Двадцать первое Руки дождя

27 – Что смешного?! – рявкнул он. И тут же расхохотался в ответ. Чем вызвал у меня ещё более истеричный приступ смеха. – Ах-ха-ха! Ты…ха-ха…краснеешь! Как сучка! ИИи-хи-хи-хи-хи! Мерсер, услышав это, громко фыркнул, едва не разбрызгав изо рта суджамму, из-за чего я снова зашлась хохотом. Но вдруг он резко вернул своему лицу серьёзное выражение и перегнулся через стол, опасно близко склонившись ко мне, дохнул в лицо лёгким перегаром и прошептал: – Хочешь знать, на кого ты сейчас похожа? Сердце пропустило один удар, я невольно отшатнулась и вжалась в спинку сидения. Он придвинул меня к себе вместе со стулом и, перекинувшись через круглую столешницу ещё сильней, потянулся к моим губам. Что!? Но вместо поцелуя обжёг их горячим дыханием, прошептав: – На сучку! Всю спесь как рукой сняло – я замерла в оцепенении, потеряв дар речи. По телу от головы до пят пробежали мурашки. А на щеках, казалось, выступил багрянец. Сердце сбивалось. Мерсер сел на свой стул, молча подлил нам ещё суджаммы. И бесстыдно оглядывая меня, ехидно заухмылялся, явно довольствуясь тем эффектом, который возымели его действия. Я залпом опрокинула в себя всю кружку, и тут же сильно закашлялась, отвернув вбок голову. Заметила, что за одиночным столом у противоположной стены, понурив голову, сидел какой-то человек. Вся его кожа была испещрена неприятными на вид рытвинами, давно зарубцевавшимися. Я невольно поинтересовалась: – Что с ним? – С этим? – Мерсер, проследив за моим взглядом, вопросительно кивнул на того, а после безразлично хмыкнул, – перенёс "блудную болезнь". Я усмехнулась: – "Венеру", что ли? Хм, а ты как это определил? Довелось переболеть? Фрею моя подколка явно не пришлась по душе – он вспылил и, всплеснув руками, раздосадовано рявкнул: – Я что, по-твоему, похож на идиота!? – Да нет, – выдавила я, нервно сглотнув слюну. В ответ он хмуро процедил: – Ещё раз выкинешь такое – я тебя накажу. И тут же мило мне улыбнулся. Ох уж этот Мерсер Фрей. – А я знаю, что вы с Векс тридцатого в ночь гадали, – он задумчиво потёр подбородок и скрестил руки. – Случайно подслушал ваш разговор. Фрей откинулся на спинку стула и с лёгкой укоризной покачал головой. – И что? За это тоже наказать хочешь? Я подпёрла щеку рукой и мрачно уставилась на стену за его спиной. – Нет. Как вы проводите ваш досуг, меня не волнует, – он чуть подался вперед. – Но я знаю, на что именно вы гадали. Вернее, на кого. И к чему же он клонит? Мужчины редко интересуются всякими девичьими штучками. Неужто, ему любопытно стало? – Ну и? Хочешь узнать, как мы гадали? Тоже хочешь попробовать? – глумливо промурлыкала я, слегка наклонившись ему навстречу. Мерсер усмехнулся и скрестил руки. – Ну, раз хочешь рассказать – валяй, – небрежно бросил он, а я потёрла ладони. – Итак, нужно зеркало, две свечи и отрез ткани. Тридцатого Начала морозов ныкаешься со всем этим добром в каком-нибудь тёмном месте, зажигаешь свечки, внимательно смотришь в зеркало и три раза говоришь: «В ночь тридцатого начала морозов суженая моя явись!» – Хм, ясно, – кивнул он в ответ, и, облокотившись на стол, подпер подбородок руками да с кокетливыми нотками поинтересовался, – а кто тебе явился? Я потянулась сидя на стуле и, широко зевнув, параллельно простонала: – Я его не знаю. Какой-то эльф. И мне показалось, будто Мерсер, услышав сказанное, немножко помрачнел – легкая тень легла на его глаза. – Эльф, значит. Хм. Миленько, – отрывисто пробормотал он, и, нарочито выговаривая по слогам, насмешливо протянул, – лю-би-тель-ни-ца эль-фов! Я несильно пнула его ногу под столом. Он от неожиданности подпрыгнул на стуле и громко рявкнул: – Э! И возмущённо отпихнул мою голень. Я же скрестила на груди руки и задрала нос к потолку. Наигранно насупилась и язвительно пробубнила: – Нечего обзываться. Мерсер тихо рассмеялся и, запустив пальцы правой руки в волосы, потупил взгляд. А немного погодя, уставившись мне в глаза, снисходительно выдохнул: – Я не сказал ничего кроме правды, – и, поправив ремешок на моей кирасе, игриво прошептал, – детка. Эх, Мерсер. Всё пытается меня поддеть, и так и эдак смутить. И каждый раз у него это, чёрт побери, получается. Снова не зная, куда деть глаза, я, заикаясь, неловко пробормотала: – Л-ладно, Бриньольф, в-в этот раз я те-тебя прощаю. Качая головой он улыбнулся уголками губ. – Вообще, по правде говоря, мне больше нравятся бретонцы, – как бы невзначай протянула я, подперев голову рукой и мечтательно прикрыв глаза. Решила прищучить негодника его же методами. И, судя по всему, у меня получилось – Мерсер, кажется, смутился, округлил глаза, чуть не поперхнувшись данмерской выпивкой. А, быстро вернув себе беспристрастный вид, он вскинул бровями и хитро сощурился. – Да? На Делвина, что ли, глаз положила? Гильдмастер ехидно рассмеялся, а я махнула на него рукой: – Ну, ты и выкинул. Нет, Мастер скрытности старый. И тут же, пока он не нашёлся с ответом, я добавила: – Тот помоложе, среднего роста, поджарый, хитрый да наглый. Бретон опустил глаза, сухо усмехнулся и пробормотал: – Описание весьма размыто. Что-то, я таких не знаю. – Да, чужая душа – потёмки, а своя – сплошная мгла, – загадочно хмыкнула я, глядя в потолок. Фрей мрачно нахмурился. Мне показалось, будто я задела его за живое или ковырнула какие-то старые "раны". Спустя мгновение бретонец потянулся к своей поясной сумке, что-то достал да выложил передо мной на стол. – Хотел тебе ещё во "Фляге" отдать, да забыл, – пояснил он. А я слегка ошеломлённо поинтересовалась: – Это что? – Твои новые наручи, – ответил он. – С кармашками для скрытого ношения сюрикенов. Жаль раньше не отдал. Я приладила их на предплечья заместо старых. Затянув по размеру все ремешки, вложила, куда надо, смертоносные стальные звёздочки. Опробовала их в движении, быстро выхватила один сюрикен. Лёгкие и удобные. И в то же время прочно удерживают в себе опасные метательные лезвия. То, что надо. Я молча показала ему два больших пальца вверх. Мерсер слегка похлопал меня по плечу и проговорил: – Я так думаю, теперь ты готова отправиться со мной к Святилищу Снежной завесы. – А ты-то сам готов? – со скепсисом передразнила его я. Он скрестил руки и закатил глаза. – Я всегда готов. После легкого перекуса он, наверно, больше для вида недовольно ворча, оплатил еду и выпивку. А потом мы поспешно вышли на улицу. И зашагали к нижним воротам Виндхельма, чтобы через пристань попасть на заснеженную пустошь позади мощных городских стен. Туда, где веками стоял курган Снежная завеса. *** Поскольку древняя гробница располагалась недалеко от столицы Истмарка, мы по толстой заледенелой корке-насту добрались быстро, практически не проваливаясь ногами в глубоченные сугробы. Неподалёку от руин кто-то разбил скромный лагерь: на снегу чернел след от давно прогоревшего костра, спальный мешок под небольшим навесом из коровьей шкуры сильно припорошило снегом, а гнедая кобылица, привязанная к ели поблизости, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Мерсер мрачно отметил: – Это Карлия. Ещё здесь, – а, тяжело вздохнув, добавил, – мне придётся убить лошадь, иначе у предательницы будет шанс сбежать. Я неопределённо пожала плечами и медленно двинулась в сторону нордского могильника – совсем не хотелось видеть это своими глазами. Но Мерсер меня остановил. – Не отходи далеко. Там могут быть ловушки, – обеспокоенно проговорил он. Его слова растворились в вихре метели, начавшейся пару минут назад. Не успела я повернуться, как Фрей точным взмахом меча хладнокровно обезглавил несчастное животное. Крупная туша безмолвно повалилась оземь, снег вокруг неё, стремительно превращаясь в кровавую жижу, окрасился в тёмно-красный. Цицерон наверняка позавидовал бы его жестокой безжалостности, я думаю. Когда Мерсер проверил колодец кургана на предмет ловушек и убедился в том, что их там нет, мы спустились вниз, к массивной чёрной двери с каким-то сложным запирающим механизмом. – Так-так, – задумчиво пробубни он себе под нос, ощупав толстые дуги необычного затвора. – Древние норды ревностно оберегали свои гробницы, делали такие замки, которые в наши дни открыть, порой, ну совсем невозможно. Однако, нужные знания отпирают любые двери. Один поворот его отмычки в замочной скважине – металлические дуги разъединились и разъехались в стороны, открывая путь в глубины нордского святилища. Прежде чем распахнуть дверь, Мерсер предостерёг: – Внутри будь осторожнее. Наверняка, Карлия заново настроила все ловушки. И, наверняка, там полчища драугров, – а немного помявшись, добавил, – держись меня и…постарайся не лезть на рожон. Он толкнул дверь и шагнул было через порог, но я схватила его за плечо, не дав ступить во тьму погребальной камеры. Ледяным комом нарастало внутреннее беспокойство – возникло стойкое дурное предчувствие. – Послушай, а если этот курган – и есть одна большая ловушка, – полушёпотом выдохнула я, неуверенно добавив, – а Карлия только и ждёт, когда ты попадёшься. Мерсер остановился и, развернувшись, с тревогой взглянул мне в лицо. – Да, она, определённо, меня ждёт, – тихо произнёс он, и, тронув меня за плечо, пояснил, – скажу даже больше, она провернула всё, с чем мы разбирались, для того, чтобы я к ней явился. На его лице явно читалось негодование вперемешку со страхом. Я осторожно спросила: – Чего она хочет? Он понурил голову и сказал: – Моей смерти, конечно, – а, скрестив на груди руки, рассказал, – тогда, двадцать пять лет назад, её стрела пробила мою грудную клетку, пройдя всего в дюйме от сердца. То, что я выжил, было чистым везением. Месть значит. Тот знак я, видимо, правильно тогда интерпретировала. Но только не её месть, а Мерсера. Так она показала ему, чего ожидает? Необычный ход. – Она хочет от тебя избавиться, потому что боится мести? – озвучила я своё предположение. Мерсер в ответ кивнул: – Может быть, – молчаливо пожал плечами и нахмурился,– а, может, просто из ненависти. Которую она мастерски скрывала под маской дружбы и милости. Галл был ослеплён чувствами, за что сурово поплатился. Я округлила глаза: – Чувствами? Так, они были парой? – Да… – Мерсер понурил голову и мрачно проговорил, – он звал её своим "маленьким Соловьём"… У меня не укладывалось в голове – как можно убить того, кого любишь. Или как можно быть настолько лицемерным, чтобы до последнего изображать светлые чувства. Я никогда не понимала лицемеров. Но Мерсер. Он сказал это так…странно. Это натолкнуло на определённые мысли, которые я озвучила в своём следующем вопросе: – Ты…был в неё влюблён? Гильдмастер вдруг резко зыркнул мне в глаза и всплеснул руками. Его глаза сверкнули зелёным. – Что!? – выпалил он., – Какая чушь! Хватит болтовни – пошли дальше. Фрей схватил меня за руку и потащил за собой по узким витиеватым коридорам, выложенным крупным камнем. К самому сердцу Снежной завесы. Как-то уж чересчур болезненно он отреагировал. Будто бы я его этим вопросом и впрямь задела за живое. Обходя всевозможные ловушки, Мерсер отпирал одну дверь за другой, приближая нас к убийце Галла. Но, что странно, на пути мы пока не встретили ни одного драугра. Я мысленно предположила, что Карлия с этими мертвецами расправилась, когда они напали. Приходилось мне и раньше иметь дело с такими. Иссушенные мумифицированные останки древних нордских воинов. Живые останки. С глазами, горящими злобным огнём, жаждущие покарать смертью любого, кто посмеет нарушить их покой. Малоприятные существа. На очередном повороте коридора, ведущем в обширный грот с множественными горизонтальными альковами в стенах, Мерсер задержал меня, молча схватив за запястье. Я глянула ему в глаза и приподняла бровь в немом вопросе. – Будь начеку, сейчас пойдём мимо драугров, – едва слышно прошептал он на ухо. – Не задевай костяные колокола. Мы осторожно и бесшумно ступали мимо ниш с покойными, мертвые лежали без движений, как и следовало ожидать. Вдруг Мерсер резко дёрнул меня за предплечье, утащив за собой в узкий проём между вертикальными опорами. Оказавшись позади, притянул меня к себе, выставив вперед невесть откуда взявшийся щит (подобрал, наверно, с трупа, пока я по сторонам глазела). – Что?.. – спросила было я. Но он тут же плотно залепил мой рот рукой и склонившись к уху предостерегающе шикнул. И тут я увидела его. Драугр. Высоченного роста, в полном комплекте тяжёлой древней брони, и в громоздком шлеме с вытянутыми кверху рогами. Мертвец резво переставлял ноги, патрулируя погребальную камеру с внушительного вида секирой, рукоять которой он крепко удерживал иссушенными до костей длинными пальцами. Такие мне ещё никогда не встречались. Ух, и страшный же он! Тело обуяла крупная дрожь, я сильнее прижала к своему рту ладонь Мерсера, чтобы не закричать. Он крепче стиснул меня, попутно удобнее перехватив щит. – Военачальник, – тихо выдохнул мне в ухо. – Уйдёт – выходим. Я молча кивнула. Видимо, почувствовав, что я испуганно трясусь, Гильдмастер уткнулся мне в шею. – Не бойся, – прошептал Фрей, – я разберусь с ним, если нападёт. Но я краем глаза заметила вдали коридора тёмный рогатый силуэт. А когда он приблизился – разглядела ещё одного военачальника. – Он не один, – прошептала я, едва ворочая языком, немного отпихнув от лица руку Мерсера. Зуб на зуб не попадал. Как вдруг. В нишу, где мы скрывались, заглянул мертвый военачальник с двуручным мечом. Третий. Мерсер молниеносно зажал мне рот вновь, не дав вырваться непроизвольному выкрику. Застала врасплох, тварь. Драугр тем временем отсутствующим взглядом смотрел сквозь нас. А несколько мгновений спустя, развернулся и зашагал прочь. Фрей ослабил хватку. – Он что…нас не увидел? – ошеломлённо выдавила я, едва придя в себя. – Да. Мой маленький фокус, – тихо произнёс он. Я в облегчении хмыкнула: – Бретонские штучки. – Опа! Знакомый красный огонёк отделился от ладони Мерсера и устремился к одному из драугров. А когда мертвецы сцепились между собой, Фрей мягко вытолкал меня из ниши и, удерживая за запястье, потащил за собой. – Это их задержит. Пора двигать отсюда, – коротко буркнул он. Мы покинули грот с альковами и направились вглубь кургана, минуя спускающиеся вниз крутые пролёты лестниц, ловушки и запутанные коридоры. Попадавшиеся по пути драугры были попроще, чем те, и не представляли особой угрозы. И вот, перед нами выросла монументальная стена с круглыми вращающимися панелями, а в центре – некая замочная скважина с несколькими отверстиями. Мерсер вдумчиво оглядел это дело и взялся за подбородок. – Хм, подобные запирающие механизмы очень распространены в нордских руинах. Эту дверь не открыть без подходящего ключа-когтя, – неспешно проговорил он и упер одну руку в бок. – А поскольку Карлия с ним уже внутри, то придётся пойти на маленькую хитрость. Он провернул одну из панелей, древние изображения на них совпали, и дверь, протяжно ухнув, медленно опустилась вниз. Взору открылось просторное помещение с высоким потолком. Я шагнула внутрь. – СТОЙ! Выкрик Мерсера прозвучал как будто издалека. Плечо пронзила резкая боль. И почти тут же странное онемение стремительно расползлось по всему телу. Я безвольно рухнула на каменный пол, конечно же, не почувствовав боли. Ну, хоть головой не приложилась. Повезло. Все попытки пошевелиться были безуспешны. Краем глаза заметила вонзившуюся в мою левую руку стрелу с длинным чёрным пером. Яд. Зрение частично затуманилось, словно стало тоннельным. Мерсер, перешагнув через меня, обнажил меч и молча вышел вперед. В противоположном конце помещения, на пролёте широкой, во весь зал, каменной лестницы, выставив перед собой лук, стояла она. Невысокого роста данмерка. Карлия. Мерсер с издёвкой и скепсисом протянул: – Твоя стрела в этот раз оказалась быстрее моего клинка. Другого раза не будет. Эльфийка, крепче перехватив лук и выдернув из колчана стрелу, шагнула вперёд, злобно прошипела в ответ: – Дай мне только повод. Фрей задумчиво крутанул в руке меч, очертив лезвием клинка круг в воздухе, и продолжил говорить, пропустив её угрозу мимо ушей: – Покупка «Златоцвета» и вложение в медоварню Хоннинга – впечатляющая задумка. Очень умно с твоей стороны. – Чтобы разгромить врага – сперва изведи его союзников, – дерзко воскликнула она, вскинув подбородок. – Это первый урок, который преподал нам Галл. Мерсер кажется, зевнул и скучающе подметил: – Ты всегда быстро училась. Карлия покачала головой. И раздосадовано процедила: – Недостаточно быстро. Иначе Галл был бы жив! Снова шагнула вперед. Фрей громко выдохнул, словно она сказала какую-то глупость. И с непоколебимым спокойствием высказался: – У него было всё: богатство, влияние…и ты. Ему стоило всего лишь смотреть в другую сторону. Она рассмеялась ему в лицо. – Ты забыл клятву Соловья? – язвительно вопросила эльфийка и хитро прищурилась, – думал, что он просто закроет на всё глаза? Мерсер в ответ обозлённо рыкнул: – Хватит болтать! Ну же, тебе пора на встречу с Галлом! И выставил перед собой меч, готовясь отразить её стрелы, и после быстро атаковать. – Я не идиотка, Фрей. Драться с тобой на мечах – верное самоубийство. Но обещаю: наша следующая встреча будет для тебя последней! Она откупорила небольшую бутыль с зельем и залпом осушила её, тут же сделавшись невидимой. Послышались её легкие удаляющиеся шаги. Мерсер тихо выругался: – Мразь! Подошёл ко мне и, сложив меч в ножны, опустился рядом на колени. Приподнял моё бездвижное тело и дрожащими руками уложил головой на свои бёдра, выдернул из плеча стрелу. Наклонился ближе. – Она предназначалась мне, – едва слышно выдавил он эти слова, оглядывая обагрённый кровью заострённый наконечник. – Отравленная стрела. Наверняка этот яд смертелен. Карлия хотела, чтобы я страдал… Вдруг он с силой швырнул об стену какой-то камень. С гулким эхом ударившись о мегалиты, тот упал на пол и откатился в сторону. Мерсер неожиданно громко и надрывно выкрикнул: – ЭТОГО ТЫ ХОТЕЛА?! Запрокинул голову и обезумевши зарычал. Снова бросил в стену булыжник. – Зуб за зуб, да?.. – обессиленно простонал он в потолок. Порывисто подхватил моё обездвиженное тело на руки. Вжался лицом в шею, как в подушку. – Прости, но я могу только облегчить твои муки, – вымученно прошептал Мерсер, припав к моему уху. – Я сделаю это безболезненно. Постараюсь… Достал свой кинжал и точным уколом пронзил мою сонную артерию. Больно! Но вместо выкрика из глотки вырвался едва слышный хрип. В глазах сгустилась тьма. – Прости… Его голос растаял во тьме. Неужели это всё? Вот так вот?.. 28 Сволочь! Она поймала его. Настигла, застала врасплох. А он попался в ловушку, как наивный мальчишка. Так вот, просто и глупо. Не найдя в себе сил, чтобы остаться с Лилит до конца, до её последнего вздоха, Мерсер покинул древнюю гробницу, и бросил девчонку умирать в одиночестве. Начало конца. Всё повторялось вновь. Только теперь Карлия стала убийцей. Отплатила той же монетой, вырвав из его сердца клок, втоптав в грязь его чувства. Так тебе и надо, убийца Галла. Ты это заслужил. Смерть за смерть. Но заслужила ли она? Лилит. Бездумно бросившаяся вперёд и принявшая злой рок вместо него. Мерсер по-настоящему сожалел о её гибели. Но, если бы в тот день, когда Ли впервые появилась в штабе Гильдии, волоча на себе избитую Векс, кто-то сказал бы, что однажды эта девчонка в его насквозь пропитанной тьмой душе всколыхнёт что-то светлое, то Мерсер рассмеялся бы ему в лицо. Уже тогда он всё продумал, всё просчитал наперёд. Заиметь берсерка в рядах Гильдии – большая удача. Заставить такого подчиняться только ему одному – двойная удача. Но как? Решение было принято моментально. Украсть её сердце. Влюбить в себя. Так, чтобы в рот заглядывала, беспрекословно исполняла приказы. Чтобы наверняка. А когда обнаружилось, что она, оказывается, напрочь лишена жажды богатства, в отличие от него и остальных, то всё в разы упростилось – отпала необходимость обмана, с последующим присвоением всей возможной прибыли от их союза. Держа при себе такую «шестёрку», он мог бы воплотить самые дерзкие мечты – поставить всех на колени, упразднить казну и заставить Гильдию работать только лишь ради его благосостояния. А ещё Лилит была последним выжившим ассасином Тёмного Братства. Это значило только одно – они могли бы возродить анклав убийц, даже нескольких кандидатов на вступление туда Фрей уже успел приметить среди членов Гильдии. Ведь Тёмное Братство живо, пока жив хотя бы один из его представителей. Наверняка она не слышала этой присказки, иначе не повелась бы на столь бесхитростный шантаж. А если человек Мерсера станет лидером Братства, то он сможет диктовать через того свою волю. То есть, фактически, руководить двумя организациями, и, вероятно, быть самой влиятельной фигурой в Скайриме. Подвинуть Мавен. Эх, дерзкие мечты! Всё шло по плану. Всё складывалось так, как и задумал Мерсер Фрей. Пробить панцирь Лилит было легко, так как хитрый бретонец хорошо владел невербальными методами внушения. Сокращение дистанции, мимолётные, как бы "случайные" взгляды, иногда грубость, а когда надо лояльность, – и девчонка почти сдалась. Чего только стоило закрыть глаза на её дерзость. Но в погоне за гарантированным, а главное – быстрым результатом, он допустил одну непредусмотрительную оплошность – прибегнул к помощи высших сил и залез в её сон. Дверь в грёзы Лилит оказалась весьма причудливой – вся из стекла, и с каким-то мудрёным замком. Разноцветные полупрозрачные панели полотна складывались в диагональный геометрический рисунок – подобие витража. Красиво, хоть и очень чуднό. Однако, за этой дверью скрывались отнюдь не радужные видения. Кошмар. Таверна, какие-то монстры и этот там был. Вигге. Подобные вещи не снятся просто так – наверняка Лилит довелось наяву пережить некий инцидент с участием того негодяя. Казалось бы, идеально – придти, порубить злодеев, разрушить кошмар, короче говоря, поиграть в героя. Мерсер так и поступил тогда. Но, что произошло дальше, выбило его из колеи. Сперва – непроизвольное перемещение в его личную тихую гавань (туманный берег озера). И потом – эта странная тесная одежда, появившаяся сама собой (не показать своего удивления стоило огромных усилий). И Лилит. Ужё жмётся к нему, целоваться лезет. Цель достигнута. Так просто. Нет. Эти сны стали дурманящим опиумом. Мерсеру же, как и всегда, захотелось большего. И он явился к ней вновь. На этот раз во сне был праздник. Много народу в тех же странных одеяниях со строгими силуэтами. Ли Мерсер увидел сразу, но, прежде, чем подойти к ней, ему пришлось придать себе соответствующий вид – стать частью этого торжества. Иначе, привлеки он к себе внимание тех "людей" – всё закончилось бы плохо. Обитатели мира снов крайне не любят, когда что-то выбивается из общего порядка, и, если не по "правилам" меняется их пространство. Чтобы добыть одежду, пришлось отыскать схожего с ним по комплекции парня, вырубить его и запереть в чулане старого поместья, во дворе которого всё и происходило. Того недотёпу ещё все почему-то называли свидетелем. Но, да ладно, – заполучив костюм, Мерсер быстро привел себя в должный вид. А потом подошёл к Лилит и украл её, заставил потерять голову и забыть себя. Ох, и как же ему захотелось являться к ней каждую ночь, вновь и вновь, страстно, жадно овладевать её телом, захватить всё её внимание, свести с ума. Но вместо этого, кажется, сошёл с ума он сам. И когда увидел её утром, понял, что пропал. Шрамы, бельмо, седина, бритая голова – он перестал замечать недостатки. Именно тогда его сердце, кажется, пропустило удар. Поначалу Мерсер упрямо отрицал в себе эти порывы. Отказался от идеи со снами, сочтя её изначально провальной. Но потом, когда был распакован её подарок, чувства взяли верх над разумом, и он окончательно потерял голову, и уже не мог оное не признать. Хотя всё ещё пытался не показывать это внешне. Так глупо и безрассудно, как никогда ранее. Однако, рядом с ней ему было по-настоящему спокойно. Ли – светлая, несмотря на прошлое в Тёмном Братстве и внешнюю суровость. Её свет словно отгонял ту тьму, которая почти поглотила его душу, от которой он всегда бежал. Поэтому Мерсер старался почти всё время держать девчонку возле себя. Лилит не заслуживала такой участи. Погибнуть из-за него. – ТВАРЬ! Его выкрик растаял в морозной мгле сильной метели. Снежная завеса. Если Карлия идёт следом, то в такую погоду не сможет прицелиться издалека. Мерсер упал на колени перед древним алтарём, окружённым стоящими камнями. Туда-сюда сновали мистические голубоватые огоньки. Дымки. Где-то неподалёку она. Мать Дымок. Пусть забирает его душу. Уже плевать. – Ну же, давай. Чего ты ждёшь?! Его полный злобы голос сорвался на крик. Сотканный из ледяного инея дух в облике длинноволосой женщины, видя, что жертва не оказывает сопротивления, протянул к груди Мерсера свои закутанные в мглистые лохмотья руки с длиннющими ногтями. Но тут же отдёрнул их. Безмолвно ударился оземь и растаял без следа. Светлячки-дымки так же мимолётно погасли и испарились. Вот тебе раз. Тьма настолько проела всё его существо, что даже Мать Дымок чурается такой души. Словно сама природа отторгает его. А раз так, то пора закончить то, что было начато, пока Карлия не нанесла очередной удар. Место горя заняла холодная решимость. Всё нужно сделать быстро. Вернуться в Рифтен, огорошить всех известием о смерти Лилит, и совершить, наконец, то, к чему он так долго шёл. Кражу столетия. А потом – исчезнуть навсегда. Оставаться в Гильдии больше не было никакого смысла. Карлия, наверняка, со дня на день заявится лично, и во всеуслышание разоблачит его обман. Уж кто что, а она всегда хорошо умела убеждать. Украсть лошадь из конюшен Виндхельма не составило никакого труда – конюха не было на месте. Мерсер вскочил на вороного жеребца, агрессивно пришпорил его, заставив встать на дыбы. И рванул прочь верхόм. Перед глазами всё ещё стояло её лицо – побледневшее, обращённый в никуда взор ничего не выражающих тёмных глаз. Так действовал яд-паралитик. Экстракт, медленно, но верно останавливающий сердце и дыхание. Её глаза. С первого взгляда карие. Но на свету вспыхивавшие янтарным. Иногда Мерсер замечал в них и зеленоватые отблески, ему тогда нравилось думать, что так в этих омутах отсвечивают его собственные глаза. Её тёплая улыбка. Заливистый смех. Мягкие и ласковые ладони. Но в то же время, горячие и крепкие. Как она умела делать массаж – не умел никто. Ей всегда удавалось расслабить его ноющие после тренировок мускулы. И успокоить разум. Прогнать прочь тревожные мысли. Окружающее подёрнулось мутной пеленой. Слёзы? Сморгнув их, Мерсер мотнул головой. Когда он последний раз плакал? В раннем детстве, наверно. Не время горевать. Он отомстит. Непременно. Когда всё будет сделано, доберётся до Карлии и свернёт ей шею голыми руками. Лилит не заслуживала смерти. Её жизнь за жизнь Галла – слишком дорого. Он её не стоил. Да пропади оно всё пропадом! И Галл, и Карлия и сама Ноктюрнал и все её приспешники. Да будет проклят тот день, когда Мерсер решил пойти на поводу у Дезидения и дать клятву Соловья. А впереди Рифтен. *** – То есть, как мертва?! И ты ничего не сделал? Даже пальцем не пошевелил ради её спасения? Ты хоть похоронил её?! Векс была вне себя. Мерсер пропустил ругань белокурой воровки мимо ушей. Рассказал всем о встрече с Карлией и о том, что от её быстрых стрел не скрыться и не убежать и что никакой берсерк не способен противостоять ей. О том, что она хитра и коварна как дюжина даэдра. Убедил всех, что именно она злостный и хладнокровный предатель. Вновь внушил всем, что именно она вероломно расправилась с тем, кто считал её своей единственной любовью. И всё ради того, чтобы ей оказали тёплый приём, когда заявится. Пусть ещё попробует разуверить всех. Леденец. Он случайно нащупал карамельку в поясной сумке рядом с тем диковинным ножиком, что Лилит подарила. Лошадка на палочке. В какой-то непонятной прозрачной бумаге. Никогда такого не видал. Нет, видал, но только во сне. В том самом – первом. Забавно, что её личная вещь тогда оказалась у него в кармане. Её подарок. Развернул, попробовал на зуб. Холодная и жесткая. Видимо, заледенела ещё близ Снежной завесы. Сгрыз целиком. Даже скулы свело – сладкая. Как она. Лилит. Марго. Его девочка. Поспешно встал из-за стола и, покинув "Флягу", сбежал в коллекторы – не время рассиживаться. Через подземные ходы Мерсер легко и быстро проник в усадьбу Рифтвельд – его личный дом в городе, подаренный Мавен. Его тихая гавань. Здесь он в течение долгих лет держал всё награбленное. Здесь он время от времени любил бывать наедине с собой. И даже Бриньольф не догадывался, что Мерсер посещал этот домик гораздо чаще, чем казалось. Выбравшись из подвала в коридор Рифтвельда, он апатично улёгся прямо на голый пол, уперев взгляд в потолок. Полумрак действовал успокаивающе. Обычно. Но не в этот раз. Лилит. Его девочка. Мерсер сглотнул неприятный ком, подступивший к горлу. Так больно. Пожалуй, он ещё никогда в своей жизни не испытывал большей боли. "Мементо мори". Она так говорила. Помни о смерти. Он помнил. Не было и дня, когда он не думал об этом. Боялся собственной гибели, но в итоге повезло выжить. Везение… Можно ли это назвать везением? Смерть всегда ступала за ним по пятам, леденящим дыханием обжигала затылок. Теперь же она подобралась слишком близко и шла чуть ли не об руку. Липкие неприятные нити стянули душу мучительными путами. Он следующий. Он чувствовал. Всё его нутро твердило – это конец. Провал. Проигрыш. Планам суждено рухнуть. Но страха больше нет. Самое страшное уже произошло. Собственная кончина уже не так пугала. Мерсер шумно выдохнул в потолок. Он так и не смог разгадать загадку Лилит. Не успел. То, что с ней что-то неладное, было ясно с самого начала, с самого первого взгляда. Нутром он будто бы ощущал некую ауру окутавшую девчонку. Словно, она – что-то чужеродное. Ни прошлое в Тёмном Братстве, ни проклятье берсерка – всё не то. Как он ни старался разобраться в этом, заглянуть за пелену неизвестности, – всё мимо. Что же это такое? Мерсер даже собирался спросить напрямую. Да, он сделал это ещё в самом начале. Но не получил ответа. Однажды, во сне Лилит доверила ему своё настоящее имя. Марго. Возможно, спроси он сейчас, она бы рассказала всё, не задумываясь. Сны. Быть может, в них лежит разгадка? Странные одежды, неизвестная архитектура. Да даже её дверь. А чего только стоил третий сон. Мерсер тогда вышел на широченную улицу, вымощенную чем-то однородным и тёмно-серым, с ненормально ровными белыми линиями, быть может, какой-то условной разметки. Люди в одинаковых невзрачных одеждах. Снующие туда-сюда сплошным потоком самодвижущиеся повозки обтекаемой каплевидной формы, маленькие и большие, с различными пропорциями (под одну из них он чуть не угодил). Возвышающиеся почти до самых небес безумные башни из стекла и металла с до боли правильной геометрией. И в просвете, высоко над их крышами – девушка-птица. Лилит. Он сразу понял. Пытался взлететь к ней. Но безуспешно – не выросли крылья за спиной, не зажглась магия у него в руках. Бросив бесплодные попытки дотянуться до Ли, Мерсер тогда спешно сбежал в явь, пока ещё не начал привлекать к себе опасное внимание жителей её сна. Там, в эти снах, всё не такое, как в Тамриэле. Совсем не такое. И придумать подобное – фантазии не хватит даже, наверно, у гения. Откуда же она пришла? На этот вопрос уже никогда не узнать ответа. В душе Мерсера теперь зияла пустота. Может, то же чувствовала и Карлия, когда он убил Галла? И теперь она показала ему, каково это – потерять любимого человека. Друга. Внутри даже не ёкнуло ничего, когда он пронзил мечом сердце Соловья. Этот пронырливый хитрец почти разоблачил все скрытые планы, сунул нос, куда не стоило, за что и поплатился. Тяга к обогащению стала сильнее их дружбы. Словно вязкой болотной грязью алчность полностью заволокла душу Мерсера. Или всё же не полностью? – МРАЗЬ! Мерсер не узнал собственный голос в этом хриплом выкрике. Подскочил на ноги и со всей дури пнул один из ящиков. Тот с грохотом рухнул на пол. Послышался звон осколков. Внутри было что-то стеклянное? Всё равно. – СВОЛОЧЬ! – ТВАРЬ! – Поганая! – СУКА! Он с неистовством захлёбывался руганью и разносил всё вокруг. Вместо простой неприязни Карлия теперь вызывала у него самую лютую ненависть. А не так ли берсерками становятся? Тяжело дыша, Мерсер оглядел зал Рифтвельда. В хлам. Маленькие и большие ящики были разбросаны, некоторые даже поломаны. Да уж. Сильно он тут всё разгромил. Не хуже Вигге, наверно. Хотя, тот, быть может, весь дом с землёй сравнял бы. Мерсер болезненно ухмыльнулся. Подонок-Вигге. Что ты сделал с Лилит? Как жаль, что ты сгорел заживо, а не пал от моего меча. Ах, если бы он только мог достать ублюдка с того света, то тут же прикончил бы того, не задумываясь. Жестоко, болезненно, беспощадно. Уж постарался бы, из кожи вон бы вылез. Берсерком Мерсер не стал. ЧТО же тогда должно с ним произойти, чтобы в груди зародилась эта Ярость? Может, всё-таки, не все уязвимы перед проклятьем, как об этом судачат? Он покачал головой. Поднялся в спальню и лицом вниз свалился на широкую кровать, застеленную тёмно-зелёным покрывалом с бахромой и ручной вышивкой. Провалился в полусон-полудрёму – подвешенное состояние между грёзами и явью. Мерсер всегда чутко спал. Если в дом кто-то решит проникнуть – он непременно услышит. Громиле Вальду, нанятому для охраны, запрещено заходить внутрь и пускать посторонних. Донесётся шум битвы со двора или грохот опускающего балконный трап механизма – и Фрей тут же проснётся. Он всё лежал. Уткнувшись в подушку. Без единого движения. Игнорируя голод и жажду. Последний раз он ел в "Новом Гнисисе", перед вылазкой в Завесу. Желудок свело неприятным спазмом. В горле пересохло. Всё равно. Мерсер потерял счёт времени. Сколько он так уже лежит? Пару часов? Сутки? Трое? Бам! Щёлк, щёлк… Что это!? Кто-то попал на балкон и пытается взломать дверной замок. Видимо, Карлия уже заявилась в Гильдию и настроила всех против. Его ищут – это точно. Предчувствие. Интуиция не врёт. Мерсер спешно подскочил с постели и, почти перепрыгнув лестничный пролёт, сбежал на первый этаж. Нашёл тот самый шкаф с фальшпанелью. Нырнул в подвал, чтобы потом через канализационные ходы бежать за пределы Рифтена. Но сперва, минув витиеватые коридоры личного подземелья, и настроив все ловушки, он почти залетел в самую отдалённую комнатушку. Разбил стекло длинной витрины (не было времени ковыряться в замочной скважине) и схватил Охладитель – крайне смертоносный стеклянный клинок с редким зачарованием, достать который стоило немалых усилий. Наспех приладив его на поясе по другую сторону от старого верного корундового меча, Мерсер нырнул в лаз коллектора. Пора свершить то, что задумывалось. Апатию вытеснила злая решимость. Теперь его не остановить…