"Смертники"-001

Холодно. Под зноем солнца холодно. Или меня просто трясет? Я не совсем понимаю, отчего эта дрожь в руках, почему они не слушаются, хочу отпрянуть, выбросить чужую руку, но снова судорожно прижимаю её ближе. А что с миром? Он качается из стороны. Голова неустойчивая. Ха-ха, того и гляди, вовсе отвалиться с плеч. А может это неплохо? — Изуку! — а, так мир не трясется, это меня трясут. Крепко сжимают за плечи и смешивают картинку перед глазами. Ох, нет, не трясите меня так. Крепко зажмуриваюсь от плывущего мира и в полной мере ощущаю, как же кисло-гадко во рту. — Отдай ее! Я смотрю на руку у своей груди и не выдерживаю. Очень сильно штормит, из пустого желудка желчь поднимается по разорванной глотке и выходит с хрипом. Криком. Меня отпускают, и я обессиленно падаю на бок, заливаясь слезами. Не вижу. Не слышу. До меня пытаются докричаться, обливают водой и пытаются привести в чувство, но голова в тумане, только пронзительный крик слышится. Кто кричит? Так жалобно и скорбно, со скулежом, только он прерывается, потому что воздуха не хватает. Я задыхаюсь. А, видимо, это я кричал. — Изуку, да твою мать! Дай это сюда! — звонкая пощечина и злобные глаза Айзавы-сана становятся четче. В них настоящая паника. Это кажется страшным. Нет, это страшно. Он с усилием разжимает мои мертво застывшие пальцы. А я не могу. Нет. Не забирайте! Отдай обратно! Я не хочу его отпускать, не хочу! Но руку забирают, и остается только судорожно сжимать воздух, он кажется таким теплым, но это остывшая кровь на моей груди сохраняет эту иллюзию. Верните! — Мидория, оставь, — нет, нет, я еще могу что-то сделать. Я должен. Это не может так закончиться, если я буду быстрее, сильнее, я смогу что-то сделать. Да, это не конец. Верните! — его уже не вернуть. Все закончилось. А?.. Погодите, нет, мы только что были в самой гуще, я видел как он подбежал, он меня оттолкнул, он… — Это не твоя вина, парень. …он прикрыл меня своей спиной, потому что я не успел. — Давай, нужно ехать обратно. Тебя знатно потрепало. Я не успел. Я слишком медленно нажимал на курок, стараясь оттянуть этот момент, я так не хотел стрелять, что… — Изуку, вставай. …что открылся и пропустил. Я все проебал. Я всех подвел, из-за этой нерешительности, этого ебаного сострадания, я не успел. Не успел спасти единственного, самого важного человека в своей жизни. Снова. Это адский цикличный круг! Блять! Почему, почему каждый раз одно и то же?! Почему я просто не могу собраться и защитить дорогих мне людей! Я не могу, я не могу. — Так, все, спокойно, Изуку, послушай меня, — Айзава присаживается на корточки передо мной. Что он тут вообще забыл? Это зона боевых действий, он должен сидеть в офисе в безопасности. Хули ты сюда приперся?! — Все позади, такое случается. Давай, тебя сейчас подлатают, и через неделю я определю тебя к другой группе, отдохнешь хотя бы… Они в центре. Это уже не кровавое побоище. Дышать становится проще. А, ну да, кислородная маска. Как в первый раз белые стены слепят глаза, неприятно. Снова мутит. Боже, да когда уже эта желчь перестанет разъедать во мне еще большую дыру, скоро ничего не останется, ни легких, ни сердца. А я? Я останусь, когда кислота меня уничтожит? Я так надеюсь, что нет. Прикрыть бы глаза и больше не существовать, это невозможно, слишком больно, слишком тяжело… — Айзава-сан, — сколько еще будет повторяться этот бесконечный цикл из страданий? Я так устал всех терять. Я так больше не хочу никого терять. Это грызет, цепляется зубами за сознание и срывает кожу на живую. Я так больше не могу, нет, только не все по новой. Иначе… — Я больше не возьму себе напарника. …Иначе останется только огрызок руки в кровавых лохмотьях с пропащей душой.

***

      Пробираясь сквозь кромешную тьму здания и мертвую тишину Изуку старался не думать. Вообще. Просто пропасть в этом безмолвном мире и вглядываться до звездочек перед глазами в еле различимые силуэты в черноте. Он отбрасывал вообще любые мысли, хоть воспоминания нагло лезли из глубин сознания в черепную коробку, заставляя поднимать маску, чтобы вытереть непрошенные слезы. Но сейчас не время для этого, у него будет целая ночь впереди для самокопания и скорби, днем же нужно работать.       Заходить в каждую комнату в поисках тихих всхлипов или угрожающего рычания, аккуратно проходить особо крупные помещения и, навострив уши, спускаться в темные подвалы. Там еще остались зараженные. Они рвались в бой, с тихим рыком бросаясь вперед, и Изуку старается не думать, когда снова и снова замахивается кинжалом.       Это автоматическое действие не требует лишних размышлений, но все равно так тошно, противно от взгляда на окровавленные перчатки. От самого себя. Мидория никогда от этого не отмоется, каждый раз чувствует запах стали на своих пальцах, кровь стекает крупными ручьями по самые локти, заставляет захлебываться. Там уже без разницы, гнилая ли кровь или еще теплая и ярко-красная. Она смешивается и заливает глаза, пробирается в легкие и плотным комом стоит в горле.       Это ужасно. Это отвратительно. Это мерзко существовать, зная, сколько раз он мог просто оставить оружие и пойти другой дорогой. Но он, как и тысячи других детей по всей Японии, выбрали этот путь. У них были разные причины, каждая по своему важная: спасти мир (заставляя потонуть его в крови ещё больше), слава (хоть Изуку и думает, что общество ошибается), деньги (на значимость которых в этом мире всем уже абсолютно все равно). А Мидория? У него вообще был реальный выбор и причина?       Кацуки вступил в отряд, чтобы стать самым лучшим. Он сам об этом говорил и не раз, но действительно ли это того стоило? Изуку думал, что дети не должны через такое проходить. Думал так каждый раз, когда видел ужас в красных глазах, его дрожащие руки и еле сдерживаемые слезы, когда не успел защитить от того нападения и смотрел на его мирно спящее лицо. Кацуки гордый, никогда не признается, что напуган реальностью до чертиков, но ему бы стоило это признать.       Одному справляться тяжело. Изуку по себе знает, насколько сложно справляться с осознанием настоящего положения дел в одиночку, но Кацуки, черт бы побрал его высокомерный зад, как назло не хочет показывать свои страхи. Свою неуверенность и неопытность. И нет бы постепенно бороться со всем этим, начинать с легких миссий, слушаться команд начальства и постепенно набираться опыта, чтобы действовать самостоятельно. Нет, надо в самую гущу, делать по-своему, быть самым умным.       Боже, Изуку так не хотел брать себе очередного напарника, особенно новичка. Ну чему он сможет его научить? Как научить тому, что годами вырабатывается на собственном опыте? Как научить человека без сожалений расстреливать тела и доверять собственной интуиции, отключать мозги, чтобы не потонуть в этом безумном хаосе. Скажите, как?       Вот и Мидория не знает, он до сих пор не научился отпускать эти сломленные души, заставляет себя снова и снова нажимать на курок, цепляться пальцами за рукоять оружия, не морщиться от запаха пороха и бежать. Бежать так быстро, чтобы успеть унести еще одну жизнь из этого кошмара, постараться вернуть её в безопасное место.       Одному было проще. Он сам за себя. Его безопасность только под его ответственностью, никто не будет задавать лишних вопросов холодной бессонной ночью, он один. Он сам справится. Изуку не хочет переживать за спину впереди стоящего, трястись над каждой раной и умирать от невозможности помочь. Ему надоела зияющая пустота внутри.       Поэтому он старается не думать, когда быстро обходит подвал и оставляет бездыханные тела тихо спать на бетонном полу. «Простите» — слишком тихо для посторонних ушей, только чтобы тонкие перепонки уловили этот измученный шепот.       Они не люди. Он каждый раз говорит это себе и каждый раз скручивается в рвотном позыве. Видеть в них монстров не получается, за столько лет, так и не научился. За бледно-розовой плотью все еще скрывалось красное сердце, оно не билось, но хранило в себе остатки чувств. Он видел, как недавно подвергшиеся вирусу люди слезно умоляли не убивать их. Они плакали, стараясь сдержать голод, прикрывали рты рукой, лишь бы не скалиться, и срывались, вгрызались в руки, ноги, скорбяще воя о своей жизни. Такие моменты Изуку особенно ненавидел.       Он слабо щуриться от заходящего солнца и с облегчением оглядывает развалившегося на переднем сидении Бакуго. Тот сладко спит, откинувшись на спину и приоткрыв рот, такой мирный сон — побочное действие лекарства, так человек восстанавливает силы и энергию.       Уже вечереет, им бы на базу уже вернуться, спокойно растянуться на спальных мешках, чтобы отдохнуть для нового дня, ну, или как минимум Кацуки нужен этот отдых.       Изуку тяжело опускается на водительское сидение и заводит машину. Долго же он провозился, небо уже начало чернеть, предвещая наступающую холодную ночь, придется ехать по темноте. Опять. Он рассматривает редкие звезды, что скромно выглядывают из-за черных облаков. Ночь его нелюбимое время — всегда происходит что-то плохое.       Под противогазом душно, волосы уже прилипли ко лбу, и он быстро его стягивает, пытаясь полной грудью вдохнуть кислород, но та лишь нервно дергается, ей сейчас не это нужно. В открытом окне пропадает сизый, серый дым, отравляя воздух и его сознание. Вот теперь спокойно. Можно не думать.       Никотин приятно расслабляет, а вид живого напарника радует. Он, честно, не так себе представлял эту вылазку в С-16, думал все обернется вообще без ранений, ну, или надеялся, что хотя бы Кацуки выберется невредимым. Но планы строить опасно. Хотя один план у них все-таки был. — Привет, Айзава-сан, — тихо проговаривает Изуку в рацию. Ежедневный отчет. — Мы живы, бывший завод в С-16 успешно зачищен. Кацуки ранен, но мы быстро это недоразумение исправили. — А ты сам как? — из рации голос Айзавы кажется до ужаса хриплым, даже сонным. Изуку с сомнением смотрит на часы и видит, что уже почти десять вечера. Черт, он совсем потерялся во времени. — Я… в порядке. Полном. Что на счет… — Как там ваша командная работа? — это немного странный вопрос. Мидория не думал, что куратора так будут волновать их взаимоотношения, работа сделана — вот и славно. Но Изуку молчит, прежде чем ответить. — Я все еще считаю, что это была очень глупая идея. Вы же знаете, что первый специализируется на миссиях особой сложности, а для новичка это… — Он рвался в бой — я его отправил в бой. Наладь с ним контакт, я знаю, что он немного… — Бешеный. — не стесняясь говорит Изуку и снова затягивается. Рация на его ноге недовольно фырчит. — Тогда усмири его. — Да как это сделать, если он даже не хочет слушаться?! — гневный шепот, не хотелось бы, чтобы объект их обсуждения проснулся и разорался здесь. — Честно, это наша с ним уже вторая вылазка, но у меня такое чувство, что к концу недели мы переубиваем друг друга. У меня и так нервы ни к черту. — Ничего, откопаешь еще своих сигарет и, сжав зубы, будешь наставлять его на путь истинный. Из вас получится отличная команда. — Да ни! — Кхм, — отличная команда из Кацуки и Мидории? Скорее самое худшее сочетание, которое можно было только придумать. — Все-таки, сомневаюсь. — Ладно, потом, когда-нибудь до тебя дойдет о чем я. — они молчат, слушая треск помех. До города еще долго ехать, а на километры вперед только просторная пустошь, днем хорошо видно сухие поля и жженую землю, ночью же это кажется огромным бескрайним морем. Мертвым морем. — Вы завтра сопровождаете эвакуированных. — Да, я помню об этом, — Изуку нахмурился, он хорошо помнил их план работы и все основные даты. — Значит В-13 отремонтировали, да? Раз уж туда уже граждан эвакуируют. Бункеры сектора С надо сносить вообще. — Мидория… — Хотя, довольно странно, что никто не использует те бункеры из А, единственный А-4 нормальный, в остальных вроде не такие уж отсталые технологии, но никакой связи с ними нет. Вам не приходили сообщения? Ну, думаю нет. Но это здорово, что правительство делает убежища более просторными и вместительными, а главное, более безопасными, мне поэтому так нравится В-6, ну, и еще потому, что я так долго в нем прожил. Кацуки же тоже из бункера старого образца, да? Боюсь представить, как у него глаза на лоб полезли от масштабов, ха-ха. Когда я только туда приехал, там еще активно велось строительство, даже моего дома не было! Помните, я жил в казармах? То еще время было… — Мидория! — но парень продолжал нервно рассуждать, не обращая внимания на строгий окрик Айзавы, даже Бакуго немного поморщился от такого шума, но быстро расслабился и засопел дальше. — … Мне вот что всегда было интересно, будут ли они налаживать связь с другими секторами? В плане, железная дорога, сейчас же только А-4 позволил ее провести, но было бы славно дотянуться до D и E секторов, они самые отдаленные, и информации почти никакой нет, кто знает, может там уже давно создали вакцину, а мы ни слухом ни духом, хотя, Шинсо вроде туда недавно ездил и ничего не рассказал, зараза такая! Мне же интересно. Ладно, завтра его допрошу с пристрастием, все равно увидимся. Удивительно, что они сразу три отряда послали, видимо очень большая группа, да?.. — Изуку! — Мидория тут же замолк, переводя дыхание. Кажется, он даже забывал дышать, а сигарета уже давно дотлела до фильтра, оседая пеплом на землю. Айзава глубоко вздохнул и продолжил. — Просто не волнуйся, ладно?       Парень молчит. Не волноваться не получается, только снова зажечь сигарету и медленно, глубоко вдохнуть. Пальцы трясутся, но он крепче сжимает руль и до боли вглядывается в черную дорогу, уже виден въезд в их район. — Со мной все в порядке, Айзава-сан, не волнуйтесь, — он старается убедить в этом даже себя, но не может прогнать гадкое предчувствие опасности. Словно если он позволит хоть кому-то увидеть своих внутренних демонов, они загрызут весь его привычный мир без остатка. Сегодня они вдоволь с ним наиграются. Черт, как же он ненавидит ночь. — …Лжешь и не краснеешь, проблемный ребенок. — судя по голосу, Айзава улыбается, слабой обеспокоенной улыбкой, но допрос не продолжается, это в любом случае бессмысленно. — Ха-ха, мертвые не могут покраснеть. — Изуку паркуется возле здания и выкидывает окурок, он уже слышит злобное шипении куратора и его гневные комментарии. — Я пошутил, пошутил. — Ты у меня дошутишься так. — Мидория фыркает, злобный Айзава на расстоянии — это нечто. Близко находиться с ним в ярости очень опасно для собственного здоровья, высокая вероятность черепно-мозговой травмы, удушья, переломанных костей и так дальше по списку… — Ладно, Айзава-сан, мне еще это сонное нечто в квартиру затаскивать, — Кацуки громко захрапел. — Увидимся в пятницу. — Вы не в субботу возвращаетесь? — Айзаву это удивило. Обычно его подопечный старался как можно дольше оставаться на поверхности, иногда приходилось затаскивать Мидорию домой силком, но в этот раз слишком рано для него. — Я думаю, Бакуго хватит и пяти дней снаружи, чтобы словить первый срыв, так что, вернемся в пятницу, а в понедельник снова выйдем. — Отлично, до связи.       И Айзава отрубился, не дожидаясь Изуку. Он с облегчением выдохнул, разговоры сильно утомляли после тяжелого дня, а надо было еще и Кацуки наверх затащить. Изуку дернул его за плечо с тихим «Вставай», но реакции не последовало, наоборот, парень будто больше расслабился от тепла чужой руки и прильнул к ней, теперь уже заваливаясь на Мидорию всем весом. — Да твою мать… — острый локоть больно давил на бедро, а парень-то оказался очень тяжелым! Изуку даже не представляет, как будет тащить его тушу на себе с больной ногой. — Кацуки!       Несильная пощечина и красные глаза сонно распахиваются. Он испуганно смотрит на бледное лицо, силясь разглядеть его в темноте, парень оглядывается и тут же вскакивает с места, ударяясь затылком о крышу машины. Что, не хотелось проснуться в объятиях ненавистного начальника? — Какого хера?! — его голос необычно хриплый после долгого сна, у Изуку аж мурашки бегут от этого злобного тона. — Мы… где вообще? — Возле дома, — Мидория выходит из машины и сладко потягивается, хорошо размять старые кости. — Я уже давно закончил с тем заводом, так что пошли отдыхать, завтра нас ждет перевоз гражданских.       По общему непонимающему виду Бакуго сразу становится ясно, что ни слова он не понял, он очень долго обрабатывал информацию, и только когда вышел из машины выдал гневно: «Как ты без меня уже закончил?!»       Изуку закатил глаза. Кацуки как всегда в своем репертуаре, ничего без него не может происходить. — Руками, Кацуки, пошли домой.       Мидория мягко улыбнулся с этой фразой и направился в сторону здания. «Дом»… звучало так по родному тепло и безопасно. Да, на их нынешней базе было действительно хорошо, Изуку уже давно не ощущал такого трепета перед возвращением, всегда это было больше похоже на быстро разбитый лагерь в лесу: неудобный и холодный, такой тихий; сейчас их пустая квартира ощущалась не одиноко. — Ты бы мог меня разбудить и не делать все самостоятельно! — Кацуки ворчал всю дорогу по лестнице, больше хмурясь при взгляде на сильно хромающего Мидорию. А тот не замечал боли, продолжая тихо улыбаться про себя из-за неуклюжих и сонных движений Кацуки. — И смотреть на то, как ты пытаешься ровно идти в полудреме? Я тебя умоляю, — Изуку снова распахивает дверь с ноги. Ручки? Это не для него придумали, всегда удобнее дверь вышибать, тем более, что ручки сломаны. — В косяк не врежься. — Я без тебя его вижу, придурок! — Кацуки обошел дверной косяк и врезался лбом во входную дверь. Парень сморщил нос, как котенок, и злобно зашипел. — Ублюдская дверь! — Говорил же. — Захлопнись нахуй! — Бакуго тяжело плюхнулся на свой спальный мешок и развалился на нем, словно морская звезда. Больше вставать он не намерен, ему хочется просто прикрыть глаза и не смотреть на раздражающую веснушчатую рожу. — Почему я вообще так сильно хочу спать? — М-м-м… — есть вообще не хотелось, хоть Изуку и не ел с самого начала смены, весь аппетит отбивали зловонный запах атмосферы и прилипающий вид живых мертвецов, но он себе, да и Урараке тоже обещал, что все-таки поест. — …М-м-м… — Изуку раскрывает пачку батончика, не вчитываясь в содержание, и задумчиво вертит его в руках. Выглядит тот не сильно вкусно. — Ты вообще умеешь нормально разговаривать?! — Кацуки приподнимается на локтях и снова грузно опускается. В сон клонило ужасно, глаза то и дело слипались, а шея невольно ныла из-за прошлого неудобного положения, но сейчас благодарственно хрустнула. Бакуго балдеет на этой горизонтальной поверхности, устраивается поудобнее и прикрывает уставшие глаза. — Ну, типа, — Изуку откусывает немного от батончика. Невкусно. Абсолютно. Но питаться надо, чтобы хоть как-то функционировать, это такая же важная часть дня как и сон, которую он успешно игнорирует. — М-м-м, ну, ты когда болеешь лекарство пьешь и тебя в сон клонит, да? Примерно тот же принцип… — Звучит как херня полная… — Бакуго широко зевнул.       Изуку промолчал, наблюдая, как Кацуки постепенно расслабляется, брови больше не хмурые, а губы не сжаты в тонкую полоску, скорее немного приоткрыты. Изуку давно подметил, что Кацуки привлекательный, он захватывает внимание своей пылкой натурой и таким юношеским лицом, и если бы не этот дурацкий хмурый вид, он бы притягивал к себе внимание многих девушек. Хотя, их бы наверное пугал его характер, самоуверенный и наглый, он словно пожар обжигал твою душу своими острыми речами, сжигая в своих мыслях, Кацуки сжигал все внешние факторы, оголяя душу, самые потаенные уголки и просто согревал. Он был таким горячим, словно опаляющее солнце.       Нельзя       Верно. Изуку одергивает себя и убирает недоеденный ужин. Такие мысли под запретом, под замком, глубоко в душе, куда даже Бакуго не способен добраться, потому что никому нельзя показывать эту сторону. Она слабая, настолько, что любой неправильный взгляд вдребезги сломает и так покалеченную душу. И не останется ничего. Все рассыплется в труху, и холодный сильный ветер уронит прах на жжённую землю. А встать сил нет. Он будет просто лежать под палящим солнцем и смотреть на конец мира. Потому что не может встать. Будет сломан.       Погружаться в очередную удушающую тьму не хотелось. Сама мысль о сне претила, навевала настоящий ужас, заставляя кровь стынуть в жилах, морозные мурашки отогнали сонную дремоту. Он с усилием трет глаза, прогоняя пелену, есть куда более интересные и приятные занятия, чем человеческий сон.       Из их маленького окошка открывается замечательный вид на пустую, темную улицу. Это отличная возможность проветрить голову после их (или точнее его) долгой миссии.       Винтовка приятно оттягивает плечо, а свет с маски первое время неприятно слепит глаза. Но это привычно. Сколько таких вылазок он уже имел на своем веку — тихих и одиноких. Он ходил по пустым улицам и тщательно вглядывался в играющие силуэты в переулках. Город темный. Город мертвый. Это дыхание смерти явственно чувствуется даже через маску противогаза в навсегда потухших уличных фонарях и зияющих чернотой окнах. Даже никто не кричит. Нет галдежа и веселья, как на их узких улицах в В-6, только гул ветра перекатывает по пустынной дороге старую пыль, сохраняя видимость жизни. Но отголоски человечества все еще напоминают о себе старым забытым хламом в мусорных баках.       Изуку с грустью рассматривает разбитые витрины магазинов, заходит посмотреть на перевернутые стеллажи, все продукты кучами хлама валяются на полу, хотя они уже просроченные, все съедобное уже давно вынесли. Он лениво разглядывает темные полки в поисках интересного барахла, комиксы, журналы, газеты, хоть что-нибудь, напоминающее о прошлом мире, но натыкается только на сигареты. Одним быстрым движением сгребает все с полки к себе в рюкзак и двигается дальше.       Старый мир… такой необычный. Он такой яркий, живой, словно выдуманная история, и это все ложь, родители им врали и рассказывали сказки, в которых так хотелось оказаться. Там были рассказы о школе, там с друзьями можно веселиться на уроках и каждый день узнавать что-то новое, познавать тот мир вместе со всеми. А мир огромный. Это целый простор для воображения, он такой разный и удивительный, можно было столько всего увидеть и каждый раз оказываться в новом, прекрасном месте, там была словно песочница для реализации собственных идей. Быть… кем-то. Стать кем-то. Иметь право выбора своего будущего.       Пыльный мусор. И так повсюду. Куда бы Изуку не пошел, повсюду только призраки зданий, безликие и холодные. И пустошь. Огромная, жженая, она жаром заползает в самые легкие, пробирается через ботинки песком и тащит, утаскивает за собой в могилу. А в ней также душно, как и на поверхности. «Нигде нет спасения»       Он застывает, рассматривая светлеющее небо. Оно плавно окрашивается в ярко-розовый, перетекающий в золотой, все оттенки желтого густеют и краснеют перед обжигающим оранжевым солнцем. Очередная тихая и спокойная ночь подошла к концу. Без происшествий. Без убийств. Она провожала парня спокойным ветром, звезды блестели на прощание, прежде чем уснуть на очередной день и снова ярким светом встретить его под своими владениями.       Розовый растворился в грязно-синем, когда Изуку в последний раз взглянул на слепящее солнце, снимая маску, оно отдавало пастельными оттенками, не подверженное призме стекла, и выглядело поистине великолепно стеснительно, скрываясь за серыми облаками. Это его мир. Его серо-желтый, пустынный и мрачный мир. Он такой же мертвый и пустой, как и Мидория.       Он бы не вписался в прошлое, парень был бы таким же одиночкой, проходя мимо смеющихся людей и ощущая себя чужим. Да, как минимум, в их нынешней цивилизации все на своих местах. Смертники рядом с непроглядной бездной, а нормальные люди в безопасности в кругу своей семьи. Семья…       Изуку передернуло. О таком тоже думать нельзя. Это запретная тема. — Рота!.. — Мидория вышибает с ноги дверь и тут же обрывает себя. Кацуки уже собран и сидит, гневно жует свой импровизированный завтрак. Красные глаза недобро сверкнули в его сторону, и Мидория перевел взгляд на часы.       Он сегодня пришел намного позже, чем обычно, время уже перевалило за семь утра, до их операции оставалось полчаса с лишним, он мысленно дал себе подзатыльник за такую безответственность, но вот Бакуго воплотил это в реальность. — Подъем в шесть, выход в семь! — пискляво проговорил тот, издеваясь над командиром. Кацуки был забавным с этим злобным выражением лица. — Хули ты вообще делал на улице ночью?! — Ты спал, я работал, всё честно. Мы вообще… — Ты сам мне говорил, что ночью выходить опасно, а сам поперся в одиночку! Ты вообще с головой не дружишь?! — в рассерженных рубинах читалось крайнее беспокойство, оно было настолько хорошо замаскировано под гневом, что Изуку прищурился, дабы убедиться в правильности своих мыслей сам. Что, Кацуки, беспокоился? — Что вылупился?! — Да так, у тебя глаза как у кролика. — Изуку непринужденно подошел к коробкам и уселся на них. Рана под штаниной выглядела страшно, после вчерашней бойни там появилась пара новых царапин на опухшей коже, а старая корка неприятно отлипла вместе с высохшими бинтами.- Черт… А, в общем, такие же трусливые и красные. — Ты охуел?! — Нет, крайне заебался, — Изуку широко зевнул, подтверждая свои слова. Он щелкнул зубами, зажав в них сигарету и закурил. Из многочисленных коробок показалась темно-зеленая фляжка, и Изуку, шумно вздохнув, вылил ее содержимое себе на ногу. Раны тут же зашипели и запузырились, красная пена стекала вниз по ноге на деревянный пол квартиры, но Мидория даже не дернулся. Ну, почти. — В общем, сегодня у нас на повестке дня сопровождение выживших. Центр С-21 уже давно признавали негодным, но их все никак не могли никуда определить. — А мы нахуя там? — Кацуки опустился на свой спальник и с хрустом откусил батончик. — По пустошам часто бегают зараженные. М-м-м, ты же знаешь про бегунов?       Кацуки кивнул, делая вид, что в курсе о чем речь. — Тогда должен понимать чем они опасны для больших колонн. Мы, типа, как охрана будем. С нами еще два отряда, «21» и «45», там хорошие ребята, в обиду никого не дадут. Ну, если только зомби, но это наша работа. Так вот… — Изуку перевязывал ногу свежими бинтами, не обращая внимания на непонимающий взгляд Бакуго. Если есть вопросы, пусть сам спрашивает. — … В девять утра мы дружно собираемся у С-21, дожидаемся посадки и сопровождаем всю дорогу до В-13… — Погоди. — но Мидория не обратил внимания. — Задача простая: глядеть по сторонам и не сбиваться с курса. Заварушка начинается — мы отстреливаемся. Потом просто разбредаемся по своим секторам. Ничего сложного, да? — Задрот! — Чего тебе? — Изуку проигнорировал оскорбление и с самым несчастным видом глянул на Кацуки. Он так не хотел отвечать на дополнительные вопросы, ну и также все нормально объяснил, что еще уточнять-то? Но взгляд Бакуго говорил о крайнем удивлении и неверии, он даже убрал это дурацкое раздражение с лица. — Миссия проще некуда, что не понятно? — Это тот самый В-13? — Кацуки весь обратился в слух, он был готов ловить каждое слово из уст Изуку, лишь бы ничего не пропустить, парень даже наклонился ближе. — Про который в газетах писали? — А?.. Ну, да, наверное. Я не читал газеты. — нехотя ответил Мидория, отводя взгляд. Конечно же он знал эту историю, её рассказывали все кому не лень даже спустя года, поражаясь мужеством и героизмом того безымянного паренька. Но у Изуку было свое мнение на счет этой истории. — Он раньше считался… нерабочим, если можно так сказать. Сейчас его расширили и улучшили, он почти не отличается от В-6, так что, возможно, там даже туннель проложат с дорогой. — Изуку передернуло. — Стой, ты не слышал о том самом парне из того бункера? — Кацуки не поверил. Это была живая легенда от их реальности! Каждый ребенок, как минимум в его части, знал об этом случае и считал его героем, это странно, что парень из огромного бункера не слышал про… — «Убийца бессмертных». Последняя газетная статья, случай в В-13 почти двадцатилетней давности. Это же легенда! — Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь… — все похолодело. Он не любил эту историю. Не любил разговоры о ней, обсуждения. Ненавидел это восхищение. — В любом случае, сейчас он безопасен для гражданских. И нам уже выходить надо.       Кацуки не успел ничего сказать, только услышал тихое «пошли» от вышедшего за дверь Изуку. Его напрягло, что парень не хотел обсуждать такую захватывающую тему, но, кажется, разговор окончен, а ему придется разбираться со своими вопросами самостоятельно.       Солнце уже давно поднялось, когда они отправились навстречу новым опасностям в душном салоне их внедорожника. Бакуго следовал небрежно нарисованной карте, которую Мидория всучил ему в начале поездки, а сам откинулся на спинку сиденья и заснул с сигаретой в зубах. Ветер из открытого окна развевал зеленые вихры, уносил с собой пепел недокуренной сигареты и дарил хоть какое-то подобие свежего воздуха. Хотя, не Кацуки судить об этом, через фильтры противогаза любой воздух казался более или менее свежим и чистым. Изуку же не удосужился хотя бы взять его с собой, но свою драгоценную винтовку положил на заднее сиденье, чтобы в любой ситуации ее было легко достать.       Удивительно, но до нужного центра они доехали быстро. Это было небольшое бетонное здание на поверхности с открытыми гаражными дверьми. На обочине уже стояли подготовленные грузовики и неспешно грузили уставших людей внутрь. Они ближе подъехали, и можно было увидеть выпирающие кости из-под тонкой одежды, их пытались скрыть за куртками и футболками, но острые скулы и впалые глаза говорили об образе жизни этих людей все. Они не выглядели сытыми и около счастливыми по сравнению с гражданами В-6, они были уставшие и голодные, сытые по горло этой мученической жизнью. Кацуки сам недавно пережил переезд, но у них все было не так удручающе.       Машина встала возле таких же двух внедорожников. Бакуго отвлекся на бегающих туда-сюда врачей с большими ящиками, наполненных медикаментами, когда в окно резко постучали. — Йо! Подъем Мидория! — Кацуки дернулся от резкого окрика парня напротив. Он бесстыдно облокотился на их машину и пощелкал пальцами перед носом Изуку. Из-под черной банданы небрежно выглядывали темно-фиолетовые волосы, из-под противогаза беззлобно глядели уставшие глаза с такими же темными как у Изуку кругами, но еще красовалась расслабленная улыбка. — Айзава-сан надерет твой зад! — Где?! — чудик тут же очнулся ото сна и слепо глянул на нарушителя его спокойствия, от удивления у него даже выпал догоревший фильтр. — Шинсо! — Как жизнь? Слышал, ты себе напарника подобрал? — парень оценивающе оглядел Бакуго. — Ого, выглядит очень злобно. — Что ты сказал?! — Бакуго хотел уже перелезть через Мидорию, чтобы расквасить это улыбающегося недозомби, но парень только мягко посмеялся, а командир выставил руку вперед, чтобы предотвратить трагедию. Он думал, что миссия будет простой, но с каждой секундой положение становилось все хуже и хуже. — Так, всем успокоиться. Кацуки, это Хитоши Шинсо, он… в составе «21» отряда. Шинсо, это… — Кацуки Бакуго — неумеха новичок, приятно познакомиться. — проигнорировав злобное рычание Кацуки, Шинсо обернулся на Мидорию. — Не думал, что доживу до этого момента. — Шинсо, не надо… — Изуку прикрыл руками глаза, скрывая самое страдальческое выражение лица, но было уже поздно, парень развел руками и продолжил свою тираду. — Вот уж не думал, что когда-нибудь, а я тебя знаю уже три года, ты все-таки возьмешь в свой отряд нового члена! Конец эпохи «Отшельника»! — он тихо засмеялся, наблюдая за недоумением Бакуго и страданиями Мидории.       Шинсо был его хорошим другом. Они часто работали вместе и ночевали в одних казармах. Они не раз помогали друг другу в самых сложных ситуациях, но сейчас такую ситуацию создавал сам Хитоши, абсолютно наплевав на желание своего давнего друга сохранить свой затворнический образ жизни под секретом. — «Отшельника»? — это было что-то новое для Кацуки. Наконец-то возможность узнать о задроте больше. — Это… старое прозвище… — слабо попытался отмахнуться Мидория, но его тут же прервал Шинсо, оживленно рассказывая об этом феномене подробнее. — Конечно старое, ты же старый, в курсе, что до твоих лет почти никто не доживает? А вот ты все еще носишься, как угорелый! К Мидории эта кличка прицепилась еще со времен училища. А сейчас крепко за ним прилипла. Ходит вечно один, ни с кем толком не разговаривает, да и в отряде он… был один. Но вот, эпоха кончилась! — Как кончилась так и начнется заново… — тихо пробурчал себе под нос Мидория и с размаху открыл дверь машины, болезненно ударив друга по коленям. — Уйди отсюда! — Ай-ай…. Сколько дней не виделись, а ты так меня встречаешь… Узнаю старого Мидорию. — Изуку не ответил, только с силой хлопнул дверью и направился к группе людей возле внедорожников. Кацуки вылез следом.       Он подметил про себя, что все «Смертники» выглядят так же болезненно, как и Изуку, но тот, конечно, и в этом сумел отличиться, своей трупно-бледной кожей и тусклыми мертвыми глазами. Остальные же, невзирая на жуткую усталость, старались разбавить обсуждение легкими шутками и подколами, которые в большинстве случаев были адресованы Изуку. — … и Е сектора находятся в критической опасности. Военные там ни черта не умеют и не знают, что делать. Пришлось самостоятельно зачищать территории, а бункеры… Они еще хуже чем в С, честное слово, таких поганых условий я еще в жизни не видела. — девушка с черными волосами бурно рассказывала про их поездку в другие сектора. — Это же ужас! — Джиро, все было не так плохо… — Шинсо положил руку на плечо девушки, но та только отмахнулась и оживленно рассказывала дальше. — Да правда! Людям безопаснее на поверхности, чем в самих центрах, где это видано!       Остальные из их отряда утвердительно закивали, а Изуку только сильнее нахмурился. Подконтрольные им сектора почти зачищены, а бункеры обеспечивают полную безопасность выжившим, но он не думал, что отсутствие связи с другой частью Японии будет из-за плохих условий там. В таком случае их могли перенаправить туда, разбираться с еще более сложными проблемами. А с учетом того, что его отряд лучший… — В общем, начальство может быстро прийти по ваши души и отправить в до-о-олгую командировку, готовьте вазелин, мальчики, — Шинсо положил руку на плечо Изуку и хотел сделать тоже самое с Бакуго, но тот угрожающе зарычал. — Он у тебя совсем бешеный. Прям как ты. — …Если там и правда такая ситуация… «Началось» простонали в один голос ребята, Джиро уже прикрыла уши, пока парень с черными волосами многозначительно отошел на пару метров дальше, только Бакуго и Шинсо остались возле местного отшельника, наслаждаясь всеми прелестями его бубнежа. — … То в скором времени большую половину отрядов специального назначения могут отправить туда. Конечно, с учетом того, что мы завершим зачистку наших секторов и территорий в срок, на один сектор С выделено где-то четыре отряда, считая наш… Но нам дали только месяц, так что, через месяц другой, в лучшем случае через месяца три, нас отправят в самые отсталые сектора. Задачка не из простых, с учетом того, что со мной новичок… — Что ты вякнул?! — … Думаю, это будет слишком опасно, да и Айзава не тупой, чтобы идти на такой рискованный шаг, хотя, для начала, хорошо было бы восстановить связь между нашими и их секторами, хотя бы для эвакуации гражданских, не думаю, что у них реально проводятся ремонтные работы или мероприятия по улучшению условий для сохранения населения, хотя… — Все, хорош, чудик, — Шинсо несильно стукнул Мидорию по голове, и парень тут же очнулся от своих рассуждений. — Сейчас надо уже выдвигаться.       Со стороны машины ему махнул парень из его отряда, Шинсо только кивнул, протягивая бумаги другу. На них была нарисована довольно подробная карта с отмеченным маршрутом и точками, одна красная точка красовалась на надписи «С-21», зеленая же была на надписи «В-13». «А вот у Изуку на карте этот сектор был помечен красным крестом…» — Да… точно. — они двинулись к своей машине, но в этот раз за руль сел Изуку, он дрожащими пальцами схватил руль до белых костяшек. Кацуки подумал, что в такой ситуации будет лучше, если кто-то, знающий хорошо местность, поведет машину. Хотя, в экстренной ситуации быстрее бы среагировал Мидория, но миссия должна быть простой, верно? — Значит, это твои ебанутые друзья? — они двинулись вслед за грузовиком, тот двигался по проезжей части, когда внедорожники окружили его с трех сторон по песчаной обочине. Они ехали слева от грузовика. — Скорее сослуживцы. — Изуку резко дернул машиной, отъезжая немного в сторону. Они двигались на приличном расстоянии от основной машины. — Смотри за местностью, пожалуйста. — Я в курсе… — как Кацуки рассказывали, на таких заданиях следует держаться плотным кольцом вокруг охраняемого объекта, двигаться как можно быстрее и при преследовании стараться оторваться. — Получается, «отшельник»? — Давай не будем эту тему поднимать. — Изуку постоянно оборачивался назад, чтобы проверить ситуацию, глядел из стороны в сторону и следил за самой дальней машиной. Как правило, они первые замечали погоню. — А вот мне очень интересно. Не думал, что наша команда станет такой известной среди солдат. — Кацуки гаденько усмехнулся, наблюдая за плотно сжавшимися губами командира. С самого начала поездки Изуку немного потряхивало, он ерзал на сидении и в нетерпении оглядывался, словно что-то чуял. Ощущал опасность. — Вот и не думай об этом. — Кацуки только сцепил зубы, отворачиваясь к серому металлу грузовика. Когда он переезжал, он мог наблюдать в окно точно также едущую рядом с ними машину. Это казалось таким странным и далеким тогда, но теперь он сам находился по эту сторону эвакуации и не мог сдержать злосчастного порыва гордости за свою работу. Защищать людей сражаясь, ему это кажется таким потрясным, даже несмотря на его неумение сражаться в реальных боях, парень все равно рад, что оказался так близок к своей мечте, осталось только доказать всем в этом месте, какой он крутой, и естественно занять место самого лучшего, сдернув с пьедестала Изуку. Однако, Бакуго все еще с дрожью вспоминает щелкающие челюсти и белесые пальцы. Кровожадный и голодный взгляд белесых глаз и ужас темноты. Больше он не позволит себе такой слабости. Как минимум он будет рваться в бой изо всех сил, чтобы показать всем чего он стоит, что он не слабак, а охуенный боец, лучший из своей академии. Кацуки вздрогнул, когда послышались первые выстрелы. Он в панике обернулся назад и увидел толпу быстро бегущих людей в конце их импровизированной колонны. Они поднимали клубы пыли своими ногами, теряясь в ней, и стремительно приближались к самой последней машине. Один из них резко прыгнул, забираясь на крышу движущегося автомобиля, он зацепился за крепления и начал подползать ближе к открытому окну, из которого виднелась фигура человека с оружием.       Автоматическая очередь разрывала мерный шум колес, она оглушала и заставляла сердце останавливаться с каждым спуском курка. Кацуки забыл как дышать и двигаться, способный только наблюдать за развернувшейся на крыше битве. Человек отчаянно пытался скинуть зараженного, но промахивался, пока остальные стремительно подступали. Он не думал, что груда гнилого мяса может двигаться так быстро и стремительно, с такой силой прыгать и нападать. Это был словно другой вид зомби… «Ты же в курсе про бегунов?»       О, да, теперь он в курсе. — Блять! — сквозь зубы прошипел Изуку, начиная сбрасывать скорость, они оказались совсем близко к последней машине, и Бакуго четко разглядел Шинсо в соседней машине. — Ты хули творишь?! — прокричал Кацуки на эту выходку. «Не сбавлять скорость», «уйти от погони»… — Жопы наши спасаю! — Мидория вывернулся на сидении, придерживая руль одной рукой, машину шатало из стороны в сторону, но парня это никак не волновало, как и вид побледневшего Кацуки. — Изуку, твою мать! — Мидория взял свою винтовку и, открыв окно, высунулся в него, оставляя руль. Машина начала отъезжать в сторону. Кацуки наблюдал за этим неверяще, парень просто поставил колено на сиденье, стараясь носком другой ноги придерживать педаль газа, но он немного не дотягивался, и машина стремительно теряла скорость. — Хули смотришь?! Хватай баранку! — прокричал Изуку и открыл огонь. Он почти наполовину высунулся из окна. Кацуки отмер и попытался пересесть на водительское сиденье, ставя свою ногу рядом с ногой Мидории на педаль газа, он в страхе схватил руль, не зная что делать дальше.       Парень спиной почти прижимался к лицу Кацуки, и он мог чувствовать, как крепкие мышцы спины и лопатки перекатываются из-за очередного смены положения и выстрела. Парень поставил грузную винтовку на крышу машины и прицеливался, палец дрожал на курке, одно неверное движение и он попадет в голову своего друга, но прицел говорил, что он двигается в правильном направлении, и можно стрелять. С тяжелым вздохом первая пуля попала промеж глаз зараженного на крыше. В прицел можно было разглядеть его красные от сухости глаза и обгоревшую кожу, она лоскутами слезала с лица, оголяя горелое мясо, когда на такие участки начала капать горячая кровь, она зашипела. Труп тут же свалился с быстрого автомобиля на пыльную землю. Остальные зараженные, не отставая, следовали за своей целью, топча трупы своих «товарищей» в кровавую кашу под их ногами.       Кацуки прибавил скорости, возвращаясь на прежнюю позицию и дальше. Им нельзя так близко приближаться к ним, это опасно. «Вступать в бой нельзя»… — Кацуки! Быстро сдал назад! — прокричал Изуку, стараясь прицелится с такого расстояния. Обзору мешали также клубы пыли, они любезно прикрывали собой опасность, из-за чего следующая атака могла быть внезапной. — Не положено! Нас учи- — Мне похуй на то, чему вас там учили! — Изуку согнулся и злобно глянул на Бакуго. У парня аж все похолодело от этого строгого взгляда изумрудных глаз. Злость изумруда столкнулась с непониманием рубинов. Это была самая действенная стратегия в таких условиях! Как минимум, ему так говорили, но неужели она неправильная? Он не понимал, почему командир требует от него такого безрассудного поступка, это буквально выглядело, как самовольно сдаться в лапы смерти. — Нужно быстро устранить эту ораву, иначе по прибытию в комплекс нас сожрут! — Надо просто от них оторваться! — Кацуки злился. Чем его план хуже?! — Это никогда не работает! Так что быстро сбавил скорость! Это приказ! — Мидория вновь скрылся за пределами машины, нервно пихая Кацуки в бок ногой, чтобы тот поторопился.       Сжав зубы, он медленно начал сбавлять скорость, приближаясь к бешеной стае. Парень мог только боковым зрением наблюдать, как полчище упырей склоняется под градом из пуль.       Ветер сильно бил в спину, он ерошил волосы, закрывая обзор, но Мидория старательно прицеливался и, скрепя сердце, нажимал на курок. Нет времени на размышления, только реакция, быстрее, нужно разобраться с ними как можно скорее и покончить с этой дурацкой миссией.       Справа от грузовика послышались выстрелы, это сорок пятый подключился к перестрелке. С их помощью ряды зомби начали быстро редеть, так и не добравшись до грузовика. Они падали ниц перед отчаянным сопротивлением, пропадая в облаке пыли и бесконечном рыке собратьев.       Когда Шинсо пристрелил последнего зараженного, Мидория грубо отпихнул Кацуки с водительского сиденья, парень упал на пассажирское и зашипел. Мягкая посадка и синяк на боку. Отлично. Изуку плюхнулся в машину и закинул винтовку обратно, хватаясь за руль. Он тяжело дышал и старался вообще никуда не смотреть. Внимательно следил за пустошью, просматривал на наличие других зараженных.       Он был зол. Очень зол. На зараженных, что так усложнили эту простую миссию, но особенно он злился на Кацуки, на его неподчинение и слепую веру в идеально действующую стратегию. Изуку знал всю их программу наизусть и мог с уверенностью сказать, что она полная херня, по сравнению с реальными боевыми действиями, все те тактики и стратегии давно не работают против развивающегося противника, нужно придумывать новые и учиться им в настоящем времени. Все это множество раз проверялось опытом, ошибками, что не сделать выводы было просто невозможно.       Одно правило он выучил на всю жизнь, вшивал его на свою подкорку сквозь слезы и кровь, чтобы точно не забыть и следовать буквально на автомате. «Всегда стреляй». Этому не научат, этому можно только научиться. — Когда я говорю что-то делать, ты должен это делать! — они подъехали к новому бункеру и выбрались из машины. Изуку с грохотом положил ладони на капот, пытаясь испепелить взглядом Кацуки. — Это ебучая субординация, которой ты должен следовать! — Я не собираюсь выполнять тупые приказы, тупого командира! Стратегия блять… — Изуку снова ударил, прерывая его объяснения. — Они все нахуй нерабочие! — Изуку шипел как змея, пытаясь донести свою мысль до Кацуки, но тот сильнее скалился и сам положил руки на капот по другую сторону, силясь переорать начальника. — Я тебе уже говорил, что планы не работают! У тебя не будет ни секунды подумать о своем следующем шаге, когда зомби вцепится в твою глотку! — Сейчас лучшим решением было бы просто оторваться от них! Мы бы сэкономили припасы и вышли бы живыми! — Они бы догнали нас уже на месте и загрызли! Я знаю о чем говорю! — Нихуя ты не знаешь! Все что ты говоришь ебаный бред! — Почему ты такой непрошибаемый упертый баран! Учись и слушай, что тебе говорят опытные люди! — Ты постоянно говоришь какую-то хуйню! — Ты невозможный! — Это ты блять невозможный!       Изуку быстрым движением запрыгнул на капот и кинулся на Бакуго, он схватил его за куртку и приподнял. — Если не хочешь помереть, послушай, что тебе говорят! — почти в губы ему прошипел Мидория. Кацуки замахнулся и ударил Изуку в ухо, скидывая того на землю.       Парень поднялся и с ноги ударил Кацуки в грудь, он отшатнулся и снова кинулся на командира. Хватая его за волосы, он старался блокировать пинки другой рукой, стараясь зажать больную в тиски, но Мидория вцепился своей рукой ему в лицо, пытаясь оторвать его от себя. Он поцарапал его лоб и щеки, с силой сжал блондинистые волосы и потянул назад. Бакуго притянул за волосы голову Изуку к своей ноге и с размаху попал ему в солнечное сплетение. Но зеленоволосый лишь на миг замешкался, восстанавливая дыхание и делая подсечку. Блондин рухнул на землю, сильно ударившись головой. — Зря я согласился на напарника! — прошипел Изуку, вытирая кровь с прикушенной губы. — Жду не дождусь, когда ты подохнешь, урод!