Побег из Бесконечных Комнат

Прибитый гвоздями деревянный ящик был чрезвычайно велик, и, судя по его размерам, Ло Цзянь полагал, что внутри может поместиться человек. Однако фундамент коробки не был прочным из-за того, что он регулярно подвергался воздействию изменчивой погоды. Поверхность была изношена, и многие винты открутились. Ло Цзянь проткнул ножом несколько отверстий в коробке, а остальные разобрал голыми руками. Вскоре одна сторона коробки была полностью разорвана, и содержимое внутри открылось при слабом свете звезд. — О, черт меня побери! — Ло Цзянь не смог удержаться, чтобы не прикрыть рот и нос, как только взглянул на содержимое коробки. Судьба действительно свела их вместе, или же, как же так получилось, что он, казалось, был обречен всегда сталкиваться с мертвыми телами? В коробке действительно лежал свернувшийся труп. Всё его тело гнило, превращаясь в отвратительную груду черного, вонючего мяса. Вонь разложения была невыносимой, в некоторых местах виднелись кости, а одежда, покрывавшая труп, затрудняла определение первоначальной формы тела, но, скорее всего, это был человек, судя по скелету. Когда Ло Цзянь открыл коробку, этот отвратительный запах проник в его ноздри; в то же время странный, тошнотворный вкус наполнил его рот. Ло Цзянь отступил на несколько шагов, затем встал на краю корабля, вдыхая свежий океанский бриз, но в следующую секунду его начало рвать. От тяжелого морского бриза несло соленым рыбным запахом, от которого Ло Цзяня непривычно затошнило. После долгих лет блевотины, пока ничего не осталось, ему в конце концов пришлось ползти обратно к деревянному ящику. Других вариантов не оставалось. Можно было сказать, что тело было единственным, что Ло Цзянь нашел на этой палубе, и он твердо верил, что на трупе будут спрятаны какие-то улики или полезные предметы. Кроме того, с тех пор, как он вошел в комнату, Ло Цзянь поклялся, что никогда не будет пренебрегать ни одной мелочью. Так что Ло Цзяню, вопреки своему желанию, пришлось прислониться к краю ящика и рассмотреть этот ужасно неприглядный труп. Тело ещё не полностью разложилось на скелетные останки. С костей всё ещё свисало много гнилого мяса, и в этом мясе ползали какие-то прожорливые черви. Ло Цзянь предположил, что человек, должно быть, был насильно запихнут в коробку перед смертью, потому что его поза была искажена. Но после тщательного наблюдения Ло Цзянь обнаружил трещины в суставах и костях человека, предполагая, что ему, возможно, сломали конечности, прежде чем его запихнули в коробку. Ло Цзянь был весьма впечатлен своей собственной способностью анализировать причину смерти и процесс умирания другого, просто изучая простой труп. Он не был судебно-медицинским экспертом, так что возможность сделать такой вывод была довольно хорошей. С его новым повышенным эго и возросшим нарциссизмом Ло Цзянь встал и перевернул коробку, заставив труп вываливаться самому. Он не осмелился прикоснуться к трупу голыми руками, так как это было слишком отвратительно. Однако неожиданно то, что выпало из коробки, оказалось не просто мертвым телом. Там были и другие предметы: гусиное перо, дневник размером с ладонь, обтянутый овчиной, коробка спичек и старинный кулон со святым крестом. Эти вещи, должно быть, принадлежали покойному. Ло Цзянь взял блокнот из овчины и принялся изучать его. Этот дневник, упавший с трупа, был грязным. Там было несколько темных пятен неизвестного вещества, и его вид сам по себе был отталкивающим. Ло Цзянь сумел вытерпеть своё горе и отвращение, и он открыл его, чтобы прочитать. Жаль, что он был написан по-английски, так как английский язык Ло Цзяня определенно был не самым лучшим. Хотя он мог вести простые разговоры по-английски, всё же это было слишком непонятно для него. Более того, содержание дневника из овчины было написано от руки, узким и неразборчивым почерком. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что текст написан настоящим англичанином. Кто знает, как долго Ло Цзянь боролся с этими письменами. Он просто не мог разобрать ни слова из этих наклонных комбинаций букв. Ло Цзянь неохотно пролистал страницы блокнота и вскоре решил, что он ничего не стоит. Как раз в тот момент, когда он был готов выбросить его, из журнала выпала фотография. Это была старинная черно-белая фотография пары, свадебный портрет, судя по сложному костюму и платью, которые были на мужчине и женщине соответственно. Люди на фотографии были слегка размыты, но это было разумно, учитывая, что она казалась довольно старой. На обороте фотографии была напечатана дата: 5 мая 1645 года, Роуэн и Джулия. Ло Цзянь крепко сжал фотографию в руке. Его лицо приняло сложное выражение, когда он оглянулся на тело, лежащее на полу. 1645 год, примерно на ранних этапах 17-го века, был веком, когда колониализм впервые развился. В то время Китай всё ещё находился под властью династии Цин. Но с тех пор прошли сотни лет; сейчас был 21 век. «Подождите секунду! Это странно!» Ло Цзянь, который всё ещё держал фотографию, внезапно подумал о серьезной проблеме. Были ли вообще камеры в 17 веке? Из того, что он знал, камеры появились примерно в 19 веке. И даже тогда только что была изобретена самая простая камера, которая делала исключительно размытые, монохромные снимки. Другими словами, фотография в то время была крайне редкой! Между 17-м и 19-м веками уже существовал огромный разрыв в двести лет, так как же могла существовать такая фотография в 1645 году?! Думая об этом, Ло Цзянь почувствовал, как по спине поползли мурашки. Он в ужасе уставился на фотографию, которую держал в руках. Фото было старым, и лица пары были туманными. Женщина сидела на стуле, а мужчина стоял прямо за ней. Эти два человека, лица которых нельзя было разглядеть, стояли рядом, излучая торжественность. И это, в сочетании с тем, что их наряды отражали только чистый черный цвет, потому что это была монохромная фотография, что делало её похожей скорее на поминальную службу, чем на свадебную церемонию. Ло Цзянь почувствовал, что чем больше он смотрит на эту ветхую фотографию, тем более жуткой она становится, поэтому он засунул выцветшую фотографию обратно в журнал и швырнул её в разбитую коробку. Кроме дневника, там оставалось ещё несколько предметов: гусиное перо, подвеска в виде креста и коробка спичек. Гусиное перо нельзя было использовать без чернил, поэтому Ло Цзянь без колебаний отбросил его в сторону. Подвеска с крестом, однако, выглядела несколько странно, поэтому после некоторого раздумья Ло Цзянь поднял её и положил в карман. Спички оказались самыми полезными. Они всё ещё были сухими и могли быть зажжены, и Ло Цзянь просто нуждался в некотором огне. Но он не мог найти никакого материала, который мог бы сжечь. Деревянный ящик был влажным; на самом деле, большинство деревянных предметов на палубе корабля были влажными. После долгих раздумий Ло Цзянь наконец взглянул на труп. Человеческие кости могли быть сожжены. Гниющий труп выделяет масла, смесь желтых жиров и других жирных остатков, которые делают тело легко воспламеняющимся. Пламя в конце концов сожжет всё тело до пепла, но, несмотря на это, человеческое тело всё ещё может поддерживать огонь в течение очень долгого времени. Ло Цзянь на мгновение заколебался, но в конце концов покачал головой и упрекнул себя: — Чего ты так боишься, Ло Цзянь?! Если ты не решишься, то умрешь, как и он! После этого он присел на корточки, стиснул зубы, ухватился за ногу трупа и быстро сломал бедренную кость. Ло Цзянь успешно поджег... ногу. Неся свой новенький факел, он направился к двери на нижние уровни. В свете пламени корабль стал намного ярче. Ло Цзянь вошел в трюм корабля с факелом в руке. В отличие от палубы корабля, которая замерзала из-за морского бриза, трюм корабля был теплым, но Ло Цзянь боялся ослабить бдительность. Он зорко осматривал местность широко раскрытыми глазами. Трюмом корабля называлось пространство под палубой, включавшее кормовую каюту, носовой отсек, грузовой отсек, машинное или котельное отделение и так далее. Кроме того, трюм этого призрачного судна был относительно большим. В первой комнате, куда вошел Ло Цзянь, царил хаос, как будто произошла жестокая драка; столы и стулья были разбросаны по полу, и толстый слой пыли покрывал всё помещение. В этой комнате не было ничего ценного, но Ло Цзянь снова поискал и в конце концов нашел навигационную карту, в которой не смог разобраться, и бортовой журнал, который, к сожалению, был написан на английском. На стене висела картина маслом, тоже покрытая пылью. Ло Цзянь собрал картину и осторожно смахнул пыль. На картине было изображено судно, поглощенное бушующими морями. — Какой человек на самом деле повесит такую картину на стену? Неужели они так жаждут умереть в море? — Ло Цзянь был в растерянности. Он озадаченно покачал головой и вышел из этой маленькой комнаты, чтобы поискать в другой. Но перед уходом он обязательно забрал журнал. Хотя он не знал, кто его напарник, он всё же намеревался найти этого своего напарника, надеясь, что он или она смогут понять английский. Трюм корабля был довольно большим, но Ло Цзянь успел посетить несколько комнат. В грузовом отсеке хранилась провизия, но большая часть еды была несъедобной. В одном месте находилось оружие, порох и несколько взрывчатых веществ, но все они были залиты водой и поэтому бесполезны. Ло Цзянь также нашел кучу золотых и серебряных сокровищ в другой комнате, но эти вещи не могли сравниться с буханкой хлеба. Ло Цзянь был голоден. Он пошел в корабельную котельную; двигатели заржавели и не работали. Машинное отделение, носовые каюты, кормовые каюты, каюты левого борта, каюты правого борта, практически все каюты и отсеки были перевернуты им, но Ло Цзянь всё ещё не мог найти ничего, даже трупа, подобного тому, что он нашел на палубе. — Что, черт возьми, происходит с этим местом?! Почему всё так пусто? — Ло Цзянь ходил кругами. Здесь было слишком много комнат. Он был немного растерян и не был уверен, есть ли какие-нибудь каюты, которые он случайно проглядел. Огонь на факеле медленно угасал, и вскоре он вошел в оживленное помещение, по-видимому, кают-компанию экипажа. Он нашел несколько тяжелых пальто и сразу же надел одно, но, чувствуя, что одного недостаточно, решил надеть другое. Хотя пальто было покрыто пылью, по крайней мере, ему больше не было холодно. Вскоре после этого он нашел масляную лампу, которая на самом деле содержала топливо. Ло Цзянь зажег лампу и выбросил этот костяной факел. Во внутренней каюте судна было душно и темно, пол качался под ногами, и он слышал шум ревущих волн, бьющихся под корпусом. Сказать, что он был напуган, было бы преуменьшением. Он был бесспорно напуган до смерти, но он должен был преодолеть это и найти своего партнера. Он взглянул на карманные часы — 12:48. Сам того не зная, прошел уже час. Если он не найдет своего партнера раньше, этот человек, вероятно, умрет. Пройдя долгое время по темному коридору, Ло Цзянь вдруг услышал стук, доносившийся из комнаты перед ним. Казалось, кто-то яростно колотил в дверь. Сердцебиение Ло Цзяня участилось, и его сердце бешено колотилось о ребра, настраиваясь в такт странным стучащим звукам. Он поднял лампу и смело подошел к двери комнаты, из которой доносились звуки. В дверь действительно что-то стучало. Она безостановочно дребезжала, и шум эхом отдавался вокруг. — Внутри кто-нибудь есть? — крикнул Ло Цзянь в дверь. Окруженный тьмой, он не осмеливался повысить голос. Он чувствовал, что если закричит ещё громче, его голос может привлечь что-то плохое, что может привести только к неприятным последствиям. Когда Ло Цзянь позвал, удары от стука в дверь прекратились. Время, казалось, остановилось. Долгое время не было слышно ни звуков, ни движений; всё было спокойно, как в эпицентре урагана. Через некоторое время бедная дверь начала трястись от гулких ударов, которые последовали снова. Ло Цзянь с трудом сглотнул, вытащил свой боевой нож, сунул его в рот и прикусил лезвие ножа, держа его ровно. В то время как одна его рука держала лампу, другая протянулась и схватилась за дверную ручку, медленно поворачивая её...