***
Юра просыпается утром от того, что Игорёк вовсю хозяйничает на кухне, раскладывает им завтрак и заваривает тот самый ягодный чай по второму кругу из уже использованных пакетиков. Голова тяжёлая, а сам Смирнов еле поднимается. Тело ломит, хотя он не то чтобы много сделал за ночь. Припугнуть молодого парня — великая задача. Просто он давно не занимался чем-то в ночь и давно не получал приказов «задержаться». Он поводит плечами, стараясь сбросить неприятное ощущение. Осадок так себе, да и голова гудит. Пить точно не надо было. — Доброе утро, — окликает его Игорь, ставит тарелки на стол. — Как ваши… Эм… Дела по работе? Юра сонно вылезает из-под пледа, в который завернулся, видимо, уже во сне. Чёрт, даже не переоделся. И сейчас выглядит потрёпанно. Он приглаживает волосы и доходит до стола, едва ли не засыпает на ходу. — Неплохо. Могло быть гораздо хуже, — он придвигает к себе стакан с чаем и смотрит на Игорька. — Возьми себе новый в следующий раз. — Расточительно как-то, — пацан задумчиво кивает. — Не тебе об этом думать. Мал ещё, — Юра смотрит на часы. Половина одиннадцатого. Рано. Слишком рано, чтобы выспаться тому, кто пришёл под рассвет. Кажется да, солнце уже поднималось, спешило спрятаться за питерскими тучами. — Считай, что я угощаю. Игорь лишь хмыкает. — Сегодня за ёлкой пойдём? — Да, ешь и собирайся. На рынок они идут уже втроём. Игорёк уж очень просил взять с собой ещё и Игната. Тот самый друг, про которого Костя заикался. Ребёнок, как ребёнок, если честно. По мнению Юры. Правда сейчас он сам выглядит, как нянька для этой мелюзги, но всё равно спокойно идёт рядом, не хочется вмешиваться в детские разговоры. У них наверняка свои проблемы и переживания. Ещё не хватало Смирнову в это влезать. — А вы, дяденька, всё равно, как охрана из крутого боевика выглядите, ей богу, — выдаёт Игнат. Говор у него характерный, но Юра даже успевает к нему привыкнуть. — Тогда считай, что у вас сегодня личная охрана. Идите ёлку выбирать, — игрушек они уже накупили. Не то чтобы особо со вкусом, но пацанам так нравилось рассматривать разноцветные шары, а Игнату ещё и торговаться за них, что Юра спорить не стал. Может не всё в одном стиле, зато с душой. Ребятня скачет по рынку, присматривая что по цене и по размеру, пока Юра на секунду сворачивает к ларьку. — Как обычно? — Да, — Юра забирает привычный «Капитан Блэк» и затягивается. Сладковатый привкус немного помогает прийти в себя, когда он слышит от Игоря: — Не, эта дорогая. — Да ладно, Игорёк, первый раз же ёлку ставите. — Не могу не согласиться с опытным дельцом, — хмыкает Юра, протягивая Игнату руку, чтобы тот дал ему пять. Малец медлит, но потом радостно отвечает на жест. — Игорь, бери ту, что нравится. Младший Гром смотрит на друга с неким осуждением, а потом переводит взгляд на Юру. — Правда дорого… Это нам не по карману. Зато пушистая и красивая. Смирнов достаёт кошелёк и протягивает купюры продавцу, тот ехидно усмехается. — Ваши что ли оба? Смирнов мельком смотрит на детей и не сдерживает улыбку. На сегодня — да. И ему за этой шпаной ещё весь день следить. — Мои, получается. Мужик с ёлками хмыкает. — Вы возьмите тогда со скидочкой, что уж, пусть мелкие порадуются. — Как щедро. — Ага. А ты это, может сигаретку стрельнёшь? Богатые какие-то. — Да, держи. Первая в Юриной жизни скидка, выбитая наличием детей и дорогих сигарилл в кармане. Что ж, день точно будет увековечен. Тащить домой всё приходится на своём горбу, пока ребята несут ёлочные игрушки, мишуру и прочие мелочи. По дороге даже звезду успевают прихватить для верхушки. — Ладно, бывай, Игорёк, — отмахивается Игнат уже во дворе, передавая Грому пакеты, — и вам, дядь, удачи. — С нами не зайдёшь? — Так к Игорьку нельзя. У него отец строгий. — Так вы же под присмотром. Дом, думаю, не разнесёте. Юра ставит ёлку, а ребята принимаются её украшать, докуда дотягиваются. Смешные такие. Смирнов курит у окна, наблюдая за ними, пока слух не привлекает щелчок замка. Взгляд у Кости обескураженный, но потом мрачнеет, сменяется на более строгий. — И какого чёрта здесь происходит? — он вперяет взгляд в Юру. — Ёлку украшаем, — он тушит сигариллу о край пепельницы и оставляет там же окурок. — Кость, ну чего ты сразу? Ребята же притихают, завидев старшего Грома, но Юра поднимается из-за стола и подходит к напарнику. — Пусть дети веселятся, что ты в самом деле, — он говорит это гораздо тише, чтобы мелкие не услышали. — Кость, они под моим присмотром, ладно? — он отводит Грома к входной двери, чтобы их точно не было слышно. — Ты же не хотел, чтобы они ввязывались во что-то. Вот я и подумал, что можно их чем-то полезным занять. У Кости зрачки сужаются, он вытягивает Юру на лестничную клетку, закрывает за ними дверь. — Под твоим присмотром? Там пацан этот. Юр, ты понимаешь, какая это шпана? — в отличие от Смирнова, Костя на шёпот не переходит, но явно сдерживается, чтобы не перейти на крик. — Я Игорю вообще запрещал с ним общаться или даже подходить к нему! Это он его в логово Анубиса приволок! Он мутный и вообще… — И вообще, Кость, если ты будешь ему запрещать, они будут общаться только чаще, — Юра в рубашке ёжится от подъездного холода. Он пытается найти здравые доводы, но они путаются в голове с каким-то абсурдом. Что он может сказать? А что должен? Гром же прав в какой-то мере: и про плохое влияние, и про всё остальное. Желает сыну лучшего, да и, наверное, лучше знает, как детей воспитывать. — Ладно, прости. Я просто подумал, что им лучше не болтаться по улицам, а… Они же ни во что криминальное не ввяжутся, пока дом украшают. И Игорю весело… Юра скрещивает руки на груди, но больше похоже на защиту. От пробирающего холода или от Грома — ему самому не ясно. Костя вздыхает, смотрит на него тяжело и качает головой. — Кость, только на пацанов не срывайся, ладно? Игната я пригласил, чтобы Игоря порадовать. — Если они что-то вытворят… Гром открывает дверь, пропуская Юру вперёд, разувается, куртку вешает и с удивлением рассматривает ёлку. — Да продолжайте… — он потирает переносицу и не мешает, задумчивый. Юра ставит чайник, как ни в чём не бывало, но в голове крутится разговор с Громом. Наверное, он правда виноват, но что с детей возьмёшь? Он наливает им чай и ставит на стол. — Верх надо будет нам нарядить, — задумчиво говорит Юра. — Мелочь не дотягивается. — Да мы можем с табуретки достать и… — начинает Игорь, но Юра его одёргивает. — Не, сами вы не полезете. Будете говорить, что куда вешать, а тут мы сами. Кость, — Юра запинается. Кажется, Грому вообще эта идея по душе не придётся. — Присоединишься? Костя поднимает голову, поводит плечами. — Ладно. Он заметно удивлён, хоть и пытается это скрыть, подходит ближе и на всякий случай пододвигает стул к пушистой ёлке. И где они нашли… И на что? У Юры же не было денег. Ночное отсутствие и такие большие траты быстро складываются. Премия должна быть тридцатого, так что иных вариантов нет. И он эти деньги потратил не на съём новой квартиры, а на… Это? Гром достаёт пару игрушек из пакета, стараясь не мешать мельтешащим мальчишкам, хотя те по большей степени путаются у Смирнова под ногами, указывая, что и куда вешать, и не бросать на Игната недовольных взглядов. Всё же Юра прав, тут они хотя бы под присмотром. Лучше, чем на улице. Мальчишки спорят, а Смирнов послушно передвигает игрушки с ветки на ветку. Тихо и мирно. — Игорь, будешь звезду вешать? — Вы же сказали, наверх не лезть. — А ты и не полезешь, — Юра пригибается, — на плечи запрыгивай. Игорь колеблется, но желание быть тем, кто закончит украшать ёлку, перевешивает. Юра выпрямляется, и Игорёк вешает заветную звезду. — Игорёк, огнище! — говорит Игнат, и Юра спускает пацана на пол, поводя плечами. Спина отзывается неприятной тянущей болью, но, главное, чтобы края раны не разошлись. — Ну вот, даже не разбили ничего. Садитесь чай пить, пока не остыл. Давайте-давайте, оба, — он подталкивает детей к столу. И радостного Игоря, и сомневающегося Игната, который иногда косо поглядывает на сурового старшего Грома. Костя за ними наблюдает. А ведь и правда красиво получилось, и Игорь радостный, сияет буквально. Гром собирает опустевшие пакеты и натыкается на затерявшуюся упаковку с блестящим дождиком. Он воровато озирается, ну не дело ему, взрослому мужику, с блестяшками возиться, но увидев, что Юра с детьми на кухне, тянется, аккуратно оборачивает блестящие нити, опускает их между колючих веток, распутывает в паре мест, поправляет, чтобы игрушки не закрывало. Красиво… Юра бросает на Грома беглый взгляд и расплывается в улыбке, невольно засматриваясь. Вот может же человек быть и таким, уютно-домашним, с блестяшками в руках. Наверняка тоже радуется празднику. Игнат рассказывает Игорю что-то из новых дворовых баек, а тот завороженно слушает и иногда поддакивает, но, кажется, ему даже больше нравится проводить время с другом у себя дома. — Похвастайся рисунками, — кивает Юра, на что получает удивлённый взгляд Игната. — Игорёк, ты ещё и рисуешь? — Да там… Так… — Игорь мнётся. — И золотые мозги России, и ещё талантище такое! Игнат эмоциональный, живой, Игорь поспокойнее, но тоже со своими увлечениями. — Не хочешь рисунки, покажи, чему в картах научился, — он мягко выпроваживает детей из-за стола к телевизору на диван. — Идите играйте. Сам же подходит к Косте. Тот оборачивается, вмиг из расслабленного состояния переходя в своё обычное, выпрямляется. И взгляд у него такой… Снова суровый. — Ты спрашивал, — он протягивает свёрнутую записку. — Источником поделиться не могу. Ну… Знаешь. Только, пожалуйста, один никого не отлавливай. Не хочешь, чтобы Федя знал, хотя бы меня позови. Тут всё очень условно, но хоть какие-то данные. — Спасибо, Юр, — кивает серьёзно, берет бумажку, быстро убирая её в карман. — Не буду в одиночку отлавливать… Это так, спортивный интерес. Назовём так, — чуть усмехается. Конечно, Юра Грома в этом плане уж точно знает, как облупленного. Уверен, что знает. И сейчас эта беспечность лишь подтверждает догадки. Гром — первый, кто полезет в пекло. Юра сам такой же. — Знаю я твой «спортивный интерес». Кость, пожалуйста, без твоего вот этого всего, — Юра неодобрительно качает головой. — Но ты же меня не послушаешь. Костя хмурится, плечами поводит, но не спорит. Интерес, не интерес… Не может он сидеть на одном месте и ворошить бумажки, это просто невыносимо. — Это кучу денег стоит, — он кивает на ёлку с сомнением. Тему переводит. — Вы хотели ведь только присмотреться сходить и ну… Не стоило же. А Юра добровольно ведётся. — А это… Да не так дорого, на самом деле. Но, думаю, мне придётся ещё день-другой вас потеснить, — Юра мнётся, но потом добавляет. — На днях будут деньги, и я съеду. Не переживай. Стойкое ощущение того, что здесь он всё же лишний, не покидает. На птичьих правах в чужой квартире, пусть и такой уютной. Гром же его ждёт, дверь даже не закрыл на ночь, но всё равно как-то неприятно скребётся внутри. Не должен Юра здесь находиться и задерживаться слишком долго. Чем раньше съедет, тем лучше будет всем. Вернётся на круги своя. Так будет правильно. Костя как-то напрягается после его слов про переезд. — Да я не переживаю, — и это было чистой правдой. Игорёк ходит счастливый, всё было так хорошо, словно дом наконец стал… Домом. Живым, настоящим. Старое чувство, почти забытое Громом. — и Игорю ты нравишься, — добавляет он уже тише. А что ему говорить? Что шкрябает что-то болезненно при мысли о том, как снова начнутся ссоры с сыном, с которым проще не видеться, чем сталкиваться с разочарованием в его глазах? Что бы ни делал… Игорю он может и нравится, но у Юры стойкое ощущение, что проблем от него здесь больше, чем пользы. Нянька из него так себе, и сегодня он это в очередной раз доказал. Костя сглатывает образовавшийся в горле ком, быстро отступает к куртке, шарит по карманам и вытаскивает дубликат, протягивая Смирнову. — Ну… Пока ты не съехал. Дубликат ключа в руке Грома внезапно пробивает до дрожи мыслью, что Юре тут рады. Рады настолько, что готовы предоставить полное право приходить в квартиру самостоятельно в любое время. И это кажется уж слишком большой привилегией. — Не, Кость, не надо, — он отмахивается, стараясь выглядеть, как обычно, беспечно. — Я тут на пару дней, может меньше, а потом его нужно будет возвращать, и в целом… Как-то это, ну… — он не может подобрать другого слова, кроме как «неправильно», но произнести его не решается. Не хочется брать на себя такую ответственность, как ключ от чужой квартиры. — Лучше у себя пока оставь, как запасной там, не знаю. Костя замирает с ключом, кивает медленно, словно пытаясь осмыслить отказ Юры. Получается откровенно плохо. Не ожидал, искренне почему-то не ожидал. — Да, конечно, — он спешно заворачивает дубликат в бумагу и убирает в один из ящиков. И вот действительно, о чём он думал? Юра же заранее сказал, что это ненадолго, на время поисков новой квартиры, с чего вдруг что-то должно было поменяться? Только почему ощущается этот отказ такой болью? Костя мрачнеет. Уходя в свои мысли. Он взрослый мужик со своей жизнью, они даже не напарники, общались нормально несколько раз, да, а потом чуть не застрелили друг друга. Отличное развитие. А Гром действительно поверил в эту красивую картинку подобия семьи меньше, чем за двое суток. Просто потому, что Игорь тянется к любому, кто проявит к нему хоть сколько-то внимания? Это. Взрослый. Мужик. И Костя для него никто. Коллега. Отдалённый знакомый. Но почему так хочется называть Юру другом? Близким другом. Тем, кого всегда хочется видеть дома… Как он задумчиво перемывает посуду и плохо спит по ночам, как забывает вещи на спинке дивана, хотя следит за порядком во всём остальном. Рой тревожных мыслей перебивает дребезжание телефона. Костя захлопывает дверцу ящика, подрывается к домашнему, снимает трубку. Смирнов смотрит на Костю в недоумении, видит этот потухший взгляд, но не может понять, что сказал не так. Разве он не должен съехать при первой удобной возможности? Всё же, он и так слишком сильно стесняет своим присутствием. Да ещё и в семейный быт лезет, полностью его нарушая. Гром говорит с Федей. Слышно почти всё. Задачи конкретные, разговор короткий. Помочь Прокопенко на месте преступления, никого там уже не будет, чисто порассматривать разгромленную квартиру, поискать улики, но Федя хочет встряхнуть Костю хоть как-то. Гром быстро отвечает: «До встречи», уходит одеваться. — Работа… — быстро отмахивается, в глаза Юре не смотрит. — Присмотри тут за пацанами. И чтобы допоздна не засиживались, — он быстро натягивает шапку, куртку и уходит. Да, как-то не заладился разговор.Глава 14. Ёлка и дубликат ключа.
15 февраля 2023 г. в 22:24
У Кости на работе ощущение, словно рапорты появляются просто из неоткуда. Он быстро заполняет их, в основном не свои. Дел у него нет, в патрулях не бывает, так, мелких сошек допросить, если у кого-то времени не хватает, оформить, сверить описи, продублировать адреса и районы, разложить по папкам.
На работе Гром угасает, пытается не думать про то дело, но и это не помогает. Удастся ли у Юры узнать что-то? На обеденном перерыве он спешит в ремонт ключей и просит сделать дубликат, а до конца дня едва не считает последние минуты. Когда такое у него вообще было? Заранее откладывает в сторону очередную папку, завязав скрепляющие её шнурки бантиком.
Домой он торопится. Внутри что-то нервно скребётся. Правильно ли он сделал, что доверил Юре Игорька? Правда ведь плохому научит. Но оставлял же уже вчера, и вроде ничего. Он сжимает запасной ключ в кармане. Странное смешанное чувство.