Ужин

       Атмосферная песня к главе: Power - Isak Danielson              Слабый свет догоравшей свечи освещал уютную комнату. Да, здесь не было место излишней помпезности и вычурной роскоши. Золото не блестело повсюду, не ослепляло лживыми планами, а мраморные вазы не украшали извилистые углы. Лишь в единственной комнате поместья Юсуповых парила тёплая атмосфера простодушие с толикой наивности. На захламлённом столе лежали гора скомканных листов богемской бумаги, графитовые карандаши и не тронутый ужин. Порезанные лоскуты балдахина покоились на полу, испачканном красными красками. С самого утра Есения, словно одержимая, пыталась научиться работать со светом, создавать глубокие тени, которые ненароком расскажут историю человека в длинной целую жизнь. Однако, как любая творческая натура, ей ничего не нравилось. Тени получались то слишком тёмные, то чересчур бледные, блики привлекали внимание больше, чем сам объект. Провозившись весь день, Есения обессилено уснула сидя на стуле. Ночь всегда отталкивала девушку, а с появлением ночных кошмаров та и вовсе возненавидела это время суток. Её лицо было покрыто испариной, ладони инстинктивно сжимались в кулаки, словно готовясь к бою. Нож со звоном упал на пол, отчего Есения вмиг открыла глаза. — Ножом тебя только и буди, — монотонным голосом пробормотал парень и взглядом наткнулся на алые разводы. — Откуда у тебя этот цвет? — Что вы делаете в моих покоях в такой поздний час? Что-то случилось? — Ты кричала, — раздраженно ответил князь, продолжая рассматривать комнату девушки, — легче уснуть под колокола, чем под твою арию. Так где ты раскопала красную краску? Есения тяжело покачала головой и обреченно встала со стула. Её шея затекла, руки онемели, потому девушка начала активно разминать мышцы, совершенно не переживая за этикет. — Я бы сказала, что у вас фодофобия, однако алый перстень наводит меня на иные мысли, — лениво протянула Есения, подходя к сумеречному окну. Юсупов тот час кинул взгляд на свои пальцы и сжал челюсть. — Женщины умеют думать? Неожиданно, — парировал тот, надавив на её больную точку. Девушке захотелось разбить стекло, лишь бы не лицезреть самодовольное отражение князя. — Представьте себе. Ещё они могут наблюдать, анализировать. И вот незадача, — невинно пролепетала Есения, всё также смотря на отражение парня, — в поместье есть более 5 комнат, обшитых красным бархатом, в дни, когда вы не навещаете меня, ваша совесть спокойно позволяет носить бордовые шелка и украшения. Хоть сегодня вы и нарушили собственное табу. Полагаю, всё-таки что-то случилось. Однако в моём мире этого цвета не существует. Даже в детстве вы тщательно отбирали мне палитру! Так ответьте теперь на мой вопрос, господин Юсупов, — резко повернувшись лицом к парню, сказала девушка, — почему скрываете от меня этот цвет? Князь громко рассмеялся, отчего внутри Есении стало так тяжело на душе. Это не был искренний, дружелюбный смех. Нет. Этот смех был наполнен пустотой, тянущей парня к бескрайней бездне. Девичьи плечи инстинктивно сжались, она бездумно попятилась к окну, что не скрылось от вампира. — И это единственное, что тебя беспокоит? — пониженным голосом спросил князь, слыша биение её сердца. Он оглядел напуганную девушку, но как и 12 лет назад, её страх имел иную природу. Она боялась за князя. Выходя из комнаты, вампир напоследок бросил: — И да, можешь звать меня по имени. Тебе не идёт формальность.