***
Выбравшись в лагерь клана Ясного Солнца, Фриц на мгновение поднял глаза к заметно потемневшему небу и, пошатываясь, поплёлся в палатку мягколапов, чувствуя, как каждый мускул в его теле напряжён до предела, а лапы и плечи от каждого движения загораются мучительной болью. — Фриц! — утробно мяукнул позади чей-то знакомый голос, когда чёрно-белый мягколап завалился на бок, не пройдя и пары прыжков. Вскоре юный ученик почувствовал, как кто-то взял его зубами за загривок и бережно поднял с земли. Обессиленно прильнув к чьему-то плечу, Фриц пару раз моргнул мутными от усталости зелёными глазами и увидел перед собой тяжёлую голову Грома. — Спасибо, Колкая Роза, — признательно мяукнул серый кот, обернувшись через плечо к трёхцветной остролапе, поставившей Фрица на лапы, и повёл его в палатку мягколапов. Чёрно-белый ученик прижался щекой к широкому плечу коренастого серого котика и, как только они остановились, обессиленно рухнул вниз, с облегчением выдохнув оттого, что приземлился на своё мягкое гнёздышко. — Отдыхай, — мягко мурлыкнул Гром на ухо брату. — Похоже, ты заслужил небольшой отдых от тренировки. Тут он выпрямился и, развернувшись на месте, покинул палатку мягколапов. Фриц, не дыша, свернулся в тугой клубок и, положив подбородок на подрагивающие от напряжения лапы, стиснул зубы от боли, тут же отдавшейся в их мышцах. Внезапно мягколап почувствовал, как кто-то провёл языком по свалявшейся шерсти на его плече и, содрогнувшись всем телом, распахнул зелёные глаза. — Прости, — выпалила Рыжая Лисица. — Тебе, должно быть, очень больно. — Может и так, — процедил Фриц, положив голову на передние лапы. — А тебе-то какое дело? — Я не настолько плохая, как ты обо мне думаешь, — ответила рыже-белая кошечка. — Я о тебе вообще никак не думаю, — пробурчал себе под нос Фриц, опуская отяжелевшие веки. Рыжая Лисица раздосадованно фыркнула и, поднявшись на лапы, покинула палатку мягколапов, оставив чёрно-белого котика в полном одиночестве.***
Альтаир сузил свои зелёные глаза, рассчитывая расстояние до усевшейся на низкой буковой ветке белки, покачал бёдрами и совершил стремительный прыжок, выбрасывая к ней передние лапы, однако серо-рыжий зверёк, в последний момент заметив приближающегося к ней белоснежного охотника, с взволнованным фырканьем понёсся к самому краю ветки и, не останавливаясь, ловко перепрыгнул на соседнюю. Приземлившись на мягкую траву, Альтаир досадливо скрипнул зубами, провожая взглядом убегающую добычу. Когда в успокаивающем шуме древесных крон и заметно стихшем с приближением сумерек пении лесных птиц, слух белого кота уловил тихое шуршание в кустах сирени позади, он резко обернулся и увидел, как к нему выходит Соловьиная Песнь. — Привет, — поздоровался с ней Альтаир. — В чём дело? — Здравствуй, — будто опомнившись, выпалила золотистая полосатая мягколапа. — Ни в чём. Просто странно видеть, как остролап не может поймать белку. — Не суди строго, — фыркнул белый кот. — Я охочусь на этих зверей второй раз в жизни. — Хочешь, покажу, как быстро поймать белку? — спросила Соловьиная Песнь. — Это очень просто, главное научиться. — Нет уж, спасибо, — улыбнулся в усы Альтаир. — Думаю, мягколапа и учащийся у неё чему-то остролап будут выглядеть ещё страннее. Соловьиная Песнь неловко фыркнула и, развернувшись на месте, понеслась по еле заметной лесной тропинке. Альтаир с лёгким недоумением проводил её взглядом и, почувствовав вяжущую сухость во рту, направился к Пограничной реке. Обогнув очередной древесный ствол, белый кот вышел на песчаное побережье и окинул его долгим взглядом. За стремительно бегущим вниз по течению водным потоком лежал противоположный берег, скрывающийся за плотными рядами высоких деревьев с густой кроной, почти не пропускающей солнечные лучи к земле. «Интересно, как живётся клану Бледной Луны в такой-то темноте?» — невольно подумал Альтаир и, заметив боковым зрением вдалеке пьющую воду Лапочку, зашагал к ней по податливому влажному песку. Приблизившись к подруге, белый кот с тихим урчанием боднул её в пёстрый чёрно-белый с бежевым бок и когда она, облизнувшись, повернулась к нему, посмотрел в её глубокие карие глаза. — Как успехи в охоте на белок? — проурчала Лапочка, когда Альтаир осторожно наклонился к бегущей по каменистому руслу чистой воде и сделал несколько глотков, зачерпывая воду языком и стараясь несильно промочить губы. Закончив утолять жажду, белый кот облизнулся и вместо ответа грустно вздохнул. — Понятно, — с расстановкой протянула Лапочка. — Я вот за весь день поймала только одного худощавого крота. — Крот тоже добыча, — пожал плечами Альтаир. — Но не такой, какой мне попался, — разочарованно парировала Лапочка. — Мне его из жалости отпустить захотелось. И я бы отпустила, если бы он остался жив. Альтаир фыркнул и в сопровождении подруги вернулся в лагерь клана Ясного Солнца, понемногу готовящийся к наступлению ночи. Устроившись на широкой поляне, окружённой несколькими палатками и величественной скалой, рядом с которой стоял продолговатый валун, Лапочка принялась вычищать зубами когти на передней лапе. Выпустив свои, Альтаир с отвращением распушил шерсть на спине от того, насколько они длинные и неухоженные. Белый кот подошёл к тёмному дубовому пню, чьи крепкие корни надёжно защищали ясли, и с наслаждением принялся обтачивать когти о его кору. — Сильно ты его вымотал, — покачал головой Кедровый Орех, уложив языком собравшуюся в клок пушистую шерсть на шее Острого Листа. — До сих пор спит в палатке мягколапов. — Пусть спит, — уверенно кивнул белоснежный остролап. — К утру хорошенько выспится, и мы потренируемся охоте на полёвок. — Альтаир поставил себе целью научиться ловить белок без чьей-либо помощи, — хмыкнул сидящий напротив двоих остролапов Крыло Пустельги. — Интересно, может, у него всё же вышло? — Иди спроси, — предложил Острый Лист, бросив быстрый взгляд в сторону точащего когти о дубовый пень белого кота. — Только не удивляйся, если я окажусь прав, и он так ни одну белку и не поймал. — В землях Двуногих белок нет, — напомнил Кедровый Орех. — У Альтаира и его родни не было возможности научиться на них охотиться. — Но о помощи он нас не просит, — покачал головой Крыло Пустельги. — Чудные они всё-таки, эти бродяги. — И тогда Солнечный Клык решил напасть на клан Бледной Луны, — зычно прохрипел Атакующий Сокол, глядя на сидящих перед ним Тонкую Ветвь, Быстрого Зайца и Тернового Куста. — А зачем? — простодушно спросила буро-рыжая пушистая кошечка, неотрывно глядя в синие глаза бежевого старика. — Этого я не помню, — всё также зычно ответил древний. — Не помнишь? — скептически проскрипела лежащая спиной к палатке древних Лепесток Фиалки. — Да чтоб у меня все зубы вмиг выпали, если это правда! — Не заговаривайся, а то и вправду выпадут, — осклабил пожелтевшие от старости зубы Атакующий Сокол, заставив сидящих перед ним котят тихо захихикать. — Я с тобой душа в душу прожила столько лун, что считать устанешь, — продолжила тем временем Лепесток Фиалки. — Но до сих пор дивлюсь с того, что ты помнишь имена вождей кланов Солнца и Луны чуть ли не до самых первых. Я вот порой имена мягколапов забываю. Тут Атакующий Сокол дотронулся носом до носа белой в серых пятнах старухи, отчего она вмиг смолкла и тихо заурчала, однако её урчание неумолимо потонуло в истошном кошачьем крике, от которого весь лагерь ошеломлённо замер на какое-то мгновение. Внезапно из яслей наружу выскочила Мышиная Лапка и выпалила: — Кажется, началось. — Что началось? — только и успел спросить Гром перед тем, как в лагере поднялся взволнованный ропот вскочивших на лапы котов. — Тихая Лань рожает, — пояснил ему Побег Утёсника. — Я за Шёпотом Камыша, — выпалила Колкая Роза и, подбежав ко входу в палатку врачевателя, едва не врезалась в выскочившего к ней пушистого бежевого кота. — Я не мышиная желчь, — бросил на ходу тот, засеменив к яслям. — За мной не надо ходить. Юркнув между корнями, врачеватель что-то сказал рычащей в яслях Тихой Лани. — Мне очень больно! — крикнула в ответ рыже-белая королева так, что услышал весь лагерь. — Как она? — нервно спросил протолкнувшийся в первый ряд собравшейся перед яслями толпы Острый Лист, когда меж дубовых корней высунулась голова Шёпота Камыша. — Мне нужны листья малины, — проигнорировав вопрос будущего отца, затараторил врачеватель, оглядывая солнечных котов. — А ты не можешь сам за ними сбегать? — растерянно спросил у него Шумный Град. — Я надеюсь, ты шутишь, — нервно улыбнулся распушившийся Шёпот Камыша. — Потому что рожающую королеву ни на миг нельзя оставлять одну! Мышиный помёт, да кому я вообще пытаюсь это объяснить?! — Шёпот Камыша! — прорычала вставшая под продолговатым валуном Солнечное Пламя и, когда врачеватель повернулся к ней, выразительно покосилась на толпу солнечных котов. — Небесные предки, — еле слышно выдохнул Шёпот Камыша и громко позвал: — Персик! — Сейчас! — с готовностью ответила стоящая в середине вмиг расступившейся от неё в стороны толпы солнечных котов бело-серая кошка и, метнувшись в палатку врачевателя, со скоростью молнии подбежала к Шёпоту Камыша со свежими зубчатыми листиками. Схватив их, бежевый кот скрылся в яслях и вновь высунулся из них через несколько мгновений. — Нужна, — начал было он, однако Персик продолжила за него: — Ветка, поняла. Острый Лист! — Я не буду подчиняться бродяге, — окрысился огромный белый кот, вперив в лицо Персик неприязненный взгляд. — Если не хочешь потерять ни её, ни котят, придётся, — неожиданно сурово ответила Персик. — У нас нет времени на твои глупости, принеси мне крепкую ветку, чтобы её нельзя было раскусить зубами. — Мне что же, каждую пробовать грызть? — ощерился Острый Лист, возвышаясь над белой с серым кошкой на целую голову. — Я тебе не бобёр! Персик распушила шерсть на загривке и, втянув когти, со всей силы ударила белого клокастого кота передней лапой по щеке. — Принеси мне ветку, — отчеканила в опустившейся на лагерь растерянной тишине Персик, затем развернулась на месте и, хлестнув Острого Листа пушистым серым хвостом по лицу, юркнула в ясли на помощь к Шёпоту Камыша. Огромный белый кот опрометью выбежал из лагеря на поиски подходящей ветки, а остальные, потеряв дар речи, переглядывались меж собой. Только Солнечное Пламя быстро пришла в себя и, чуть стиснув губы, уважительно кивнула вслед скрывающейся в яслях Персик. — Где, — обессиленным голосом выдавила Тихая Лань, глядя перед собой невидящим от боли взглядом помутившихся жёлтых глаз. — Где он? — Скоро придёт, — обнадёживающе ответил Шёпот Камыша, нетерпеливо подметая пушистым бежевым хвостом моховой ковёр, устилающий ясли. — Всё хорошо, — ласково проурчала устроившаяся напротив лица королевы Персик. — Мне так не кажется, — прошептала Тихая Лань, как вдруг ей перехватило дыхание, и она с беззвучным криком болезненно зажмурилась. — Нужен ещё листик, — уверенно прошептала Персик в самое ухо Шёпота Камыша, чтобы не услышала королева. — Я уже дал ей два, — еле слышно ответил врачеватель. — Много давать тоже вредно. Лучше сходи за бурачником, я пока побуду с ней. — Не боишься, что я перепутаю его с ежевикой? — ухмыльнулась Персик, подходя к дыре, ведущей наружу. — Неси бурачник! — насупившись, тихо рыкнул бежевый пушистый кот. Выбравшись из яслей, Персик на ходу метнула взгляд ко входу в лагерь и, увидев стоящую у него Колкую Розу, спросила: — Где Острый Лист?! — Бежит с веткой! — обнадёживающе ответила трёхцветная остролапа. Персик вбежала в палатку врачевателя и, окинув её быстрым взглядом, нашла кучку с искомыми листиками и, схватив несколько в зубы, понеслась обратно в ясли. — Думаешь, не опасно давать ей бурачник сразу после малины? — прошептала на ухо Шёпоту Камыша бело-серая кошка. — Так мы после родов сразу и дадим, — ответил тот. — Если понадобится. — Точно, — согласно мяукнула Персик, как вдруг в ясли просунулась обломанная у основания берёзовая ветка и угодила Шёпоту Камыша прямо в ухо, заставив его с раздражённым шипением на мгновение окосеть. Персик схватила добычу Острого Листа и, аккуратно затащив её в ясли, мимо поочерёдно открывающего рот и мотающего головой в стороны Шёпота Камыша, положила к лицу Тихой Лани.