Улыбнется ли Профессору удача еще раз или наконец отвернется от него? Покажет только время.