Ужин

      Чуткий вампирский слух мог уловить многое. Вот в соседней комнате служанка уронила сверток бумаги, неподалеку от которой черствый, угловатый мужчина разливал чудный винный напиток, в то время как смертный слышал лишь прелестную музыку альт да скрипок. Однако ничто не сравнится со звуком стука человеческого сердца! Оно затуманивает разум, очаровывает бессмертную душу, доводя вампира до дикого экстаза. Ведь в любое мгновение он может навеки оборвать чью-то жизнь. Этот момент столь естественен и предсказуем, как для хищника вкусить плоть своей законной добычи. То бишь неизбежен. Настенные часы пробили одиннадцать часов вечера. Человеческая нога переступила порог, оставляя позади светские, пресловутые беседы высшего общества. Есения отчего-то осторожно оглядела знакомое ей помещение. Та же позолоченная люстра, которая освещала собой пространство теплым светом, тот же дубовый, круглый стол, стоящий посередине комнаты, и точно такая же фарфоровая ваза, что была заметна не каждому взору. Однако одна маленькая деталь переворачивала вверх дном сдержанную атмосферу. Гости. Каждый отличался друг от друга и по возрасту, и по чину, и по уровню надменности, но была и схожая черта. Все до одного были мужчинами. — Присаживайтесь, Есения Павловна, — развязанным тонном приказал Витте, демонстративно медленно попивая вязкую бардовую жидкость. Девушка бросила недоуменный взгляд на Юсупова, что шёл позади неё. Он уверенно кивнул, одобряя её намерения, что никак не могло ускользнуть от вампирских глаз. — Вы так изменились с нашей последней встречи, — начал незнакомец в генеральской форме, — а ваш опекун, напротив, ни на секунду не постарел. Удивительно, не так ли? Взгляд князя охладел. Однако всё тем же плавным, ровным движением он пододвинул к себе хрустальный бокал и сделал первый глоток. Клыки вмиг дали о себе знать, требуя большего. — Вероятно, князь омывается кровью девственниц, — пошутила девушка, смотря по сторонам. Феликс тот час подавился и принялся кашлять, вызывая недобрые усмешки гостей. Они были похожи на стаю голодных, злобных гиен, что окружили беспомощного зверя, пока их вожак дал им эфемерную свободу. — А девчонка не промах, господа, — мерзко облизнув губы, отозвался Мельников. — Только вот никакого воспитания. Князь, разве ты ею не занимался? — Занимался, — безучастно ответил парень и деловито вынул карманные часы, будто у него были запланированы ещё какие-то дела на вечер. — Точно также, как вы, Илья Семенович, своим заводом. Лицо Мельникова покрылось багровыми пятнами, он резко дернулся со стула, намереваясь задушить самоуверенного мальца. Вмиг твердая рука Витте остановила гневный порыв фабриканта, сажая того на место. — Послушный мальчик! К ноге! — залился истеричным хохотом Юсупов, откидывая голову назад. — Вам и не понять, что такое преданность. Честность в своих намерениях, — оскалился вампир и многозначительно посмотрел на девушку, что всячески избегала контакта глаз. Феликс лишь придурковато улыбнулся, словно хотел уложить того в постель. — Господа, давайте не будем ссориться! С нами дама. — Руневский, не уж то мозгов нахватались за 93 года? — язвительно спросил Дашков, не упустив возможность подколоть князя. Чувство эйфории угасло во внезапно появившейся досаде. Всё это время Есения ерзала на стуле, чувствуя, как каждый из присутствующих взглядом, точно тысячами иголками, впивался в её побледневшую кожу. Будто перед ними лабораторная крыса. С каждой брошенной фразой она всё меньше понимала их суть, отчего голова раскалывалась надвое. Услышав перепалку Руневского с Дашковым, Есения очнулась и подала наконец голос. — Князь, вы, верно, оговорились. — Отнюдь, душенька, — вновь отозвался мужчина в генеральской форме, важно поправляя перстень с изображением российского герба, — Дашков служит с екатерининских времён, когда пыточная была забита сполна такими смердами, как вы, милочка. Так что князь всегда четко излагает свои мысли. Будьте уверены. Спектр чувств поочерёдно отразился на её лице, начиная с замешательства, заканчивая настоящим шоком. Есения с надеждой взглянула на Феликса и тут же обомлела. Парень, что был рядом всю её жизнь, сейчас растворился в неумолимом, безжалостном равнодушие. Словно Феликса, что знала девушка, вовсе никогда не существовало. Все сидящие наблюдали за представлением, как за заранее спланированным и отрепетированным театральным выступлением, где только актеры не получили сценарий. — Знаете, мы с вами так долго не устраивали праведную расправу, что растеряли былую хватку. Вы так не думаете, господин Романов? — умышленно обратился Витте к тому ранее незнакомому мужчине. — Действительно. Некогда сам Юсупов заправлял подобным торжеством. Вы помните, князь, как съели сердце той юной дамы? Кажется, она была ровесницей вашей опекунши, — цинично заметил Сергей Александрович, водя толстым пальцем по ножке бокала. Феликс буднично зажег сигару и, задрав повыше голову, нарочито пафосно выдохнул дым, словно с него сию секунду рисует портрет сам Леонардо да Винчи. — С годами лица стираются, — монотонным голосом ответил князь, лениво стряхивая пепел. — Но не следы с ваших рубах. — Сергей Александрович, вы знаете обо мне больше, нежели я сам. Любите копаться в грязном белье? — воодушевлено спросил Юсупов, поддавшись вперёд. Зеленые глаза замерцали нездоровым блеском, а руки вцепились в дубовый стол, грозясь сломать его. — Что вы! Тут и копаться не надобно, оно само всплывает, — пренебрежительно отозвался генерал, нахально улыбаясь. — А знаете, что же наша почетная гостья сидит без кушанья? Так и помереть можно. Раньше времени… Официант, подай-ка голубушке жаркое да про питьё не забудь! Занавес. Первый акт завершился самым неожиданным для Феликса образом. Девушка, что стала для него тем именитым светом из тех гадких, как он некогда считал, романов, уже не пыталась воззвать к себе. Её сердце нещадно стучало, словно та пробегает марафон. Однако Есения неподвижно сидела на одном месте, ожидая новой порции унижения. Спустя пару мгновений официант принёс девушке тарелки с множествами яств, что вызывали у той лишь рвотный рефлекс. А на десерт хрустальный бокал с вязкой багровой жидкостью, поставленный прямо перед её носом. — Выпей с нами, Есения Павловна, — нежно сказал генерал, смотря прямо в голубые испуганные глаза девы. Однако это не была просьба почтенного господина. Это был приказ безумца.