♫ as the world caves in (slowed) — matt maltese
Гето никогда не стремился доказывать всем свою силу или выпячивать напоказ высокое звание. Будь у него воля, он бы и хаори не носил, дабы не выделяться в толпе черных одежд синигами. Известность, почитание, уважение — пусто дело. Если вдруг ему захочется потешить своё эго он способ найдет. И это не будет связано с его статусом. Конечно он чувствует ответственность. За его спиной две сотни подчиненных. Он для них и спасение, и поддержка, и отец родной. Главный человек к которому они могут обратиться с проблемой и тот, от кого ждут спасение в патовых ситуациях. Остальные отряды не отличаются уважением к капитану Сугуру. Многие офицеры называют его зазнавшимся, заносчивым, грубо говоря, хамлом. Свою щепотку перца добавляет высокий социальный статус капитана. Выходец одного из главных кланов, оказывающих поддержку всему Готей 13. Шепотом здесь упрекают в надменности и проплаченности должности. Будто дотошный Гакуганджи смог бы позволить себе взять хотя бы монету в качестве подкупа. Всё он о принципах и морали твердит. А ему за это даже не платят. Главнокомандующий тоже имеет виды на Гето. Это замечают все, только всё к выводу не придут чем же вызвано это чрезмерное внимание и какого оно настроя. Гето не демонстрирует силу, а потому о его подвигах легенд не слагают и к сильнейшим не относят. Лишь совсем старые вояки помнят, что это, по словам большинства, хамло, некогда умудрилось почти выиграть бой с Сукуной. В седьмом отряде поговаривают, что победа не досталась их капитану исключительно по воле его определенной легкомысленности. Любит он играть с общественным мнение. Словно карточный фокус, где шестерка на глазах сотен людей превращается джокер. А эта карта в колоде остаётся самой непонятой и таинственной. Как и неоднозначный капитан, скрывающий силу. Или взаправду её не имеющий. — Присядь рядом, суицидник, — Сугуру склоняет голову к плечу и лукаво улыбается своей лисиной мимикой. Жнецы. Интересный экземпляр для изучения. Был сотню лет назад, как феномен. Время покрыло эту книгу пылью и плесенью. Открывать эту часть истории Сейрейтей никто не хочет. Жнецы это души людей, которые покончили жизнь самоубийством. Никогда они не обладали сильной духовной силой, потому и не вызывали интереса. Обычные слабаки, которые решились закончить, чем продолжить бороться. Чаще всего они превращаются в пустых, тех самых чудовищ самых разных форм, совсем не похожих на людей, с маской из костей вместо лица. А синигами охотятся на пустых, убивают их, или очищают от скверны и отправляют в мир распределения. Покончившие самоубийством, не имеют право существовать спокойно в сообществе душ. Те, кто не ценят жизнь собственную, едва ли могут спасти чужую. Жнецы это мусор и это скажет любой синигами. О таких даже в учебниках не пишут. Лишь вскользь напоминают, как о тараканах в подвале. Мол, да, такой мусор существует, но он не стоит внимания, если это не пустой. Там уже вопрос выживания и спасения. Этот жнец смотрит на Сугуру с азартом, внутренним трепетом. Весь такой ангел со своими белыми, светящимися на солнце волосами, чистыми и голубыми как небо над ними двоими, глазами. Капитан духовную силу не ощущает, которую, очевидно, стоящий перед ним мужчина хорошо скрывается. Выпускает лишь пару процентов от общей мощности. Но даже тут он различает эти колыхания удовлетворенности. Своеобразные волны касаются его самого, дразнят, прощупывают почву чужих возможностей. — Это тебя привлекает? Моя природа? — спрашивает Годжо, вздернув подбородок к верху. — Кажешься зацикленным. — Жнецы не попадают в Готей 13. Силёнок маловато. Да и мозгов тоже. — А ты тут самый умный? — Смотря с кем сравнивать. У новенького синигами сверкает в ножнах дзанпакто. Страшно интересно Гето увидеть шикай, вторую форму меча в его освобождении. И как жаль, что природа не одаряет подобных ему банкаем, наивысшей силой. Капитан не отрицает своего пристрастия наблюдать за высвобождением чужих банкаев. Для каждого синигами это не только итог упорного труда, но и показатель истинной силы, достоинства и повод для гордости. На изучение третьей формы духовного меча уходят годы усердных тренировок. Все капитаны для получения сей должности обязаны владеть банкаем. — Меня зовут Гето Сугуру, как ты уже понял, я капитан. Возможно, ты попадёшь в мой отряд. — И кто решает это? У меня есть право голоса выбрать отряд самому? — Выбор есть всегда. А вот навык принимать верное решение вырабатывается годами. Годжо неважно к кому в отряд идти. Главное к сильному. К тому, кто сможет обучить, раскрыть силу, не будет бояться экспериментировать и давать определённую свободу действий своим подчиненным. Сатору ещё в академии начал ощущать ядовитый коктейль по венам. Он лучше, сильнее, развит в логике и стратегии, пусть и мыслит довольно не стандартно для требований наставников. Это превосходство над другими он видит не в себе, это не яркое свечение изнутри и уверенность, что перед ним высоты все временные и каждую он постигнет. Собственную силу он видит каждый раз в глазах других. Она выглядывает сквозь лапы зависти и страха. Синигами в спарринге всегда смотрели на него с презрением. Не потому что жнец, самоубийца, малодушный слабак, а потому что уродец то мощный, превосходит здесь всех, будто это нормально. Поверьте, будь Годжо Сатору обычной талантливой душой, им бы молча восхищались и ставили в пример. А он такой какой есть и таких возносить мерзко, неправильно. Как и вслух произнести: «Талантлив». Единственный, кто решился и глазом не повёл, был старик Гакуганджи. — И на какие критерии ты будешь обращать внимание? — интересуется Годжо. Самую малость ему интересно, но в большей степени он хочет понять, что в этом месте имеет вес наибольший. — Думаю хватит того, что ты смазливый, — говорит Гето в секунду оказавшись перед лицом нового синигами. Мгновенная поступь, делает пометку Годжо. Превосходная скорость. Он открыто восхищается исполнением сложной техники. Этот Гето явно проделывает её уже не задумываясь. Сатору же впервые наблюдает блестящее исполнение и у него внутри уже зарождается интерес к одной определенной личности. Капитан в свою очередь, удивляется полной расслабленности этого парня: даже ресницы не шелохнулись от резкого движения оппонента. — По своему подобию подбираешь? — лисиная наглая морда, ленивая интонация. Он весь такой истомный. С такими поблизости нужно держать ухо в остро. Сатору в глаза ему не смотрит. — Считаешь меня красивым? — капитан седьмого отряда изображает нарочитое удивление, округляет глаза, где вязкое болото ещё чего-то непонятного, неуловимого, но точно опасного, ведь чем мягче человек стелет, тем жёстче будет спать на этом всем. Годжо такое распознаёт на раз. И дело не в опыте, просто он смотрит словно в отражение собственных манипуляций. И это вызывает в нем… восторг. Подобного рода игра у нового синигами впервые. Он привык ощущать превосходство, видеть его в глазах напротив с презрением и страхом. А тут собственные пороки на дне чужих очей. Словно в зеркало смотрит, они там проявляются и напоминают о себе. Беги сколько хочешь, затыкай их любыми поступками и чередой убеждений, но всегда будь готов, что они проявятся. Если не в тебе самом так в другом человеке, который окажется способным показать тебе твою же изнанку. Гето может и кажется легкомысленным, у них с Годжо в этом тактика одна, но в решающий момент он будет сильнее. Всегда знают куда бить. — Пойду других капитанов проведаю, — холодно отвечает Годжо и спрыгивает с невысокой крыши, спрятав руки в форме. Гето провожает разочарованным взглядом. И когда синигами, в прошлом жнец, смотрит на него снизу вверх своими нечеловеческими глазами, там, кстати, холодное море и глыбы льда, никак не свободное и тихое небо, капитану нравится это ощущение быть выше его возможностей. И совсем не нравится эта пустота в глазах. С такими сложно. Их невозможно прочесть, нельзя предугадать и обмануть нельзя. Они ни во что не верят, ни за что не держатся и не будут никогда. Эту пустоты может скрыть маска, но никогда не заполнят искренние чувства. Такой взгляд есть у Сукуны. Такой дар имеется у всех, кто умеет исключительно уничтожать.***
Это происходит снова. Декорации вокруг меняются, тени в новой обстановке падают иначе, новые лица в этом театре мелькают, но сценарий и главная мораль произведения остаётся той же. Это не про скуку, а уже про тошноту. Норма, к которой привыкать нельзя, если себя, конечно, уважаешь, но она сама проникает в тело всеми возможными путями: через кожу, обоняние и вкус. Здешняя норма словно паразит. Однажды прицепилась и больше никогда не оставит. От перемены названий суть едва ли меняется. Это не удивляет, это вызывает скучающий зевок. Немного болью в лопатку отдаёт и челюсть сцепить заставляет. Просто чтобы самому себе рот закрыть и не нарваться на конфликт. Даётся это мучительно, словно челюстью сжимаешь собственную гордыню, но другого выхода и нет. Иногда, чтобы получить желаемое спокойствие, чтобы суметь воспользоваться редким шансом, нужно промолчать и вытерпеть. Кугисаки терпением никогда и не отличалась. А вот мозгов хватало заткнуть саму себя или других по надобности, в зависимости от ситуации. Нанами Кенто, капитан второго отряда ничем не лучше всех в академии. Он встречает нового синигами с брезгливостью. Словно в казармы отряда завели дворнягу. Впрочем, есть вероятность, что так он смотрит на все, что двигается. На курящую рядом Сёко едва ли смотрит мягче. Нобара быстро приходит к выводу, что жизнь в этом отряде ее отнюдь не привлекает. Иэйри по пути к этому месту словно растаяла. В ней поубавилось скептицизма. Она стала чаще улыбаться, спрашивать личные вещи. Например, интересовалась что Нобара любит читать, чем занималась при жизни (хотя эти воспоминания с каждым днём удалялись из памяти все больше и отличить их от снов было все тяжелее). Капитан четвёртого отряда спрашивала про других прибывших синигами. Захотелось ей рассказать о заслугах каждого. В очередной раз озвучить, что они не пустышки. И раз уже их выбрали, каждый себя проявит. Ей хотелось поделиться мыслями о троице, потому что раньше никто не хотел даже имени знать. Жнецы мусор, ненужных хлам и ошибка системы. Вирус, который нужно убить. Кугисаки всю дорогу до Нанами Кенто была на подъёме. Но стоило капитану второго отряда встретить во дворе с хлестким: «Меня это не интересует», всякие надежды на понимание рассеялись. Ошибка системы, ненужный хлам. — Он сноб. Не принимай на свой счёт, — как ни в чем не бывало успокаивает девушку Иэйри Сёко. Они все ещё стоят перед казармами его отряда. Третья с ними Маки Зенин. Снова молчит, не выражает ни малейшего интереса к щекотливой ситуации. Не нужно быть психологом дабы понять одну простую истину: лейтенант испытывает крайнюю степень омерзения к Нобаре. Теперь она даже слова не говорит новой синигами, всячески отводит взгляд, будто даже посмотрев может испачкать саму душу. Привычно, повседневно для Кугисаки. Все стало понятно еще в тот момент когда Зенин не пожелала даже руку рядом держать, не то что общаться или смотреть. Но и новой синигами не привыкать быть изгоем, отвергнутой системой. Иногда ей откровенно хочется плакать от наблюдений за переменой человеческого отношения до и после факта её природы. Спасибо этому вашему Богу за бочку гордости в этой рыжеволосой девчонке с аккуратным срезом каре. Она просто не может остановиться идти вперёд даже с израненной в мечах чужого неодобрения спиной. — А кто здесь не сноб? — ну чтобы уж время не тратить и сразу попробовать наладить контакт без сложностей. Кугисаки не видит смысла доказывать силу тому, кто сам ее никак не интересует. Кенто скучный, с головой в дисциплине и нормах. С таким предводителем ей ничего не добиться. А хочется самой смелой высоты, с которой падать только на смерть. — Капитан Сугуру. Но хочу предупредить, с такими перед знакомством нужно пройти психологическую подготовку, — Сёко странно улыбается и переводит взгляд с Кенто на новую синнингами. — Не все капитаны приятные личности. На фоне них снобизм будет меньшей проблемой из всех. — Мне не нужен приятный начальник. Я хочу сильного человека впереди себя. Следовать за ним, расти вместе с ним духовно и физически. Тот кто раскроет меня и сможет мне довериться как своему подчиненному. — Но никто не хочет жнеца в своём строю, — Зенин поправляет очки и разворачивается к выходу из территории второго отряда. — Не с твоей позиции перебирать. Ты слабая девчонка. Не сумела даже себя спасти, а теперь намерена спасать сотни, — она громко фыркает, брезгливо морщится от собственных слов. А это что-что ставшее уже родным, в рёбрах Кугисаки начинает ковырять маленьким острым лезвием. — Лучше бы ты стала пустой. Так было бы правильнее и проще для всех. В конце концов, все закончилось бы так же быстро, как твоя жизнь. — Маки, — вмешивается Сёко. Она ощущает пробоину в духовной силе Кугисаки. Контроль слабеет. Ее волны ощущаются с перебоями. Будто в слаженной системе закоротило провода. Но стоит отдать должное этой синигами, на лице у неё даже мускул не дрогнул. — Поговорим вечером. — Есть, капитан, — и уходит ни сказав больше ни слова. Духовная сила всегда выдаёт переживания и эмоции. Она лучше всего демонстрирует внутренние ресурсы синигами. Показывает страх, удовольствие, смерть. Главный показатель, благодаря которому, даже на большом расстоянии, если суметь, можно сделать бесчисленное количество выводов. Сёко чувствует, ей самой не по себе от того, как пульсирует болезненно духовная сила Кугисаки Нобары. Вслух этого не проговаривает. Девушка явно не хочет подавать признаки слабости, хочет быть наравне, неуязвимой для всех вокруг. И капитан её желание уважает. — Я возьму тебя в отряд, если сама к кому другому не захочешь. — Спасибо. — Имей ввиду, это не жалость, — предупреждает Сёко. — Я просто без ума от девушек со стержнем. И будь уверена, я смогу тебя защитить.***
Маршрут Мегуми Фушигуро в первый день выдастся разнообразным. И если бы кто-то попросил его повторить, он бы не смог. Лабиринты Сейрейтей, сколько бы он не пытался анализировать, сплошная загадка и каждый поворот словно ты стоишь на месте и вообще никуда не двигаешься. Кампания капитана Махито сглаживала ситуацию не раз. Синигами не знает чем руководствовался человек такой величины, посвящая весь свой день сопровождению синигами по другим капитана, но с ним было однозначно спокойнее. Капитан этот явно был у всех в почете. Многие офицеры встречали его с улыбками, другие капитаны то и дело предлагали выпить чаю или чего покрепче. Впервые Мегуми задумался о Готей 13 как о едином дружном коллективе. Пусть отряды между собой взаимодействуют мало, но некую связь все же поддерживают. Или все дело в общительности Махито. Оказалось, кстати, что помимо своих обязанностей главы отряда, он выступает начальником НИИ — научно-исследовательский институт. Седьмой отряд своего рода ученные. Важное звено в иерархии, приближены к главнокомандующему. Многое происходящее в мире душ контролируют именно они, фиксируя аномалии, разрабатывая новые системы и изучая тех же пустых. С первого взгляда не скажешь, что Махито способен заниматься чем-то серьезным. Не похож на человека с большой концентрацией внимания. А по его словам, некоторые феномены приходится разбирать десятки лет и даже нет гарантии, что умозаключение снизойдет на их светлые головы. Вечером Мегуми оказывается у казарм седьмого отряда. Уставший, голова болит от количества разговоров. Он познакомился с еще тремя отрядами. С каждым провела час как минимум. Слишком много общения для него, много лиц и еще больше информации. Ничего толкового. На этих встречах он больше слушал и наблюдал. Другие капитаны выражали или нейтральную гостеприимность или полную отрешенность. Ни то, ни другое синигами не задевает. Он отвечал чем-то схожим, холодным и в какой-то степени равнодушным. У него мало заинтересованности в этом месте. И целей как таковых нет. Что здесь, что в академии. Даже при жизни он не ощущал себя нужным этому миру, тем более уместным. Словно весь инородное тело. Окружение пытается его устранить, потому что подобное обычно рушит стабильность системы. Например, школа. Адское место для каждого второго человека, можете спросить. Фушигуро Мегуми и там не старался отличаться. Выполнял домашние задание, отвечал, когда спрашивали. Регулярно посещал школу, но друзьями так и не обзавёлся. Всякое общение заканчивалось и начиналось у ворот. Дальше ему самому не хотелось тянуть людей за собой. Лишний шум, нарушение личного пространства. Но жизнь штука со специфическим пристрастием к сценарию судеб разных людей. Роль тени Мегуми снова и снова нарушалась школьными выговорами. За что? Все, что находится в тени, люди настойчиво стараются вытянуть на свет. Даже не задумываясь о последствиях. Чем больше Мегуми дистанцировался от общества, тем больше оно питало к нему интерес. Девчонки, ожидаемо, романтизировали отстранённость и мрачность. А мальчики все хотели сорвать скрепы спокойствия Фушигуро. За что платились ушибами, вывихами, унижениями. Защищаться Мегуми, будучи человеком, умел отлично и не только словами. О том как он избивал одноклассников ходили легенды по всей школе. Ненужная слава, мерзкий свет чужого внимания. Мегуми не чувствует себя уместным в Готей 13. Нахождение здесь для него даже не загадка, а странная игра, правила которой раздали всем, кроме него. А игры синигами яро ненавидит. То самое детское выгорело в раннем возрасте. Так что, азарт, увлеченность — не про него. Синигами снова оказывается в казармах седьмого отряда. Махито остался позади, в НИИ. Теперь он один. Сумерки превращаются в ночь. Ветер стихает, как и жизнь вокруг. И без того пустые днем улицы, превращаются в совсем безжизненные. Складывается ощущение, что сейчас юноша проснётся, этот сон забудется в течении дня. Улыбка Махито не будет иметь лица, а голос капитана превратится в немое движение тонких губ. Однако, на пороге, в свете казарм, вырастает Панда. Словно намекает на продолжение его приключения. — Как первый день? — интересуется своим привычным ленивым рыком. По сравнению с днем, ночью лейтенант выглядит куда спокойнее. — Не знаю, что на это ответить. День закончился. Ничего примечательного. — Думаешь остаться в нашем отряде? Вполне возможно. Куда позовут — там и останется. Вывод Мегуми к концу дня. Не с его позиции перебирать и сравнивать кто ему подходит, а кто нет. Махито вроде не против. Если предложит, то согласится. — Давай провожу в казарму. Пора спать. Завтра начнём тренировки. — Панда, — обращается к существу синигами на подходе ко входу. — Что для тебя это место? Тебе здесь комфортно? Лейтенант серьезно задумывается. Оценивает вопрос серьезно, ищет подходящий и честный ответ. Фушигуро это импонирует. Тяжело ему живётся с шутниками. В них нет истины, нет правды. — Наверное, — начинает Панда и задумчиво царапает когтями шеврон. — Это мой дом. Во-первых, здесь я чувствую истоки своей силы. Словно сам воздух здесь наполняет меня жизнью. Люди вокруг учат меня, даже путём обычных разговоров. Для меня, сам понимаешь, человеческое мышление потёмки. Я получаю здесь опыт не только боя, но и жизни. Во-вторых, я хочу защищать это место. А это чувство всегда относится к чему-то родному для сердца, важному. Теперь уже я не могу представить свою жизнь не существуй Готей 13. Я хочу его сохранить для себя, для тех, кто будет после меня и в знак благодарности тем, кто был до. И, в-третьих, в конце каждого сражения я хочу сюда возвращаться. Снова и снова. И ничего роднее для меня в этом мире не существует. — Неожиданный ответ. Потому что его произносит двухметровый медведь. Потому что на вопрос он дал не короткий ответ, а полный аргументов и размышлений. Выкладывает как на духу, не торопясь и главное, с удивительной искренностью. Лейтенант открывается этому мальчику, нисколько не заинтересованному в происходящем. Однако, думается Панде, вопросы это начало. Как младенцы познают новые предметы, пытаясь их попробовать на вкус. Понятное дело новому синигами пока ещё страшно и негде обретать собственный опыт, поэтому такими вопросами он примеряет на себя чужой. И в будущем он сравнит свои ощущения с услышанным. Сейчас ему ответить нечем. Лейтенант, понимая это, встречного вопроса не задает. Он ведь и сам был чужим здесь, непохожим и отрешенным. Всему свое время. А сейчас им всем пора отдохнуть.