Я найду тебя

— Сынок, ты что-то совсем бледный, тебе плохо? Госпожа Ли смотрит с монитора ноутбука чуть взволнованно. Феликс мысленно усмехается: матушка и сама выглядела ничуть не лучше него. Последние события всё ещё выбивали из колеи. Ни Ликс, ни его приемные родители всё еще не могли поверить, что столько лет жили во лжи. — Простой джетлаг, мам. Это нормально. Сейчас ещё немного полежу и займусь делом. Хочу съездить в ту больницу. Может смогу что узнать. Чан говорит: если они начали расследование всех преступных дел того политика, значит рано или поздно дойдут и до нашей истории. И, возможно, моё появление чуть ускорит процесс. Вы с отцом подавали запрос в полицию? — Да, направили, но ответа пока нет. Нужно подождать. Вряд ли это решится так быстро, как бы нам того хотелось. Феликс и сам это понимает, но ему очень сильно хочется верить, что всё произойдет как можно скорее. Что за этот месяц, отведенный им с Чаном на отпуск, они найдут Минсу и заберут его с собой. Звучит очень наивно, но Ликс никогда не отрицал того факта, что он тот ещё мечтатель. — Может твоё появление и правда ускорит процесс, — продолжает госпожа Ли. — В любом случае, со своей стороны мы сделали всё, что могли. Как там Чан? — Намного лучше чем я, — усмехается Ликс. — Они с Джисоном сейчас в студии. Ты же знаешь Чана, для него отпуск – это просто период, когда он спит чуть дольше обычного. — Только не ссорьтесь из-за этого, ладно? Удачно вам отдохнуть. Да, дорогой. Ты не ослышался: не забывай, что эта поездка в первую очередь отпуск. Ты же не будешь искать брата круглые сутки? — «Буду», — мысленно говорит Феликс, но для матери мотает головой. — Вот и хорошо. Прекрасно вам провести время. — Спасибо, мам. Папе привет! Ликс выключает ноутбук и спешит принять прохладный душ. Состояние всё ещё не очень хорошее, слегка подташнивает, но всё же лучше, чем было утром. По хорошему, Феликсу бы вообще сегодня не вставать с постели. Но парню слишком не терпелось поскорее начать поиски брата. Каждая минута, потраченная впустую — минута, отделяющая его от единственного родного человека. Приняв душ, Феликс выпивает стакан воды с лимоном (есть совершенно не хотелось) и набирает Чана. Тот отвечает после пятого гудка, на заднем фоне слышится музыка. — Ты уверен что хочешь пойти сейчас? — спрашивает Чан. — Тебе бы отлежаться… — Я в порядке! — раздражается Ликс, и Чан более не пытается спорить. — Всё хорошо, правда. Или ты просто из студии вылезать не хочешь? — Нет, я просто волнуюсь за твое самочувствие. Но раз ты уверен, что всё хорошо, значит так и есть. Какой план? — Больница. Там всё началось, да и это единственная наша зацепка. Может повезёт и мы наткнемся на кого-то, кто тогда работал и помнит нас с Минсу. Ну, или хотя бы сможем увидеть следователя, занимающегося этим делом. — А если не выйдет? — Об этом подумаем немного позже. — Я попросил Джисона поискать всю известную информацию на этого политика, — говорит Чан. — Всё же местному с этим проще разобраться. — Спасибо, Чан~и. Ты у меня самый лучший, ты знал это? Феликс чувствует такой невероятный прилив чувств к своему парню сейчас, что будь Чан рядом, они бы точно поцеловались. — Как и ты у меня, — отвечает Бан. — Собирайся, мы сейчас приедем. — Хорошо. Чан отключает вызов и смотрит на ухмыляющегося Джисона: — Что? — Вы такие приторные, сахарный сироп прям, — смеется Хан. — Сразу видно молодожёнов. — Не совсем. Я так и не сказал ему. — Почему? Сомневаешься? — В Ликсе? Конечно нет! Просто сейчас не очень удачное время. Все эти новости о его брате… — Ну да, согласен, ему сейчас не до тебя. Думаешь, вы найдёте его брата? — Не знаю. Сомнительно. А даже если и найдем: кто сказал, что самому Минсу это надо? У парня наверняка своя жизнь, планы, круг общения. Может даже семья. — Согласен. Я бы не хотел, чтобы кто-то вот так внезапно вклинивался в мою жизнь. Произнеся эту фразу, Джисон начинает смеяться. Чан удивлённо смотрит на друга. Тот качает головой. — Да так, вспомнил что и сам в похожей ситуации. — Бро, ты же можешь мне довериться, ты помнишь? — Конечно, спасибо. Но тут особо не о чем говорить. Мать вышла замуж и, откровенно, мужчину она действительно выбрала достойного. Но вот его дочь… Сложно это всё. — Поговорить с ней пробовал? — Да это дохлый номер. Она с родным отцом разговаривать не хочет, а тут я. Едва рот раскрываю, она уже шипит и огрызается. — Значит у неё есть на то причины, — Чан накидывает куртку, Джисон запирает студию. — Попробуй выяснить в чем дело, будет легче понять как с ней общаться и вообще стоит ли пытаться. — Попробую. Спасибо. До больницы подкинуть? — Не стоит, мы лучше сами. В конце концов, мы ведь и отдохнуть сюда приехали. Вот и будем передвигаться, как истинные туристы. — Как хочешь. Я поеду по делам, возьмешь на полке в коридоре комплект запасных ключей, на случай если вернетесь раньше меня. Да и вообще, пусть будут у вас. — Окей. Закинув Чана до своей квартиры, Джисон спешит по своим делам. На сегодня было запланировано две встречи с заказчиками. Осень — самый популярный период дебюта молодых артистов, заказов на песни для них хоть отбавляй. Джисон редко соглашался на такое, предпочитая работать с уже известными исполнителями и компаниями, но после покупки квартиры любые деньги лишними не казались. Тем более после того, как Хана упрекнули в "сидении на шее", что конечно было неправдой, но всё равно ранило и давало стимул работать больше. Чан прав, нужно обязательно выяснить, почему Хёна так яро не желает принимать ни его, ни матушку. Скорбью по матери такое поведение не объяснишь: слишком много времени прошло. Значит дело совсем в другом. Но в чём? Единственным человеком, который мог хоть что-то объяснить был Гюнгсу. Всё же, Хёна его дочь. Пусть сейчас их отношения слишком натянуты – раньше они были довольно близки (по рассказам самого Гюнгсу). Поэтому недолго думая, Джисон сверяется с часами и запланированными встречами. До ближайшей еще полтора часа. Вполне хватит, чтобы заскочить к отчиму на небольшую беседу. Компания господина Гюнгсу располагается практически в самом центре столицы. Высокое офисное здание с неброской, но довольно крупной вывеской «Мин-корпорейтед». Чем конкретно зарабатывает на жизнь Гюнгсу – Джисон не знает. Что-то связанное с разработками и поставками медицинского оборудования. Парень в подобных вещах не разбирается, да и не хочет начинать. Как истинный творец, он старается не засорять свой мозг ненужными сведениями. Припарковав машину на стоянке, Хан заходит внутрь. Массивные стеклянные двери раздвигаются, впуская музыканта в огромный вестибюль. Всё в сдержанных серых тонах с элементами хромирования. За большой стойкой сидит миловидная девушка европейской внешности. Она приветствует Джисона широкой улыбкой и уточняет цель его визита. — Я к господину Мин Гюнгсу. — У вас назначена встреча? — Нет, я по личному вопросу. — Сейчас я наберу его секретарю и уточню. Как вас представить? — Хан Джисон. Девушка быстро набирает номер приемной, где ей точно так же быстро отвечают. Джисон пользуется моментом, чтобы осмотреться пор сторонам. Убранство кажется ему слишком стерильно-правильным. «Сюда бы парочку ярких граффити на стенах, разбавить эту унылость» - думает парень, усмехаясь. — Господин Хан, — зовёт девушка за стойкой. — Господин Мин ждет вас в своём кабинете. Лифт справа от вас. Вам нужен самый верхний этаж. У нас полностью пропускная охранная система, поэтому без специального пропуска передвигаться по зданию невозможно. Я сейчас выдам вам одноразовый пропуск, а на обратном пути вам выдадут постоянный со статусом «вип». Данный пропуск позволит вам самостоятельно передвигаться здесь когда угодно и где угодно. — Спасибо, но с чего такие почести? — Все члены семьи господина Мина имеют такие. Удивившись такому заявлению, Джисон забирает пропуск и заходит в лифт. Конечно, они и правда были по сути одной семьёй, но одно дело иметь такой статус на бумаге и совершенно другое в таких важных моментах. Это откликалось в душе юноши трепетным теплом. Гюнгсу вряд ли сможет полноценно заменить Джисону отца, но вполне может стать близким и родным в статусе мужа матери и отчима. Поднявшись на самый верхний этаж, Джисон оказывается в еще одном просторном вестибюле, но на этот раз гораздо светлее. Панорамные окна создают впечатление открытого пространства. Большие растения в горшках, чьих названий Джисон не знает, два кожаных черных дивана и стеклянный журнальный столик с небрежно разбросанными на нём рекламными брошюрами. В воздухе витал запах свежесваренного кофе. — Хан Джисон? — спрашивает вышедшая в вестибюль девушка с какими-то папками в руках. Джисон кивает. — Господин Гюнгсу сейчас подойдет, его срочно вызвали в бухгалтерию. Вы можете подождать в его кабинете. Хана проводили в просторный кабинет, такой же стерильно серый, как и всё это здание. Огромное панорамное окно открывало потрясающий вид на город. Два шкафа, заполненных какими-то бумагами, белый диван и пара кресел, чайный столик с вазой, полной фруктов. На огромном письменном столе, помимо компьютера, расставлены несколько снимков в рамках. На одном Хёна, правда выглядит сильно младше себя сегодняшней. Девушка широко улыбается, показывая пальцами знак «V». Джисон завороженно впитывает в память её улыбку, ибо вряд ли ему удастся когда-нибудь увидеть это вживую. На следующем снимке сам господин Гюнгсу и мама Джисона. Снимок сделан в день их свадьбы. Счастливые и влюблённые, они держат друг друга за руки. Хан прекрасно помнит этот день, ведь именно он сделал эту фотографию. Хёна тогда даже не удосужилась явиться на церемонию. Еще один снимок вызывает у юноши удивление. На фотографии сам Джисон в своей студии. Его сфотографировала мать, это было в день открытия. На заднем фоне виднеются нечеткие очертания отцовской гитары. Удивленный Хани берет снимок в руки. Почему он здесь? — Прости, что заставил ждать, — в кабинет входит господин Гюнгсу. Джисон резко возвращает фотографию на место, чувствуя себя так, словно только что копался в чьём-то нижнем белье. — Ничего, — отвечает Джисон, слегка улыбаясь. — У вас тут очень… строго. — Ты наверное хотел сказать «скучно?» - усмехается Гюнгсу, присаживаясь на диван и кивая Джисону, чтобы тот тоже сел. — Этому месту явно не хватает ярких красок. Но, к сожалению, корпоративная этика не одобряет пестроты. Признаться, я удивлён твоим визитом. Раньше мы… не общались отдельно вдвоём. Что-то случилось? — Не совсем. Я хотел спросить вас насчет Хёны. Точнее, насчёт ее поведения. Простите, если лезу, куда не следует, но мне хотелось бы знать причину такой немилости с её стороны по отношению к матушке и ко мне. — Ничего, отвечает Гюнгсу. — Ты имеешь право знать. Ещё до знакомства с твоей матушкой, когда мать Хёны была жива, но уже совсем потеряла себя, я встретил женщину. Это не было любовью или даже страстью: просто человек поддержал меня в сложный период. Сонгыль тогда попала в затруднительное финансовое положение. Я был у нее в долгу, предложил помощь. А она призналась мне в чувствах и попросила просто быть рядом, хотя бы как друг. Говорила, что её дочерям нравится Хёна, что она стала для них настоящей сестрой. И я уступил. Гюнгсу тяжело вздыхает, его глаза едва заметно блестят от накативших воспоминаний. Джисону стыдно, что из-за своих желаний приходится ковыряться в чужих ранах. Но он молчит и послушно ждет продолжения истории. — Хёна со временем привязалась и к Сонгыль, и к её дочкам, — продолжил господин Мин. — Тем более что её матушка совсем потеряла себя. А вскоре умерла. Это горе мы смогли пережить только благодаря Сонгыль и её поддержке как в мою сторону, так и в сторону моей доченьки. Но потом всё рухнуло. Снова. Случились неприятности, мой бизнес практически развалился. А Сонгыль такой расклад не устраивал. Я видел в ней своё спасение, но за лживо-приятной маской скрывался банальный расчет и жажда наживы. Она и ее дочери исчезли из нашей жизни, так же внезапно, как и появились. И, вероятно, Хёну это окончательно сломало. Пазл в голове Джисона наконец-то сложился в полноценную картину. И причина была вовсе не в самом Джисоне, не в его матери и даже не в том, что господин Гюнгсу снова женился. Причина была в банальном страхе нового разочарования и боли. В желании Хёны перерубить всё сразу, пока не стало слишком поздно. Пока она не успела пусть не полюбить, но просто привязаться к семейству Хан. — Это многое объясняет, — тихо говорит музыкант. — Да, но это всё равно не дает моей дочери право так относится к вам, — Гюнгсу поднимает взгляд на Джисона и слегка кланяется. — Прости ёё. И прости меня, что так вышло. Я очень люблю твою маму. И ты… Ты тоже важен для меня. Я не напрашиваюсь в отцы, но мне бы хотелось стать ближе к тебе. Я всегда хотел еще одного ребенка. А тем более сына. В машинки мы с тобой, конечно, уже не поиграем, но могли бы съездить вместе на рыбалку. Если ты не против, разумеется. — Я не против, — Джисон слегка улыбается. — Правда я совершенно не умею рыбачить, но не откажусь научится. Тем более, что многие музыкальные гении находят в этом процессе умиротворение. — Я поговорю с Хёной, — Гюнгсу и Джисон одновременно привстают с дивана. — Во всяком случае, постараюсь. — Не стоит, — говорит Хан. — Теперь, когда мне известна причина, я могу понять её поведение и чувства. Такое не исправить никакими разговорами. Я хочу, чтоб она сама доверилась нам с мамой, а не через ваши наставления. Постараюсь заслужить её доверие. — Ты замечательный парень, Джисон. — Спасибо. Вы тоже классный. Спасибо что заботитесь о маме. Мне пора, да и вас задерживать больше не хочется. До выходных. — До выходных.

***

— Извините, но мы не можем предоставить вам такую информацию. Феликс натурально бесится. Еще немного и, кажется, взлетит на воздух. А ведь Чан говорил. Предупреждал, что никто никаких сведений не даст по запросу какого-то туриста из Австралии, даже если этот самый турист непосредственно связан с историей. — Я вас очень прошу, — продолжает Ликс. — Четырнадцать лет назад врач из вашей больницы буквально украл у меня брата. Подделал документы о его смерти. Мне нужно встретиться с кем-то, кто в курсе ситуации. Либо поговорить со следователем, ведущим дело. Ваша бывшая сотрудница, госпожа Чон Лиен, она рассказала нам правду. — Я еще раз повторяю: извините, но мы не можем предоставить вам такую информацию, — сухо отвечает девушка за стойкой регистрации. — Подобные вопросы решаются через официальные запросы в соответствующие органы. Более того, никакая Чон Лиен в нашей больнице никогда не работала. Вы что-то путаете. Феликс бледнеет и отходит в сторону. Единственная ниточка, ведущая к брату, обрывается с оглушительным треском. Он знает и понимает, что медсестра за стойкой права, она действует в рамках закона и своей должности. Он всё понимает, но… — Солнце, успокойся, — Чан чуть приобнимает своего парня за плечи, нежно поглаживая, пытаясь унять дрожь. — Видимо эта Лиен нас обманула. Перестраховалась и назвалась не своим именем на случай, если мы всё же её сдадим. Я прошу тебя, давай подождем официального ответа от следственного комитета. Твои родители ведь отправили запрос… — Нет! — Ликс раздраженно сбрасывает со своих плеч руки Чана. — Когда этот запрос будет обработан?! Через год? Два? А может лет через десять?! Я четырнадцать лет носил цветы на могилу живого человека! Четырнадцать лет каждое день рождения я оплакивал Минсу. А он всё это время… А если он… Всхлип, за ним ещё один. Чан осторожно, словно прося разрешения, приобнимает Ликса и прижимает к себе. Тот охотно утыкается носом в любимую шею, вдыхая аромат родного одеколона и осушая свои слезы в хлопковой черной футболке. — Я не могу, Чан! — скулит блондин. — Я всё понимаю, но правда не могу! Я чувствую себя таким виноватым! Пока я жил с любящей семьёй, Минсу пришлось столько всего пережить. У него же совсем никого не было! — Я понимаю, — шепчет Чан. — Мы что-нибудь придумаем, я обещаю тебе. Джисон выяснит подробности насчет того политика, может нам удастся найти еще одну ниточку… — Извините… Тихий женский голос заставляет Чана и Феликса разомкнуть объятия. Возле них оказывается невысокого роста медсестра в синем костюме, с какими-то больничными бланками в руках. — Извините, — повторяет она по-корейски. — Я случайно подслушала ваш разговор… Чон Лиен действительно не значилась в списке наших сотрудников, но я знаю, что за человек мог представиться таким именем. — Значит вы в курсе той истории с обманом с мальчиком? — спрашивает Чан. Феликс переводит взгляд с медсестры на своего парня, ничего не понимая, но спокойно ожидая, когда Чан переведет. — Да. Как раз завтра еду на допрос. Не только по этой истории, это лишь капля в море грехов доктора Кима. А вы второй мальчик, да? — Не я, — Чан указывает на Ликса. — Он. Феликс не понимает по-корейски, поэтому если вам есть что сказать: можете говорить мне. Я ему переведу. — Я не располагаю никакой информацией, - женщина качает головой. — Но у меня есть контакты следователя, ведущего это дело. Они сейчас поднимают архивы, скоро доберутся и до этой истории, тем более, если есть запрос от семьи мальчика. Наверное, я поступаю не совсем правильно, но я могла бы дать вам номер телефона следователя. Возможно, если вы поговорите с ним напрямую, это поможет ускорить процесс поиска именно по вашему вопросу. — Мы были бы вам очень признательны, — улыбается Чан. — Ты может уже переключишь язык на английский и объяснишь, что происходит? — просит Феликс, хмуря брови. — Ты вообще ничего не понял из нашего разговора? — Урывками, но без контекста сложно собрать воедино. К тому же я до конца не уверен в значении нескольких слов. Ну, так что? — Минутку, — Чан берет из рук медсестры бумажку с номером. — Огромное спасибо, госпожа! Медсестра чуть кланяется, улыбается Ликсу и поспешно уходит. Чан тянет своего парня к выходу. — Я дождусь сегодня объяснений или как? — негодует блондин. — Это номер телефона следователя, который ведет дело доктора Кима. Мы можем связаться напрямую со следователем и тем самым поспособствовать ускорению вашего с братом дела. — Ура! — Феликс от радости буквально запрыгивает на Чана. Тот едва удерживается на ногах. — Спасибо! Я так люблю тебя, Чани! — И я тебя люблю, — Бан чуть краснеет, целуя парня в висок. — Сейчас, как я понял, следователь занят больничным архивом. Мы можем позвонить ему завтра утром и договорится о встрече. Такой расклад тебя устраивает? — Более чем. — Отлично. Тогда предлагаю пойти покушать, а затем съездить в исторический центр города. Мы ведь в первую очередь туристы. И ты обещал мне, что мы будем отдыхать. — Я знаю. Хорошо, господин крутой продюсер, как пожелаете. — А вечером мы пойдем в крутой бар. Если ты не против. — С чего вдруг? — удивляется Ликс. — С каких это пор мы ходим по таким заведениям? — Джисон обещал познакомить с полезным человеком в мире музыки. Я бы с удовольствием встретился в каком-то другом месте, но у человека свои планы, а потом шанса может не представится. — Опять очередной крутой продюсер с которым тебе ну очень хочется заколлабиться? — усмехается Ликс, а затем открыто смеется, видя поджатые губы Чана. — Я так и знал! Ладно, обязательно сходим. Но после клуба мы едем сразу домой. Никаких студий и никакой работы. Только ты, я и та большая кровать в гостевой комнате, на которой мне так не терпится тебя разложить. — Как можно говорить такое таким спокойным голосом?! — Чан краснеет, вызывая у Ликса новый приступ смеха. — И ты забыл видимо, что кроме нас в квартире будет еще Джисон. Как-то не очень удобно заниматься таким, зная, что он буквально за стенкой. — С каких это пор тебе кто-то мешает? Помнится, в доме родителей тебя не смущал даже тот факт, что мы забыли закрыть дверь. — НЕ НАПОМИНАЙ! Парни оба смеются, а затем двигаются в сторону ближайшего кафе. Феликс берет кулон половинки инь яна в ладонь и крепко сжимает. «Мы скоро увидимся, братик! Вот увидишь!»