Обезболо-противовоспалительный период

      Юра дремлет, иногда ворочаясь, переворачивается на другой бок, спит, в целом, очень поверхностно, но всё же умудряется отдохнуть. Даже от собственных тревог и страхов. Цепкие руки Кости придерживают, гладят по голове, вновь переплетают пальцы, пока Гром не расслабляется, погружаясь в лёгкую дрему. Он так и спит, распахивая глаза лишь когда щёлкает дверной замок. Смирнов лишь хмурится и морщится, словно звук неприятно колет, вновь переворачивается и утыкается Грому носом в живот, практически зарываясь лицом в футболку, стараясь спрятаться от лучей солнца.       Костя вздыхает, накидывает на него плед и, столкнувшись с удивлённым взглядом сына, только подносит палец к губам, призывая не шуметь.       — Привет, — шёпотом, чтобы Юра не проснулся.       Наверное, надо будет как-то объяснять сыну происходящее, но позже. Про майку, которая не особо скрывает засосы и укусы, и обнажённые плечи Юры, покрытые свежими царапинами, и не вспоминает, пока тот, лёжа на его коленях, поудобнее заворачивается в плед. Игорь же проводит взглядом по отцу, подозрительно щурится, но потом говорит тихое:       — Привет, — он заглядывает через диван, рассматривает Смирнова и довольно хмыкает своей догадке, но потом спокойно отходит к столу и садится за него. — А что на обед? — как ни в чём не бывало.       — В холодильнике сосиски, картошка в другой кастрюле, — Костя откидывается на спинку дивана.       От приятной тяжести на ногах было тепло, как-то слишком уж спокойно. Только перед сыном неловкость всё растёт… Мент же, а дома с мужиком обжимается.       Игорь ходит по кухне, накладывает себе обед, заваривает чай, а потом садится, но не за кухонный стол, а за низенький около телевизора, прямо напротив отца.       — У вас день хорошо прошёл, — хмыкает Игорь, хитро улыбаясь. Кажется, он понимает даже больше, чем ему положено.       Костя смотрит на Игоря привычно серьёзно и лишь сдержанно кивает. Он поглаживает ворочающегося Юру по плечу и пальцами натыкается на царапину, тут же машинально поправляет плед, подтягивая его повыше. И вот как объясняться?       — Как дела в школе, Игорь Константинович?       — Как обычно, — он пожимает плечами. — Скучно и ничего нового или полезного. Ну разве что физика была интересной.       Очевидно, сейчас Игоря больше интересует не школа, а что там у его отца и дяди Юры. Костя кивает, понимая, что разговор с сыном он не продумал от слова совсем. Мы просто коллеги? Ну да, каждый же в милиции ходит к Громам домой и сладко посапывает Косте в живот.       — Что? — выдержать выжидающий взгляд Игоря Косте не удаётся. — Он уснул, пускай отдыхает.       Он отвечает на немой вопрос сына всё так же шёпотом, как-то слишком просто, старается выглядеть, как обычно, словно ничего и не произошло.       — А как часто у тебя коллеги на коленях спят? — Игорь произносит это тихо, в голосе только интерес и ничего больше. Ни толики осуждения, лишь любопытство.       Юра переворачивается и приоткрывает глаза, сразу жмурясь от дневного света. Он потягивается, и плед полностью сползает со спины, оголяя все свежие полосы, на что Игорь только хитро усмехается. Смирнов потирает заспанные глаза и зевает.       — Доброе утро, дядь Юр.       Смирнов оборачивается.       — Д-да, д-доброе, — он замолкает, глядя то на Игоря, то на Костю, сглатывающего и накидывающего плед обратно ему на плечи, прикладывающего все усилия, чтобы сохранить серьёзное лицо.       — С пробуждением, — вздохнув, Гром кивает Юре и смотрит выжидающе. Мол, у вас связь хорошая, давай, помогай объяснять происходящее.       Смирнов придерживает плед, стараясь прикрыть разодранную спину от пристального взгляда Игоря. Он сонно смотрит на Грома, но как только взгляд останавливается на ярких отметинах на шее, сон слетает в один миг. Он поднимает свою рубашку с пола и поспешно натягивает её, скрывая последствия близости с Костей.       — И всё же, день у вас очень хорошо прошел, — хмыкает Игорь, смотря уже исключительно на Юру. — А я всё думал, почему папа такой счастливый, когда вы приходите.       — Да… То есть, нет… Это… — Юра начинает сбиваться. Опять проклятые нервы шалят, не давая собрать мысли в кучу. Как он должен сейчас это объяснять? Игорек переводит многозначительный взгляд на отца. Костя заметно смущается, глаза отводит, не выдерживая проницательного взгляда сына.       — М-м, а дядя Юра считал, что «недостаточно близкий нам человек» для того, чтобы съезжаться.       Юра недовольно хмыкает, а Костя добродушно усмехается. Вот же хитрый нахалюга. Мало того, что малец их словно считывает и всё происходящее как будто понимает — а может и не «как будто» — так ещё и все их секреты раскрывает друг перед другом с невинным видом. Может, оно и к лучшему. Иногда прямой разговор гораздо важнее всяких додумок и построенных у себя в голове предположений. Не поговорил бы Юра с Громом, так и думал бы, что мешает ему так же, как и всем остальным.       — Да-да, мы поняли, что это была твоя идея, маленький гений, — Юра мягко улыбается и треплет Игоря по волосам.       — Отличная идея, между прочим! — Игорь коварно и хитро улыбается, глядя на отца.       — Отличная, — кивает Гром, шагая в сторону кухни и греет еду уже для них с Юрой. — Ты ешь давай, а то остынет.       Игорь остаётся сидеть на полу, иногда поглядывая на взрослых, но всё же приступает к обеду.       — Дядь Юр, теперь вы достаточно «близки», — он довольно усмехается, на что получает лёгкий условный подзатыльник и заливается смехом. — А покер откладывается?       — Ну… — Юра уже застёгивает верхние пуговицы рубашки и накидывает пиджак. — Сегодня точно без гостей, так что… Разве что втроем, — он кивает на старшего Грома, — если твой папа будет не против.       — Про гостей оно и понятно, но, мне казалось, я решаю, чем мы занимаемся эти два дня, — Игорь переводит взгляд на отца. — Правда, пап? Я же выиграл вчера.       — Выиграл, выиграл, — Костя согласно кивает. — Обедай давай, Игорь Константинович.       Гром закуривает, опираясь на стол.       — И есть предложения?       Пацан смотрит на взрослых хитро, но говорит как ни в чём не бывало.       — Покер. Дядя Юра не мухлюет.       Смирнов усмехается, доставая сигарету из пачки Грома и закуривает, оставаясь рядом.       — Заметишь, клянусь, больше мухлевать не буду.       — Ну Юра же не будет обманывать ребёнка, — Костя садится за обеденный стол, но сыну замечаний, что тот ест в гостиной, не делает, смотрит тепло и насмешливо. На шее яркими отметинами красуются следы острых зубов. Такое сложно прикрыть.       — Он не ребёнок, — хмыкает Юра, стоя неподалёку и медленно покуривая. — Маленький хитрец.       Игорь усмехается.       — Достойный соперник, который не позволит вам жульничать?       — В том числе.       Костя затягивается, выдыхает дым в сторону. Он больше курит, чем ест, задумывается о чём-то своём. Вроде прошло всё гладко. Наверное, даже слишком гладко, но Игорь Юру в их семью принял, рад переезду, может, он пока и не осознаёт всех последствий, но они это обсудят. А вот как быть с конфиденциальностью…       О близости Юры к их семье знает разве что Игнат. И Игорь наверняка с ним поделится, а к этому парню у Грома не было никакого доверия. Конечно, вряд ли детские разговоры могут привести к чему-то серьёзному, но эти отношения… Это слабость Грома. Добраться до Игоря бандитам было бы сложно, о сыне Кости вообще мало кто знает, но Юра… Весьма хороший рычаг давления. От таких мыслей Костя лишь больше мрачнеет.       Юра подбирает одежду, аккуратно укладывает её на диван, перемешивает карты и осторожно кладёт их на стол, когда Игорь понижает голос, обращаясь к нему.       — Дядь Юр, а у вас прям всё серьёзно?       Смирнов не может сказать точно. Для него всё предельно серьёзно. Даже слишком для его обычной хаотичной жизни. Для Кости?.. Тоже да. Юра хочет в это верить.       — Да… Наверное, да, — он раскладывает карты на троих. — Это всё очень сложно.       Игорь усаживается на диван и пристально смотрит на Юру.       — Давай… Ты не будешь никому об этом говорить?       — Да, я понимаю, — Игорь поворачивает голову и повышает голос до нормальной громкости. — Пап, ты идёшь?       Костя доедает свой обед, отзывается, приходя к ним с уже новой зажжённой сигаретой, садится на диван, поглядывая то на Юру, то на Игоря.       — Всё в порядке? Серьёзные какие-то… — смотрит с явным подозрением, наклоняет чуть голову. Напряжённый, осторожный. Ему любовь — а он, как собака, вроде брюхо почесать даёт, но одно неосторожное движение — либо вцепится, либо сбежит.       — Серьёзно думаем о том, где дядя Юра будет спать на постоянной основе, — шутливо говорит Игорь, уже забирая у Смирнова из рук карты и раздавая.       Классический, по две карты каждому. Фишки, нарисованные на бумаге, специально под партию, Игорёк выкладывает на стол. Шестьдесят каждому, минимальная ставка — по одной, и на повышение. Юра берёт свои карты, пока Игорь вытягивает три первые из колоды и кладёт на стол.       — Надо будет диван докупить, — Костя задумчиво берет свои карты, надо ещё понять, куда в их квартирке второй диван ставить.       Он смотрит на Игорька, Юру… Взглядом цепляется за него и невольно задумывается, что в следующий раз, когда они со Смирновым доберутся до постели, можно попробовать закрепить тому волосы резинкой или крабиком. Это, наверное, выглядело бы мило. На Юру он смотрит пристальнее, вспоминает, как приятно его волосы ощущаются под пальцами: такие удивительно мягкие, не зализанные как обычно, даже сейчас беспорядочно падают на лицо и пушатся. Тело невольно окатывает волна жара. Как же тяжело сдерживаться… Костя словно открывает для себя что-то новое, прощупывает границы. Что можно? Как будет лучше? Делает и наблюдает за реакцией. После стольких лет одиночества приходится учиться заново.       — Или можно продать этот и купить раскладной, — Игорю словно в удовольствие подкалывать взрослых и наблюдать за реакцией с совершенно невинным выражением лица. — Что? Дешевле и места много занимать не будет.       Юра нервно заправляет выпавшую прядь волос за ухо. Может Игорёк и прав, но почему тогда стало так неловко? От мысли о том, чтобы делить с Громом постель? Нет, точно нет. Юру подобное не смущало, а вот мысль о том, что ему будет выделено собственное спальное место в Громовской квартире, трогала до глубины души и заставляла едва ли не тупить взгляд от смущения. Это всё взаправду. Он действительно переедет к Громам насовсем.       — Я во сне пинаюсь, Юре со мной спать не понравится, — Гром смотрит на карты внимательно, старается сохранять спокойный вид.       Ну правда, кто с ним спать будет в одной кровати? Да, сейчас кошмары бывают реже, но бывают. Он привык контролировать себя даже во сне, потому что Игорька пугать не надо, но проснуться в холодном поту, с напряжёнными до судорог руками и ногами — что-то в порядке вещей.       Юра лишь хмыкает. Ему тоже особо не спится, но говорить об этом не хочется. Его проблемы со сном доходят порой до абсурда, и тем меньше хочется создавать лишние проблемы ещё и ночью.       — Тоже мне проблема, — Игорь сбрасывает карты. — Я пас. Ничего хорошего на руках нет.       Он переводит пристальный взгляд на Юру, словно ждёт от него чего-то. Чего? Подыграть ему в этом маленьком споре по поводу дивана? Не то чтобы у Смирнова были аргументы, да и сказать, что он не против делить с Громом кровать как-то… Честно, но звучит слишком.       — Вы же тоже плохо спите.       Маленький внимательный хитрец.       — Иногда бывает, да, — Юра смотрит на свои карты и на карты на столе. Прикидывает, стоит ли продолжать кон. — Пас.       Костя смотрит мягко и внимательно на Смирнова, кивает чему-то про себя. Спать вместе с кем-то… Он вспоминает их поочерёдные ночёвки в изоляторе на узкой койке. При желании, они бы и там вдвоём уместились. Гром бы потеснился, лишь бы Юра был ближе. Всё казалось таким простым, очевидным, и эта лёгкость пугает.       — Вот и решили, — Игорь радостно хмыкает, кажется, решая всё за них самостоятельно, на что Юра лишь пожимает плечами и неопределённо качает головой, отчего непослушные волосы опять спадают на лицо.       — Хорошо, малец, как скажешь, так и будет, — он поправляет прядь.       А Костя не может оторвать от него взгляда, смотрит на волосы, так хочется самостоятельно заправить выпавшие волосы обратно за ухо, коснуться, придвинуться ближе, чтобы почувствовать запах Смирнова. Он сглатывает, переводит взгляд на карты, затем — на Игорька.       — Продолжаем.       Игра идёт спокойно и размеренно, если не считать лёгкого напряжения, повисшего между Громом и Юрой. Постоянные переглядки. В очередной раз, встречаясь с Костей взглядом, Юра закусывает губу и поправляет волосы. Он иногда отвлекается, объясняя Игорьку, как лучше делать ставки, считывать игровую ситуацию, блефовать, но снова и снова натыкается взглядом на Костю.       — Вы, может, сегодня за вещами сходите? — Игорь переводит взгляд с одного на другого. — Прогуляетесь, проветритесь.       — Можно, времени ещё много до вечера… Юр?       Какой же Смирнов красивый всё-таки. Даже странно думать, что они… Вместе.       — Раз уж Игорёк нас выгоняет.       — Да не выгоняю я, — возмущённо начинает Игорёк, но Юра его перебивает.       — Прогуляться было бы неплохо. Тем более, тут не очень далеко.       Юра ловит на себе взгляд Грома, и сердце начинает предательски трепетать. На него правда может кто-то смотреть так? Влюблённо… Не «кто-то», а Гром. Сам Гром, который для Юры всегда был чем-то совершенно недосягаемым. Костя замирает, понимая, что Юра замечает его взгляд, смущается едва заметно.       — Тогда сходим. Я помогу, — он поводит плечами, разминает шею с хрустом.       Юра поднимается, накидывает пальто, на мгновение останавливается взглядом на Игоре, который всем своим видом показывает: «Да можете не торопиться», телевизор включает, вещи свои раскладывает. Смирнов стоит в дверях, дожидаясь Костю, совсем забывая, что у него, так-то, есть ключи от квартиры. Всё равно ждёт, пока Гром закроет за ними дверь. Костя переодевается, накидывает кожанку, застёгивается, прихватывает свою пачку сигарет, вспоминая, что хотел купить сигариллы для Юры, которые тот любит, закончились же.       Они выходят на улицу, и та встречает не обычной серостью и питерскими дождями, а приятными заснеженными видами. Вот бы такая погода продержалась подольше. Слишком уж хорошо. Холодно, правда. Юра поднимает ворот пальто, прикрывая шею от колючего ветра.       — Идём? — Юра с запозданием понимает, что Гром местонахождение его новой квартиры не знает.       Костя кивает, шагает рядом какое-то время. Ровно до того момента, как Юра не замедляется. Гром делает к нему шаг и с тревогой заглядывает в лицо.       — Всё в порядке?       — Да, всё прекрасно, — он глубоко вдыхает морозный воздух. На улице почти никого, тишина, спокойствие, ничто не отвлекает, тогда почему так тревожно? — Просто всё ещё не верится. Наверное…       — Мне тоже, — искренне отзывается Костя. Убирает руки в карманы, копает снег носком ботинка. — Правда не верится.       Дальше он идёт к Юре ближе, почти соприкасаясь руками. Смирнов нащупывает ключ в кармане пальто. Надо будет зайти вернуть его Геннадьевичу. Наверняка Смирнову что-то придётся делать. Какое-то неоплачиваемое «дружеское» задание. Я выручил с квартирой, а ты, Юрочка, теперь сделаешь то и то. Эти мысли не дают покоя. Смирнов нервно поводит плечами, стараясь скинуть неприятную тревогу.       Костя шагает рядом, изредка на Юру поглядывает внимательно.       — Здесь тоже район хороший… Тихо так, — он кивает в неопределённую сторону.       Вот так просто говорить с Юрой до сих пор очень сложно. В принципе разговаривать с кем-то тяжело, и тут даже дело не в Юре. С ним было другое. При виде Смирнова у Кости в голове словно происходит какой-то фейерверк. Всё это настолько сильно вышибает Грома из привычной жизни, что отчасти пугало, но… Но Юра рядом. До него можно дотянуться, дотронуться. Гром ощущает его запах и идёт рядом, преданный, внимательный, хоть и до ужаса неловкий в такой близости.       — Относительно спокойный, да, — они доходят до нужного дома, поднимаются на этаж, и Юра открывает дверь. Здесь всё ещё хуже, чем на его прошлом месте жительства. Вещи даже не разложены. — Секунду.       Не дом, а сплошное уныние. Костя принюхивается на пороге, как собака. Юрой здесь практически не пахнет, лишь затхлость и слабый запах чего-то плесневелого. Как будто Юра тут вовсе никогда не появлялся. Гром замечает царапины на замке. Явно свежие, ещё не забившиеся грязью, края впадин не сгладившиеся, как это частенько бывает на старых замках со следами взлома. Нехорошо это всё. Но Гром молчит.       — В целом, всё, — самый быстрый переезд Юры, если быть честным.       Костя быстро окидывает взглядом квартиру ещё раз и кивает, забирая обе сумки.       — Идём, — звучит даже не как вопрос. Чутье у Грома бьёт тревогу.       Юра пожимает плечами, ни в одной из квартир его ничто не держало, ни воспоминаний, ни теплых событий. Так, ночлежка. Привязанности не больше, чем к койке в изоляторе. Он щёлкает замком, стоя на лестничной клетке. Гром забрал все сумки, и Юре даже нести толком нечего. Он тянется, чтобы забрать у Кости хотя бы одну.       — Ключ завтра верну, или позже, не знаю, — без разницы. Когда пойдёт на следующее задание, тогда и отдаст. Не важно. Всё какое-то слишком незначительное. Он касается руки Грома и замирает. Вот что действительно важно. — А… Слушай… По поводу общего дивана, — он неловко заправляет прядь за ухо. — Это ведь правда будет дешевле.       — Это точно, — соглашается Гром удивительно просто, — да и с местом легче будет, чем с ещё одним.       Он улыбается и берёт Смирнова за руку.       — Ну вот и решили вопрос, — Юра тянется к Грому и оставляет лёгкий поцелуй на его открытой шее. Он забирает у Кости из рук сумку и закидывает её на плечо. — Пойдём?