Пролог
Холодно. Распахнутое окно в феврале — не самая лучшая идея, которая могла прийти в голову, и теперь Эдварду приходилось расплачиваться за собственную ошибку. Порывы ветра нагло хозяйничали в небольшой комнате с камином, который уже давно перестал работать. С книжной полки упал очередной труд Достоевского. Эдвард хотел встать и закрыть злосчастное окно, но не мог. Тело не реагировало, будто его вообще не существует. Будто оно уже умерло. Он лежал на полу, а из живота сочилась багровая жидкость. Растекалась по полу, пачкая белый ковер, и останавливалась в районе перевернутого стола. Калящая боль — не самое худшее, что испытывал Эдвард, но, возможно, это было последнее, что он вообще почувствует. Недалеко от камина валялся окровавленный нож. Эдвард нанес им удар, а затем еще один и еще — очнулся парень только тогда, когда уже лежал на полу и чувствовал, как медленно замерзает. Медленно ползет к своей смерти. Генерал будет в ярости. Старик так сильно привязан к Эдварду, что с трудом переживет его самоубийство. Плакать он не будет — нет, такой человек этого делать просто не умеет, разучился, пройдя через суровую жизнь с винтовкой в руке, но в глазах еще долго будет заметен отголосок невосполнимой утраты. Эдварду грустно от осознания подобного, но в тоже время он рад, что хоть кто-то искренне опечалится. У него не осталось ничего, кроме боли. Товарищи давно лежат в могилах, большинство которых пусты… Останки тел сожжены, от философского понятия «душа» не остается ничего, кроме горстки пепла и противного запаха. Эдвард искренне не понимал, как можно верить в подобный бред после того, как ему собственноручно приходилось закрывать глаза мертвым братьям. Сегодня его глаза закроются сами. За окном начинает бушевать метель. Боль, вместе с холодом, уходят на второй план, оставляя после себя лишь пустоту. Этого он и добивался. Ничего, его старик оправится, а сестра найдет утешение в муже, ну, или в любовнике, это смотря с какой стороны посмотреть. Все будет хорошо, он больше никому не доставит проблем. Никому. Ведь он*
Темное февральское утро. Туман, смешанный с грязным, почти растаявшим снегом. Холодный, пробирающий до самых костей, ветер. Наручные часы показали ровно шесть, когда Брайан переступил порог медицинского центра. Больницы никогда не спят, и «Бладсуй» — не исключение. Не успел мужчина расстегнуть пуговицы своего зимнего пальто, как к нему уже стремительным шагом направлялась старшая медсестра: — Доброе утро, доктор Джонс. Хотя, учитывая, какой сегодня день, вряд ли оно таковым является. — Меня преследует чувство дежавю, — усмехнувшись, ответил Брайан и внимательно осмотрелся. — Надеюсь, я не один такой. — Не один, — подтвердила сестра. — С последнего эксперимента, посвященного внедрению препарата D378, прошел целый месяц. А на счет результатов… коллегия врачей так и не смогла прийти к общему мнению, действительно ли новое «лекарство» так замечательно, поэтому сегодня мы принимаем очередных пациентов. — В этот раз будет сложнее, — словно прочитав мысли сотрудницы, вставил доктор. — Их ведь всего двое, так? — Да, — кивнула мисс Хейли. — Молодой мужчина в тяжелом состоянии, а девушка… — Шизофрения? — Да, все верно. Их медицинские карты уже на вашем столе. Доктор Лэрд ждет вас в кабинете для совещаний. Брайан кивнул и направился к лифту. «Бладсуй» — медицинский центр, основанный пять лет назад. Изначально это частное учреждение занималось исключительно лечением старческой деменции, однако впоследствии переросло в центр, помогающий людям всех возрастом с психологическими и психическими отклонениями. Сейчас «Бладсуй» — одно из самых лучший медицинских учреждений, которое во многом прославилось своими выдающимися врачами. Именно поэтому его и выбрали в качестве нового, нестандартного лечения, о котором всего пару лет назад боялись заговорить даже самые опытные психиатры. Селфхарм — одно из самых сложных расстройств. Преднамеренное повреждение своего тела по различным причинам ведет к ужасающим последствиям. Люди начинают воспринимать подобное как норму, а иногда и высмеивать подобное, из-за чего те, на чью долю выпало немало трудностей, вынуждены столкнуться еще и с осуждением со стороны общества. Именно поэтому лучшими врачами со всего мира был разработан препарат D378, позволяющий связать человека, занимающегося самоповреждением, и его близкого человека. Как только один наносит себе очередное увечье, второй получает его в тройном размере. После десяти раз подобной пытки наступает летальный исход. Зайдя в лифт, Брайан нажал на кнопку пятого этажа и тяжело вздохнул. Сам он, как опытный психотерапевт, считал подобное лечение некорректным, однако каким-то чудом многие авторитетные врачи поддержали создание D378, поэтому сегодня ему предстоит встретиться с теми, кто положит начало экспериментальному лечению. Люди, которых, казалось, уже невозможно остановить. Люди, чья жизнь похожа на настоящий день. Люди, вынужденные блуждать в темноте. — А, Брайан, ты, как обычно, рано, — доктор Лэрд приподнялся со своего места, пожимая руку коллеге. — Как и вы, доктор Лэрд, — пожав руку в ответ, Брайан взял со стола новый распорядок дня, любезно составленный для них мисс Хейли. — Новые пациенты, а старые, помимо нашей счастливой троицы, не убавляются, — доктор Лэрд передал Брайану одну из папок, которые он внимательно изучал. — Что скажешь, справимся? — С вами я всегда ощущаю себя несколько увереннее, — улыбнувшись, ответил доктор Джонс, открывая дело мистера Эдварда Блэра. — Заинтересован? — проследив за взглядом молодого человека, главврач покосился на папку. — Парень из этого дела в рубашке родился. Попытка суицида и две недели в коме, но пять дней назад он умудрился очнуться. — И вправду удивительно, — согласился Брайан. — ПТСР? — Боюсь, что не только оно… Ты ведь раньше не работал с военными? — Нет, сэр, пока не доводилось. — Что ж, тогда я поручаю молодого человека тебе. А сам займусь мисс Кэролин. Брайан кивнул, даже не думая возражать своему старшему коллеге. В «Бладсуи» слово доктора Лэрда — закон, и доктор Джонс прекрасно это знал. Но работа с бывшим военным в отставке… — Уверены, что мистер Блэр готов к введению препарата? — вновь подал голос доктор Джонс. — Он ведь недавно вышел из комы, да и рана, судя по всему, довольно глубокая… — О швах и прочем позаботиться сестра Хейли, — доктор Лэрр устало потер переносицу, снимая свои круглые очки. — Все медицинские тесты парень прошел на отлично, хотя, признаться честно, я разделяю твое беспокойство относительно его состояния, однако его сестра решительно настояла на внедрении препарата. «Хочет побыстрее закончить это» — подумал Брайан, которому не раз приходилось контактировать с родственниками своих пациентов. — В любом случае, одна доза не ухудшит его состояние, а дальше будем смотреть по обстановке… Почему бы нам не выпить кофе, Брайан? Пока еще есть свободные минутки.*
Эдвард сидел в просторной палате и метал взгляды в медсестер. Обе сидели рядом и, очевидно, были смущены, и в тоже время польщены подобным взглядом со стороны парня. Факт того, что Эдвард, вроде как, с сегодняшнего дня был пациентом клинике, в которой они работали, уже никого не смущал. — Ну, в общем так я и получил звание майора, — продолжая историю, Эдвард поправил свои спутанные густые волосы. — А потом мы с друзьями чуть не подожгли одну из военных машин. — Ах, какой ужас! — премило воскликнула одна из сестер, прикладывая свою тоненькую ручку к красивому рту. — Вы такой проказник! — Мэм, поверьте мне, мои настоящие проказы заставили бы вас упасть в обморок. — Вы такой самодовольный! Это не лучшее качество для мужчины. — Зато я очень искренний, а это, как я полагаю, довольно хорошее качество для мужчины, раз возле меня сидят такие обворожительные дамы. Девушки начали забавно хихикать, и Эдвард рассмеялся вместе с ними. Спокойную идиллию внезапно нарушил мужской голос, появившийся неожиданно для всех троих: — Думаю, обворожительным дамам следует оставить нашего пациента и заняться, наконец, его анализами, — спокойно, но в тоже время властно произнес доктор Джонс, вгоняя медсестер в еще большую краску. После того как девушки, извинившись и бросив на Эдварда последний влюбленный взгляд, удалились, Брайан внимательно посмотрел на пациента, который продолжал невинно улыбаться: — Не нужно их ругать, док, это все моя вина. — Я и не собирался никого ругать. Доктор Джонс тяжело вздохнул. Не хватало еще, чтобы его пациент флиртовал с медсестрами… что тогда скажет доктор Лэрд? Хотя, если смотреть правде в глаза, Брайан прекрасно понимал своих подопечных: парень действительно был красив. Черные, как смоль, волосы и бледная кожа — идеальное сочетание. А если к нему добавить острый нос и ярко выраженные светло-голубые глаза, то все сомнения насчет некомпетентности медицинского персонала разом отпадают. Этот юноша нисколько не походил на военного. Ростом он был ниже самого Брайана, да и телосложение не такое мускулистое, хотя и довольно рельефное. Зато нахальная ухмылка и заигрывающий взгляд выдавали в нем настоящего ловеласа. Как пациент же он пока оставался загадкой. — Вот и чудесно, — тем временем заговорил Эдвард, продолжая улыбаться. — Значит, будете меня лечить? — Вы совершенно правы, — прокашлявшись, ответил Брайан. — Меня зовут доктор Джонс. — Ого, как официально! А меня можете называть Эдвард, или, например, можете сразу позвать меня к себе в постель. От слов пациента Брайана передернуло так сильно, что из его рук чуть не выпала медицинская карта: — Простите? — доктор Джонс удивленно поднял одну бровь. И этот парнишка только что вышел из комы? Да быть не может! — Прощаю, — невозмутимо ответил Эдвард, подмигивая. — Ладно, извините, надо было сказать проще: переспим? Эдвард искренне наслаждался заданной им же игрой. Доктор ему понравился: высокий шатен с медовыми глазами — определенно его типаж. Интересно, на сколько он старше военного? Судя по всему, разница небольшая, хотя… когда это его останавливало? — Эдвард, опять пытаешься довести врачей до инфаркта? Третий голос, вмешавшийся в неловкий разговор, принадлежал посидевшему джентльмену с тростью, который только что вошел в палату. Не успел Брайан что-либо предпринять, как тут же был шокирован удивительной переменой, произошедшей буквально за считанные секунды. Мистер Блэр, его нахальный пациент, быстро вскочил со своего места и, приняв самое строгое выражение лица, прижал руку к виску в знак приветствия. При этом парень чуть скривился, судя по всему, от боли, вызванной неудавшейся попыткой суицида. От подобной картины доктор Джонс потерял дар речи, но на помощь ему пришел все тот же старик: — Вольно, и прекрати уже так приветствовать меня, мне хватит и обычных слов, — улыбнувшись, сказал старик, и следом обратился к доктору. — Простите моего шалопая, доктор Джонс. Он всегда был таким, даже в армии. — Я веду себя очень хорошо, генерал! — возразил Эдвард, опускаясь на кровать. — Об этом я с тобой попозже поговорю, Эдвард. Доктор Джонс, могли бы мы побеседовать без лишних глаз? — Эй, генерал, я вообще-то тут… — Да, конечно. Я провожу вас в мой кабинет. Полностью проигнорировав возмущения Эдварда, двое мужчин удалились. — Еще раз приношу свои извинения, доктор, — вновь заговорил генерал Брамс, когда они с Брайаном оказались в его кабинете. — Он еще молод и позволяет себе подобные дурачества не от лучшей жизни… Все-таки мой малец за двадцать четыре успел пережить то, что многие люди и за всю жизнь даже по телевизору не видели. Двадцать четыре — парень на пять лет младше самого Брайана. Не такая уж и большая разница, особенно учитывая то нескромное предложение Эдварда… — Можете не извиняться, я все прекрасно понимаю, — стараясь не выдавать свое смущение, ответил доктор, присаживаясь напротив военного. — Он часто болтает лишнее, но сердце у него доброе… Понимаю, что прошу слишком многого, но позаботьтесь о моем мальце, хорошо? Даже сердце доктора Джонса, видевшего, пожалуй, самый настоящий ад на земле, растаяло от подобной заботы седовласого мужчины. Судя по всему, мистер Блэр был очень дорого этому старику, и эти слова тронули Брайана, поэтому он произнес: — Сделаю все что в моих силах, мистер Брамс. Я вам обещаю.