Цансэ

После занятий в Зале просвещения ученикам полагалось пообедать пресной и полезной пищей, а затем провести определённое время в медитации. Ближе к закату наступал час упражнений, и все собирались на тренировочной площадке. Вэй Чанцзэ, упустивший Цансэ во время обеда и не сумевший найти её в час медитаций, с нетерпением ждал тренировки, чтобы наконец сразиться с ней. Однако когда они, как и остальные, пришли на место, оказалось, что старший из братьев Лань ждёт их там, и дева Цансэ стояла с ним рядом. Когда ученики выстроились на площадке, Цинхэн-цзюнь заговорил: — Учитель Лань попросил меня провести ещё одно испытание для девы Цансэ. Мне кажется, что будет справедливо, если она померяется силами с кем-то из вас. Если она проиграет мне, разве это будет честно? Ведь я уже не ученик здесь, а наставник. Но вы поступили учиться вместе, потому если с кем она и должна равняться силами, так это с вами. Кто же желает выйти против неё? Вопреки подозрениям Цзян Фэнмяня, собравшиеся юноши медлили. Он даже чуть нахмурился, прежде чем понял — никто из них не хотел оскорбить деву Цансэ, одолев её в поединке. И ровным счётом никто не желал оказаться поверженным девой, как будто бы это оскорбило его самого. Но, конечно, Вэй Чанцзэ только поблагодарил судьбу за представившуюся возможность. В наступившей тишине он вышел вперёд и поклонился: — Цинхэн-цзюнь, — сказал он весёлым тоном. — Среди учеников Пристани Лотоса я считаюсь одним из лучших, если кому и уступаю, то наследнику — моему доброму другу, Цзян Фэнмяню. Будет справедливо, если мы с девой Цансэ скрестим мечи. Если она уступит мне — нет оскорбления в том, чтобы уступить мастеру, если превзойдёт меня, то я не обижусь. Цинхэн-цзюнь коротко кивнул, и ученики разошлись в стороны, освобождая место для сражения. Несмотря на то, что шептаться между собой запрещали правила, мало кто прямо сейчас готов был им последовать. Цзян Фэнмянь услышал обрывки разговоров — соученики спорили, кто же сумеет одержать победу и как быстро это произойдёт. Отчего-то такие переговоры больно укололи его сердце. Впрочем, всякие разговоры стихли, едва Вэй Чанцзэ сделал первый выпад. Он двигался с изяществом, выдававшим большое мастерство, и мало кто из присутствующих смог бы отразить такой удар. Дева Цансэ каждого поразила тем, как легко встретила его своим мечом, одним движением отвела в сторону клинок и мгновенно перехватила инициативу. Стало ясно, что в искусстве фехтования сражающиеся не уступают друг другу. Ошеломлённые юноши следили за стройной фигуркой Цансэ восхищёнными взглядами. И в то же время кое-кто успел предположить, что уж по выносливости и физической силе девушка должна уступать, а значит, скоро дева Цансэ устанет и победа всё-таки окажется на стороне Вэй Чанцзэ. Отступив от других, Цзян Фэнмянь сосредоточился только на танце двух клинков перед ним. Сердце его трепетало от множества чувств, обрушившихся, словно поздний снегопад в середине сезона Чуньфэнь, и он не мог совладать с ними и разобраться в них. С одной стороны, дева Цансэ слишком очаровывала его самого, заставляя мечтать о несбыточном, с другой — она будто бы отнимала у него драгоценного друга, и Цзян Фэнмянь столкнулся с тем, что не готов отпустить его. Разве не означало это, что он пьёт уксус?.. Между тем сражение продолжалось, и стало очевидно, что выносливостью дева Цансэ никому не уступит, а если и была разница в физической силе, то она с лихвой искупалась ловкостью и скоростью. Казалось, победителя в поединке просто не будет, если только сражающиеся не решат бороться до полного изнеможения или если один из них не сдастся сам. Цинхэн-цзюнь, мгновенно осознавший, как может развернуться поединок, поспешил окликнуть: — Господин Вэй, дева Цансэ, остановитесь, — а затем обратился только лишь к ней: — Не вижу причин не позволять вам тренироваться вместе с юношами. В Облачных глубинах сейчас не найдётся наставниц, что сумели бы помочь развить столь выдающийся талант. Дева Цансэ поклонилась, а оглянувшись на Вэй Чанцзэ, внезапно подмигнула ему. Дальше занятие пошло так, как должно, Цинхэн-цзюнь не позволил собравшимся поговорить о том, чему они стали свидетелями, заставив отрабатывать сложные удары и выпады. К концу тренировки многие столь устали, что на разговоры им уже не доставало сил. Но вот наконец Цинхэн-цзюнь разрешил отправляться на отдых. Дева Цансэ одной из первых покинула тренировочную площадку, словно совсем не утомилась. Шаг её по-прежнему был лёгок и быстр. Вэй Чанцзэ в очередной раз упустил её и опечалился. Однако когда они направились уединённой дорожкой к дому, что был выделен им на двоих, Цансэ Саньжэнь появилась перед ними, словно соткалась из последних солнечных лучей. — Я ведь обещала поделиться с вами, что привело меня в Облачные глубины, если один из вас решится сразиться со мной, — усмехнулась она, заметив, как удивлённо они смотрят на неё. — Сейчас я ищу себе союзников, вот только среди остальных учеников все чересчур осторожны. Мне же нужен помощник, причём достаточно безрассудный и решительный. Не знаю, позволит ли тебе твой друг, господин Вэй, содействовать мне, но твой стиль боя показал, что у тебя есть все качества, которые я искала. — Если деве Цансэ нужна помощь, мы оба будем рады поддержать её, — опередил на этот раз Вэй Чанцзэ Цзян Фэнмянь. Издавна они условились, что в любой проделке будут вместе, так что и теперь он не собирался отступать. Друг лишь одобрительно кивнул. Пристально всмотревшись в них, дева Цансэ сказала будто бы самой себе: — Ты не излишне осторожен, господин Цзян, как мне показалось прежде, а рассудителен. Что ж, это качество — то, что нужно. Она коротко глянула им за спины и поманила за собой. Свернув с дорожки в заросли бамбука, очень быстро привела их на склон горы, откуда открывался умиротворяющий вид. Судя по тому, как свободно и вольно здесь паслись белые кролики, никто не приходил сюда, а значит, не мог бы помешать им. Зверьки вовсе их не испугались, а продолжили поедать молодую траву, лениво двигая челюстями. Дева Цансэ остановилась в задумчивости, будто и не замечая умилительной картины, лицо её стало серьёзным и оттого лишь более прекрасным. Цзян Фэнмянь осознал, что никогда не забудет, как увидел её такой в закатном свете. Образ её отпечатался на сердце, заставил душу тихо вздохнуть от неясной боли. Что же это с ним такое и как теперь ему жить дальше? Но тут дева Цансэ перевела взгляд вперёд. — Воспитанники моей наставницы не покидают Небесной горы, — заговорила она тихо. — А кто покинул, тот не может вернуться. Это правило соблюдается неукоснительно. Однако вовсе не значит, что о своих учениках Баошань Саньжэнь не беспокоится, если они далеко, — помолчав немного, Цансэ продолжала: — Пусть в горах царят тишина и покой, даже высоко к горным пикам порой добираются слухи… Чтобы проверить их, я отправилась сюда, решившись оставить Небесную гору без права когда-нибудь снова оказаться в дорогих сердцу местах. — И что же это за слухи? — живо спросил Вэй Чанцзэ. Цзян Фэнмянь ясно видел, что друг близко к сердцу принял тоску девы Цансэ. Да и ему самому была она понятна. Запрети кто вернуться в Пристань Лотоса, разве не придавит саму душу тяжестью тоски? — Слышали ли в Юньмэне о Яньлин Даожэнь? — посмотрела на него через плечо Цансэ. — Говорят, что слава о заклинательнице, что встаёт на сторону невинных, далеко расходилась по Поднебесной. — Яньлин Даожэнь? — переспросил Цзян Фэнмянь. — Да, мне известно это имя. Отец говорил, что на Совете кланов обсуждали эту личность, — он говорил осторожно, потому что вовсе не так охарактеризовали Яньлин Даожэнь прочие заклинатели. — Яньлин Даожэнь — моя шицзе, — Цансэ опустила голову. — Она ушла с Небесной горы и отправилась в мир, когда мне едва исполнилось семь, но я хорошо помню. Тогда среди учеников некому было превзойти её. Благородное сердце повлекло её оберегать простых людей от несправедливости и защищать их от созданий тьмы. Но прошло время, и слухи, что поднимались к нам, изменились… В них Яньлин представала злодейкой, готовой, не моргнув глазом, убить любого, кто не пришёлся ей по вкусу. Наставница обеспокоилась подобной переменой, и потому я решила отправиться на поиски истины. — Но ведь Яньлин Даожэнь мертва, — вырвалось у Цзян Фэнмяня. Дева Цансэ развернулась к нему и сложила руки на груди. — Путь на Небесную гору долог даже для слухов. Когда я спустилась к подножию, узнала, что моё путешествие не принесёт облегчения и мои письма не согреют сердца наставнице, а только лишь повлекут за собой большую скорбь, потому что я не увижусь с шицзе и не узнаю от неё, что омрачило её сердце и разум, не помогу ей и никогда не отыщу даже, где находится её могила. Да, я слышала о том, что Яньлин Даожэнь погибла от тысячи мечей. Но что именно произошло?.. Или ты знаешь? На это Цзян Фэнмяню нечего было ответить. Молчал и Вэй Чанцзэ. Стремительно угасал день, и тени омрачили лицо девы Цансэ. Постояв немного в тиши, она наконец объяснила: — У меня был при себе Нефритовый жетон. Наставница говорила о главе Лань И не раз, и потому я решила, что начну с Облачных глубин. Посчитала, что глава не откажет другу, поможет отыскать правду. Когда же оказалась поблизости, узнала, что Облачные глубины открыли двери для учеников, и не стала упускать возможности. К несчастью, и глава Лань И оказалась мертва. Так я осталась здесь совершенно одна. — В чём же тебе нужна наша помощь, шицзе? — спросил Вэй Чанцзэ, опередив Цзян Фэнмяня в который уже раз. Да разве можно было успеть за ним, когда он вспыхнул как сухой хворост и горел всей душой своей? Цзян Фэнмянь и пытаться не собирался. — Обучение в Облачных глубинах позволит присмотреться ко всем наследникам выдающихся кланов, может, кто-то из них даст мне нужный ключ, — рассудила дева Цансэ. — Всё же я хочу разобраться, как случилось, что Яньлин Даожэнь отказалась от пути, который показала нам наша наставница. Мне не верится, что она разочаровалась и обозлилась на этот мир. И, быть может, я узнаю, что за тысяча мечей её поразила, — Цансэ снова посмотрела на Цзян Фэнмяня. Взгляд её был очень строг. — Ведь ты не знаешь точно, как это произошло, верно я понимаю?.. — Мой отец рассказывал, что это обсуждалось на Совете кланов, — повторил Цзян Фэнмянь. — Кое-что я рассказать могу. Казнь тысячи мечей обрушил на голову Яньлин Даожэнь Вэнь Жохань, глава клана Цишань Вэнь. К несчастью, тебе здесь некого расспросить о подробностях. У него нет ещё сыновей, которые могли бы учиться здесь, с нами. Наследник у него только родился. — Вэнь Жохань, — повторила дева Цансэ. — Что ж, одно имя — больше чем ничего. Но ты сказал — это была казнь?.. Цзян Фэнмянь коротко вздохнул. Ему вовсе не хотелось расстраивать прекрасную заклинательницу, но утешить её ему было нечем. — Казнь, — глухо повторил он. — Как рассказал отец, Яньлин Даожэнь обвинили в убийстве нескольких заклинателей клана Вэнь. Главе клана удалось пленить её, и он приговорил её к смерти. Но на Совете кланов он также утверждал, что Яньлин Даожэнь отступила от пути меча и стала одержимой тёмной энергией. — Одержима тёмной энергией, — эхом отозвалась дева Цансэ. — Об этом я прежде не слышала. Что ж, благодарю, вы оба и правда оказались полезны… — Шицзе, к нам ты можешь обратиться в любой момент, — Вэй Чанцзэ поймал её за запястье. — Я не дам тебя в обиду и вместе с тобой готов искать истину. — Как и я, от имени клана Цзян обещаю, что поддержу тебя во всём, — добавил и Цзян Фэнмянь. На миг лицо Цансэ озарилось улыбкой. — Раз вы оба так говорите, могу ли я отказываться от столь великодушного предложения? Но поиски истины не всегда совпадают со строгими правилами клана Лань. Как же вы поступите в таком случае? — Девиз клана Цзян — «Достичь невозможного», — парировал Вэй Чанцзэ, — в нём нет ни слова о правилах, верно?.. Кивнув, дева Цансэ ускользнула в наползающие на горные склоны сумерки. Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ тоже отправились отдыхать. Всю дорогу они оба хранили молчание, но причины, похоже, у них были разными. Вэй Чанцзэ едва заметно улыбался, и ясно было, что сердце его трепещет от внезапной любви. Думы Цзян Фэнмяня были куда мрачнее. Во-первых, даже если влюблённость коснулась его сердца, она была обречена — он не хотел переходить дорогу другу, к тому же родители уже заключили договор на его счёт, и третья госпожа клана Юй должна была стать его женой, едва достигнет двадцатилетия. Во-вторых, дева Цансэ не в поисках любви пришла в мир, а в поисках справедливости, и путь этот виделся ему непростым и опасным. Была ещё и третья причина предаваться тягостным размышлениям. Впервые Цзян Фэнмянь осознал, что их пути с Вэй Чанцзэ могут разойтись. Потому что друг его всегда следовал за своим сердцем.