Обезболо-противовоспалительный период

      В квартире Грома Юра снимает пальто. Пиджак, рубашка… Всё бы застирать хорошенько. И найти домашнюю одежду. Из сумки он вытаскивает свободную рубашку и простенькие штаны. В принципе, пойдёт.       Костя переодевается, привычно коротко улыбается насупившемуся Игорьку, включает радио, уходя на кухню. Тело с непривычки ломит, а они ведь просто немного прошлись…       Гром хмурится, вспоминая встречу с Юриным начальством. Защитил его человека? Он ведь до сих пор не связался с тем похоронщиком, а стоило бы допросить, узнать, какое отношение он имеет ко всему этому. Не просто же так его убить хотели?       Костя оставляет радио тихо бубнить, пока нарезает овощи, и полностью уходит в свои мысли, даже немного расслабляется. Овощи тушатся, побулькивая, шумит закипающий чайник. Сначала приготовить. Игорю, Юре… Он задумчиво почёсывает отросшую бороду. Неприятно.       Смирнов заваливается в душ. Во-первых, смыть с себя это мерзкое ощущение, во-вторых, наконец-то привести себя в порядок после почти двухнедельного «отдыха» в больнице. Благо хоть с этим проблем не возникает. Только волосы отросли достаточно со времени, когда он состригал их в последний раз, теперь они почти доходят до середины шеи, и с этим бы тоже что-то сделать, но не сейчас и не самостоятельно. Юра выходит из ванной, наталкиваясь на серьёзный взгляд Игоря. Почему этот пацан словно насквозь их видит?       — Куда вы ходили?       — На рынок, — Юра кивает на вещи, оставленные на диване. — Говорю же, чувствовать себя безоружным не слишком приятно.       Игорь недоверчиво щурится, но потом идёт к дивану и Юру тащит за собой.       — Рисовал что-нибудь за эти недели? — Смирнов садится рядом, стараясь расслабиться. Не подавать виду после неприятной встречи с начальством. И Игорь принимается показывать ему свои рисунки.       Гром раскладывает еду по тарелкам и, наскоро сполоснув руки, привычно вытирает их об штаны, выглядывает к Юре с сыном.       Игорь медленно листает альбом, позволяя рассматривать свои рисунки, ждёт комментариев, похвалы, а Юра не то чтобы против. Времени у него навалом, как и социального ресурса, чтобы говорить хоть бесконечно. Почему бы силы не потратить на то, чтобы похвалить Игорька?       — А у вас волосы всё длиннее и длиннее, — Игорь показывает рукой около шеи, намекая на длину.       — Да… Времени не находилось как-то.       — Вам даже идёт.       — Идите есть, — Костя подходит ближе, улыбается мягко.       Смирнов шутливо гонит Игоря за стол, прихватывая альбом и продолжая рассматривать рисунки, пока пацан принимается за еду. Для Юры чувство голода маячит где-то на фоне, пока голова забита другими мыслями. Мокрые волосы лезут в глаза, и он привычным жестом заправляет их за ухо. Наконец-то дома. В тепле и комфорте.       Гром забирает полотенце с батареи и уходит в ванную. Помыться проблем нет. С бритьём… С бритьём сложнее. Лезвие старой опаски подрагивает, скользя по коже с характерным скрежетом. Несколько неловких движений, Гром роняет бритву, раздражённо шипя. Левая рука действует, как не своя. Невозможно нормально направить движения, отрегулировать силу. Пальцы подрагивают. Костя споласкивает с лица кровь, рыкает с раздражением, снова поднимает бритву, пока на скуле продолжает кровить свежий порез.       Он выходит позже из ванной, наконец-то побрившись. Длинный порез на скуле, ещё один — на шее прямо около ярёмной вены. Два коротких — на подбородке. Побрился неровно, но хоть так. Гром включает телевизор, а сам идёт перекидывать вещи на стирку в эмалированный таз.       Юра провожает его недовольным взглядом. Порезы замечает, но ничего не говорит. Не предлагать же свою помощь, правда? Или стоило бы… Главное, чтобы это его самомнение не задело. А так, Юра, несмотря на не слишком рабочее состояние правой руки, всё ещё отлично владеет левой. Она даже почти не ноет, и раны зажили, оставив за собой лишь ровные шрамы.       — Пап, а ты есть идёшь? — Игорь приподнимается из-за стола смотря на отца.       — А? — Гром поднимает голову, вырываясь из потока мыслей. — Да-да, конечно.       Он придвигает стул, накладывает себе еду. Волосы мокрые, торчат ёжиком, ворот майки тоже влажный. И Смирнов невольно засматривается. На топорщащиеся волосы и на порезы после неосторожного бритья. Гром кажется таким комфортным, домашним и уютным, словно так и должно быть всегда. И даже Юра во всём этом не кажется чем-то лишним. Как будто и ему тут место найдётся. Он осторожно убирает альбом на подоконник, продолжая смотреть на Костю. Хорошо тут, рядом с ним. Гром наливает себе кипяток и бросает в него три пакетика.       — Как дела? Как в школе?       Он смотрит тепло на Игоря, Юру, ест. Столько времени прошло с их последнего совместного ужина, не верится даже.       — Всё так же, нормально, — Игорь лишь пожимает плечами. — Ну там есть пара неприятностей. Но это так, пустяки.       — Опять одноклассников бьёшь? — хмыкает Юра. С каких пор он стал Игорю кем-то вроде воспитателя?       — Да это не важно, — Игорёк отмахивается. — В школу никого не вызывают, не переживайте.       — Пустяки, так пустяки… Я и не переживаю, — усмехается Костя. — Оставлю все переговоры с преподавателями на Юру. Но вообще, в остальном, помни, что мужики свои проблемы решают сами.       Юра отводит взгляд. Да уж, от его переговоров с учителями одни проблемы.       — Я и решаю, — хмыкает Игорь, бросая косой взгляд на Смирнова. Дожидается его комментария? А что он может сказать? Сам никогда никого к своим проблемам не подпускал, потому что справляться действительно нужно самостоятельно. Никто не поможет. Но Гром помог, пришёл за ним. Юра машинально трёт пальцы.       Костя смотрит внимательно, ласково ерошит Игорька по плечу. Он должен уметь за себя постоять, ведь правильно?       Позже он стирает вещи, приходит на диван к Юре и забирается под бок, уставший, пахнущий порошком. Смирнов, завернувшийся в плед, перебирает почти просохшие волосы, непричёсанные и слегка волнистые они неопрятно торчат, постоянно так и норовя залезть в глаза. Игорь, до этого расставлявший шахматы, подсаживается к ним.       — Дядь Юр, вы волосы собирать не пробовали?       Смирнов лишь хмыкает. Длинные зализанные сейчас в моде, смотрятся неплохо, да и почти не мешаются. Зачем ему их собирать?       — Такую шевелюру можно и в косички заплетать, — добродушно отзывается Костя.       У Игоря аж глаза загораются от комментария Грома, но Юра лишь качает головой.       — Нет, нет. Это плохая идея.       Он же их потом не выпрямит весь следующий день, как ни старайся.       — Дядь Юр, пожалуйста. Сразу расплетём потом.       И этой мольбе в детском взгляде Юра отказать не может.       — Ладно-ладно, — он поворачивается к Игорю спиной, позволяя делать с волосами всё, что угодно.       Костя удивлённо оборачивается, не рассчитывавший явно на такую реакцию, улыбается чуть.       Игорь плетёт аккуратно, хоть и без особых навыков и знания дела. Косички разных размеров, для Грома младшего важен сам процесс, а не результат, а Юра покорно сидит, не дёргаясь. Даже приятно, когда кто-то перебирает волосы. Зацепить косички нечем, но и тут находится выход из ситуации. Игорь достаёт толстые нитки из швейной коробки и закрепляет на волосах Юры аккуратными узелками, стараясь, чтобы те не перепутались.       Костя любуется, щурясь. Вот правду говорят — подлецу всё к лицу. В груди приятно теплеет.       — Тебе идёт, — он касается косичек, проводит пальцами по плетению. — Ты у нас прямо как викинг.       — Верю на слово, — хмыкает Юра. Главное, что Игорёк счастлив. Сидит, радостно поправляет ему волосы. Смирнов расслабленно опускается на диван. Сложнее всего было сидеть неподвижно, даже кручение перстня на пальце не сильно успокаивало. Он задумчиво наматывает одну из передних косичек на палец, переводя взгляд на Костю. — Может, так начать ходить? Раз уж мне так идёт.       Костя мягко улыбается.       — Тогда ты будешь точно скандинавская принцесса, — Гром точно не знает, есть ли там принцессы, но Юре эта причёска на самом деле очень даже идёт.       — Так викинг или принцесса? — Юра усмехается.       — Принцесса. От рыцарей проходу не будет, — Костя похлопывает Смирнова по бедру, а тот вздрагивает. Неприятные воспоминания о встрече с начальством оживают в голове так не вовремя.       — Мне рыцари не нужны, — он смотрит на Грома. — Одного очень смелого милиционера хватит.       Костя усмехается и качает головой.       — Знаешь, Санёк весьма смелый… Да и Федя тоже.       Он усаживается на диване удобнее, смотрит хитро на Смирнова. Не знать, насколько обычно скуден Гром на слова и эмоции, так точно можно решить, что заигрывает. Хотя… Это что флирт? Но уж в этом Юра ему точно не уступит.       — Серёга, тоже, знаешь ли, ничего, — он усаживается рядом, кладёт голову Грому на плечо, а Игорёк довольно усмехается.       — Я закрою глаза и сделаю вид, что ничего не вижу и не слышу, — он поднимается с дивана, хитро улыбаясь. — Сли-и-ишком слащаво.       Юра чувствует, как у него начинают гореть уши, и он упирается лбом Косте в плечо.       — Вот и не подслушивай, — Гром-старший тихо посмеивается, качая головой. Размяк он всё же около Смирнова, добрее стал, что ли.       — Ну так что, Серёга достаточно смелый? — Юра едва сдерживается, чтобы не засмеяться, устраивается на диване и кладёт голову Грому на бедро, поворачиваясь и переводя на него взгляд. — Или всё-таки Санёк?       Во взгляде так и пляшут черти, провоцирует специально.       — Мне кажется, принцам и рыцарям ты будешь не по зубам, — пальцы пробираются между косичек, почёсывают. — Возможно, тебе нужен дракон.       — М-м-м, — задумчиво тянет Юра. — Драконы древние, умные, спят на золоте и дышат огнём. Меня вполне устраивает. Есть такой на примете?       Он довольно хмыкает, укладывается поудобнее, тянется рукой к Костиному лицу и касается щеки.       — Я вот одного знаю, с очень классным шрамом под глазом.       Костя весь замирает от этого прикосновения, смотрит пронзительно Юре в глаза. Все слова разом теряются. Гром выдыхает и очень нерешительно прижимается лицом к ладони.       — Ну… Это… — Юра сбивается. Он, на самом деле, ожидал какого-нибудь ответа, ведь монолог дальше первой фразы не продумал. — Дракону, наверное, должна нравится принцесса, чтобы её похитить. Или как там это…       Он отводит взгляд, совершенно теряясь, что ещё говорить, и впадая в ступор от того, как быстро смирился с ролью принцессы.       Костя прикрывает глаза, вдыхая глубоко, касается губами края ладони, ластится буквально, как щенок. Щекой трётся.       — Зачем похищать, если принцесса сама выбирает дракона? — в хриплом голосе улыбка.       — Я, между прочим, на комплименты тут нарываюсь, — хмыкает Юра, нежно поглаживая щёку Кости. — То, что у тебя принцесса неправильная, с тягой к огнедышащим, ещё ничего не значит.       Заигрывает, нагло и в открытую флиртует. Юра даже сам от себя такого не ожидал, но чёрт, как же хорошо.       — А что же значит? — Костя смотрит на Юру внимательно, с любовью, покрывает поцелуями ладонь, пальцы. Смирнов тихо выдыхает. Губы у Грома на удивление такие мягкие. Так приятно, тепло.       — Мне казалось, дракону бы тоже неплохо иметь не слабую тягу к дамам знатного происхождения, — он едва успевает дышать.       — Дракон оказался слишком падок на самоцветы… Как там называется эта драгоценность? Там ещё три буквы в названии, первая «ю», последняя «а», — Гром обвивает Юру руками. Правая очень осторожно ложится на грудную клетку Смирнова.       Юра на несколько секунд выпадает, перебирает в голове все названия драгоценных камней, пытаясь вспомнить хоть одно, в котором есть всего три буквы, но, когда приходит осознание, вместе с ним накатывает и смущение. Чёрт, который раз за день его вгоняют в краску. Но от Грома чего-то настолько поэтичного он не ожидал. Он прижимается к Косте, ластится к его рукам.       — Хорошо, что доблестных рыцарей блестяшки не интересуют, — он расплывается в улыбке. — Хочется, чтобы дракон остался при своём сокровище.       Костя перебирает волосы Юры, подтягивает его левой рукой повыше, укладывается на диване, сонный и разомлевший.       — Дракона всё устраивает, — он утыкается носом в волосы Смирнова, расслабленный и довольный.       — Принцессу тоже, — Юра покорно позволяет трогать свои волосы. Он тянется к Косте и осторожно кладёт руку ему на шею, мягко поглаживает, перебираясь пальцами на загривок.       Гром прижимается навстречу. Хочется ещё: ближе, теснее, но Игорь дома… От приятных прикосновений по коже бегут мурашки и растекается тепло. Костя сам продолжает ласково гладить и почёсывать Юру, так и засыпает в его руках, переплетается с ним конечностями и прижимаясь всем телом. Он утыкается в Смирнова, расслабляясь, ощущая смесь запахов одеколона, мыла, сигарет и самого Юры. Тот переворачивается на бок, прикрывая глаза. Сон накатывает быстро, позволяя наконец отдохнуть в заботливых и сильных руках Грома. Впереди «отпуск», пусть и не понятно, насколько конкретно их отстраняют от работы в связи с травмами.       Спокойный сон не был долгим, и Юра просыпается посреди ночи, выпутывается из цепкой хватки и тяжело дышит. В холодном поту и с чувством потерянности. Сна он не помнит, даже отдалённо не может представить, что его так сильно напугало, но неприятное липкое чувство остаётся. Костя вяло копошится под боком, не понимая, куда пропало такое комфортное тепло.       — Юра? — он медленно садится, присматриваясь к темноте.       — Да, всё в порядке, — Смирнов тяжело дышит, стараясь привести разум в порядок, но жалкие попытки ни к чему не приводят. Мысли в голове начинают быстро сплетаться в тяжёлую паутину, оплетающую мозг.       Костя придвигается ближе, буквально подкрадывается, чтобы не спугнуть, но потом осторожно поднимается и возвращается с двумя сигаретами, одну из которых протягивает Юре. Он медленно опускается рядом, не делая ни единого резкого движения. Смирнов опасливо берёт сигарету. Да, никотин всегда помогал прийти в себя раньше, сейчас тоже поможет. Он зажимает сигарету губами, машинально ощупывает карманы. Штаны домашние, а зажигалка лежит в брюках вместе с ключами от квартиры. Смирнов слишком боится, что забудет это всё, если будет каждый раз доставать из карманов. Гром закуривает и тянется к Юре, чтобы тот смог затянуться от его сигареты, не предлагает зажигалку, лишь бы почувствовать ещё секунду близости, посмотреть в глаза, чтобы всё в них прочесть.       — Кошмар?       — Да, наверное, — Юра затягивается. Глубоко, чтобы быстро вернуть себя в реальность, едва ли не закашливается. — Не помню, что снилось.       Костя придвигается, прижимается вплотную и смотрит так переживающе.       — Мне поставить чай? — он слегка склоняет голову. Растерянный, не знает, как помочь.       Юра лишь пожимает плечами. Как-то всё равно и на чай, и на всё остальное.       — Если мы будем спать на общем диване, вскакивать будем каждую ночь. Аб-аб-абсолютно каждую, — он горько усмехается, куря большими тягами. Побыстрее бы руки перестали дрожать.       — Ну и ладно, — Костя зевает, поднимаясь. Докуривает, тушит сигарету и ставит чайник. Он возвращается к Юре и неловко приобнимает. — Что бы тебе не снилось, сейчас всё в порядке, правда.       Он проводит пальцами по косичкам.       — Да знать бы, что снилось, чтобы этого не бояться, — Смирнов тяжело вздыхает. Рядом с Громом ему не страшно, но во снах Кости нет. И защитить некому, а сам Юра с кошмарами точно не справляется.       Гром вздыхает, достаёт пакетики, раскладывает по кружкам, пока Смирнов подходит к нему и прижимается, Костя тянется навстречу, кладёт свою ладонь поверх Юриных рук, бережно поглаживает мозолистыми подушечками пальцев. Смирнов глубоко вздыхает, кажется, наконец успокаиваясь. Он садится за стол, смотрит перед собой, задумчиво прокручивая на пальце кольцо. Забыл снять перед сном… Так расслабляет.       — Кость, прости, что разбудил.       — Всё нормально, — отзывается Гром, выключает чайник за пару секунд до того, как тот начнёт свистеть, разливает кипяток по кружкам, достаёт банку с печеньем, ставит её перед Юрой, а сам садится напротив.       — Да какой уж тут нормально… — он хрипло вздыхает.       От едкого табака Громовских сигарет в горле першит. Нет, ему срочно нужна ещё одна. И именно крепкая. Он тянется к Костиной пачке и замирает с вопросительным взглядом. Гром придвигает пачку Юре, складывает руки на столе и утыкается в них подбородком. Самому хочется взять ещё одну, но не стоит. Если опять случится приступ — можно Игорька кашлем разбудить.       Юра берёт сигарету и Костину зажигалку, закуривает, чувствуя, как после второй тяжки в голове проясняется. Едкий дым словно выгоняет все лишние мысли.       — Кажется, нам надо выделить отдельную статью расходов — «на табак», — Смирнов хмыкает.       Костя улыбается мягко, поводит плечами, переводя взгляд с Юры на картину за окном. Темно, фонари, мелкий не то дождь, не то снег.       — Да ладно, не такие уж большие расходы… Во всём тоже не ограничишь же, — он слабо и устало улыбается.       — Да я не удивлюсь, если туда будет уходить треть всех денег, — он затягивается. — Кость, ложись спать. Ты на ходу дремлешь, — он переводит взгляд на его честные, совершенно искренние глаза. — Я всё равно не усну.       — Но ты приходи… — он поднимается, кладёт ладонь на плечо Юре, поглаживает и плетётся к дивану. Он укладывается к спинке дивана, накидывает на себя край одеяла и почти сразу проваливается в сон. Он жмётся к стенке дивана даже во сне, оставляя место для Юры. А вдруг придёт?       Сон к Смирнову не идёт. Потому что спать — значит видеть кошмары и даже не помнить их. Эта неизвестность пугает лишь больше, заставляя из разу в раз прокручивать в голове все возможные варианты. Может, ему действительно просто нужен отдых?       Юра пытается характерным жестом убрать спадающие на лицо волосы, но те собраны, не мешаются, и он просто привычно проводит пальцем. Это успокаивает. Он делает тяжёлый вздох и тянется к кружке с чаем и даже печенье вытаскивает. Наконец, после второй сигареты, получается отойти от накатившего страха. Да уж… Общий диван. Смирнов горько усмехается. Он и так постоянно мешает Косте спать, а тут… Но может хоть места побольше будет. За всю ночь сон так и не возвращается.