Юра бредет по городу, закуривает. Наконец-то выпал снег, заметающий улицы и прибивающий к земле привычную грязь и слякоть. Меньше их от этого, к слову, не становилось. Ноги иногда проскальзывают по припорошённой сырости, а колючие снежинки цепляются за волосы, заползают под ворот пальто, да и в целом мало чего приятного несут с собой. Не то чтобы Смирнов не любил зиму, но сейчас она казалась особенно враждебной и холодной, а фоном неприятно тяготили накопившиеся чувства.
Ему срочно нужны деньги. И информация. Но первое важнее. Способов заработка осталось не так много и возможно придётся прибегнуть к не самым законным из них. Он заходит в бар, озирается, за стойкой кто-то незнакомый. Не хорошо. У новичков не спросишь, постоянных «гостей» они в лицо не знают, но, с другой стороны, всегда есть заготовленная фраза и на этот случай.
— Александр Геннадьевич у себя?
— Простите? Он говорил, что к нему нельзя никого пускать.
— Тогда ты должен был ответить, что его нет на месте, — Смирнов саркастично хмыкает.
Если новенькие не в курсе, то этой фразой убедят «гостя» в своей подкованности. Обычно наёмники в такой ситуации сами представляются, их личность уточняют у начальства, а если всё сходится — пропускают. Если нет… Для незваных гостей у Александра всегда всё готово.
— Не волнуйся, я о твоей оплошности промолчу, — Юра проходит к служебному входу, практически врезается в охранника, но этот хоть знакомый. Проблем не возникает, лишь короткое рукопожатие. Хотя за такую дерзость Смирнову в лёгкую могло бы и по затылку прилететь, причём прикладом или чем потяжелее.
Юре везёт, его спокойно пропускают, он поднимается по старой винтовой лестнице, но в дверь всё же предусмотрительно стучится.
— Входи.
— Даже не спросишь, кто? — только после этого Юра открывает дверь, амбал, стоящий у него за спиной, остаётся снаружи, повинуясь жесту Геннадьевича. Тот сидит в кресле, развалившись, в стакане дорогой алкоголь. Смирнову даже не нужно принюхиваться и присматриваться, чтобы понимать, что там. Он знает весь ассортимент, которым располагает бар, знает, какой именно коньяк предпочитает начальство, знает, что если ему предложат выпить, то вечер выдастся тяжёлым.
— Ко мне, по-твоему, так много людей заваливается без предупреждения? Ну, Юрочка, что нарыл интересного?
От этого «Юрочка» неприятно давит где-то чуть ниже лёгкого. Тошнотворное ощущение. Смирнов садится напротив. В их мире всё приравнивается к деньгам. Работа. Информация. Товары. Люди. Тела.
— По вашей сфере всё спокойно. Виделся с поставщиком, всё ровно.
— Вот и славненько. Припугни его там, если потребуется, ты мальчик взрослый, сам поймёшь, когда надо. А то что-то мне не нравится, как он в сторону наших конкурентов поглядывает.
И давно с ними работает. Но вслух Юра этого не произносит.
— Я по другому вопросу. Есть что из срочного?
Мужик злорадно смеётся.
— Опять в наёмные грязные дела, Юрочка? Ты, вроде, клялся, что тот раз был последним.
Тот раз. Тот раз, когда его чуть не убили. Тот раз, когда его руки были привязаны к чугунной батарее. Тот раз, когда от пули в голову его спасло лишь чудо. Тот самый раз, когда минутой позже — и его труп пришлось бы вылавливать из Невы, как и того бедолагу, которого допрашивал Гром.
Юра презрительно хмыкает. Методы разные, а итог один. Как забавно получается.
— Я надеюсь, что мы друг друга в тот раз правильно поняли.
— Хорошо-хорошо, что-то кристально чистое и с минимальными рисками. Понимаю, тебе и светиться лишний раз не хочется, да и мне, Юрочка, не хотелось бы терять такого ценного сотрудника. Очень хорошо, что ты сам пришёл, к слову. Есть одно дельце. Другому бы я его не отдал. Но оно и не то, чтобы сильно важное, так, скорее дружеское.
— Кто из ваших?
— Из наших, — поправляет Геннадьевич, — Степаныч недавно с мальчиком поссорился. И ему очень не хотелось бы, чтобы тот растрепал, как у них дела в постели проходили, понимаешь? — Александр кладёт на стол тоненькую папочку. Информации минимум. На фото молоденький парень, лет двадцать, не больше. Причём не заводской, скорее, ближе к культурному плату. — Ты, Юрочка, поговори с ним, сам понимаешь. Чтобы о его существовании вообще никто не вспомнил. Не гоже нашим людям репутацию портить.
— Просто поговорить? — уточняет Юра. В таких делах всегда лучше переспросить.
— Ты знаешь. Любые методы на твоё усмотрение. Степаныч за кровавые способы, чтобы зрелищно и на всех первых строках в газете, но меня ты знаешь. Без лишней шумихи. И ему сейчас светиться лишний раз в заголовках не надо.
— Тогда у меня тоже будет просьба. Раз дело «дружеское», — если речь идёт о «помощи» своим, то денег за это не жди. Уж точно не от начальства. Это Юра уже успел выучить. Значит нужно извлекать выгоду по-другому, причём максимальную.
— Ушлый ты, Юрочка. Но давай. Своим помогать нужно.
— На Скобелевском и на Савушкина. Есть что-то? Хотя бы на одно из двух.
— Ну у тебя и запросы. Я тебе что, информационный брокер? — Александр вытаскивает портсигар, дорогой.
Из никеля, с латунными вставками и настоящим золотом на верхней крышке. Изображение дерущихся кошек на ней Юра знает уже давно: тигр и пантера, готовые вцепиться друг другу в глотки. Только за всё это время, Смирнов так и не понял, кем именно себя считает Геннадьевич. Юра бы себе такой же завёл, но с чем-нибудь поизящнее.
Ему протягивают руку, предлагая взять сигарету, а Смирнов не отказывается. Не принято воротить нос, когда угощают, не здесь. Даже вежливый отказ обычно не принимается. Будет выглядеть, как кусание подающей руки. Александр вытаскивает из специального отделения на портсигаре зажигалку, щёлкает ей, вытягивает руку. Как девке около трассы, чтобы слишком не приближаться. Юра лишь хмурится и тянется к предложенной зажигалке, закуривает. Сладкие, но не приторные, пробирают с первой затяжки, заставляют лёгкие неприятно сжаться от поступившего в них дыма.
— Ну слышал я про Скобелевский, допустим. А что? Что-то общее между делами?
— На уровне предположений.
— Давай так, ты займёшься нашим делом, а я поспрашиваю у своих ненавязчиво так. Если кто за этим стоит, я дам тебе знать.
— Хорошо, — Юра просматривает тонкое дело на паренька.
Алексей, двадцать один — чёрт, всё же больше, пусть и всего на год — не работает, по семье неизвестно. Адреса нет, что странно, любовникам обычно снимают квартиры, но есть список заведений, где его можно встретить. Приватные клубы. Вот же ж… Юра нервно одёргивает галстук.
— Проблемы?
— Пропуск нужен. Или связи, чтобы всё по тихой.
— Начни с этого, — он тыкает пальцем в дважды подчёркнутое название. — Там чаще всего его видели. Попрошу ребят тебя пропустить и не мешаться.
Смирнов лишь закатывает глаза. В первый раз что ли…
***
Стоя у нужного клуба, он докуривает последнюю сигарету из пачки, желая перебить неприятный посторонний запах. Заведение — обычный блядушник со всеми вытекающими. Зайти с чёрного хода, там предупреждённая охрана. Выловить пацана, если он там будет, а дальше… Дальше по ситуации. Для начала просто найти и присмотреться. Разгульный образ жизни, вечеринки, но не каждый же день он в одном и том же клубе развлекается? Шансы не слишком высокие. Только если его не видели именно здесь сегодня. Смирнов и такое вполне допускает, за парнем могут следить.
Юра садится за бар, кивая парню за стойкой.
— Смешай что-нибудь. Вообще не важно, что.
— Понял вас.
Этот предупреждённый. У Геннадьевича обычно всё схвачено. И в красивом барном стакане, вместо крепкого алкоголя, чай со льдом. Достаточно для отвода глаз. Юра осматривается, выискивает. С каких пор он стал наёмной ищейкой? Да, наверное, с тех самых, как понадобились деньги. Чёрт, а ведь и правда планировал завязывать со всеми этими мутными делами.
Паренёк находится. Не сразу, но находится, это уже огромное преимущество. А вот и ещё одно — сидит рядом, сально подкатывает к пацану, рассчитывая на продолжение. Что ж, для Юры шанс.
— Эй, не помешал? — Смирнов вклинивается между ними, практически отодвигая бугая, и замечает в глазах Алексея шок, смешанный с благодарностью. Значит в точку. — Мне казалось, что моему парню компания не нужна.
— Да ну? — мужик выше Юры сантиметров на пятнадцать, а в ширь больше раза в два. Когда он нависает, хочется куда-нибудь слинять, но Смирнов судорожно сглатывает вставший в горле ком, гордо смотрит снизу вверх, слегка отодвигает пальто и кивает на кобуру.
— Приятель, давай без лишних конфликтов.
— Стрелять тут начнёшь, и с жизнью быстро расстанешься.
— Да, но и тебе это на том свете вряд ли поможет.
Секундное смятение, и здоровенный лоб отступает, злобно шикая и матерясь. Юра чувствует, как его берут за плечо, и слегка морщится от боли. Левое.
— Спасибо. Правда, спасибо. А вы.?
— Юрий, — он протягивает парню руку.
— Алексей.
Смирнов лишь довольно хмыкает. Знает и так.
— Вы тут не местный. Я вас здесь раньше не видел, — Алексей как-то очень уж быстро располагается к своему спасителю. На то, собственно, и был расчёт. — Давайте я вас угощу. В качестве признательности.
— Давай на «ты».
***
Юра провожает его до дома, играет роль благородного рыцаря до последнего. Делает вид, что прощается. Теперь у него есть адрес, план действия по устранению проблемы и… Алексей хватает его за галстук и затягивает в поцелуй, а вместе с тем и в свою квартиру. План к чёрту. Юра ошарашен настолько, что едва не теряет равновесие, осознание приходит не сразу, но в последний момент он успевает схватиться за ручку двери и захлопнуть её.
— Значит, вечер с продолжением? — Алексей довольно улыбается, но его радость быстро пропадает, когда Смирнов зажимает ему рот и придавливает к стене, вторая рука — на горло. Так, больше для запугивания. Ему же не нужно, чтобы тут осталось слишком много следов.
— А тебя, я вижу, не учили, что всех подряд в квартиру тащить не положено, м? — Смирнов усмехается. — Значит так. Сейчас ты меня слушаешь, а потом мы поговорим, хорошо?
Слабый кивок.
— Пискнешь, и я вскрою тебе глотку твоей же бритвой. Никто и не подумает, что кто-то тебя убил, смекаешь? Но нам же обоим это не нужно, правда?
Ещё один кивок.
— Помнишь Григория Степановича?
В глазах проблёскивает страх.
— Вижу, что помнишь. Так вот, он любит устранять своих бывших кровавыми методами, но мы можем договориться.
Юра отпускает парня, и тот оседает на пол, смотрит загнанно, запуганно.
— Ты же не хочешь, чтобы всё так кончилось, правда?
— Ч-что вам нужно? Я всё сделаю, только не убивайте, пожалуйста…
Он запинается, едва не срывается на плач. Чёрт, перестарался. Юра скрещивает руки на груди.
— На меня смотри. Жить хочешь?
Тот сбивчиво и лихорадочно кивает.
— Тогда мы сделаем так: исчезаешь из города и помалкиваешь обо всём, что было до. Если они узнают, отправят кого-нибудь, кто церемониться не будет. Ну и меня прибьют с тобой за компанию, но не думаю, что тебя это интересует. Ты меня услышал?
— Я… Я обещаю… Обещаю, что ничего не скажу. И уеду… Они меня не найдут вне Питера? Правда же?..
— Искать не будут, если я буду достаточно убедительным.
Алексей достаёт кошелёк, вытаскивает из него все купюры.
— П-пожалуйста…
Юра вздыхает, смотрит на протянутые деньги. Их там прилично. Григорий Степанович неплохо содержит своих любовников, правда потом обрубает и финансы, и жизни. Дорогая плата за богатенькие несколько месяцев. Юра забирает лишь часть.
— Оставь себе на переезд. И чтоб тебя не видели, понял?
***
Юра чертовски устал. У него голова раскалывается, да и тошно как-то. Всегда этот мерзкий неприятный осадок от подобной работы. Вот почему он не стал наёмником. Не его это. Стал кем-то ещё хуже, но от того не легче. Ну хоть выкрутился из этой ситуации. Как-то…
— Всё чисто, Юрочка?
Смирнов кивает.
— И я надеюсь, его труп по весне не всплывёт?
— Без трупов, всё, как вы любите, — подытоживает Юра.
— Вот и славненько. Смотри, с меня услуга, а благодарность от Степаныча заберёшь на днях, договорились? — он протягивает Юре листок с записями. — Тут всё, что известно по тем двум делам. Мало, но хоть что-то. Есть предположение, что эти бандюги под кем-то более значимым ходят, но тут только отлавливать, сам понимаешь.
— Да, понимаю. Спасибо.
Юра тянется за листком, но его запястье перехватывают цепкие пальцы.
— Задержись-ка ненадолго.
***
Возвращается домой Юра под самое утро. Вымотанный и уставший. Дёргает за ручку двери машинально, ни на что не надеется, но та, к удивлению, открывается. Костя не закрыл? Случайно или… Нет. У Кости случайностей не бывает. Для него. На душе внезапно теплеет от осознания, что он может назвать квартиру Громов домом. Тут так… Спокойно. И тепло. Он проходит в квартиру, скидывает пальто и пиджак и заваливается спать на своё законное место на полу.
***
Костя утром на работу собирается бесшумно, но в прихожей улавливает незнакомую тонкую смесь ароматов от пальто Юры. Принюхивается ещё раз. Точно незнакомые. Качнув головой, он одевается и выходит, прикрывая за собой дверь.
