***
Десять часов полёта до аэропорта Инчхон показались Феликсу настоящим адом. Пока Чан использовал эту возможность, чтобы как следует выспаться и даже немного поработать, Ликс сгорал от нетерпения. Он пытался читать, смотреть фильмы, даже пересмотрел свой собственный ролик на канале, вышедший вчера, где парень делился с подписчиками целью своей поездки в Корею. Без особых подробностей, само собой, скорее в общих чертах, сказав что едет решать давние семейные дела и заодно как бы в отпуск. Подписчики в комментариях тут же насоветовали кучу мест, куда можно сходить. В списке для посещения были и столь популярные места, как «Национальный музей» и «Дворец Кёнбоккун», так и менее известные места вроде сети местных кондитерских «В гостях у Двэкки» и частные выставки современного искусства. Ликс поблагодарил всех за советы, мысленно думая о том, что у него не будет на это времени. Хотя еще перед отлётом Чан очень просил его выделять время не только на поиски брата, но и на приятный отдых. Ожидание убивает. Феликс очень нервничает. Он пытается сохранять спокойствие, но получается очень плохо. Он понимает, что проблема не решится сразу. Осознаёт, что на поиски Минсу возможно придется потратить не один год. Он всё прекрасно понимает, но это не мешает ему надеяться на счастливое воссоединение «вот прям сейчас». Как в фильмах, когда потерянные близкие люди находятся буквально на улице, узнаются по каким-то привычкам, фразам, символам, типа такой же подвески, какая была и у Енбока с Минсу. Феликс искренне верил, что брат сохранил её и точно так же бережно ухаживает за ней. Чан и Феликс долго думали над тем, в каком отеле именно остановиться, тем более что большая часть уже были забиты. Проблема проживания решилась после звонка давнего коллеги Чана, Хан Джисона, с которым Бан не раз писал совместные треки. Чан отзывался о нем, как о невероятно талантливом человеке и "энерджайзер, он словно вечно под энергетиками". Парень оказался милым на вид, с пухлыми щеками, вызывающими у Ликса ассоциации с бурундуками. Джисон тут же возмутился, что Чан и Ликс ищут номер в отеле, когда могли бы завалиться к нему. "Я живу один в просторной квартире, места всем хватит, тем более что я большую часть времени в студии провожу, так что никаких гостиниц! Я встречу вас в аэропорту!" — тараторил Джисон. Ликс и Чан спорить не стали. Тем более Бан уже увидел в этом прекрасную возможность более тесного продюсерского сотрудничества, отчего Феликс только закатил глаза. Перед самым приземлением Ли стало страшно. Волнение накрыло огромной волной, словно Минсу ждал его прямо за дверью самолёта. А, может, дело было в том, что за все четырнадцать лет это был первый раз, когда Ликс возвращался на родину. Трагическая потеря родных всё это время была главным аргументом никогда не пересекать границу Кореи. Никакого столкновения с прошлым. Но теперь всё изменилось. Джисон и правда встретил их в аэропорту. Во всем чёрном, как и Чан (Ликс посмеялся, что у всех продюсеров это видимо униформа) с табличкой "Остановка семейства Бан". Феликс вопросительно взглянул на Чана. Тот, едва заметно покраснев, пояснил что Джисон видимо что-то напутал и решил, что они уже супруги. На деле же Чан просто забыл предупредить друга продюсера, что помолвка сорвалась, и надеялся, что тот не ляпнет чего-нибудь. Чану не хотелось, чтобы Ликс убедился в серьезности его любви вот так через третье лицо. — Наконец-то я могу обнять моего любимого коллегу! — Джисон кидается на Чана, крепко прижимая того к себе, а затем точно так же на рядом стоящего и немного удивленного Феликса. — И тебя я не меньше рад видеть, ты не подумай! Десять часов полёта, я бы с ума сошёл! Вы голодные? Да что я спрашиваю, понятно же что да, чем там кормят в этих ваших самолетах! Устали? Как себя чувствуете? Спать хотите? Ликс и Чан только успевали мотать головами. Чан поспешно заверил друга, что прекрасно выспался в самолёте. Феликс же находился под такой дозой адреналина от волнения, что о сне даже и не думал. — Прекрасно, значит, едем кушать! — подводит итог Джисон. Парни садятся в машину, пристегиваются и покидают огромную стоянку, выезжая на шоссе. — Я только заеду в одно место по делам, вы не против? — спрашивает Хан. — Как мы можем быть против, друг? — усмехается Чан. — Мы и так свалились на твою голову. — Не ври, я вас сам к себе затащил. Да мне нужно заехать на работу к одной очень вредной особе и заставить её поговорить со мной. — Оу. Проблемы в отношениях? — Да если бы. Семейные разборки. Замнём. Лучше расскажи, как обстоят дела с тем твоим вредным заказчиком? — О-о-о, это ты зря спросил! Этот кретин… Пока Чан жаловался Джисону на ужасного заказчика, Феликс не мог оторвать взгляда от окна. Особенно когда они въехали в Сеул: там Ликс едва ли не высовывался наружу. Сеул безумно красивый. Да, это вполне типичный мегаполис, один из многих, но всё равно по-своему прекрасный и уникальный. Хотелось рассмотреть каждую деталь, впитать в себя окружающую атмосферу. Ликсу хотелось ощутить хоть что-то знакомое, почувствовать себя так, словно он вернулся в родной дом. Но ничего подобного не произошло. Просто город. Просто улицы с огромным количеством людей и ярких неоновых вывесок. Настолько ярких, что ночью не будет видно ни одной звезды на небе. И всё. Свернув в один из самых оживленных кварталов, Хан паркует машину напротив небольшого двухэтажного здания с яркими розовыми вывесками «В гостях у Двэкки». Вспомнив что об этой сети кондитерских говорили подписчики, Феликс решает зайти внутрь. Сделав фотографию у входа в кондитерскую, Ликс и Чан спешат за уже вошедшим Джисоном. Внутри приятно пахнет пряностями и миндалём. Посетителей много, парень за стойкой едва успевает пробивать заказы. Увидев только что освободившийся и убранный столик, друзья садятся за него. — Если хотите, можете заказать тут что-нибудь, я угощаю! — говорит Джисон, оставляя на своём стуле сумку. — Я сейчас вернусь. Хан подходит к стойке, о чем-то спрашивает кассира, а, затем, получив ответ, поднимается на второй этаж. Чан и Ликс послушно изучают меню. Феликс плохо знает корейский, хоть родители и обучали его, но эти знания были сугубо поверхностные. Благо в меню был перевод на английский. — Не хочешь потренироваться? — спрашивает Чан, указывая на кассу. — Сделай заказ на корейском. — Нет! — Феликс тушуется. — Ты же знаешь, у меня ужасное произношение. А если я напутаю что? Позориться как-то не хочется, знаешь ли. Может лучше ты? — Хорошо, но только сегодня. Тебе нужна практика, без неё учить язык совершенно бесполезно. Что хочешь? — Даже не знаю. Тут всё кажется таким вкусным! Феликс и правда не может решить, что именно он хочет попробовать. Десертов разных видов в меню полно, глаза разбегаются. В памяти всплывает обещание Минсу. «Я стану лучшим кондитером и буду готовить для тебя эклеры!» - так говорил он. Воспоминание о брате пробудило желание съесть эклер. Но, к удивлению Ликса, в меню не нашлось, ни одного эклера. Вообще ни единого. — У них совсем нет эклеров, — печально вздыхает Ли. — Ладно, давай закажем вот эти пирожные с клубникой. — Хорошо, — Чан встает из-за стола. — Попить? — Да. Чай, пожалуйста. Пока Чан ждет своей очереди, чтобы сделать заказ, Феликс осматривается по сторонам. Сидящие за столиками что-то яростно обсуждают. Играет чуть слышная приятная музыка, аромат свежей выпечки витает в воздухе. Феликсу тут определенно нравится. «Интересно, Минсу исполнил свою мечту?» — думал он. — «Быть может у брата уже есть своя кондитерская. А, может, он благополучно забыл о своём детском обещании и сейчас занимается чем-то совершенно другим».***
Поднявшись на второй этаж кондитерской, Хан быстро находит нужную дверь с табличкой «Администратор: Мин Хёна» и стучится. Услышав уставшее «Войдите!», парень мысленно молится всем возможным богам и заходит внутрь. — Ну здравствуй, нуна. — А ты какого хрена тут забыл?! Девушка окидывает парня суровым взглядом, явно давая понять, что ему тут не рады. Но Джисону эти игры в ненависть до лампочки: он просто пришёл выполнить обещание, данное матери. — Твой отец не может до тебя дозвониться… — начал Хан. — А тебя это не касается! — грубо прерывает Хёна. — Если ты явился сюда за тем, чтобы учить меня как общаться с моим родным отцом, то выход сам знаешь где! — Да плевать я хотел на ваши взаимоотношения, как и на то, что ни я, ни моя матушка тебе не нравимся. То, что ты ведешь себя, как избалованный обиженный ребенок — это сугубо твоё дело. У господина Гюнгсу в эти выходные важный прием. Он хочет, чтобы вся семья присутствовала. — Ты и твоя мать мне не семья! — кричит Хёна. — Не ори, — Джисон совершенно не реагирует на агрессию, хотя где-то глубоко в душе ему и правда больно. Хёна ему нравится. Не в романтическом плане, в этом плане ему не нравится никто кроме его работы. Но именно как старшая сестра: сильная, смелая, решительная. Вредная, упрямая и такая во многом глупая. Хан всегда мечтал иметь брата или сестру. И, когда узнал о том, что у Гюнгсу есть дочь, обрадовался возможности понять, каково это: иметь старшую сестру. Кого-то еще, кроме матери, к кому можно обратиться с любыми проблемами и переживаниями. Вот только сестра ему досталась отнюдь не та, которую рисовало воображение. Но, как известно, родственников не выбирают. Даже тех, кто не связан с тобой по крови. — Пошел вон отсюда! — шипит Хёна. — Уйду как только позвонишь своему отцу и скажешь, что приедешь на выходные, — Джисон скрещивает руки на груди. Ему плевать, что Хёна старше, и что он сейчас откровенно проявляет неуважение. У них это взаимно. — Ты ещё условия мне ставить будешь?! Сейчас вызову охрану, вышвырнут тебя в два счёта! — Вызывай. Только потом тебе придется объяснять своему начальнику, почему из-за тебя поднялся такой шум. Да еще и при стольких посетителях. Не думаю, что ему это понравится. Даже если он твой друг. Ну так что? Будешь звонить отцу или мне готовиться к скандалу с охраной? — Позвоню, только уйди! — Нет уж. Прямо сейчас. При мне. Хёна злобно смотрит на Джисона, что-то бормочет себе под нос (скорее всего матерится), но берет в руки телефон и послушно набирает номер отца. — Доченька! — слышится взволнованный голос на том конце связи. — Наконец-то! Я так переживал! Ты где? Ты как? Ты… — Я приеду в выходные, — говорит девушка, игнорируя поток вопросов. — Но только затем, чтобы не создавать тебе проблем с репортерами. А потом снова уеду, ясно? И домой я вернусь не раньше, чем оттуда съедет твоя жёнушка и ее приплод. До встречи! Мужчина продолжает еще что-то говорить, но Хёна отклоняет вызов. Джисон замечает в её глазах блеск от влаги и чуть смягчается. Но едва Мин открывает рот, вся жалость к ней моментально улетучивается. — Доволен? — спрашивает она у Джисона. — А теперь пошёл вон! Ты мешаешь мне работать! — Да пожалуйста! Джисон разворачивается и тянется к дверной ручке, но останавливается и, глубоко вдохнув, чуть оборачивается: — И да, чтоб ты знала: я в вашем доме не живу. У меня своя квартира есть. Представляешь, даже не на деньги твоего отца купленная. Сам заработал честным и упорным трудом. — Зато мама твоя живёт. И что-то деньгами папиными не брезгует, как я посмотрю. — Моя мама ничего плохого тебе не сделала. Как и я. — Вы – лишняя переменная в нашей с отцом жизни. И поверь мне, я смогу от вас избавиться. Тем более ты у нас мальчик не бедный теперь, вполне сможешь обеспечить своей матери достойную старость самостоятельно, без участия в этом моего отца. — А то, что они любят друг друга тебя не волнует? — Мой отец никого и никогда не будет любить, кроме моей мамы! А с твоей матерью у них лишь банальная страсть. Захотелось экстрима на старости лет, бывает. Вот увидишь: вылетите как пробка. — С нетерпением жду этого дня! — Джисон открывает дверь и выходит. — Хоть не придется больше видеть тебя. — Взаимно, придурок! И больше чтоб не появлялся тут. Учти, я предупрежу охрану, чтобы тебя больше не впускали. Джисон спускается вниз, заходит в туалет и умывает лицо холодной водой. Хёна его раздражает максимально, но вместе с тем ему безумно больно каждый раз, когда она говорит что-то такое. У них с матушкой и правда дела были не очень, когда в их жизни появился господин Гюнгсу. Госпожа Хан потеряла работу, а у Джисона тогда лишь начало немного получаться зарабатывать на создании музыки. Первые гонорары были смехотворными, их едва хватало на оплату счетов и еду. Мин Гюнгсу несколько раз прорывался помочь Джисону деньгами, но парень каждый раз отказывался. Не из-за гордости, а именно потому, что деньги Гюнгсу стали главным камнем преткновения между семейством Хан и Хёной. Госпожа Лили нигде не работала, господин Гюнгсу очень на этом настаивал. У них была семья традиционной модели: муж работает, жена следит за домом. И все, кроме конечно же Хёны, отнеслись к этому нормально. Джисон понимал, что у Хёны должны быть причины для такой открытой ненависти. Простая тоска по умершей матери не могла быть этой самой причиной, нет. Тут что-то ещё. Но что именно, Джисон не знал. С Хёной поговорить толком невозможно, а господина Гюнгсу спрашивать как-то неудобно. Приходилось теряться в догадках и попутно постоянно напоминать себе, что со временем всё обязательно образумится. Внизу за столиком Чан и Ликс уже допивали чай. Джисон купил домой пару коробок с макарунами, а затем все трое покинули кондитерскую, сели в машину и помчались домой. Кушать уже никому не хотелось. Вновь не отлипавший от окна, Феликс по приезду в квартиру Джисона почувствовал, наконец, всю навалившуюся усталость. Кое-как приняв душ, парень завалился спать. А Чан и Джисон еще долго сидели в кабинете Хана, обсуждая рабочие моменты и делясь новыми наработками.