Ужин

Никто не жаждет заглянуть в душу тому, у кого и души-то по сути не осталось. Потому легче объявить миру о том, что пред ними бессердечная тварь. Собственноручно создать образ безбожного злодея, карающего каждого за малейшую оплошность. Наводить хаос. Внушать панику. Управлять судьбами. И отчего-то это сработало. Все до единого смогли пасть к его коленям, дрожа при виде безумной улыбки. Он провёл всех, даже себя самого. Но не человеческого ребенка. — Скажи а-а! — устало произнесла эту фразу женщина и получила неизменную реакцию. — Да благослови твою душу Господь! Когда же ты начнешь есть? Несносная девчонка! В мои времена за такое поведение тебя бы на горох поставили, а то и ху… — Хуже будет тебе, когда, как ты выразилась, несносная девчонка покинет комнату, — замогильным шепотом пригрозил князь, стоя за спиной няни. Женщина с диким криком разбила тарелку с супом, отчего осколки разлетелись по всей малахитовой комнате. Она осторожно повернулась лицом к своему хозяину и совсем трепетом, присущим людям такого низкого положения, принесла свои извинения. Парень только кивнул слугам, и те тот час отвели девочку подальше от надвигающейся бури. После хлопка дубовой двери князь продолжил: — Говоришь, тебя на горох ставили? — Полно, князь! Это к слову пришлось, по привычке. — Что ж, — понимающе закивал Юсупов и положил руку на женское плечо, — все мы люди, у всех свои привычки. Ты детей запугиваешь, а я вот шеи ломаю! — Что? — прохрипела няня, вытаращив свои угольные глаза. Эхом раздался хруст шеи, ударяясь об мраморные колонны и вновь возвращаясь к уже мертвому телу. — Не самые лучшие предсмертные слова. Брезгливо переступив женщину, Юсупов резво направился на звук стука её сердца. Сейчас оно стучало так, что могло посоревноваться с тысячами сердцами взбешенных быков. Хотя в обыденности оно бьётся настолько тихо, что князь даже невольно задавался вопросом, есть ли у этого создание сердце? Парень слишком резко встряхнул головой и подошел к кусту белых акаций. Прошёл ровно год как князь решил взять под свою опеку ребенка. Сам он утверждал, что это лишь его эксперимент, цирковая игрушка, привезенная за границей ради забавы. Однако у цирковой игрушки была своя комната, свои слуги, за которыми вёлся строжайший надзор, в конце-концов была свобода выбора. Юсупов ненароком заметил, что некогда кудрявые волосы выпрямились, а голубизна глаз только усилилась. В такие моменты парень не понимал, исследует он девчонку, как очередной объект добычи или же природное любопытство всё-таки взяло вверх над вампирской кровожадностью. — Если всех нормальных детей нашли в капусте, то тебя в акации. — Вы перестать со мной говорить на моём родном языке, — безучастно ответила девочка, нежно поглаживая прекрасные бутоны, — да и вообще говорить со мной. — Человек нуждается в моем обществе? — усмехнулся словам девчонки князь, всё также бесцельно смотря куда-то вдаль. — У человека есть имя! — Ах, да. Не просветишь, я его всё время забываю. — Джейн! — озлобленно отчеканила малышка, отчего вампир еле сдержал улыбку. — Более тривиального имени не слышал в жизни. Не-ет, тебе будет звать не так. Юсупов прищурил глаза, копаясь в недрах вампирской памяти. Он повидал тысячи людей, сотни вампиров, но в них, как правило, не было ничего примечательного. Лишь выгода. Лица со временем стираются, а имена тем более. Внезапно подул морозный ветер, напоминая о приближении осени. Оголенные девичьи руки покрылись мурашками, но та стойко стояла, наслаждаясь ветреными порывами, словно была создана для суровой России, а не приторной Англии. Брови князя взметнулись вверх, и он мечтательно протянул: — Есения. — Unusual* — Похоже пора навестить и твоего репетитора по русскому языку, — ехидно прошептал Юсупов, радостно вспоминая как Островский забавно пугается. — Пора ужинать, Есения.