Обезболо-противовоспалительный период

      Гром вздрагивает, когда в двери щёлкает ключ, нарушая только устоявшуюся идиллию. Юра выворачивается из объятий и идёт в ванную. Нужно привести себя в порядок. Холодная вода отрезвляет, но веки всё ещё болят, а дышать нормально получается только ртом. Глубокий вдох, выдох. Как можно скорее прийти в норму.       Игорёк заходит в квартиру, оглядывается. Потом ещё раз. Натыкается взглядом на висящее пальто и облегчённо вздыхает. Не ушёл, как и обещал. А Игорь уже перестал верить и надеяться, думал, что всё будет, как раньше.       — Привет, пап, — он проходит на кухню в поисках чего-нибудь на перекус. — А у нас скоро будет обед?       — Привет, — Гром замечает взгляд сына, усмехается про себя. Чёрт, а что они ему скажут? Даже обсудить не успели. — Скоро, не переживай.       Костя возвращается к чистке картофеля, кидает его вариться. В памяти лишь разговор с Юрой. Взаимно… Их чувства были взаимны.       Игорь смотрит на отца с растерянностью и садится за стол. Старший Гром счастливее, чем обычно. Да, когда дядя Юра был у них, общаться с отцом становилось проще, но сейчас… Он прямо светится.       Юра выходит из ванной, вытирая лицо полотенцем прямо на ходу. Только бы не бросалось в глаза его состояние.       — Здравствуйте, дядь Юр.       — Привет, — он возвращает полотенце на место, снимает рубашку, оставаясь в домашнем. — Как день прошёл?       — Да как обычно. Ничего интересного, — в голосе Игоря проскакивает скука, когда он предаётся воспоминаниям.       — Мы тут пока за продуктами ходили, присмотрели тебе, — он поднимает упакованную книгу. — Надеюсь, понравится.       Игорь срывается с места, спеша распаковать подарок.       — Вау! Классная… — Игорь листает страницы, словно прицениваясь. — Дорогая?       — Не важно, — Юра треплет его волосы. — Это же подарок. Так что, не думай об этом.       Костя старается готовить, как ни в чём не бывало. Даётся это с трудом, эмоции непривычно захлёстывают, буквально через край плещут. Гром быстро скидывает овощи вариться, достаёт размороженный фарш, начиная готовить котлеты. Немного лука, хлебного мякиша, специи, всё тщательно перемешать… Действия Грома отточены до автоматизма. Он быстро лепит котлеты, даже не замечая, как улыбается. Он жарит котлеты на сковородке, складывает в небольшой эмалированный тазик. На сковородку идут обжариваться овощи. Давно Грому-старшему не было так спокойно и хорошо. Как объясняться Игорю только ещё предстоит придумать. Он уже сейчас сидит за столом и смотрит с каким-то подозрительным прищуром. Он, конечно, будет рад Юре в их доме, но на постоянной основе?.. Костя аккуратно мешает овощи, чтоб не пригорали.       Смирнов садится за стол, наконец отпивая свой уже остывающий чай, он берет пачку, мысленно отсчитывает оставшиеся там сигариллы. Пересчёт недолгий — одна. Вот уж что действительно проблематично, за ними он зайти забыл, хотя были же на рынке. Он закрывает её, убирая в сторону. Лучше поберечь до поры до времени.       — Дядь Юр, вы же ещё на завтра останетесь?       Смирнов замирает с зажигалкой в руках. И завтра, и послезавтра… Но Игорёк же был не против его переезда сюда. Только одно дело — временно пожить, совсем другое — съехаться насовсем.       — Да, я… — Юра опять сбивается в тщетной попытке подобрать слова. — Мы поговорили с твоим папой и решили, что я перееду к вам.       — Правда? Вы остаётесь? — Игорёк переводит взгляд на отца. Теперь понятно, почему тот такой счастливый.       Костя кивает, шустро достаёт три тарелки, раскладывает на них котлеты и овощи.       — Мы просто поговорили и решили, что так будет лучше, — Гром сглатывает и на Игоря взгляд не поднимает, вертится, суетиться сам начинает. Неизвестно же, как отреагирует. Всё же это не то же самое, что праздники, и не просто зайти в гости на день другой. Костя нервничает, нарезает хлеб, чуть не попадая ножом по пальцам.       Игорь задумывается, словно прикидывая что-то в голове.       — То есть… Вы к нам прямо насовсем?       — Можешь выгнать меня из своей квартиры в любой момент, — Юра добродушно улыбается, и Игорь сразу расслабляется, даже посмеивается.       — Я думаю, что, раз вы теперь живёте здесь, можно снова в шахматы сыграть. Времени навалом, — он смотрит на Смирнова, явно дожидаясь утвердительного ответа.       — Ах вот какова цена за проживание. Я не против, — Юра кивает Игорьку, и тот срывается с места, принимаясь расставлять шахматные фигуры. — Только после обеда.       Костя улыбается, ставит тарелки на стол, выдыхает с облегчением. Вроде как обошлось.       — А ещё у нас два выходных, проведём их всей семьёй… Вместе, я имел в виду, — спохватывается Костя. Чёрт, он ведёт себя как по уши влюблённый подросток, наверное, так глупо выглядит со стороны, и Игорь что подумает… Он же догадливый.       Младший Гром поднимает взгляд на слове «семья» и с прищуром смотрит то на одного, то на другого. Несколько дней назад отец говорил, что ждать Юру не стоит, что всё это бесполезно, а тут… Семья?       — Отлично проведём время, — кивает Юра. — Игорь, ты фигуры расставил? Тогда идём за стол.       Тот садится рядом.       — Я из книги столько интересных ходов узнал. Там ещё расписано, когда какой будет выгоднее сделать, — он переводит взгляд на Грома. — Пап, я теперь даже тебя обыграть смогу.       — Ага, Игорь Константинович, — Костя усмехается, кладёт вилки на стол. — Ешьте оба давайте, пока не остыло, — он садится рядом, на Игоря всё так же не смотрит, смущается, опасается того, насколько быстро пацан обо всём догадается. — А потом сыграем.       — Потом расскажешь, что интересного вычитал? Может я всё-таки научусь, — Юра подпирает голову рукой и улыбается. Завораживающее спокойствие.       После еды он садится с Игорем за шахматы, информацию всё так же усваивает плохо, но старается, и Игорь это как будто замечает, объясняет подробнее. Костя доедает свою порцию, убирает посуду в раковину, не моет, только водой заливает, но протирает стол. У него всегда уборка была выборочной, хоть и системной: проснулся — кровать привести в порядок, побрился — прибрать раковину, приготовил еду — отмыл посуду, запачканную в процессе. Но вот мытьё тарелок после приёма пищи он всегда оставлял на потом.       — Как там твой друг? — Юра смотрит на младшего Грома, опять отвлекаясь от игры.       — Игнат? — Игорь отрывает взгляд от шахматной доски. — Мы почти не виделись на праздниках и потом как-то… Времени не было. Только в школе пересекались.       Времени не было, потому что сидел дома и ждал возвращения Юры… У того сердце неприятно колет от чувства вины.       Гром ещё курит какое-то время у окна, но потом подходит к Игорю и Юре, садится недалеко на диван. Не уверен, стоит ли вклиниваться в чужую игру, мало ли, помешается. Он просто сидит рядом, расслабленный, попивает чай из кружки. Юра постепенно даже запоминает несколько из ходов, но по большей степени старается двигать фигуры интуитивно. Игорь, ожидаемо, побеждает, но не злорадствует.       — В следующий раз отыграетесь, дядь Юр.       — Не думаю.       — Отыграешься, — Костя похлопывает Смирнова по плечу. — Если хочешь, со мной сыграешь. Я потренирую.       — О нет, Кость, тебя мне никогда не обыграть.       — А давайте в карты тогда, — Игорь вытаскивает колоду. — Чтобы всё честно было. И если я выигрываю, то… Мы пойдём все вместе на улицу. Пока снег лежит, давайте? — он раздаёт карты. — Пап, ты тоже.       Костя поднимает голову, уносит кружку и возвращается, садясь рядом.       — А если проиграешь? — в глазах Кости, несмотря на серьёзность, пляшут черти.       — А если проиграю… — Игорь задумывается.       — Мы останемся дома и продолжим играть в шахматы, — хмыкает Юра.       — Какая-то беспроигрышная лотерея для меня, — с сомнением говорит младший Гром.       — Ну ты же хочешь на улицу.       Игорь берет свои карты и бросает косой взгляд на Юру.       — У меня без козырей.       — Я хожу, у меня туз на руках, — Смирнов показывает червовую карту и начинает игру, скидывает мелочёвку и не особо старается, на самом деле. Если Игорёк выиграет, они пойдут гулять. Наверняка хочет с Игнатом пересечься. Главное, чтобы Гром не оказался против. Но, с другой стороны, пацаны же будут под их присмотром.       Смирнов поддаётся, но делает это умело и незаметно. Словно случайно путает карты. Игорёк смотрит с недоверием, но потом понимает, что дядя Юра на его стороне, а вот папа явно поддаваться не будет. Костя играет всерьёз, смотрит то на Юру, то на Игоря с интересом, больше наблюдая не за картами на столе, а за ними, но уверенно парирует любые ситуации. Уже в самом конце, когда на руках остаётся лишь две карты и наступает его черёд крыться, он вздыхает и забирает карты со стола.       — Не было подходящей, — и у него на руках оказывается больше, чем у Юры и Игоря вместе взятых.       Смирнов на него косится. За картами он следить умеет и имеет представление, что у кого на руках, и сейчас ход Грома сильно выбивается из этих расчётов. Поддаётся? Юра вскидывает бровь, но быстро ориентируется, подключаясь к общей игре в поддавки. Сейчас выиграть хочет только Игорь. Он выходит первым и продолжает наблюдать за игрой.       — Мы идём на улицу, — довольно хмыкает он.       — А на что будем доигрывать сейчас? — ситуация что у Грома, что у Юры — плачевная. Целые веера карт, но у Смирнова преимущество. Он помнит, что осталось у Грома на руках.       Костя смотрит на свои карты, думает. Ситуация на самом деле паршивая, но так ли он хочет побеждать? Больше наслаждается моментом, Юрой любуется из-за веера карт.       — Есть предложения? — он наклоняет голову, смотрит с интересом. Совершенно не похож на обычного себя, расслабленный, домашний.       Юра хмыкает, отгоняя все непристойные мысли. Не сейчас.       — Если я выиграю, то ты все два, — он усмехается, — ладно, полтора дня делаешь то, что хочет Игорь. Настоящие семейные выходные.       Младший Гром, кажется, вот-вот засветится от счастья. Теперь у Юры есть веский повод выиграть. Постараться. Он знает, что трёх козырей ему хватит. Положение заведомо выигрышное.       — Ну что, Кость? Согласен?       — Ты хитрый манипулятор, — в голосе Кости нет ни толики возражения. Он утыкается взглядом в карты. Положение у него, конечно, хуже некуда, да и ладно.       — Да брось, как будто ты против, — Юра хмыкает       Даже сам не знает, на что намекает: на то, что Гром любит его, несмотря на это, или на то, что Костя не против провести время с сыном. Особенно сейчас, когда Прокопенко практически выгнал их из участка на два дня. Он с лёгкостью закидывает Грома картами, один раз для разнообразия даёт ему отбиться. Козырной туз вышел из игры в самом начале. На первом же ходу. Держать его было бессмысленно, а сейчас у него были и другие возможности.       — Вот это ты забираешь, — он кладёт козырного валета. — А потом вот это, — козырной король. — А это можешь и покрыть.       Он скидывает две последние карты и улыбается.       — Мы идём гулять! — радостно заявляет Игорь.       — Да, беги собираться.       Смирнов переводит взгляд на Костю, слегка наклоняет голову на бок.       — У тебя не было шансов, — медлит, взвешивает каждое решение, но потом забивает на здравый смысл и быстро, очень коротко целует Грома в щёку, сразу отстраняясь.       Гром своему проигрышу ничуть не расстраивается, улыбается мягко, собирая карты.       — Знаю, — ладонь ложится между лопаток Смирнова, притягивает ближе. — Мы оба это знали с победы Игоря.       Он смотрит прямо в глаза Юры, их лица непозволительно близко для просто коллег или даже друзей. Смирнов вздрагивает и интуитивно прогибается навстречу.       — Нам надо будет сыграть вдвоём, без поддавков, — Юра практически вплотную, понимает, что нужно отойти, чтобы не вызывать подозрений у Игорька. — Мне очень понравилась та твоя идея с игрой на раздевание. И да, к утру ты остался бы голым.       Он хмыкает, выпрямляясь.       — Будет тебе, — Костя закатывает глаза, усмехается, поднимаясь.       — Я готов, — Игорёк в куртке и даже с шапкой. Видимо, приготовился валяться в снегу. Чёрт, у Юры одежда под это не то, чтобы подходит.       Гром переодеваться уходит в ванную, после копается в шкафу, пока не вытаскивает ещё одну куртку, потрёпанную временем, явно зашитую в районе печени и с несколькими заплатками на руках и спине.       — Не такое эстетичное, как ты обычно носишь, но так пальто не испортишь, — он кладёт куртку около Юры, сам тоже одевается и когда Смирнов оказывается поодаль, наклоняется к Игорю, едва слышно пробормотав. — Аккуратнее с плечом, — он кивает в сторону Юры и выпрямляется.       Смирнов ещё прикидывает, стоит ли ему надевать рубашку и пиджак. Куртка выглядит вполне тёплой, и он решает остаться только в футболке и в ней. Остаётся ещё проблема с обувью, но Юра просто постарается её не испортить. Он накидывает куртку, она тяжёлая, с плотным подкладом, пахнет сигаретами и Громом.       — Ну что, идём?       Игорь радостно бежит вперёд, но потом немного замедляется, дожидаясь взрослых.       — Раз мы сегодня живём по моим правилам, мы берём с собой Игната.       Юра осторожно кладёт руку Косте на плечо, чтобы тот не ругался. Тот шагает рядом, убирает руки в карманы и вздыхает.       — Ладно-ладно, — он хмыкает, шагает ближе к Юре. Привычно оглядывается вокруг, словно сканируя пространство. Изучает. Действительно, как сторожевая собака.       Юра греется в тёплой куртке, вдыхая знакомый родной запах Грома. Едкий табак. Такой приятный, хоть и обжигающий.       Они выходят во двор, Игорь сразу подбегает к знакомой для Юры машине. Из неё вылезает Игнат и замирает в недоумении, видя двух взрослых, один из которых отец Грома.       — Приветствую, опытный делец, — хмыкает Юра, подходя к ребятам. Игнат отбивает ему пять, Смирнов достаёт из кармана брюк пачку, закуривает и отдаёт уже пустую Игнату. — Ты же коллекционируешь?       — Крутяк! Спасибо, дядь Юр!       Костя смотрит на происходящее настороженно, весь подбирается, напряжённый. Вот как Юре удаётся наладить связь буквально с любым человеком? Гром отступает, чувствует себя ощутимо лишним, уже жалеет про себя, что ввязался в эту авантюру. Это Смирнов был бодрым, лёгким на подъём и это вот всё. Костя-то абсолютно не такой. Сам по себе, Федя под боком — это предел. Юра… Юра был отдельной историей и близость с ним вовсе не означала распростёртые объятия и готовность к знакомству с остальным миром. По крайней мере он сам в этом уверен.       Игорь как-то заметно грустнее, когда Гром слегка отходит. Юра лишь недовольно хмыкает. Гром отдаляется. Не привык ладить с людьми, но не Юре его в этом винить. Лучше сделать что-нибудь другое. Он собирает с крыши машины немного снега, зажимая сигариллу губами, лепит снежок и кидает в Грома.       — Будешь так стоять, примёрзнешь к асфальту, — он усмехается, провоцирует. Костя вздрагивает, от снежка мгновенно уворачивается, отскакивает в сторону и смотрит на Юру со смесью усмешки и праведного негодования.       Игорь словно подхватывает инициативу, хватает Игната под локоть отбегает с ним подальше и кидается снежком уже в Юру, который, увлечённый Костей, не успевает увернуться. Гром замирает, кидает снежком куда-то в сторону Игоря, не успевает увернуться от следующего удара сам и как-то втягивается, закидывает ребят снегом, пытается уворачиваться и отскакивать, но далеко не всегда успевает, из-за чего скоро оказывается облеплен снегом.       Юра радостно хмыкает, затягивается, блаженно выдыхая, смотря на всё происходящее. Участвовать в организованном снежном безумии он не собирался. А потому стоит и спокойно наблюдает, пока ему не прилетает по руке.       — Курить, вообще-то, не круто, дядь Юр, — улыбается Игорь.       Смирнов выкидывает сигариллу, притаптывает её ногой и отряхивает руку.       — Молодой человек, это был ваш смертный приговор на сегодня, — он собирает снежок и присоединяется к шуточной снежной войнушке.       Они бегают друг за другом, прячутся за машины, не обращая внимания на других обитателей двора. Не так много уличной шпаны, как в тёплое время, но всё же те не часто увидишь взрослых, валяющихся в снегу с детьми. В один момент Игорь прыгает на Юру и заваливает его в сугроб. Тот встряхивает головой, стараясь сбросить с волос застрявшие в них снежинки и убрать непослушные пряди с лица.       — Эй, эй, аккуратнее! — поспешно окрикивает их Гром, переживая, за сохранность Юры. Его плеча и спины в особенности.       — Сдаюсь-сдаюсь, — усмехается Смирнов. — Ты победил, — стоит Игорьку чуть расслабиться, как он получает горсть снега в лицо. Так, не больно, но обидно. Юра сдувает с лица ещё одну выбившуюся прядь. Растрёпанный, видно, что подуставший, но счастливый. — Никогда не верь своим врагам, Игорь.       Пацан отряхивается, проводя рукой по непослушным волосам и заваливается обратно.       — Вы всё равно повержены.       — Ранен в самое сердце, — картинно подмечает Юра.       Видя, что всё в порядке, Костя примеряется и запускает в Игоря большим снежком.       — И никогда не забывай об окружении. Нельзя терять бдительность! — он пытается говорить максимально серьёзно, но не выдерживает и смеётся. Громко, весело, как давно не смеялся. Даже когда в него прилетает снежком, а живот и щёки начинает сводить, остановиться не может, хохочет.       Игорь отряхивается от снега и тоже заливается смехом. С отцом всегда было так сложно. До того момента, как не появляется Юра. Всё внезапно становится как-то легче, когда тот рядом. Папа улыбается, сейчас даже смеётся. И ни одного слова в адрес Игната. Игорь упирается лбом в грудь Смирнова и выдаёт тихо сквозь смех.       — Спасибо вам…       Юра смотрит на Грома. Такой счастливый… Оба Грома настолько счастливы, словно никогда до этого не проводили время вместе, видимо, некому было их друг к другу подталкивать.       Смирнов скидывает с себя мальца. Плечо предательски ноет, но это не так страшно. Левая рука, рабочая, на неё всегда все шишки сыпятся. И вот сейчас, падая, Юра тоже подставлял под удар именно её. Теперь мышцы неприятно ноют с непривычки, давно не дрался, а раны саднят, напоминая о себе. Юра поднимается, отряхивается и подаёт руку Игорьку.       — Пойдёмте по городу гулять, — Игорь тащит Юру за руку, по пути цепляя и отца. Игнат от них не отстаёт, только молчит, что удивительно, видимо, шокирован внезапными переменами в Громовской семье.       Костя поддерживает Юру «на всякий», смотрит с тревогой, одним взглядом спрашивает: «ты в порядке?» Шагает рядом, даже не фырчит на Игната, просто наслаждается моментом. Юра лишь кивает. Всё хорошо. Настолько хорошо, что все неприятные ощущения в больной руке, да и спине, на которую он недавно свалился, отступают на второй план.       — Не гоните только, маленькие кенгуру, — Гром берёт Смирнова за руку, держа его пальцы в горячих, уже согретых в карманах, ладонях.       Руку Юра не одёргивает. Пальцы у Грома такие тёплые, не то, что у Смирнова, промёрзшие насквозь от снега. Да ещё и ладони такие приятные, хоть и мозолистые.       Дети радостно бегут вперёд, обсуждая свои насущные проблемы. Кто кому подножку в школе подставил и прочие безобидные сплетни. Юра дышит на вторую ладонь, свободную от крепкой хватки Грома, чтобы хоть немного согреть и её.       Костя идёт рядом, смотрит на Юру ещё с беспокойством, берёт его за вторую руку, останавливаясь, но резко и хрипло закашливается. Приступ заканчивается быстро, но глаза неприятно продолжает щипать от боли. Юра смотрит взволнованно, и мальчишки останавливаются, кажется, тоже заметив хриплый кашель. Игорь глядит встревоженно, Игнат — непонимающе.       — Всё в порядке, — успокаивает их Гром, но дышит ещё тяжело. — Идёмте за мной. Сюда.       Он проводит их через дворы в совершенно неприметную крохотную столовую. Посетителей в будний день почти нет, обеденное время уже закончилось. Внутри тепло и пахнет вкусно выпечкой и съестным.       — Каждому по подносу, поедим, отогреемся. Я заплачу, — он кивает в сторону сына с Игнатом.       В столовой уютно, хоть и малость непривычно. Домашнюю еду Юра ел в основном только живя у Громов, в остальное время как-то перебивался тем, что покупал. Готовить не было никакого желания.       — Не стесняйтесь, берите, что хотите, — Юра легонько подталкивает явно считающего деньги Игорька. Игната и подгонять не нужно, он от предложения явно отказываться не планирует. Смирнов осматривает еду без особого интереса. Не то чтобы сильно голоден, да и как-то это чувство притупляется, когда вокруг столько всего происходит. Он стоит рядом с Костей и тихо добавляет. — Если что, я добавлю. У меня сейчас есть.       Не много, с Юриными вечными тратами на всё и вся даже слишком мало, но на то, чтобы побаловать детей — хватит. Пусть ещё вкусного себе возьмут. Он протягивает Косте несколько купюр, давая понять, что возражения не принимаются, присматривает им небольшой столик и садится у окна.       Костя, усмехаясь, соглашается. Оплачивает в основном из своих, но немного добавляет и из Юриных денег. Ещё себе берёт горячий кофе, Юре — чай с какими-то приятно пахнущими травами. Им надо нормально согреться, всё же. Гром-старший опускается около Смирнова, ставит гранёные стаканы в подстаканниках на стол, кутается в куртку.       Травяной чай после беготни на улице был чем-то особенно прекрасным. Юра осторожно прикладывает руки к стакану, чтобы согреться. Дети вовсю уплетают такой внезапный обед. Набегались, устали и точно проголодались.       — А потом в ледовый городок? — Костя усмехается чуть, видя счастье на лице Игоря. На Игната смотрит мимолётом, без привычного раздражения. Что его агрессия сделает? Так хоть ребята действительно под присмотром. Костя к Юре оборачивается, смотрит с теплом, заботой. — Согрелся?       — Угу, — Юра заправляет за ухо выпавшую прядь. Опять растрёпанный, да ещё и слегка промокший от снега, собственно, как и все они. — Доедайте, и можем идти.       Смирнов кивает на детей, уже обсуждающих, куда нужно обязательно попасть в ледовом городке. У них сил и энтузиазма не занимать. Костя не мешает ребятам радостно галдеть, лишь щурится, расслабленно наблюдая за происходящим. Он цедит кофе маленькими глотками, поглядывая то на Игоря с Игнатом, то на Юру… А ведь без Смирнова всего этого не было бы. Каким-то удивительным образом тот стал той самой недостающей деталью. Костя и не думал, что после стольких лет ещё раз рискнёт кому-то открыться и довериться.       Смирнов переключает внимание на окно. Неспешно шагающие прохожие или опаздывающие по делам в будний день люди. Сейчас там так тихо, до подозрительного. Обычно в их городе всё более живое. Или дело в месте? Тихие улочки спальных районов и столовая во дворах. Небольшой островок для передышки. Юра задумчиво попивает свой чай, размеренно, некуда торопиться, у них впереди ещё целый день полностью свободный от рабочих обязанностей. Потом Гром сорвётся в участок, а Смирнов, наверное, перевезёт те немногочисленные вещи, что у него есть. Будет жить у Громов, только бы с арендой своей квартиры что-то решить.       — Дядь, — его внезапно вырывает голос Игната. — А вас давно видно не было. Игорёк сказал, что вы вроде у них сейчас живёте…       — Думаю, теперь да, — он пожимает плечами. — Финансовые трудности.       Не говорить же детям, что они съехались с Громом сейчас по совсем другой, пусть и более радостной, причине. Он заправляет прядь за ухо.       — Почаще бы у вас финансовые трудности были.       Игорь ощутимо толкает Игната в плечо.       — А что я сказал-то? Это ж правда здорово.       — Добрый ты, — отзывается Костя с сарказмом, тихо посмеиваясь.       Он допивает свой кофе, наблюдая за ребятами, Юрой. Да, им придётся скрываться и шифроваться с такими отношениями. Это Федя другой просто… Понимающий. Ему можно было разболтать, пусть и не в трезвом состоянии. У Смирнова с этим должно быть проще, у него опыта работы под прикрытием предостаточно, а к Грому обычно не лезут и не интересуются его жизнью. Себе дороже.       Импровизированный обед заканчивается, и они выходят на улицу. Юра убирает руки в карманы, всё-таки довольно прохладно. Ребята бегут вперёд, весёлые, счастливые, а Смирнов ровняется с Громом.       — Будем честными, я за ними не поспеваю.       — Стареешь? — усмехается Гром.       — Да уж, этого не миновать. Староват, чтобы с ними носиться, — Юра хмыкает, но не слишком грустно. Стареет. Все стареют.       — Да ладно тебе, они просто шустрые… Подростки и это вот всё.       Гром, наоборот, бодрый. Даже нога почти не ноет. Размялся, пока они возились со снежками, и сейчас, привыкший к нагрузкам, достаточно быстро шагает рядом. Юра хмыкает.       — Ну старею. Выгляжу всё равно отлично, — он довольно смотрит на Грома, даже с каким-то вызовом во взгляде.       — Ну тут не поспоришь, — Костя шире усмехается и глаза закатывает. — Первенство «Самый красивый милицейский отдела» занимает, однозначно, Юрий Смирнов.       — Ну в этом ты мне льстишь, — Юра явно доволен. — Но мне нравится, можешь продолжать.       Он похлопывает Грома по плечу. Как же ему не хватает телесного контакта. Была бы проклята эта чрезмерная тактильность. Краем глаза он продолжает следить за детьми. Всё же в нынешнее время даже в людных местах не безопасно.       — Да был бы смысл льстить, — Костя из-под руки не выворачивается, даже наоборот, начинает идти ближе к Юре. — Игорь, давай рядом с нами, — он на площадь волком смотрит, настороженный.       Ребята идут к ним ближе, но всё равно на расстоянии. Всё же у них там свои разговоры. Они доходят до ледового городка.       — Дядь Юр, вы идёте? — Игорёк останавливается. — А ты, пап?       — Нет, для этого я точно староват, — Смирнов качает головой. — Идите, играйте.       — Мы вас тут подождём, — Гром согласно кивает, мягко улыбается, достаёт сигареты, вытаскивает одну и протягивает Юре пачку. — Будешь?       — Да, пожалуй, — Юра берёт сигарету, поджигает и протягивает зажигалку Косте, мысленно гордясь собой, что не потерял ещё дорогой сердцу подарок. Он закуривает и в первую секунду закашливается от едкого дыма. Табак с непривычки сильно бьёт по горлу.       — Кх… Забыл, насколько они у тебя крепкие.       — Купим тебе твои, Юр, — он встаёт чуть ближе, вплотную, так, что они соприкасаются предплечьями, смотрит в сторону ледового городка, на вспышки гирлянд и ледяные скульптуры, и внутри что-то словно отогревается.       — Как-нибудь потом, — говорит Юра, преодолевая подступивший к горлу кашель. После второй тяги идёт проще, и уже к концу сигареты Смирнов полностью привыкает, словно возвращается к чему-то ужасно знакомому спустя долгое время. От этого даже становится теплее. От прикосновения же, пусть и через две куртки, Юра вздрагивает, но не отстраняется. Слишком ему нравится ощущать эту мимолётную близость.       Он переводит взгляд на ледовый городок. Надо иногда и за детьми присматривать, чтобы не поломали себе ничего, пока скачут в ледяном царстве.       — Красиво тут.       Костя кивает, не смея нарушить момент. Тепло. Спокойно. Было ли так спокойно когда-либо?       — Спасибо тебе, Юр, — выходит едва слышно, сипло. Голос словно и не свой. — За всё…       Юра осторожно берёт Грома за руку, почти незаметно и спокойно улыбается. Не помнит, когда вообще в его жизни всё настолько уходило на второй план. Сейчас был только Гром. Даже внешние раздражители не перегружали. Их словно не было.       — Тебе спасибо, — Смирнов осторожно поглаживает пальцами тыльную сторону ладони. — Что ты есть, — он сглатывает ком в горле. Откуда опять это странное чувство, что он не достоин всего происходящего? Юра сбрасывает неприятное ощущение и продолжает, — в моей жизни.       Костя берёт его за руку в ответ.       — Без тебя бы не было, — говорить сложно. Слова будто не способны передать всё то, что пытается сказать Гром. Что он благодарен Юре? Что с ним его жизнь начала приобретать хоть что-то? С Игорем отношения наладились и… Они просто были все вместе. Близкие, родные, как… Как настоящая семья. — Не было бы ничего из этого без тебя. Ничего…       Смирнов борется с желанием прижаться к Грому прямо здесь и сейчас, забыв обо всём окружающем их мире. Костя действует на него успокаивающе. Рядом с Громом не страшно.       — Ну да, кто бы тебя на улицу вытащил, чтобы за двумя детьми присматривать, — он усмехается, старается как обычно спрятаться за остротой, хотя в душе всё так и сжимается от трепета. Главное, чтобы опять слёзы не навернулись, для Юры слишком много эмоций за один раз.       — И это тоже, — усмехается, соглашаясь с ним, Костя, — и вообще… — он докуривает сигарету, топчет её в снегу, всё так же стоя вплотную к Юре. — Из меня, знаешь ли, нянька так себе. Это ты умеешь к любому подход найти.       Смирнов потирает начинающий слезиться глаз. Как у грома получается вот так засыпать его комплиментами, которые Юра принимает настолько близко к сердцу?       — Скажешь тоже, — он отводит взгляд. Находит ко всем подход? Это получается как-то само собой.       — Говорю, что есть, — просто отзывается Костя, чуть оборачиваясь к Смирнову, касается его плеча, слегка сжимая пальцы. — Находишь ведь.       Он кивает в сторону городка, топчется: начинает замерзать, стоя на одном месте.       Юра пожимает плечами. Как-то никогда не замечал, что делает что-то особенное, как будто всё идёт своим чередом, да и мысль, что он может этим не раздражать, всё ещё была слишком непривычной, хоть и приятной.       На улице достаточно холодно, чтобы начать мерзнуть без движения. Носиться дети могут долго, а им бы тоже себя чем-то занять.       — Идём, — Юра берёт Грома за предплечье и тянет в сторону городка. — Просто походим.       И взгляд с пацанов будет проще не спускать.       Костя смотрит на огни городка явно с сомнением. Во всех движениях сквозит неуверенность, настороженность. Но, шумно вдохнув носом, он послушно шагает за Юрой, пересилив это тревожно накатывающее чувство. Смотреть со стороны — красивый ледяной парк, идти туда… Всё равно что сталкиваться с людьми, там прогуливающимися. А это уже сложное испытание. Чем ближе они подходят, тем громче раздаётся шум, гам, весёлая музыка. Гром расслабляться и не думает, шагает рядом, оставаясь настороженным.       Юра же от наличия яркого света и громких звуков немного теряется, но присутствие Кости рядом успокаивает. Появляется надежда, что с Громом с ним ничего не случится. Они неспешно прогуливаются, Юра изредка зависает, рассматривая ледяные скульптуры и даже простые блоки, сложенные в здания, пока в один момент в него не влетает Игорь. За ним подтягивается Игнат, ощутимо хлопая младшего Грома по плечу.       — Поймал!       — Только потому, что я остановился! — Игорёк переводит взгляд с Юры на отца. — Вы же говорили, что не пойдёте.       — Бегать с вами не будем, но почему бы не пройтись? — усмехается Смирнов. — Идите дальше носитесь. Тебе ещё Игната догонять.       — Нам на работе беготни хватает, уж точно, — сдержанно улыбается Гром. Игнат, пользуясь моментом и замешательством Игорька, срывается с места, и тот бежит следом.       — Тебе это не поможет!       Юра тихо посмеивается, смотря на убегающих ребят. Костя не сдерживает улыбки.       — Ещё полчасика и обратно? Или есть ещё предложения?       — Не, я бы посидел дома в тепле, — отвечает Юра, а мысленно добавляет «и в тишине». Но это, видимо, недоступная опция, вряд ли ребята захотят расходиться. — Давай и Игната к нам позовём? Пусть посидят, поиграют.       Лишь бы не на улице и под присмотром. Смирнов и сам не заметил, как сильно стал волноваться за сохранность чужого ребёнка.       — Игната? — в голосе Кости сомнение, но спорить с Юрой откровенно не хочется. — Ладно, — сдаётся быстро, — но это исключительно под твою ответственность.       — Да ладно тебе, ничего страшного не случится.       Смирнов следит взглядом за одним из светящихся огоньков, скачущим по поверхности льда, как кошка за лазерной указкой, и кажется, даже немного выпадает из разговора. Они спокойно и размеренно гуляют, пока руки не начинают мерзнуть даже в карманах, и в следующий раз, когда Игорёк пробегает мимо, Юра уже сам его останавливает, ловя за плечо.       — Всё, на сегодня хватит, — он встречается с расстроенными взглядами детей и едва не соглашается погулять ещё. — Пойдёмте домой, а то промёрзнете быстро. Ты тоже, — он переводит взгляд на растерявшегося Игната. — Не волнуйся, дядя Костя тебя не съест. Наверное, — пожимает плечами и улыбается.       Костя лишь хмыкает и подступает на шаг ближе к Смирнову. Откровенно говоря, он чувствует себя немного лишним. Юра выгуливает детей, присматривает за ними и, наверное, в какой-то мере, выгуливает и Грома-старшего.       Они возвращаются домой, Юра вешает куртку в прихожей, встряхивает головой, стараясь скинуть налипшие снежинки.       — Идите, садитесь, сейчас чай будет, — он подталкивает ребят, замеревших на пороге квартиры, внутрь. Игнат косится на старшего Грома с недоверием, но всё же проходит в квартиру, ребята усаживаются около телевизора, и Игорь начинает хвастаться новым подарком.       Костя шагает следом, раздевается, вешает куртку рядом с Юриной и тоже уходит в сторону плиты, закуривает, оставляя пачку на столе для Смирнова.       — Вот видишь, — довольно хмыкает Юра, смотря на Костю. — Ничего они не натворят.       Он на секунду замирает и лёгким движением стряхивает снег с волос Кости, а потом и с плеч.       — Всё равно ответственный за них — ты, — отзывается в сторону Смирнова, ставит чайник на плиту, слышит, как Игорь хвастается книгой и лишь улыбается. Не зря они её купили всё же.       Смирнов садится за стол, иногда поглядывая на счастливых детей. Ответственность и Юра — вещи несовместимые, но он старается хотя бы приглядывать за ними. День выдался насыщенным, и сейчас наконец выдалась минута покоя и тишины. Смирнов переводит взгляд на Грома. Спокойный такой, умиротворённый за плитой и с сигаретой. Такой родной и уютный.       Костя курит, садится напротив. Он устал. Не столько от самой прогулки, сколько от человеческих интеракций. Гром заваривает чай, отпивает прямо так, почти кипяток, не обращая на это внимания, снова глубоко затягивается, коротко и отрывисто кашляет.       Юра тянется к пачке, закуривает. Он любуется Громом, и всё снова уходит на фон, давая наконец отдохнуть. Когда сигарета заканчивается, он поднимается, доходит до кухни, заваривает чай и ставит кружки на стол перед телевизором.       — Грейтесь давайте, а то совсем промёрзли.       — Дядь Юр, поиграете с нами? Вы обещали учить в покер играть.       Юра мнётся, поворачивается на Грома, ища в нём поддержки. Костя на чужую речь не сразу реагирует, отрывает взгляд от вида за окном, оборачивается к ним.       — Давайте в следующий раз, — выдавливает почти через силу. Слишком насыщенный, хоть и не тяжёлый день. Силы остались только на то, чтобы сидеть и не двигаться. Предел — курить, и то, очень медленно. — И скоро уже темнеть начнёт. Опасно это, по ночам бродить.       — В следующий раз сыграем вчетвером, а пока раскиньте один раз на двоих, — Юра похлопывает Игорька по плечу, а потом поворачивается к Игнату. — Тебя нужно будет проводить?       — Да не, дядь, мне в соседний дом.       Смирнов оставляет детей и садится обратно за стол, подпирает голову рукой и сморит на Грома. Костя затягивается, на Юру глядит внимательно.       — М-м-м? Правда, лучше перенести, а то потом уже поздно будет, темно… — он не говорит про то, что устал. Это итак очевидно, и Гром не пытается это скрывать. Допивает чай, сигарету тушит в пепельнице, вздыхает глубоко.       — А я ничего и не говорю по этому поводу, — Юра не отрывает взгляда от Грома. Ему нравится просто сидеть и любоваться. После перенасыщенного дня — лучшее завершение вечера.       Юра довольно хмыкает и проводит рукой по волосам.       — Сегодня ты на диване спишь.       — Хорошо, — уставший Костя не спорит, не сопротивляется и вообще удивительно спокойный, податливый в каком-то смысле.       Он позже всё же провожает Игната вместе с Юрой, держится рядом больше за компанию, очень старается не пугать пацанёнка хмурой физиономией. Не на Игната потому что, а от усталости, полной эмоциональной выжатости и слишком большой траты социального ресурса.       Когда дверь закрывается, Костя ещё спрашивает про то, голоден ли Игорь, стоит ли разогреть еды? Но получив отрицательный ответ, он кивает, садясь к себе на диван и уже через пять минут засыпает, даже не доставая пледы.       Юра ложится на полу, поворачивается к спящему Грому и смотрит на его спокойное лицо. Игорь сидит рядом, смотрит телевизор и перерисовывает солнечную систему из новой книжки в альбом.       — Дядь Юр, — Игорь легонько толкает его ногу. — Вы к нам навсегда не из-за финансовых проблем, да?       — С чего ты взял?       — Вы обещали мне, что поговорите с папой о переезде, потом остались у нас, а ещё вы слишком много тратите для человека, у которого нет денег.       — Умный ты…       — Я всё равно рад, что вы здесь, — он улыбается. — Папа рядом с вами такой… Не знаю… Другой.       Юра лишь хмыкает. Да, он и сам рядом с Громом другой.       — Ложись спать давай. Завтра в школу.       Сам Юра засыпает ближе к утру. Спать после насыщенного дня было тяжело, в голове накопилось слишком много мыслей, которые требовали к себе внимания.