Цансэ

Миновали первые полгода обучения. Сезон Байлу в горах Гусу оказался куда холоднее, чем в Юньмэне, и даже привычные к этому старшие ученики клана Лань старались как можно быстрее обойти стену караулом и скрыться в тепле. Неутомимая в своих поисках дева Цансэ успела изучить, как именно движутся караулы, и, воспользовавшись этой простой человеческой слабостью, ускользала за стену. Конечно, её сопровождали Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ. К зависти многих обучающихся в Облачных глубинах юношей, Цансэ предпочла их всем прочим, и троица стала неразлучной. …В тот день ещё солнце не коснулось лучами небес, когда дева Цансэ, Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ застыли на стене, окружающей Облачные глубины. Все они очень устали — использование талисманов перемещения отнимало много сил, — но были довольны ночной вылазкой. — Наконец удалось найти хоть какой-то след шицзе, — говорила Цансэ, — поистине счастливый день. Благодарю вас за то, что не отступились и помогли мне. Вэй Чанцзэ сиял улыбкой и отвечал на это с игривостью в голосе: — Разве могли мы не пойти за тобой, цзе? Нам только в радость сопровождать тебя. — Тише, — тем временем произнёс Цзян Фэнмянь. — Кто-то идёт, будет лучше спуститься и спрятаться. Он старался больше смотреть по сторонам, а не на друзей, потому что иначе душа переворачивалась от боли. Ещё когда в Облачные глубины пришёл сезон Лися, он перестал лгать себе, но то, что обнаружил в собственном сердце, не сумел до конца осмыслить. Для него внезапно не стало разницы между чувствами, что он испытывал к другу, которого знал так долго, и к деве-заклинательнице, которую только успел узнать. Оба они заняли все его мысли, оба стали безнадёжно дороги, и если бы кто спросил, кого бы Цзян Фэнмянь желал коснуться или поцеловать, он не нашёл бы ответа. Равнодушный прежде к весенним играм, он и теперь не мог представить ничего подобного, но сердце ныло и ныло, печалилось и трепетало, стоило только представить, что скоро дева Цансэ и Вэй Чанцзэ объяснятся, станут парой, его самого оттолкнув в сторону. …Услышав его предупреждение, дева Цансэ первой спрыгнула в беспокойно затрепетавшую в предутреннем ветре чащу бамбука. Вэй Чанцзэ скрылся следом, и тогда уже сам Фэнмянь решился на прыжок. Стоило ему оказаться среди густых, почти ещё ночных теней, как вдруг Цансэ прижала его к стволу и закрыла ладонью рот. Они впервые оказались так близко, тело Цансэ вжималось в его, лицо замерло прямо напротив его собственного, и Цзян Фэнмянь ощутил удивительный трепет, совершенно забыв разобраться, что Цансэ делает и почему. Рассматривая его пристально, она тем не менее явно не шутила так, не вздумала поиграть с ним, а предчувствовала некую опасность. — Здесь никого нет, Цижэнь, — раздался внезапно голос Цинхэн-цзюня откуда-то сверху. — Должно быть, ты ошибся. — Вовсе нет, брат, — отозвался Лань Цижэнь. — Вот уже которую ночь ученики клана Цзян и эта возмутительница Цансэ… — Возмущает она тебя только лишь потому, что не желает обратить внимания? — прервал его Цинхэн-цзюнь, пусть правила клана Лань и запрещали перебивать собеседника. — Их здесь нет, не за что назначать наказание. — Если мы проверим дом, то… — начал было Цижэнь. — Врываться до рассвета и причинять беспокойство запрещено правилами клана, — напомнил Цинхэн-цзюнь. — Идём. Цансэ ещё некоторое время удерживала Цзян Фэнмяня, а затем опустила руку. Но не отстранилась и смотрела всё так же пристально. — Что с тобой? — прошептала она. — Ты весь дрожишь, а жилка на виске трепещет так быстро, что страшно даже считать твой пульс. Неужели наша вылазка так сказалась на тебе? Уж не задела ли тебя тёмная энергия? — Нет, — качнул головой Цзян Фэнмянь. — Я… — но как было объяснить. Из полумрака к ним вышагнул и Вэй Чанцзэ, бросил короткий взгляд и вздохнул, как будто всё понял. — Дорогая цзе, — улыбнулся тут же, — любой мужчина будет трепетать, когда столь красивая дева окажется так близко. Дева Цансэ чуть усмехнулась и наконец отступила. — Любой, говоришь? — и покачала головой. — Что, и ты тоже затрепещешь?.. — Лань Цижэнь знает о наших отлучках, — напомнил Цзян Фэнмянь. — Наверняка попытается поймать нас, когда мы вернёмся. Взгляните на себя, — как прекрасно получалось скрыть душевный трепет за этими простыми словами! — наша одежда испачкана, мы не успели сменить ханьфу на ученические. А у тебя и вовсе грязь на щеке. Дева Цансэ всё же негромко рассмеялась, схватила их обоих за руки и повела за собой. — Здесь совсем рядом излучина горной реки, можно умыться и привести себя в порядок. Даже если Лань Цижэнь вздумает караулить меня или вас, он увидит нас в пристойных белых ханьфу. Скажем, что проснулись рано и отправились медитировать вместе. Они действительно вскоре вышли на берег, Цансэ, отпустив ладони юношей, сбросила верхнее тёмное ханьфу, которое подходило для ночных путешествий тайком лучше белого, тут же закатала рукава белого нижнего и подступила к воде. Тут шпилька не выдержала тяжести её волос, и каскад чёрных прядей сорвался вниз. Цзян Фэнмянь замер, не в силах отвести глаз от столь естественной и нежной картины. Вэй Чанцзэ стоял рядом с ним, полыхая скулами. Нижнее ханьфу пусть и было надето на рубашку, но открывало взглядам куда больше, подстёгивая заодно и воображение. Ни один из них прежде не пытался представить, чтобы не оскорбить облик девы Цансэ даже в мыслях, но теперь не нужно было представлять. Цзян Фэнмянь намеревался отступить, поискать другое место, где можно подойти к воде, но тут Цансэ окликнула их: — Нет времени искать другой спуск, идите сюда. Они подчинились, и вскоре Цансэ помогала им отмыть следы дорожной пыли. На этот раз им пришлось побывать в опустевшем заброшенном храме. Там они обнаружили записки Яньлин Даожэнь, но пришлось изрядно извозиться в грязи, чтобы их вытащить из ниши, где они были спрятаны. Дева Цансэ будто и не смущалась их, и Цзян Фэнмянь успел уже представить, что она, находясь на Небесной горе, может, и вовсе забыла, что между мужчинами и женщинами есть какая-то разница. Но вдруг Цансэ замерла, рассматривая их по очереди. — Как можно выбрать между вами двумя? — спросила и покачала головой. — Нет, невозможно. И в тот же миг она подступила ближе, поцеловала Фэнмяня в губы, коротко и горячо, а затем с той же страстью и нежностью поцеловала Чанцзэ. На мгновение они замерли, глядя друг на друга. Чувство, что окутало их всех, невозможно было передать словами. Никогда Фэнмянь не ощущал ещё подобной теплоты и близости, и никогда ещё ему не было настолько страшно утратить это. Как же больно было услышать раздражённый голос: — Что здесь творится? — выступил из-под деревьев Лань Цижэнь. Не сговариваясь, Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзе заслонили деву Цансэ собой, не позволяя ему увидеть её полуодетой и с распущенными волосами. За их широкими спинами она действительно полностью скрылась от чужих глаз. — Мы тренировались до рассвета, — спокойным тоном заявил Вэй Чанцзэ. С детства он готов был объяснить любую проделку, не меняясь в лице. — И решили освежиться. А кто учил тебя подкрадываться и следить за прочими? Лань Цижэнь побелел от гнева. — За недостойное поведение деву Цансэ отправят прочь из Облачных глубин. — Что ты называешь недостойным поведением? — вмешался Цзян Фэнмянь. — Какие доказательства предложишь? Расскажешь собственному отцу, учителю Лань, брату, что следил за нами? Как ты сам отваживаешься смотреть на деву, когда она сбросила часть одеяния? Мы лишь оберегаем её покой, а ты пришёл рассматривать?.. Лань Цижэнь, не найдясь с ответом, развернулся и пошёл прочь, но даже спина его излучала негодование. Самое время было закончить с переодеванием и поспешить на завтрак. *** Утреннее происшествие выбило почву из-под ног у обоих юношей. И ни один из них не знал, что теперь говорить. Только Цансэ лучезарно улыбалась, казалось, её вовсе не тронуло появление Лань Цижэня. Когда они почти добрались до общего зала для принятия пищи, она вдруг сказала: — Лань Цижэнь слишком уж гордится своей бородкой. Поспорим, Чанцзэ, что я её сбрею, а он и не проснётся? — Поспорим, — удивлённо отозвался тот. — Но, цзе… — Он, конечно, будет понимать, кто это сделал, но доказательств у него не окажется, — пояснила Цансэ беззаботным тоном. — А станет настаивать, что это была я, и окажется в куда худшем положении. Правила его собственного клана сделают его злодеем. — Отчего ты так разозлилась на него? — тихо уточнил Цзян Фэнмянь. Они как раз вошли в зал и принялись искать свободный стол. — Отчего?.. — Цансэ поймала его взгляд. — Разве ты сам не понимаешь? И сердце будто обожгло, да так, что и скулы заполыхали. Он встретился глазами с Вэй Чанцзэ, и тот на миг приложил ладонь к груди. Снова та самая общая для них теплота окутала — и отступила, как предвкушение или обещание. Но что же именно она обещала? Цзян Фэнмянь с горечью вспомнил о заключённом родителями договоре. Ему нужно было как можно скорее выбросить из головы, вырвать из сердца то, что стало так драгоценно. Он должен был, должен… Но потом снова почувствовал взгляд Цансэ, опять посмотрел на Чанцзэ и осознал, что подобное ему никак не по силам. *** Ночью Цансэ запретила им следовать за собой. Несмотря на это, оба они застыли в тенях, наблюдая, как тонкая фигурка пробирается к окну. — Ты, как и я, любишь её, — произнёс вдруг Вэй Чанцзэ. — Но отчего-то не желаешь показывать. — Моё дело — отступить с вашего пути, — с горечью отозвался Фэнмянь, устремив взгляд вперёд. — Помнишь ещё? Заключён договор, супругой моей станет третья госпожа Юй. Я тебе не соперник, как бы ни любил. И никогда не стану преградой к твоему счастью. — До твоего брака полно времени, третья госпожа Юй совсем девчонка, она и в Облачные глубины приедет лишь в следующем году, — нетерпеливо возразил Вэй Чанцзэ. — Прямо сейчас зачем ты уже покинул нас? — Что это значит? — не понял точно Цзян Фэнмянь. — Покинул?.. Чанцзэ поймал его ладони, прижал к дереву позади, склонился к его губам. Этот поцелуй был жалящим и требовательным. Противостоять ему Фэнмянь не мог — да и не хотел. Он столько прятался, чтобы оказалось — друг понимает и видит каждое движение его души. Да и только лишь друг? Возлюбленный, облик которого давно заполнил всё сердце. — В нас троих один огонь, — прошептал Вэй Чанцзэ ему на ухо. — И Цансэ знает об этом. Ты сам слышал, она не желает выбирать. Фэнмянь и сам не мог выбрать, помутневшим взглядом он смотрел Вэй Чанцзэ в глаза, не в силах найти нужных слов. Как это возможно — быть вместе втроём? Как?.. Пока они стояли так близко, пожирая друг друга взглядами, Цансэ успела вернуться. Лукаво улыбаясь, она сказала: — Завтра увидите, какую каверзу я задумала, — и тут же поняла, что между ними случилось объяснение. Она приблизилась к Фэнмяню, погладила его по щеке и добавила: — Может, каждый из нас после отправится своей дорогой, но прямо сейчас отчего ты не желаешь последовать велениям сердца? Помнишь ещё — достичь невозможного?.. Цзян Фэнмянь помнил, но больше всего не желал потерять возможность. Сердце болело и трепетало, и пусть время казалось неумолимым, а будущее безрадостным, он наконец сумел произнести: — Вы правы, — и не прибавил ничего ещё. Взгляд Цансэ потеплел — и показалось, что он даже согрел в густой темноте осенней ночи. *** Утром Облачные глубины сотрясал смех. Как бы правила ни запрещали искреннее веселье, но на этот раз ни один из учеников не мог удержаться. Каждый, кто видел идущего с серьёзным видом Лань Цижэня, тут же пытался отвернуться и смеялся, смеялся! Ученикам клана Лань не пристало иметь в комнатах отполированных до зеркальности листов металла, потому что самолюбование укрепляет гордыню. У Лань Цижэня было одно, но пользовался он им не каждое утро, а раз в неделю, когда требовалось подравнять строгие очертания усов и бородки. Вот только сегодня был совсем не тот день, так что он не мог понять, в чём же дело. И никто не желал объяснить ему, только сердили его без причины. Каждый второй ученик получил или Заклинание закрытого рта, или иное наказание. Только рядом с залом для принятия пищи Лань Цижэнь столкнулся с братом. Не удержав улыбки, Цинхэн-цзюнь спросил: — Что с твоим лицом? Холодея от неприятного предчувствия, Цижэнь провёл ладонью по лицу, только теперь понимая, что ему показалось непривычным при умывании. Его бородка была начисто сбрита, а от усов остался только один. — Это… это точно дева… дева Цансэ, — заикаясь от ярости, проговорил он. Цинхэн-цзюнь покачал головой: — Если у тебя ночью была девушка, это грозит наказанием, помнишь?.. Обвинять кого-то вот так — тоже не дело. Цижэнь, ступай, приведи себя в порядок. Будет лучше, если сегодня ты проведёшь время в уединении. Лань Цижэнь низко опустил голову и поспешил уйти. Ученики, что слышали разговор, тут же принялись передавать его из уст в уста. В тот миг, когда слух докатился к Цзян Фэнмяню, Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь, он оброс затейливыми подробностями. Сознаваться в совершённом злодействе Цансэ не спешила, а Цинхэн-цзюнь, которому поручили расследовать дело, не слишком усердствовал. Лань Цижэнь же целую луну никому не попадался на глаза.