🌑
[CryWolf — MEPHISTOPHELES]
Меж резных ножек перилл, ближе ко второму этажу, спокойно пролезает голова. Обои в гостиной, ближе к карнизу с тяжёлыми шторами, отклеивались уже трижды. Центральная подушка в широком диване проседает больше остальных. Чонвон знает этот дом, как своё отражение. Он живёт здесь на протяжении всех двадцати трёх лет со дня рождения. И по сей. Второй день рождения, иначе это, пожалуй, никак не назвать. — Мистер Ян? Мистер Ян? Чонвон вздрагивает, когда чувствует, что его руки касаются тёплые пальцы офицера. Взгляд его проясняется, фокусируясь на встревоженном лице девушки. Хоть мысли всё ещё плавают в болоте воспоминаний. — Прошу прощения, — поджимает она губы, — но вы не отвечали… — Вы что-то спросили? — скрипуче произносит Чонвон, смаргивая бегущие слёзы, что уже почти не ощущал. С тех пор, как он набрал службу и сообщил о нападении, слёзы не переставали течь ни на миг. — Да. Да, я уточняла, слышали ли вы вчера что-то? С первого этажа. Прибытие Блэкаутеров…обычно оно сопровождается… — Ничего, — лжёт Чонвон, облизывая солёные губы. — Я проснулся от какого-то грохота, а после… Кровавые вспышки, залитые алым диван и пол. Остатки конечностей, разбросанные повсюду, брызги на когда-то светлых стенах…после того, как он совершил звонок, ему пришлось спуститься и увидеть всё это. К приезду офицера и целого отряда из спец.службы, Чонвон обнаружился дрожащим забившимся в прачечную, обнимая себя и шепча лишь: «мне снится». — Ваша комната, — вновь заговаривает офицер, — была открыта? Или вы запираетесь на ночь? — Открыта, — сглатывает Чонвон ком в горле. — Но я крепко сплю…к сожалению. — Вы принимали какие-либо спиртные напитки перед сном? — Нет. — Наркотические вещества… — она опускает глаза в протокольный лист. — Простите, но я должна спросить. Это стандартные вопросы… — Я понимаю. Нет. Ничего подобного. Пепси и пицца…только и всего. — Это также могло бы помочь нам в причинах того, почему Блэкаутеры не поднялись к вам. Лестницы точно их не пугают, но однако, вы выжили и… — Меня ещё не раз будут спрашивать об этом, да? Потому, что я выжил? Правда в печальных тёмно-синих глазах офицера. Правда в том, что Чонвон за всю историю существования Блэкаутеров, единственный, кто выжил. — Боюсь, что так Мистер Ян. Краем глаза Чонвон замечает людей в спец.одежде, выносящих из дома небольшие чёрные мешки. Ему не нужно обладать зрением Супермена, чтобы наверняка знать, что внутри. Чтобы почувствовать тошноту от одной только мысли о том, что внутри. — Мистер Ян? — вновь окликает его офицер, а после протягивает ему тёмно-серую визитку. — Обычно мы предлагаем услуги психологической помощи родственникам погибших. Сами понимаете, опыта с выжившими у нас не было. Так что это всё, чем мы сейчас можем вам помочь. Пальцы Чонвона одеревенели на его коленях, и девушка, замечая это и его шалый взгляд, меняет траекторию руки, подвигая визитку по столу вперёд. Оставляя её перед Чонвоном, пытающимся сфокусироваться на прямом шрифте серебристого цвета. «Пак Чонсон.» Всё, что удаётся урвать Чонвону прежде, чем слёзы вновь застилают взор, и он отворачивает голову, кивая. — Спасибо. — Мистер Ян? Есть ещё кое-что, — он лишь вполоборота поворачивает лицо, давая понять, что слышит. — Ваш дом необходимо проверить на какие-либо зацепки, которых могло нигде не быть ранее. А также зачистить. Это дело не пары часов, так что скажите, есть ли вам куда пойти? Пожить пару дней, пока мы не убедимся, что дом вновь пригоден для проживания в нём. — Я найду, — отзывается Чонвон вполголоса. Совершенно же на деле не зная, куда и к кому может податься из единственного дома, что был у него. Все знакомые вдруг кажутся слишком далёкими и занятыми. — Если у вас не найдётся варианта в течение часа, — склоняет чуть голову офицер, — мы можем помочь вам с мотелем на время зачистки. — Часа? В его глазах вода и растерянность. Болтаются среди зияющей пустоты, бликуя. Когда-то сверкающая радость и темнота карей радужки, этим утром беспробудная мгла безнадёжности. Часа не хватит на то, чтобы, кажется, даже подняться со стула, конечности отекли, онемели. Сил едва ли осталось на многочисленные ответы и усталое моргание. Чонвон слышит тяжёлый вздох. — Давайте отвезём вас в мотель? А оттуда уже сможете отправиться к кому-то из знакомых, — предлагает офицер, закрывая толстенный ежедневник и неприметную папку с кровавым крестом в уголке. И ещё немного сил остаётся у Чонвона на очередной кивок и бездумный сбор вещей в крохотный рюкзак. В котором ещё вчера он нёс тетради в университет, чтобы сесть на любимое место позади, у окна, перекидываясь с друзьями через ряд улыбками. Теперь он нёс в них к машине офицера полиции какую-то попавшуюся под руку одежду, наспех брошенное бельё, зарядное устройство и кошелёк. Под любопытно-колючими взглядами соседей и проходящих мимо зевак. С натянутым по самые брови капюшоном толстовки, чтобы не видеть, но ощущать на себе сожаление неизвестных ему людей, что забудут о нём, как только пройдёт шумиха и замолкнут новости. Но не забудет больше никогда он сам о том, как в такой же, как дверца машины, блестящей черноте белков, смотрели на него пугающе-осознанно кровавые точки, раздевая до самых костей. Дом, с кишащими в нём сотрудниками спец.службы, остаётся позади, мелкой точкой. Из точки похожей в груди Чонвона разрастается дыра, какую мог бы оставить Блэкаутер. Но вместо этого оставил его. В живых. Единственного.🌑
[arai tasuku, itaru baba — 0]
Срываясь с опущенных ресниц, стремясь по впалым щекам к подбородку, теряясь меж дрожащих губ, горячая вода вперемешку со слезами стекала непрерывным потоком. Чонвон сидел в душе столько времени, что в какой-то момент бросил считать. Нагрев своим телом и водой из шипящего душа кафель, обняв вновь острые колени, он не то пытался смыть с себя преследующий его липкий запах Блэкаутера, не то вспышки кровавых воспоминаний, не то просто желал успокоиться и разморить тело, чтобы попытаться уснуть. На опущенной крышке унитаза, на скомканной одежде, лежит его мобильный, незаблокированным экраном блёкло освещая тёмную ванную. Демонстрируя полумраку одно из последних фото, что Чонвон сделал с друзьями, когда они решились пойти в Комнату Страха. Каждый день живя страхом, что подобное однажды будет не просто смешным аттракционом. Что подобное каждый день случалось с людьми повсеместно, возможно даже с кем-то из семьи, с кем они ехали в метро. Ожидая, но не подозревая, что это придёт в их жизни так скоро. Когда шум воды стихает, и на поникших плечах Чонвона повисает серое полотенце, он ловит себя на ужасающей мысли, с которой не в силах бороться: это всё его вина. Если бы он не пригласил друзей на ночёвку, убили бы только его. Если бы он не был так беспечен и не подверг опасности целых две жизни. Если бы он не выжил тоже… Часы над дверью его номера зловеще приближаются к полуночи, но дрожащие пальцы Чонвона неумолимо набирают номер с визитки, брошенной на тумбочку. Гудки кажутся ему вечными и слишком громкими, но он ждёт, затаив дыхание и кусая искусанные и без того губы. Лишь сонный голос незнакомца в трубке пускает по голой коже стыдливые мурашки. — Пак Чонсон слушает, — бормочет низкий голос в динамике. — Прошу прощения, Чонсон-ши, — пытается найти верные слова Чонвон. — Мне дали вашу визитку сегодня. Я…я Ян Чонвон, вы… — О, — весь он подбирается от внезапной паузы; голос Чонсона вмиг проясняется. — Чонвон-ши, доброй ночи. — Простите, я просто…я хотел бы узнать, когда у вас будет время для сеанса? Ближайшее, если возможно. — Конечно. Подождите только… Чонвон не дышит, а потому слышит и то, как включается прикроватная лампа, щёлкают дужки очков, как шуршат страницы, вероятно, ежедневника, как пару раз Чонсон излишне тяжко вздыхает. — Я сейчас не в городе, но послезавтра… — Отлично, — выдыхает, обрывая Чонвон. — После обеда, — продолжает всё же Чонсон, — я вернусь. И смогу принять вас во второй половине дня. — Я буду. Адрес тот же, что и на визитке? — Да, я дополнительно вышлю все детали сообщением, как только приземлюсь. Чонвон кивает сам себе и между ними повисает неловкая пауза. — Спасибо вам, — всё, что удаётся пролепетать Чонвону. — Пока не за что, но, Чонвон-ши? — М? — Если будет совсем плохо, пишите мне на этот номер, договорились? Я постараюсь помочь вам до возвращения в город. — Спасибо, Чонсон-ши. Доброй ночи. Чонвон не дожидается ответа, как и не даёт своего, потому что и так, кажется, сказал слишком много с тех пор, как замолчал после прибытия в мотель. Все силы его теперь совершенно точно были на исходе, и даже вздох облегчения дался с трудом и не сразу. Опускаясь на постель и глядя в экран мобильного с завершённым вызовом, Чонвон думает лишь о том, как проживёт следующие почти сорок восемь часов до сеанса, пока взгляд его не размывается, растворяясь в усталой дрёме. Против страха, он засыпает.🌑
[Koda — no turning back]
Взгляд Чонвона прикован к двери. Оттуда к нему тянулись серые когтистые руки. Оттуда за ним вернулась красноглазая смерть. Рыча утробно, мелкими горловыми перекатами и кровавым бульканьем. Хлюпая вязкой ядовитой слюной, тянущейся по тяжёлым следам на мягком ковре номера мотеля. Раздирая по лоскутам одними только глазами и облизывая плотоядно зубастую пасть, от уха до уха растянутую в голодном предвкушении. Чонвон лишь мелко дрожал, потому что первая волна истерии после ночного кошмара уже прошла, оставляя после себя лишь липкость на коже, прерывистое дыхание и полный ужаса взор на ручку двери, готовую вот-вот дёрнуться вниз. Во сне Чонвон сидел в таком же положении. Обхватив себя руками и натянув по самый нос одеяло. В ожидании конца и завершения Блэкаутером его ужина, что он почему-то оставил в прошлый раз. И он пришёл. Не позволив Чонвону даже закричать из-за сковавшего ужасом горла. Лишь смотреть, как смерть на своих двоих приближается, с каждым вязким шагом шире раскрывая монстрическую пасть. Чонвон смотрел в неё, как в бездну. В ней же и потонул, пока не подскочил на кровати, поняв, что умудрился задремать в номере мотеля. Но неумолимо наступал рассвет, пробираясь сквозь неплотные жалюзи розовизной потухшей надежды, а Блэкаутер из сна так и не появился на пороге. Чонвон перестаёт бороться и, как только первый жёлтоватый отблеск окрашивает блёклые стены его номера, валится на бок, позволяя сну вновь забрать себя. Потому, что днём — безопасно. Потому, что Блэкаутеры никогда не выходят после рассвета. Потому, что сил у Чонвона всё ещё не так много, чтобы провести сутки без сна.🌑
«Когда ваш организм больше не может выдерживать стресс, он подаёт всевозможные знаки сознанию, и то отключается. Вот почему, после пережитого сильного стресса, после шока или травм, вы теряете сознание, впадаете в кому или попросту засыпаете на сутки или более. Так ваш организм пытается восстановиться и уберечь вас от дальнейших сильных потрясений…» Чонвон вспоминает эти слова, когда просыпается в темноте, подрываясь на кровати и наощупь находя прикроватную лампу, чтобы включить её. Свет неприятно бьёт желтизной по глазам, но Чонвон, морщась, всё же осматривается. В его номере ничего не изменилось за те несколько часов, что он крепко проспал, к счастью, без каких-либо сновидений. Хочется плотнее закрыть жалюзи, но дыры меж отсеков, образовавшиеся со временем, местами ржавчина на узких металлических панелях, дают понять, что придётся мириться с тем, что есть. Чонвон мирился. И не только потому, что выбора не было, но потому, что это место не было его домом. И шанс возвращения Блэкаутера за ним сюда всё же не был велик, хоть и разрывалось внутри всё от страха возможного развития событий, как в утреннем сне. Только когда под горячим душем желудок Чонвона издаёт болезненный звук, а в виски ударяет резкая боль, он вспоминает, что вторые сутки ничего не ел. И не то, чтобы хотел есть действительно. Но организм требовал, и Чонвон, торопливо смывая с себя сонную пыль, мысленно обещал выпить хотя бы воды. В конце концов, уже завтра был назначен сеанс у Чонсона, и ему придётся выйти из мотеля в город, а там он и поест. Обязательно поест, просто сейчас, нужно пережить ещё одну ночь. Бессонную, но завтра точно станет лучше, потому что он сможет поговорить с кем-то, кто не задаёт тонну вопросов. Кто не смотрит на тебя так, будто ты потенциальный преступник и подельник Блэкаутеров. Завтра точно станет лучше…[IAMX, Kate Von D — Stalker]
Полотенце, которым Чонвон просушивал волосы, падает к босым ногам, образуя на тёмном ковре единственное светлое пятно, как мнимую преграду. Крик застревает в лёгких вместе с остатками воздуха, и всё, что Чонвон может сделать, смотреть в кровавую глубину глаз, застыв на месте, обездвиженный страхом. — Ты… Срывается с его губ. Дверь в номер с неприятным приглушённым скрипом закрывается за широкой спиной. Отрезая их от внешнего мира, от возможной помощи. Чонвон вспоминает о женщине, что работает в этом неспокойном месте администратором, и чувствует, как глаза заполняет жгучая влага. Блэкаутер наверняка убил её первой, пока пробирался к нему. На часах, что висели над дверью, время не доходило даже до полуночи. Дверной косяк позади Чонвона холодный, но он не чувствует, опадая. Смотрит лишь неотрывно в чужое лицо и отвести взгляд не может, как примагниченный. Сквозь тонкие дыры в жалюзи мелькает моментно красноватый свет от сдающей назад машины. Кто-то продолжает жить своей жизнью за стенами мотеля, пока жизнь Чонвона подходит к концу. А он только и смотрит, что на кровавый световой след на высокой скуле Блэкаутера, переходящий на поджатые плотно серые губы и острый подбородок. Лицо. Лицо Блэкаутера иное. Становящееся всё ближе, с каждым ползущим шагом, словно монстр не подкрадывается, а летит над полом. С очередной вспышкой на этот раз белого света, Чонвон замечает выпуклые на нижних веках вены, проступающие под пергаментной кожей. И очевидный на щеках несмыкающийся шрам огромной челюсти. Все ли Блэкаутеры позволяют своим жертвам рассмотреть их так детально? Знать, что у твоей смерти есть лицо. Запомнить его, как последнее и единственное, что увидишь в своей жизни. Если после неё, конечно же, есть что-то кроме бесконечной пустоты бессознательного. Чонвон коротко моргает, потому что взгляд его совсем затягивает пелена слёз, и те срываются с ресниц, крупными каплями одна за одной стекая по осунувшемуся лицу. Вызывая неожиданно из горла напротив хрипатый рык, от которого внутренности Чонвона сковывает ледяным ужасом. Он не дышит и мысленно прощается сам с собой, когда серые губы размыкаются, а следом за ними тянется шире разрез на щеках, являя чёрный удлинённый язык и острие множества зубов, по которым он проходится. Сладковато-ядовитый запах, ощущается липкостью на голой и ещё слегка влажноватой коже. На Чонвоне нет даже преграды в виде одежды. Он открыт и беспомощен, беззащитен и словно распят под внимательным взглядом сощуренных красных глаз, утопающих в чёрных белках. Он умирает внутри, как только когтистый холодный палец касается его щеки. И не знает, как ещё ноги держат его, не предав. Хочется зажмуриться, лицо закрыть, спрятаться и плакать, пока всё это не пропадёт. Пока его не убьют. Но Блэкаутер неожиданно пробует чернильным кончиком языка влагу с пальца, что собрал с лица Чонвона, и рычит угрожающе, громче прежнего. Это пускает по щекам новый поток бесконтрольных слёз. Чонвон думал, за эти два дня ничего не осталось, Чонвон плачет безмолвно, не имея возможности даже захлебнуться собственным страхом, чтобы не издать лишнего звука. Ощущает, как позвоночник его липнет к неровному деревянному каркасу позади, в который он вжимается, как может. Лицо Блэкаутера во мгновение становится слишком близко. Чонвон думает, что он начнёт с головы, и так лучше, он умрёт сразу и никаких мучений. Но монстр так не думает явно. Раскрывая по новой пахнущую кровью и ядовитой слюной пасть, он тянется длинным, нечеловеческим языком вперёд. Пробуя вновь на вкус солёные слёзы. Рык его проходит через всё уязвимое тело Чонвона, отражаясь крупной дрожью. Но затем стихает, кончаясь тяжёлым вздохом и смыкающимися с тихим щелчком губами. Они безжизненно серые, но странно для подобного существа полные и красивые, облёскивающие в очередном всплеске света из-за липкой слюны. Чонвон не знает, никогда не знал, как выглядят Блэкаутеры, но если каждый из них так схож с человеком, кто же их породил? И это вовсе не тот вопрос, которым стоило бы задаться перед смертью, но Чонвона, кажется, сегодня тоже не собираются убивать. — Почему ты… Блэкаутер отходит назад. Взгляд Чонвона цепляется за грязную, местами порванную кофту, болтающиеся на необычно длинных ногах тёмные джинсы, стоптанные и повидавшие виды кеды с разболтанными шнурками. За падающие на черноту кровавых глаз сальные чёрные прядки. Монстр мог бы сойти за обычного бездомного парня. Человека. Каким являлся сам Чонвон. Какими были и его друзья. Память о них вызывает болезненный укол под рёбрами. Убийца напротив вызывает жжение под кожей и тошноту, скручивающую пустой желудок. Чонвон должен кричать и звать на помощь. Чонвон должен скрести ногтями по стенам, пытаясь сбежать. Чонвон должен его ненавидеть за смерть двух близких ему людей, на чьи похороны даже никого не позовут, потому что хоронить толком нечего.[Strange Kids — Ready to die]
Но Чонвон смотрит на него нездорово изучающе. Пугливо распахнутыми глазами, но цепляющимися за все возможные детали долговязого монстрического тела. Они отличаются размером конечностей, кошмаром чёрно-кровавых глаз и пастью, разрезающей щёки. Они отличаются рационом и сознанием. — Ты ведь не понимаешь меня, да? — шепчет сипато Чонвон. Не находит в красной радужке ответа, подтверждая свои мысли. И всё же, его не убили дважды. Его слёзы снова опробовали, как какой-то необычный деликатес. Смерть снова играет с ним в какие-то ей одной известные игры без правил. Он делает шаг вперёд. Блэкаутер резко клонит голову вбок, хмуря густые брови под сальной чёлкой, и отшатывается зеркально назад. — Что если… Переступая полотенце, Чонвон наступает. В три нетвёрдых шага оказывается у кровати, вжимая взглядом Блэкаутера в угол за прикроватной тумбочкой. Не имея возможности коснуться, делая из этого совершенно странные выводы. — …ты мой кошмар, — нервно дёргает он уголками мокрых от слёз губ. — Ты просто мне снишься. Он выдыхает это с истеричным смешком, позволяя себе закрыть глаза и опустить голову. Это всё просто сон. Очередной кошмар, как и тот, что был до этого. Слишком реальный, пробирающий до костей, даже ощутимый, но всё ещё сон. Чонвон валится боком на постель, не открывая глаз, подтягивает к голой груди колени и вжимается заплаканным лицом в скомканные простыни. — Кошмар, — повторяет он. — Просто кошмар… Жмурится изо всех сил, заставляя себя уснуть, хоть и помнит, что поднялся не больше, чем час назад. Но это всё сон, а значит, он должен уснуть. Не слышать шороха и не ощущать чьей-то тяжести на матрасе и сквозящего холодом по обнажённой спине дыхания. Глухого рокота, отдающегося вибрацией по постели под ним. — Кошмар… Последнее, что побледневшими губами произносит Чонвон прежде, чем жмурится до цветных пятен и пропадает в калейдоскопе кровавых вспышек и сверкающих опасно глаз. Ощущая сквозь вынужденную дрёму гуляющее по затылку дыхание. И что ж, если это всё не было сном…он, пожалуй, уже готов умереть.