***
Едва встретившись с Микой, Даня тут же втянулся в водоворот его неуёмной энергии. Друг был верен идеалам юности и по-прежнему вёл несколько неформальный образ жизни. Первым делом он привёл Даню к себе на работу. Шла съёмка какого-то сериала. На съемочной площадке Лисицын оказался впервые, и хоть масштабы его собственных коммерческих съемок не уступали в объёме и размахе, тут всё казалось ему абсолютно другим. Немного волшебным. Там, где Даня часами пытался остановить время и найти тот самый кадр, тут — приводили его в движение. Он заворожённо следил за процессом, крутясь возле Мики и через его плечо заглядывая в монитор камеры. Он был действительно впечатлён и совершенно не заметил, как прошёл день. — Ну, теперь твоя очередь творить! — сказал Мика, загадочно подмигнув. Собрал вещи и позвал Даню на выход. — Что там у тебя? — спросил Лисицын, забираясь вслед за Микой в машину. — У меня приятель есть, Олег, у него тату-салон. Давно хотел предложить ему сделать рекламную съемку, ну… чтоб не тупо готовые татухи, а чтоб прям… ух было! Интерьер, там, процесс, все дела. — А чего сам-то не сделаешь «ух»? — спросил Даня, тихо засмеявшись. — Вместе вроде снимать учились. — Ну не-е-е, — протянул Мика, сворачивая во дворы. — Я фотик лет десять в руках не держал. И ваще, где я, и где — ты! — Ладно, веди, показывай вашу чернильную нору, — покачал головой Даня, польщённый столь своеобразной, но искренней оценкой своего таланта. Мика привёл его в тату-салон, познакомил с владельцем и повёл показывать помещение. Даня критически осматривался, подмечая сильные и слабые места пространства. Этот момент в его профессии был самым любимым: когда только рисуешь в голове картинку, которую хочешь получить на выходе, и подбираешь необходимые для этого инструменты. Он поделился своими мыслями с Микой, и тот обещал обеспечить профессиональным освещением. Договорившись с владельцем салона о времени на следующий день, они поехали к Мике домой. Даня вымотался за насыщенный событиями день, но всё равно полночи просидел с другом, вспоминая старые добрые времена. Столько всего изменилось, но всё равно за фасадом взрослых дядек проступали те самые мальчишки, которые шатались по клубам, отрывались на концерте RHCP, гуляли ночами по городу. Женили Саню, потом повыдавали замуж девчонок. В холостяках только Мика и остался. Но с его бешеным ритмом жизни о стабильных отношениях оставалось только мечтать. Наутро Мика, заскочив на киностудию и забрав оборудование, забросил Даню в тату-салон и уехал на работу. Давно Лисицыну не приходилось работать в одиночку. Обычно на больших проектах на подхвате у него была парочка ассистентов, но сейчас его никто не торопил, поэтому он вдумчиво «прорисовал» пространство светом и неспешно снимал. В какой-то момент его внимание привлёк один из мастеров: низко склонившись над самым столом, он увлечённо рисовал что-то в блокноте. Даня подошёл ближе и через плечо парня рассмотрел несколько эскизов татуировок на кельтскую тематику. — Красиво, — восхитился Даня, заставив мастера вздрогнуть. Тот оторвался от своего занятия и поднял на него глаза. «Какой фактурный», — подумал Лисицын, оценивая светловолосого парня профессиональным взглядом. Он забывал иногда, что может смущать людей своим пристальным рассматриванием, вот и сейчас мастер нервно поёрзал на стуле, прочистил горло и спросил: — Простите, я вам, наверное, мешаю? — Что? — переспросил Даня, вырванный из своих мыслей — он залип на красивых крупных руках мастера и готов был к рождению очередной гениальной идеи, рассматривая, как сильные пальцы, все в чернильных пятнах, сжимают занесённую над бумагой гелевую ручку. — А, нет. Ты работаешь тут? — Да, я… — Хочу снять твои руки, можно? — спросил Лисицын неуверенно. За все эти годы он так и не научился толком взаимодействовать с людьми, поэтому и предпочитал интерьерную и предметную съёмку портретной. Хотя, справедливости ради, последняя давалась ему тоже отлично. Парень растерянно хлопал глазами, потом перевёл взгляд на свои руки и раскрыл ладони, словно пытаясь разглядеть, что в них такого особенного. Опять посмотрел на Даню и кивнул. — Что мне нужно делать? — спросил он. — Эм… Для начала помоги мне перенести стол, — скомандовал Лисицын, воодушевлённый согласием мастера: он уже нарисовал в своей голове результат, и теперь присматривался к «кадру», пытаясь гармонично вписать в него фактурные руки. — Арсений, кстати, — представился парень, вставая из-за стола. — Что? — рассеянно переспросил Лисицын. — А, я Даня. Вместе они перетащили стол ближе к стене, Даня усадил за него мастера, положил перед ним блокнот и ручку и попросил: — Замри. Арсений послушно замер, потом по просьбе Лисицына делал вид, что рисует эскиз. Даня контровым светом «вырисовывал» силуэты сильных кистей, красивых длинных пальцев, сжимающих ручку, и результатом оказался удовлетворён. Он очнулся, когда от входа в зал послышалось робкое: — Арсень? Арсений дёрнулся, посмотрел на вошедшего и лучезарно улыбнулся. Обернувшись, Лисицын увидел невысокого темноволосого парня, неуверенно топчущегося в проходе. — Павлуш, — обратился к нему Арсений и, зыркнув на Даню, прокашлялся, — то есть, Паш, у нас тут съёмка. Позирую вот. — Обернулся к Дане и спросил: — Нам долго ещё? А Даня уже прокручивал в голове следующие кадры. — У тебя татуировка есть? — спросил он Пашу и повернулся к Арсению. — Сможем сделать вид, будто ты ему тату бьёшь? Парни переглянулись. Паша пожал плечами, и Арсений кивнул. Пришлось снова сделать небольшую перестановку и подвинуть к стене кресло. Павел забрался в него, закатал рукав свитера и развернул руку татуировкой к мастеру. Даня подошёл поближе, чтобы рассмотреть рисунок на коже, и увидел замысловатое созвездие. Татуировка была изящной, только вот что-то похожее уже встречалось ему, причём буквально недавно. Он перевёл взгляд на предплечье Арсения и разглядел ещё одно созвездие. Оно было другим, но оба рисунка явно имели одного автора. Даня внимательнее присмотрелся к парням и обратил внимание, с какой нежностью Арсений коснулся кожи друга и медленно собрал указательным пальцем точки звёзд в линии. Приступив к съемке, Даня стремился создать максимально фактурную картинку, выискивая тот ракурс, при котором наиболее чётко будет виден каждый волосок на руке модели. — Давно вы вместе? — спросил он, сделав очередной кадр. Парни синхронно вздрогнули и переглянулись. По жизни Даня мог не замечать многих вещей, но такие детали, как взгляды, микроскопические знаки внимания и мимолётные улыбки, направленные друг на друга, от него не ускользнули. Не говоря уже об идентичных кольцах на безымянных пальцах сегодняшних моделей. — Да лет двадцать уже, — ответил Паша, осторожно косясь на Лисицына. — Как это?! — удивился он. Ему казалось, что это у них с Марком долгий срок отношений, а эти ребята, явно младше его, переплюнули их. — Ну-у-у, — протянул Арсений. — Я ещё в детском саду на Павлике жениться решил. — Встречаться в школе начали, но так-то, всю жизнь вместе, — добавил Паша. — Здорово, — искренне порадовался за них Даня и почему-то испытал необходимость признаться: — А я со своим парнем пятнадцать лет назад познакомился. — Помолчал немного, погружённый в свои мысли, и добавил: — В принципе, я могу вас отпустить уже. Спасибо, что согласились попозировать. Но уходить парни не торопились. Пока Лисицын готовил к съемке инструменты тату-мастеров, они шептались в углу, явно что-то задумывая. — Дань, — позвал его в итоге Арсений, — а ты только интерьерные съёмки проводишь? — В основном, да, — ответил Лисицын. — А что? — А ты мог бы нас поснимать? Ну, как пару? Даня посмотрел на ребят. Они трогательно держались за руки и выглядели невероятно мило, пока терпеливо ждали его ответа. Профессиональным взглядом Лисицын отметил, что смотрятся они весьма колоритно в своей внешней противоположности, и уже «увидел» в голове пару идеальных кадров. — Да, конечно, — согласился наконец Даня. — Только я в Питере ненадолго. Сможем завтра найти студию? — Мы найдём! — воскликнул Паша, сдерживая счастливую улыбку. — Сколько это будет стоить? Даня задумался. Он ехал в Питер не для того, чтобы работать, а Паша с Арсением так расположили к себе, что захотелось просто сделать им подарок. — Нисколько, — ответил Даня. — Но обещайте показать какие-то колоритные места в городе. Что-то необычное. Парни синхронно кивнули и, оставив контакты, ушли, а Даня подумал о том, что поездка начинает приобретать краски.***
Место для съёмки парни нашли уже на следующий день — шикарный лофт на окраине города был в их распоряжении на пару часов в утреннее время. Собираясь, Даня чертыхался и ворчал, проклиная неугомонного Мику: тот вернулся домой к десяти вечера, но вместо того, чтобы отдыхать, как все приличные люди после рабочей недели, уговорил Даню пойти в бар. В итоге спать легли сильно за полночь, и сейчас приходилось спешно приводить себя в порядок контрастным душем и литром кофе. Во время съёмки Арсений с Пашей поначалу вели себя скованно. Но Дане удалось отстранёнными командами настроить их на сотрудничество. Чуть влившись в ритм фотосессии, парни расслабились, превратившись в идеальных моделей. Постепенно раскрываясь перед камерой, они смелели, пока не стали самими собой: двумя по уши влюблёнными друг в друга молодыми людьми, до умиления красивыми в своих чувствах. Они бережно касались друг друга, были предупредительны, доказывая, что в их паре комфорт партнёра первостепенен. Даня старался не переходить рамки интимности и вести съёмку максимально нейтрально, но когда Арсений сам стянул с Паши рубашку, — возликовал. Значит, степень доверия между ними достигла того уровня, когда можно отбросить смущение и выпустить наружу свои эмоции. Когда после съёмки они втроём склонились над монитором камеры, чтобы просмотреть результат, Сенька не выдержал, обнял со спины Павла и горячо прошептал ему: — Ты такой красивый, сам себе завидую. Паша вспыхнул, повернул голову и поцеловал Арсения в подбородок. — Это ты у меня красавчик, — прошептал он в ответ.***
Они вместе добрались до центра города, договорились встретиться завтра погулять и расстались на светлой ноте. Даня заехал к Мике домой, чтобы оставить рюкзак с оборудованием. Сам хозяин ещё утром предупредил, что весь день проведёт на работе. В холодильнике у него оказалось по-холостяцки пусто, и в поисках пищи пришлось выйти в город. Даня мог бы купить продуктов и приготовить обед, но когда вернётся Мика, он не знал, а готовить только для себя желанием не горел. Он неспешно шёл по центральным переулкам, присматривая местечко, чтобы перекусить, радуясь, что погода выдалась на удивление солнечной и безветренной. Сегодняшняя съёмка разбередила в душе Дани тоску по любимому. Они не виделись уже две недели, и время разлуки приближалось к тому пределу, когда Даня начинал неизбежно скатываться в депрессию. Он набрал номер Марка, чтобы поздравить его с годовщиной знакомства, но тот оказался недоступен. Оставалось только тяжко вздохнуть и вернуться к поискам уютной кафешки. Телефон в руке резко завибрировал, и сердце ёкнуло в предвкушении — он решил, что звонит Марк, но это оказался всего лишь Саня. — Лисёныш, ты где? — спросил друг, и по шуму в трубке Даня понял, что тот на какой-то оживлённой улице. — В Питере, Сань, ты же знаешь, — хмыкнул Лисицын. — Поконкретнее! — потребовал Саня, явно хлопнув дверцей машины. Даня огляделся по сторонам, увидел вывеску на одном из домов и прочитал название улицы: — Эм… Улица Рубинштейна. — А ещё поточнее? — Двадцать два. А что такое-то? — Рубинштейна, 22, — повторил Саня явно кому-то постороннему и добавил, обращаясь к Дане: — Стой там, я скоро буду. — В смысле? — удивился Даня, но Кузьмин уже отключился. Лисицын ещё раз огляделся, увидел неподалёку кафе и направился туда, на ходу набирая Сане сообщение с уточнением своего местоположения. Друг влетел в кафе через десять минут, стремительный и шумный, как всегда, и Даня даже выдохнул от облегчения, потому что под воздействием Саниной энергии от его меланхоличного настроения не осталось и следа. — Ты чего тут делаешь?! — поразился Даня, когда Кузьмин плюхнулся на соседний стул. — Не только я! — воскликнул Саня. — Сейчас где-то на подъезде Илюха с Анькой, к вечеру Кристина с Тохой подтянутся. А я с «голубенькими» приехал, только они в отель завалились. — И так красноречиво поиграл бровями, что сразу стало понятно, для чего именно Макс с Колей сорвались «в номера». Даня слушал и недоумевал: что вообще происходит?! — Вы решили внеплановую сходку устроить, что ли? Все собираются? — Ну да, почти… Ленку Стрыгин не отпустил, у них там какая-то выставка в ЭКСПО, Юлька, сам знаешь, из своей Испании не доедет. Таня дома осталась, а так — да, все наши будут. — Кроме Марка, — сразу сник Даня. Саня окинул его сочувственным взглядом, протянул руку, чтобы коснуться плеча, и собирался что-то сказать, как в кафе вихрем влетел Мика. — Ну что! Всё улажено, — загадочно сказал он Сане после того, как обменялся с ним крепким объятием и сел по другую сторону от Дани. — Вы о чём? — настороженно спросил Лисицын. — Сегодня концерт одной новой группы, так что идём в клуб зажигать! — Ой, не-не-не! — запротивился Даня, ещё не отошедший от вчерашних барных посиделок. — Давайте без меня. Ни сил, ни настроения нет. Он покосился на лежащий на столе телефон, но от Марка всё ещё не было ни весточки. — Это даже не обсуждается, Лис! — воскликнул Мика. — Там все наши будут. — Господи, — заворчал Даня, осознавая, что отвертеться не получится. — Вам по сколько лет? Взрослые мужики, а всё по клубам шастаете… Мика с Саней переглянулись и в унисон запели: — «Вечно молодой, вечно пьяный». И загоготали. А за ними и Даня, хоть и закатив глаза, засмеялся. Настроение вновь поползло вверх. Ну, в клуб, так в клуб. Хорошо, что друзья рядом, а с любимым они ещё наверстают время, когда тот вернётся из своей Германии.***
Народ постепенно прибывал. Клуб какой-то новый, Даня в нём ни разу не был. Выступавшую группу он тоже не знал, но Мика говорил, что они играют в стиле ска и исполняют как свои, так и чужие песни. Компания расположилась за большим круглым столом на верхнем ярусе зала, откуда прекрасно просматривалась сцена и танцпол перед ней. Макс чуть не на себе притащил не совсем вменяемого от явного перетраха Колю, зажал его между собой и Саней и поверх темноволосой макушки принялся рассказывать другу о каком-то новом проекте, упоминая Андрея, Аниного младшего брата. Сама Аня трещала с Кристиной — подруги давно не виделись и спешили поделиться новостями. Илья, Антон и Мика нетерпеливо поглядывали на сцену и на первых аккордах появившейся группы отправились на танцпол. Даня тоже спустился вниз, но привычно встал в стороне, почти у стены. Играли ребята правда неплохо. Незнакомые Дане песни сменялись хитами времён его юности, и если бы не отсутствие Марка, он посчитал бы идею прийти на концерт замечательной. Когда заиграла очередная песня, та самая, про Таню, Даня машинально приложил руку к груди, накрыв ладонью кулон. И чуть не подскочил на месте, когда со спины его обняли знакомые крепкие руки и над ухом раздалось: «Ну привет, парень с фотографической памятью на лица». Он резко развернулся и ошарашенно уставился на Марка. Тот, лукаво улыбаясь, придерживал его за талию. Даня подозрительно прищурился и спросил: — Вы всё это заранее спланировали? Марк дёрнул плечом, мол, не знаю, о чём речь, но чертята в его глазах говорили о том, что догадка Дани верна. Положив ладони Марку на плечи и удостоверившись, что он действительно здесь, Даня не сдержался и рывком притянул любимого, повиснув у него на шее. — Mein Sonne, — прошептал Марк, опаляя своим дыханием. — Hab dich so sehr vermisst. — Я тоже, — ответил Даня. — Господи, как хорошо, что ты приехал. Отстранился и стал разворачиваться, чтобы отвести Марка к их столику, как на него налетел какой-то парень. — Да ладно! — выдохнул Лисицын, всплеснув руками. Потряс облитой пивом кистью и порадовался, что намок только самый край рукава. — Вы издеваетесь, что ли? Обернулся к Марку, но тот выглядел не менее ошарашено. — Это случайное совпадение, честно! — воскликнул Марк, поднимая вверх ладони. — И опять моя любимая кофта, — проворчал Даня и, покачав головой, стал продвигаться к выходу из зала. Марк шёл следом и, едва они оказались рядом с туалетом, затолкнул его внутрь и задвинул щеколду. Подошёл совсем близко и прижал Даню к стене. — Эй! — притворно возмутился Лисицын. — Вы, Марк Генрихович, сценарий опережаете! — Пофиг. У нас импровизация, — ответил Марк и наконец-то поцеловал. Поплыл Даня мгновенно. Как у Марка получалось даже после стольких лет вместе заводить его одним взглядом и простым поцелуем, оставалось загадкой, но тело Дани, казалось, всегда было настроено на одного-единственного человека и отзывчиво реагировало на любое воздействие с его стороны. Когда поцелуи стали слишком горячими, а стояки в штанах слишком очевидными, Лисицын нашёл в себе силы отстраниться и хрипло предупредить: — Никаких потрахушек в общественных местах! — Тогда я спрошу… — пытаясь привести в норму дыхание, отозвался Марк. — Как там было? Хочешь остаться или уйти? Так, кажется, я тогда спросил? Даня улыбнулся. — Как же я люблю тебя. — Чмокнул Марка в уголок губ и категорично ответил: — Не хочу оставаться. Оказавшись на улице, Марк скинул Сане сообщение, что они ушли, и повёл Даню в сторону Невского. — Мишкина квартира в другой стороне, куда мы идём? — Солнце, ты же не думаешь, что мы останемся ночевать у Мики? Я нам номер снял в отеле. — А мои вещи? — Я уже забрал. — Как вы вообще всё это организовали? — Ну, с музыкантами договаривался Мика, остальное — дело рук Сани. — Ты был так уверен, что я пойду на концерт? — Ну, не сомневался, да. — Боже, — вздохнул Даня. — Я такой предсказуемый? Марк остановился посреди дороги. — Мы пятнадцать лет вместе. За это время я всё-таки немного тебя изучил, м? — Мне кажется, что вдоль и поперёк. Они шли по удивительно тёплым ночным улицам. И Даня действительно перенёсся на пятнадцать лет назад. Другой город. Другое время. Другие они. И в то же время повторение сценария их знакомства оказалось настолько потрясающей идеей, что Даня расчувствовался. Когда они дошли до середины мостика одного из многочисленных каналов, Даня прислонился спиной к парапету и притянул Марка к себе. Народу вокруг всё равно не было, но даже если бы и встретился сейчас прохожий, обоим было наплевать. Они стояли на мосту и целовались. Нежно-нежно, почти невесомо. — Gut, dass ich dich damals nicht gehen ließ. — Да, очень хорошо, — машинально перевёл Даня, — что не отпустил. Никогда не отпускай меня. — Не отпущу, — ответил Марк и покрепче обнял. — Отведи меня в отель. Я так соскучился. Не могу больше. Без лишних слов Марк взял его за руку, и через десять минут быстрой ходьбы они оказались в уютном номере небольшой гостиницы. Несмотря на нетерпение обоих, ночь получилась очень нежной. Полной признаний и тихих стонов. Когда понимаешь, что сделанный однажды выбор оказался единственно верным. И наполняешься благодарностью к Мирозданию за сам факт встречи с тем самым, «твоим», человеком.***
Наутро Даню разбудила трель мобильного. Он открыл глаза и оглянулся. Марка в постели не оказалось, но шум воды из ванной комнаты успокоил Даню — прошлый вечер ему не приснился, и Марк действительно прилетел из Берлина в Питер и устроил ему потрясающий сюрприз. Лисицын, охнув, потянулся к брошенным на полу джинсам и выудил из кармана мобильник. На экране высветилось имя Арсения, и Даня судорожно посмотрел на время: за всеми событиями вчерашнего дня он совершенно забыл о том, что ребята обещали выгулять его по городу. Ответив на звонок, Даня извинился за задержку и обещал подойти к месту встречи через час. — Кто звонил? — спросил вошедший в комнату Марк, на ходу вытирая полотенцем волосы. — Эм… Я снимал для Мики тату-салон его знакомого и там познакомился с ребятами. Вчера им фотосессию устроил, а они за это обещали меня по городу поводить. Ты ведь присоединишься? — Обязательно, — ответил Марк, присев на краешек кровати. Протянул руку, касаясь Даниной щеки, и добавил: — Только сначала займёмся кое-чем другим. — Наклонился и поцеловал его, осторожно опуская на кровать. — М-м-м, — замычал Лисицын, когда Марк перешёл с поцелуями на шею. — Это чем же? — Какой любопытный Лисёнок, — пожурил Марк, ведя губами по торсу всё ниже.***
С Арсением и Пашей они встретились в условленном месте, перезнакомились и начали неспешную прогулку. Парни и правда показывали им удивительные места и заводили в такие дворики, что обычный турист вряд ли нашёл бы. Через час позвонил недовольный Саня и спросил, где их носит, а ещё через полчаса присоединился к ним. С Максом и Колей. Как ему удавалось так быстро передвигаться по городу — оставалось загадкой, но с увеличением компании прогулка приобрела совсем иной характер. На каком-то отрезке маршрута и Аня с Ильёй подтянулись, а за ними — и Кристина с Антоном и Микой. И всё. Оставалось только поспевать за не очень стройной колонной друзей, шествие которых напоминало форменный балаган. Даня, может, и хотел бы повозмущаться, что камерная прогулка обернулась непонятно чем, если бы сам не заразился общим весельем и ощущением праздника. Компания друзей передвигалась по городу, периодически теряя кого-то из участников. Они останавливались перекусить, фоткались на фоне достопримечательностей, кривлялись и в целом напоминали сбежавших от родителей подростков. От пуза объелись пончиков, щедро присыпанных сахарной пудрой, обошли большинство каналов и мостов. А у памятника фотографу заставили сниматься почему-то только Даню. Под вечер Арсений с Пашей сообщили, что вместе с Микой организовали небольшой сюрприз, и повели всех на крышу одного из зданий совсем рядом с Дворцовой площадью. Вид с крыши открывался потрясающий. И пробивающися из-за наплывших облаков лучи закатного солнца золотили город, наполняя всё вокруг волшебством. Даня не мог остановиться, всё снимал, торопясь уловить как можно больше этого волшебства, пока к нему не подошёл Марк. Он мягко потянул камеру у него из рук и опустил её в стоящий у ног Дани кофр. — Ты замёрз весь, — сказал Марк, беря в руки его ладони и поднося ко рту. Подул, согревая своим дыханием, и, раскрыв полы ветровки, укутал его, делясь теплом. Даня уткнулся холодным носом в тёплую шею и из-за плеча Марка смотрел, как солнце садится за горизонт. — А Сенька с Пашей символическую свадьбу сыграли, представляешь? — сказал он вдруг. — Вот как? — спросил Марк, чуть отстранившись. — И что ты по этому поводу думаешь? — Не знаю. — Даня пожал плечами и опустил взгляд любимому на грудь, где, как он знал, есть такие же, как и у него, лисята. Марк отступил назад, увеличивая между ними расстояние, и Лисицын сразу почувствовал, как холодно ему стало без привычного тепла любимого человека. Почему-то все друзья разом притихли. Стало тревожно из-за внезапно накатившего предчувствия чего-то большого и неизбежного. Затаив дыхание, Даня следил, как Марк нырнул рукой во внутренний карман ветровки и вытащил оттуда обитую чёрным бархатом небольшую коробочку. Сердце в груди бешено забилось. Марк поднял крышку коробочки и на раскрытой ладони протянул её Дане. Тот, опустив взгляд, увидел два идентичных кольца из белого металла. — Даня, mein kleiner Fuchs, моё солнце, — начал говорить Марк дрожащим от волнения голосом. — Мы вместе уже пятнадцать лет, и для кого-то это, может, и срок, а мне всё кажется мало. Я хочу провести с тобой всю жизнь и даже больше. Не важно, где, важно, чтобы рядом с тобой. Ты выйдешь за меня замуж? Даня, практически не дыша, едва сдерживал подступившие слёзы. Он и тогда сразу согласился на кулоны, как на символ их союза, и, не раздумывая, согласился и сейчас. Вынув одно из колечек, Марк взял Данину ладонь и надел серебристый ободок на палец. Даня проделал то же, и всё вокруг словно ожило: послышался довольный свист, ободряющие возгласы и слова поздравления, но всё это Лисицын слышал словно сквозь слой ваты. Сейчас центром его вселенной был единственный человек, который наклонился и мягко поцеловал его, тут же крепко обняв. Даня всё-таки всхлипнул. Марк тихонько шептал ему на ухо слова признания, утешая и баюкая в своей любви. Успокоившись, Даня отстранился, вытер от слёз лицо и повернулся к друзьям. Те, точно так же растрогавшись от романтичности момента, поспешили поздравить их. — Ну, вот и тебя замуж выдали, Лисёныш, — прошептал на ухо Саня, до хруста сжимая его в объятиях. И Даня запоздало понял, что всё это — не спонтанно случившееся предложение руки, а тщательно продуманное действие. И то, что почти все самые близкие друзья вдруг собрались в Питере — тоже не случайность: они приехали сюда ради него, вернее — ради них с Марком, чтобы стать свидетелями ещё одного важного события в их жизни. Откуда-то появились закуски и выпивка и даже гитара, но Даня уже ничему не удивлялся. Просто влился во внезапно свалившийся на него праздник, который, он был уверен, запомнит надолго.