= Потерянные варежки =
Марк, стараясь не выдать своего присутствия, крался по заснеженной тропинке в парке. Снег под ногами тихонько похрустывал, но ему все равно удалось приблизиться к замершему у сосны Дане совсем близко и остаться не замеченным. Он сделал рывок и со спины обнял его за живот. Тот крякнул и чертыхнулся — чуть не выронил из рук камеру. — Господи, напугал, — проворчал он, попытавшись высвободиться, но Марк держал крепко и, разрыв носом слои ткани, ткнулся ему в шею, туда, где тепло и пахло до боли знакомо. — Ма-а-арк, — протянул Даня, — дай камеру убрать. И люди же смотрят. Марк поднял голову, словно вынырнул на поверхность, и огляделся. Рядом никого не было, но он все равно расцепил руки, позволяя Дане выскользнуть из его объятий. Он смотрел, как тот убирает фотоаппарат в кофр и хмурился при виде покрасневших от мороза пальцев. — Где твои варежки? — спросил Марк, снимая перчатки и беря Данины ладони в свои. Сложил их «лодочкой» и поднёс к губам, чтобы согреть дыханием. — Потерял. — Даня дернул плечом и отвел взгляд. — Как ты умудрился? — удивился Марк. — Они же у тебя на резинке были! — Он до середины расстегнул пуховик и спрятал ледяные ладошки у себя подмышками. Посмотрел выжидающе на Даню, который мялся и не спешил рассказывать историю потери варежек. — Солнце? — Марк склонился, заглядывая в карамельные глаза. — Что случилось? — Понимаешь, — начал Даня, вздохнув. — Я фоткал шишку на елке. Она, знаешь, так красиво переливалась от снега, и там свет так падал… Выражение лица у Лисицына стало немного мечтательным, каким всегда бывало, когда фотограф замечал что-то необычное, что цепляло его взгляд. Он тогда забывал обо всем на свете, сосредотачиваясь лишь на том, чтобы поймать момент. Вот и сейчас Марк отчетливо почувствовал, что Даня буквально видит перед глазами эту самую переливающуюся на зимнем солнце шишку, и невольно улыбнулся. — В общем, — продолжал Даня, — я не заметил, как ко мне собака подбежала, ну, такая… — Он вытянул из-под Марковой подмышки ладонь и, округлив глаза, изобразил в воздухе нечто настолько габаритное, что можно было подумать, будто речь идет как минимум о медведе, но никак не о собаке. — Овчарка, кажется, — сказал Даня, ныряя рукой обратно под пуховик. — И она схватила меня за варежку, вроде как поиграть хотела, но я что-то… ну, испугался. А она тянула-тянула, ну и вытянула вместе с резинкой и другой варежкой. Он вздохнул и замолчал, а Марк не выдержал и чмокнул его в кончик покрасневшего носа. Какой же он удивительный! Самый любимый мальчик на свете, с веснушками по всему лицу, с медными кудрями, торчащими из-под вязаной шапки-ушанки, умеющий видеть красоту и ловить ее так, что, рассматривая результат, удивляешься потом, как сам-то не заметил. Больше года вместе, а волшебство, которое Даня умел создавать своими снимками, до сих пор завораживало. Марк отдал ему свои перчатки и повел к выходу из парка. А под новый год, разузнав у Сани, где они для подарка Лисицыным-старшим раздобыли двадцать восемь пар вязаных носков, одна из которых досталась и ему, поехал к той станции метро и накупил своему Лисенку целый ворох всевозможных варежек, чтобы любимые руки всегда были в тепле.= Бабулины носки и дедушкин свитер =
Артем возвращался домой после работы, с какой-то детской радостью прислушиваясь к тому, как скрипит под ногами снег. Он думал о своем клиенте, и хоть и понимал, что это непрофессионально — все истории, которые он ежедневно выслушивал в своем кабинете, должны были оставаться в его стенах, он все равно нет-нет, да возвращался мыслями к сегодняшнему сеансу. Так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу заметил мальчишку, выскочившего ему навстречу у самого подъезда. Только присмотревшись, он узнал в нем Федора, сына маминой подруги. — Федя! — воскликнул Артем, профессиональным взглядом отмечая, что того мелко потряхивает, а губы посинели, из чего он сделал вывод, что парнишка ждет уже довольно долго. — Ты к Алисе? — спросил Артем. — Она у родителей же, ты не знал? Темкина младшая сестра до этого жила с родителями в загородном доме бабушки с дедушкой, но в этом году поступила в университет и, чтобы не мотаться каждый день в город, перебралась к Артему. Артем был гораздо старше всех остальных детей маминых подруг и обычно именно его просили присматривать за мелкими, чем он с успехом и явным удовольствием и занимался. Последние несколько лет, правда, значительно отдалился от них, погрузившись в учебу и личную жизнь, да и дети выросли уже в рассудительных подростков, за которыми все еще забавно было иногда наблюдать. Но лучше — издалека. Федор дружил с Алисой, и его появление у своего дома Артем расценил именно как дружеский визит к сестре, но на его вопрос подросток решительно мотнул головой. — Я к тебе, — процедил он, едва разлепив губы, и Артем поклясться был готов, что услышал, как клацают от дрожи его зубы. Его ответу он не удивился: к нему часто приходили друзья и знакомые, особенно — подростки, чтобы выговориться, попросить совета и получить возможность просто быть услышанными хоть кем-то из взрослых. Поэтому Артем кивнул и повел гостя к подъезду. Дома он первым делом усадил Федора на диван, потрогал его ледяные ладони и решил, что для начала мальчишку нужно банально согреть. Он покопался в шкафу с одеждой, выудил шерстяной дедушкин свитер, который когда-то одолжил у него и так и не вернул. Потом сунулся в ящик с носками и мысленно поблагодарил бабулю за навязчивую идею обеспечивать всех детей и внуков теплыми носками. Он вернулся в гостиную, присел на корточки перед диваном и, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, принялся натягивать на закоченевшие ступни шерстяные носки. — Почему ты не написал? Или хотя бы в подъезде не подождал? — ласково пожурил Артем и, подняв глаза, запнулся. Федор выглядел так, будто вот-вот расплачется. «Да что у него случилось-то?» — заволновался Артем, вставая. Он подумал, что чашечка теплого какао должна немного расслабить Федора и утешить. — Надень, пожалуйста, ты задубел весь, — произнес Артем, протягивая ему свитер. — Я сейчас приду. — Потрепал по макушке и ушел на кухню, заранее предчувствуя, что разговор им предстоит непростой.***
Посадив немного успокоившегося Федора в такси, Артем вернулся домой и понял, что самому ему какао сейчас не поможет. Нужно что-то покрепче. Начиная разговор, он и предположить не мог, куда все это заведет. Хотя, признаться, летом, когда они с Федором пересекались в деревне у Луки с Андреем, что-то такое интуитивно улавливалось в его долгих взглядах. И все равно сбивчивые слова влюбленного мальчишки оказались неожиданностью. Но больше удивила собственная реакция: пылкие признания парня, которого он знал буквально с пеленок, отозвались в нем слишком бурно. Артема с детства окружали однополые пары, к которым его близкие относились максимально толерантно. И он всегда верил, что человек по природе своей бисексуален. Хотя себя в однополых отношениях никогда не представлял. У него уже три года длились стабильные отношения с девушкой, весной ответившей согласием на его предложение руки и сердца. Он искренне любил ее, считая идеальным для себя партнером, в котором волшебным образом совпало все, что он искал в людях: внешняя привлекательность, живой ум и душевность. А тут — в груди защемило от смущённого вида парня, который сидел на диване с горящими от румянца щеками, теребил пальцами края дедушкиного свитера и, отводя взгляд, признавался ему в любви. Слишком искренне? Слишком отчаянно? Артём вздохнул. Не то чтобы он резко зачислил себя в ряды геев, но вопросов у него к себе было слишком много.= Городская иллюминация =
Таня бесцельно бродила по любимым центральным улочкам города. Рассматривала украшенные к новому году витрины бутиков, любовалась щедрыми перемигиваниями гирлянд на зданиях и восхищалась красавицей-елкой, установленной в самом сердце столицы, на Красной площади. Город только-только наряжался в предпраздничное одеяние, а предвкушение волшебства уже вовсю витало в морозном воздухе. Только на душе у Тани было неспокойно. Как, ну как она могла допустить такое? И ладно бы это случилось с ней впервые, так нет же, в похожей ситуации она уже оказывалась почти восемь лет назад. Тогда тоже была сумасшедшая любовь, в которую она нырнула с головой. Когда растворяешься друг в друге и вся жизнь становится сконцентрирована на одном-единственном человеке. Кажется, что вот она, твоя судьба, твоя половинка. Потому что обнаруживается, что вы совпадаете всеми возможными гранями, и все-все в человеке вызывает восторг и восхищение. А потом случилась осечка и наступила совсем не планированная беременность. И оказалось, что сама по себе Таня нужна, а с довеском в виде ребенка — нет. Боль от разочарования была невыносимой. Но еще более ужасающими казались перспективы будущего: мать-одиночка в девятнадцать, студентка-первокурсница, без работы, без жилья. Благо родители поддержали, и теперь у нее есть чудесный сынишка, Темка, ее кровиночка, самый родной человечек на свете, вдумчивый и серезный не по годам. Сумевший раньше нее выбрать себе папу. Сашка… Таня тряхнула припорошенными снегом светлыми кудрями и невольно улыбнулась. С Сашей Кузьминым совпадения по всем граням не произошло. Они вообще оказались очень разными: в быту, во вкусах, в привычках… Но его искренняя, такая чистая любовь, уверенность в том, что когда-то она и вправду станет его женой, безусловное принятие, а главное — это трепетное отношение к ее сыну, — все это, оказывается, год за годом подтачивало камень ее сомнений, и наконец позволило крепости рухнуть. В том, что она беременна, Таня еще уверена не была. Но задержка продолжалась уже неделю, а организм никогда раньше не давал сбоев. Она застыла перед одной из витрин ГУМа и, задумавшись, непроизвольно положила руки на свой живот. Она не услышала, как кто-то подошел к ней сзади, и только вскрикнула, когда чужие руки скользнули по талии и накрыли ее ладони. «Саша», — узнала она, еще до того, как услышала: — Попалась? — Как ты меня нашел? — спросила она, повернув голову и прижавшись виском к его груди. — Просто знал, что ты придешь сюда. — Откуда? — Таня развернулась в кольце рук и снизу вверх рассматривала Сашу, отмечая, как красиво отражаются в его зеленых глазах фонарики с витрины. — У меня было семь лет, чтобы узнать о тебе все, — ответил он и потерся носом о нос. — И я знаю, что сюда ты приходишь, когда тебя что-то тревожит. — Положил теплую ладонь ей на щеку и проникновенно спросил: — Так что случилось? Таня во все глаза смотрела на Сашу и словно впервые видела его, впервые осознавала, что он уже не просто влюбленный в нее мальчишка, а зрелый мужчина, готовый взять на себя ответственность за нее и Темку. Собственно, уже сделавший это, причем произошло это так естественно, что она и не заметила. Поняла только, что именно этот человек — та самая каменная стена, о которой говорила мама, за которой она всегда будет чувствовать себя в безопасности. Она потянулась и коротко поцеловала его в краешек губ. Еще не хотела говорить ему о возможной беременности, потому что сама не была в ней уверена, но уже четко знала, что Саша никогда не оставит ее одну. — Потом расскажу, — пообещала она, уже предугадывая его реакцию на новость. Они вернулись к тому месту, где Таня оставила машину, и, возвращаясь домой, любовались праздничной иллюминацией и общей атмосферой скорого праздника.= На катке =
— Данька, ну ты где там? Саня лихо крутанулся на месте и остановился, глядя назад. Лисицын затравленно заозирался: окрик друга привлек внимание, и теперь на него пялилась половина катка. Эти взгляды казались ему насмешливыми, и Даня поспешил опустить голову, с носом прячась в колючий шарф. Он кое-как доковылял до Сани и, поравнявшись, вцепился в забор. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Кузьмин и, чуть склонившись, попытался заглянуть Дане в глаза. — Тебе кто-то что-то сказал? — Он выпрямился и оглянулся через плечо, высматривая в гомонящей толпе теоретического обидчика. — Нет, нет, — Даня легко коснулся его руки и, когда друг повернулся обратно, постарался как можно убедительнее сказать: — Устал просто. Саня затащил его на каток, пообещав, что будет весело. Сам Кузьмин катался отлично и собирался научить Даню, но у того никак не получалось. Он чувствовал себя неуклюжим, и от этого зажимался еще больше. Но признаться в этом другу он не решился — тот и так провозился с ним больше часа, поддерживая за руки как ребенка и искренне подбадривая. Не хотелось расстраивать его, что все усилия оказались напрасными. — Точно? Только устал? — не унимался Кузьмин, внимательно вглядываясь в его лицо. — Точно. Иди, катайся, у тебя здорово получается. А я на лавочке подожду, ладно? — Даня махнул рукой в сторону невысоких трибун и попятился в сторону выхода с катка. Он сел на скамейку и стал неотрывно следить за плавно движущейся по льду фигурой одного конкретного человека. Саши Кузьмина. Его лучшего друга. Единственного, фактически. Который перевелся к ним в школу в этом году и почему-то решил подружиться не с кем-нибудь, а с ним, Даней. При мысли о том, что у него наконец-то появился настоящий друг, у Лисицына дыхание перехватывало. Не верилось, что этому веселому открытому парню может быть интересно с таким замкнутым тихоней, как он, который от каждого шороха вздрагивает. И все же вот уже четвертый месяц Кузьмин каждый день доказывал ему, что да, интересно. И пусть иногда их общение больше напоминало разговоры Сани с самим собой, но постепенно Даня и сам начал раскрываться. Робко высказывал свое мнение, делился хаотично роящимися в голове мыслями, когда удавалось поймать их и оформить в слова. Саня замирал в такие моменты и слушал, не перебивая, чем в итоге дико смущал Даню до той степени, что он резко замолкал. Кузьмин трепал его по волосам или пихал в плечо, выражая таким образом восторг по поводу услышанного. Но не настаивал на продолжении, если чувствовал, что Даня не готов. Он вообще был удивительно чутким по отношению к нему. Никогда не дразнил его, всегда терпеливо ждал, пока он примет решение или подберет нужные слова и в любой момент готов был броситься на его защиту. А еще придумал ему смешное прозвище «Лисёныш» и влюбился в Таню, его старшую сестру. Даня с нежностью смотрел, как Саня круг за кругом прокатывается по льду, и чувствовал, как в груди печет от неясной смеси эмоций. Каждый раз, проезжая мимо Дани, Кузьмин широко улыбался ему, а Даня в ответ махал рукой. На очередном круге Саня вышел с катка и плюхнулся рядом с ним на скамейку. — Ну что, пойдем? — спросил он, переводя дыхание. — Ага. Ко мне? — А тетя Оля разрешит нам компот открыть? — Саня потянулся под скамейку за сумкой со сменкой и стал переобуваться. — А Таня пришла уже, как думаешь? Он сыпал вопросами, на которые даже не ждал ответа, делился идеями, чем они займутся дома, вспоминал про домашку, и все говорил и говорил, закинув руку Дане на плечи. А тот шел рядом, улыбался в колючий шарф и думал о том, какой он счастливый, ведь у него есть самый лучший на свете друг.= Снегири =
Марк, закинув ноги на журнальный столик, сидел на диване и с интересом пролистывал на ноутбуке фотогалерею одного подмосковного дома отдыха. Новогодние праздники приближались, и хотя бы три-четыре дня из них хотелось провести с любимым вдали от городского шума. Последние полгода рабочий график обоих был чересчур плотным, и полноценно побыть вместе практически не удавалось. Марк подсчитал, что та поездка на день рождения Князева Андрея, где они познакомились с очаровательным Лукой, оказалась единственной, но и тогда собралась огромная компания, и побыть с Даней наедине им не удалось. Мест в большинстве туристических баз и домов отдыха уже не осталось, но Марк не терял надежды. — Солнце, — позвал он сидящего тут же за столом Даню, когда просмотрел всю информацию по дому отдыха. — Я нашел, кажется. Посмотришь? Лисицын, занятый обработкой очередного заказа на своем макбуке, сидел за столом спиной к нему и едва повернул голову. — Скинь ссылку в телегу, я щас у себя тут гляну, — ответил он, загружая приложение на компе. Марк отправил ему ссылку, и через секунду макбук щелкнул оповещением. — Дом отдыха «Снегири», — прочитал Даня вслух название на главной странице сайта и начал выхватывать из приветственного текста отдельные слова: — Природный комплекс, лес, озеро, баня, отдельно стоящие коттеджи. Бильярд и караоке. Не, ну симпатично так, — обратился он уже к Марку. — Места есть еще? — Да, тут как раз несколько свободных домиков осталось. Бронируем? — Давай, только… Ой, — Даня развернулся на компьютерном кресле и с виноватым видом посмотрел на Марка. — Я забыл тебе сказать, Макс звонил сегодня, они с Колей хотели присоединиться. Ты как? Не против? Я пока ответа не давал, так что… Вообще-то Марк планировал провести это время только с Данькой, но видимо, без вездесущего Макса с его деткой и в этот раз не обойтись. — Ладно, — вздохнул он. — Я не против. Значит, на них тоже берем? — он вернулся к экрану ноутбука и, выбирая на карте домик для друзей, едва слышно пробубнил: — Только где-нибудь подальше от нас. — По Данькиному смешку Марк понял, что его все равно услышали, и поднял взгляд. — Дань, ну серьезно! Я не переживу еще одного секс-марафона от этих кроликов! — Боишься, что снова спать не дадут? — Как-то не горю желанием проверять, знаешь ли. Мне их тогда в Питере за стенкой хватило, — вспомнил Марк осеннюю поездку трехлетней давности. — Господи, под сорокет мужикам, а ведут себя… — Не завидуй, — рассмеялся Даня и поднялся из-за стола. Покрутил шеей и плечами — опять, видимо, затекли от долгого сидения за работой. — Иди сюда, — позвал Марк, откладывая ноутбук на столик. — Помассирую тебе плечи. Даня сел на диван и развернулся спиной к Марку. — Ох, к Ваньке бы съездить, — промычал Даня, едва Марк положил ладони ему на лопатки и начал проминать зажатые мышцы. — Кстати, что-то давно не виделись с ними. Как у них дела? Не успел Марк ничего ответить, как раздался рингтон его мобильного. Он чмокнул Даню в плечо и потянулся за телефоном. — Ну вы легки на помине! — вместо приветствия сказал Марк. — Мы с Даней только что вас вспоминали. — Да? — обрадовался Стрыгин, и по фоновому шуму Фукс понял, что тот в дороге. — Угу-м, по Ванькиным рукам соскучились. — Кстати или нет, но об этом, — засмеялся Вадим. — У вас на Новый год какие планы? — Хотели отметить где-нибудь за городом. Чтобы тихо и спокойно. — О! Отлично. Выбрали уже, где? — Да, подмосковные «Снегири». Простенький дом отдыха, но вроде уютно и места еще есть. — А против компании не возражаете? — напрямую спросил Вадим. — Обещаем сильно не доставать, сами от всего отдохнуть хотим. — Нет, конечно, — Марк подмигнул удивленно следившему за ним Дане. — На свое имя забронирую вам домик тогда, а там разберемся. Они попрощались, и Марк с улыбкой пояснил: — Плюс два. Вадим с Ваней с нами едут. — Марк взял на колени ноубук, чтобы добавить к брони еще один домик. — О, становится весело. — Даня привалился сбоку и потерся щекой о его плечо. Марк машинально повернулся и чмокнул его в рыжую макушку. — Так, ну вроде все. Три коттеджа. Бронирую? — Угу-м. — Даня прикрыл глаза. — Нам для полного комлекта только Андрея с Лукой не хватает. Ответом на его слова стал звонок мобильного, и Марк завис с поднятыми над клавиатурой руками. — Да ладно! — воскликнул Даня, принимая звонок. — Это Князев, — пояснил он Марку и погрузился в разговор с Андреем. А, отключившись, с ошарашенным видом повернулся к Марку, нетерпеливо ожидавшему объяснений. — Это что-то невероятное, — произнес Даня.— Андрей с Лукой хотели позвать нас к себе, но раз мы собираемся праздновать всей компанией в другом месте, спрашивал, можно ли присоединиться. У них там стройка до сих пор полным ходом. Что скажешь? — О боже, — рассмеялся Марк. — Мы еще не всех геев в округе собрали на наш голубой огонек? Даня подхватил смех. Конечно, оба были рады, что среди их друзей было столько однополых пар. Собственно, общаться с людьми, с которыми можно открыто проявлять себя, казалось закономерно. Эта дружба, пронесенная сквозь года, грела душу, потому что была одним из самых важных даров, которые Марк с Даней искренне ценили. И все же то, что в этом году все они собрались встречать Новый год вместе, казалось невероятным. — И еще плюс один, — подытожил Марк и, добавив в бронь четвертый домик, наконец-то нажал на кнопку подтверждения заказа. — А дом отдыха точно «Снегири» называется? — спросил Даня, когда Марк, облегченно вздохнув, отложил ноутбук. — Как бы после нашего заезда его в «Синички» не переименовали. — Или в «Голуби», — подхватил Марк и привлек Даню к себе.= Праздничные смены =
Тихо работало радио, свет в съемочном павильоне был приглушен. В одном из углов стояла крохотная искусственная елочка и переливалась разноцветными огоньками. Даня, подперев ладонью щеку, неотрывно смотрел на нее вот уже несколько минут, мечтая поскорее уйти домой. Последний день года выпал на среду, и смену хоть и сделали укороченной, отработать все равно предстояло до пяти вечера. Последнего клиента Лисицын отснял еще пару часов назад и с тех пор гипнотизировал то огоньки на елке, то секундную стрелку висящих на стене часов, борясь с накатывающей дремой. Где-то в общем коридоре Дома Быта хлопнула дверь, и через мгновение в фотостудию вошел самый настоящий Дед Мороз. В длинном красном тулупе до пят, красной шапке с белой опушкой и с длиннющей седой бородой. Да еще и с посохом! Его появление оказалось настолько неожиданным, что Даня оторопело таращился на него с минуту, забыв даже поздороваться. Зато сонливость как рукой сняло. — Хо-хо-хо! — пробасил Дед Мороз, видимо, путая себя с европейским коллегой. — Здравствуй, дружок! А ты знаешь, кто я? — Де-дедушка Мороз, — проблеял Даня, хлопая глазами. — А вы к кому? — Так не к тебе ли? Мне сказали, тут есть один мальчик, который весь год хорошо себя вел и заслужил подарок. Даня вытянул шею и заглянул Деду Морозу за спину — мешка с подарками не наблюдалось. Он подозрительно прищурился и вгляделся в лицо подошедшего к его столу Мороза. Среди торчащих в разные стороны белых кудрявых волос он различил знакомые серые глаза. Они светились весельем, а за пышными усами и бородой Даня угадал улыбку. — Ох, дедушка, — вздохнул он, решив подыграть. — Да вы, наверное, устали с дороги-то?! Присели бы, отдохнули! — Он махнул рукой в сторону стульев, на которых обычно ожидали своей очереди клиенты. Мороз хмыкнул и опустился на один из них, отставив в сторону руку с упирающимся в пол посохом. Даня тем временем встал, обогнул стол и приблизился и Деду. Постоял с пару секунд, вздохнул выразительно и… скользнул ему на колени. Тот только крякнул от неожиданности и приобнял его за талию. — Ну так как? — спросил Дед Мороз уже привычным голосом Марка. — Ты себя хорошо вел? — Дедушка, — томно протянул Даня, обвивая шею Мороза рукой. — Ты даже не представляешь, как плохо я себя вел! Я очень-очень непослушный мальчик. Он уже был на грани истерики и еле сдерживался, чтобы не заржать, но игра вдруг увлекла, и хотелось посмотреть, к чему приведет этот импровизированный спектакль. — Да? — «удивился» Дед и придвинул Даню ближе. — И что же ты такого натворил, м? Маленький негодник? Даня склонился к уху и принялся перечислять главному волшебнику всех детей такие непристойности, что через минуту ему в бедро упирался приличный стояк, который ощущался даже через тулуп. Он так увлекся, что положил руку на грудь Марку и уже вел ее вниз к его паху. В коридоре вдруг послышался громкий топот вперемежку с ругательствами, и через мгновение в студию влетела Снегурочка. Ну как Снегурочка… Саня в голубом расшитом полушубке и белых лосинах, с кокошником на голове и в парике с белой косой. Рукавички он держал подмышкой и вид имел такой сердитый, что Даня, не сдержавшись, тут же расхохотался. — Че ты ржешь! — взвился Саня. — И ваще! Ты ваще, что ли?! Вы че уже тут устроили? На минуту оставить нельзя! — Даниил мне как раз рассказывал, каким хорошим мальчиком он был весь год, — не растерялся Марк, демонстративно поправляя член в штанах. — Да, Данечка? — Угу-м, — подтвердил Лисицын, активно кивая. — А вы, Снегурочка, где, собственно, задержались? — Так! — рявкнул Саня. — Прекратить балаган! И ваще… — Он шагнул к сидящему на коленях Марка Дане и потянул Деда Мороза за бороду. — Рокировочка, дедуля. Меняемся фигурами! — С чего бы? — возмутился Марк, тем не менее позволив Кузьмину снять с себя бороду и шапку с волосами. — Меня Темка с Алисой в этом, — он красноречиво обвел ладонью свое лицо с кокошником и париком, — все равно узнают. — Сань! У меня щетина! Я не брился два дня! — возразил Марк. — Дань, давай тогда ты, что ли? — Ну нет, меня они тоже узнают! Сто пудов! — Надо найти кого-то! Ну Да-а-ань, — простонал Саня, почесывая под париком макушку, отчего вся конструкция на голове съехала набекрень. — Ну вы даете, — заворчал Даня, вставая. — Где я вам найду Снегурочку тридцать первого? Да еще — такого… размера? Где вы вообще костюмы взяли? — Таня подогнала. Саня стоял, смотря на Даню умоляющим взглядом, и тот, вздохнув, взял со стола мобильный и стал листать контакты. Через пару минут телефонного разговора он отключился и повернулся к напряженно ожидающему Сане. — Аня согласилась побыть Снегурочкой, она как раз со своим пузом по размеру подходит. Только при условии, что ее племянников тоже поздравите. Саня облегченно выдохнул и стянул с себя парик. — Ну, погнали тогда? — скомандовал он и направился к выходу. Марк встал и пошел следом, но Даня удержал его за рукав и притянул к себе. — А как же мой подарок, дедушка? — прошептал он ему в губы. — Ох, мальчик, — Марк провел пальцем по его щеке. — Я не очень расслышал, что такого ты натворил. Повторишь еще раз? В подробностях? — И стишок расскажу, — хмыкнул Даня и быстро чмокнул его, но отстраниться Марк не дал. Притянул его и засосал так, что у Лисицына ноги чуть не подкосились. — Да вашу мать! — рявкнул Саня из дверей фотостудии. — Успеете еще нализаться, ну! — Буду ждать тебя дома, — прошептал Даня и украл еще один быстрый поцелуй. До конца смены оставался еще час, зато ночью, он уже точно знал, его ждала встреча с персональным Дедом Морозом.