Московская – Маша и Медведи
Утро выдалось вялым и пустым. Комната серела вместе с небом, которое превратилось в сплошную мутную вату, и заражала тусклым настроением. Кашин курил на балконе и пытался заглушить першащую колкость в горле чаем с мёдом. Иммунитет у него ни к чёрту, стоило в ночи на крыше полежать, и организм сразу подбило нарастающей простудой. Хорошо хоть, что похмелье не мучает. Юноша вздохнул и стал вглядываться в сплошную пелену небес. Подумал, что по цвету она, как сигаретный дым, серая и водянистая. Казалось, что с каждой тяжкой небо становится ещё более густым и тёмным, будто табачная дымка поднималась в тропосферу и питала её. Бычок отправился в стеклянную пепельницу, а Кашин – в гостиную. Он со скрипом уселся на узорчатый зелёный диван с кружкой в руках и подмял под себя ноги. Напротив него стоял деревянный стул с тканевой сидушкой, на его спинке одиноко висела руслановская олимпийка. Юноша долго играл с ней в гляделки и вспоминал каждую деталь минувшей ночи. Образ за образом и лёгкие стали наполняться не воздухом, а чём-то тёплым и щекотящим. Как же это всё было умилительно и забавно. Сообщения с извинениями, понимающие и пропитанные сочувствием глаза, крепкие руки поддержки и хитрая улыбка игрока. Особенно тепло в Кашине отзывался вечер под пиво, который в итоге перешёл в ночь. Столько откровенностей, столько мыслей было выдано в то время. Даня помнил каждую реплику и был доволен до ужаса. Тушенцов стал раскрываться, показывать себя настоящего, и такой он цеплял, притягивал, заставлял хотеть увидеть его вновь. Ничего так трепетно в нём не отзывалось, как Руслан, который молча и проницательно накинул на него свою ветровку. Ничего так не радовало, как чужая, уложенная на собственное плечо голова, колющая щеку волосами. Да и счастливую улыбку скрыть сложно от воспоминаний, как они тащились обратно. Кареглазый к алкоголю был более чувствительным, чем Даня, поэтому второму приходилось тащить его до дома и выслушивать вырывающийся поток разума. «Дань...давай так каждый день... Мне так нравится с тобой... Ты такой хороший...». Пьяный и вязкий бубнеж отчётливо звучал в ушах, и Даня улыбался ещё шире. Желания Тушенцова были более чем взаимны. Юноша хмыкнул и подумал, что ему всё это нравится. Что нравится и сам Руслан. Приятные мысли отбросили мрачность, пустили внутрь что-то счастливое и нежное. Даже солнце пробилось сквозь тучи и рассеяло по комнате золотой свет. Теперь утро было по-настоящему добрым. Парень хмыкнул мысли, что одни воспоминания о кареглазом подняли ему настроение, и хлебнул горячий напиток. Тут дверной звонок резко и неожиданно затрещал. Кашин дёрнулся, давясь и проливая на себя чай. – Да блять... – шипя, закашлялся рыжий и зажмурился, начиная болтать футболкой, чтобы охладить обожженную кожу. Горло теперь жглось и надрывалось, а нежная грудь больно кололась. Звонить не перестали, и парень раздраженно цокнул, ставя кружку на деревянный подлокотник. Он никого не ждал. – Да кто там, сука, – рычит юноша по пути, думая, что если это его сосед, который уже несколько раз поднимал его утром с вопросом: «Ты не знаешь, когда молоко привезут?», то он спустит его по лестнице кубарем. Сколько можно повторять? Он молочку в чистом виде ещё в школе есть перестал, не было ему дела до этих дворовых торговцев со своими кибитками. Юноша вздохнул и открыл дверь, забывая посмотреть в глазок. Тут же на него налетело рыжее полосатое чудище, которое ловко выпрыгнуло из рук Лизы. – Пуууш! – радостно охнул Кашин, обнимая любимого кота, не замечая, как раздраженная кожа защипалась с новой силой. Тот растопырил лапы и зацепился за домашнюю сырую футболу, прижимаясь к хозяину. – Ребёнок ты мой... По папе соскучился, да? – начал сюсюкать юноша, чмокая кота в гладкий лоб, тот довольно замурчал, подтверждая сказанное. – Видишь, Коряж, как кот его встречает, – хихикнула Неред Илье, проходя в коридор и скидывая кеды, – даже подойти не даст. – Меня он обычно сожрать пытается, когда я прихожу, – выдохнул Илья, укладывая пакеты с неизвестным содержимым на пол и повторяя за подругой. – Все ноги мне ободрал, гадёныш, – пробубнил он, рассматривая дырявые носки. Юноша оглядел своих друзей и усмехнулся. – Обижают они тебя, да? – с сочувствием буркнул парень Пушу и сел на корточки. – Иди побесись, а я твоих надзирателей поругаю. Кот облизнул отточенный бледный подбородок и спрыгнул с хозяина, направляясь изучать предоставленную ему территорию. Даня поднялся и с улыбкой во все тридцать два зуба захватил своих друзей в крепкие объятья. Соскучился по своим балбесам до жути. – Я думал, вы только на следующей неделе притащитесь, – буркнул парень, отлипая от друзей и проходя в гостиную, чтобы достать мазь от ожогов. – Да чë нам, день свободный выбился, так и собрались, – пробормотала Лиза, замечая пятно на кашинской футболке. – Заплыв устроить пытался? – Чай пил, – улыбнулся парень, стягивая испачканный элемент одежды и бросая его в тазик с грязным бельём. Рассматривая гостиную, девушка уселась на диван и хмыкнула: – Ну ты, как всегда. Илья какое-то время копался в пакетах и приземлился к подруге, начиная теребить плетёный цветастый браслет на руке и рассматривать стенку, у которой возился рыжий. – Блин, классно ты тут всё сделал, – отметил впечатлённо друг, – как у Ельцина. – Нашёл с кем сравнить, – усмехнулся парень, аккуратно покрывая покрасневшую кожу мазью. – Ну рассказывайте, как у вас там. – Да ничего такого... – начал Илья, подозрительно косясь на Лизу и тут же переводя тему. – Мы, кстати, очки твои нашли. Коряков достал кожаный футляр и протянул старшему. Рыжий удивлённо вскинул брови, поворачиваясь к другу и забирая находку. – Оо... А я их искал, – буркнул юноша, вытаскивая оправу с коричневыми разводами на душках и примеряя. – То зрение опять падает... Парень поправил очки и проморгался, чтобы глаза освоились. Теперь всё было чётким и отточенным. Странные ощущения, Даня уже привык видеть всё в лёгкой размытости. – В смысле? – заволновалась Лиза. – А таблетки что? Парень шумно выдохнул и вернул аксессуар на место, начиная вдумчиво рассматривать кожаное покрытие. – Менять их надо, – грустно улыбнулся Даня, пару секунд смотря на Неред и укладывая чехол на полку стенки. – Я в Москву когда поеду, к врачам толковым заскочу, они мне всё скажут. Не переживай. Даня, убеждая, положил руку на плечо девушки и мягко сжал. Та понимающе кивнула со вздохом, теперь она ещё больше металась в сомнениях. Стоит ли обращаться к Кашину сейчас? Может в следующий раз? Что у него опять со здоровьем то началось чëрт возьми? Лиза взглянула на Корякова, нервно закусывая губу. Тот пожал плечами на немой вопрос, и девушка резко встала. – Пойдем, покурим, – выпалила она рыжему, вытягивая из кармана сигареты. – Пошли, – серьёзно кивнул юноша и пошёл открывать слегка облезшую дверь балкона. Волнение друзей он заметил, и это осело в нём нехорошим предчувствием. – Корь, сваргань чай по-быстрому, мы щас будем, – попросила девушка, скрываясь с Кашиным в мутном солнечном свете. Илья понятливо угукнул и пошёл на кухню. Лиза чиркнула спичкой и начала серьёзный разговор.
❈-❈-❈-❈-❈
Мышцы тяжелеют жаром под кожей, трещат и сжимаются, противно ноют болью. Капли пота ручейками стекают по крепкой спине, смуглому лбу и разбиваются о раздробленный неровный асфальт школьной площадки. Руслан шумно, но ритмично выдыхает каждый раз, когда подбородок из-под потёртой перекладины турника выглядывает, держит дыхание в темпе и хмурится. Ничто так не отрезвляет, как боль. Ничто так не затмевает волнение и скрежет в лёгких, как стёртые в кровь пальцы и саднящие мышцы. Ничто так хорошо не выбивает лишние мысли, как тридцать подтягиваний без перерыва. За свои двадцать четыре года Руслан не нашёл способа лучше. Когда тяжёлые размышления по вискам молотками бьют, когда рвать и метать хочется, всегда лучше в его понимании было энергию направить в физическое русло, нежели запить чем покрепче. А какой в этом смысл? Алкоголь лишь глушит, а вот нагрузка на тело даёт выплеснуть. Вот и сейчас так же. Он сам до конца не понимал, что в его животе так надрывалось. Волнение? Страх? Тяжесть ответственности? Руслан не стал ждать и гадать, зачем его вчера так настойчиво обзванивали: с самого утра вызвал своих. Предположений о причинах у него было много, голова от них кипела и иногда такое выдавала, что хоть об стенку бейся и в реке топись. Всё, что угодно могло произойти, а Руслан, как глава района, обязан был реагировать и принимать решения. Любое происшествие – груз на его плечах, любая смерть – гиря к цепи на ногах. Тушенцов фыркнул, и руки с последним подходом сами с металлической перекладины соскользнули, утягивая с собой висевшую на ней майку. Парень плюхнулся на асфальт и прислонился спиной к тёплому железу турника, откидывая голову и обтирая лицо. Воздух рывками выходил изо рта, а мутный взгляд подгонял облака, чтобы те выпустили яркие лучи из плена сероватой ваты. Руслан всё вглядывался и пытался намеренно ни о чём не думать, плыть по течению, как облака по небесной глади, чтобы ожидание не казалось таким тягучим и вязким. Солнце сегодня грустное, вроде светить пытается, но облака всё затмевают. Мешаются и распространяют свою унылость. И тут в русую голову залетела мысль, что жизнь у него сейчас ровно, как сегодняшнее небо. Появилось солнце, яркое и живительное, но тучи всё равно загасили исходящий свет. Всё равно нашли способ вернуть всё к исходному. Образ рыжего быстро представился в голове, и Руслан слабо улыбнулся. Вчера всё было так искренне и по-настоящему. И испуганный взгляд, и дрожащие холодом пальцы, и хитрые мимолетные ухмылки. Шутки, разговоры... Почему Даня такой живой? Почему на него смотришь и сам живее становишься? Почему он такой... Особенный? Ещё в солнечном свете у него глаза светло-бирюзовые становятся, а волосы, как огонь, пылают. Выглядит необычно. Красиво даже... – Руслан, – послышался голос Юлика, и улыбка на лице вмиг померкла. Одно обращение, как ледяная вода на голову спросонья. Шатен поднялся, отряхнул шорты, закинул майку на плечо и сплюнул. Странным недолгим взглядом осмотрел бывшую школу и направился к приближающейся тройне, отмечая, что с годами заведение привлекательнее не стало. Красный кирпич, обшарпанные деревянные окна, унылость и тяготение. Юра, Давид и Юлик остановились у качелей и ждали, когда Тушенцов к ним подойдёт. Хованский видом был хмур и зажат, а остальные двое наоборот напыщенно уверенные с перчинкой в глазах. Напряжение хлынуло по венам, запульсировало в висках. Молчаливо Руслан протянул руку Юре, единственному с кем по-настоящему хотел поздороваться. Тот пожал крепко и с чувством. Они обменялись кивками приветствия и многозначительными взглядами. Следом кареглазый предложил ладонь Онешко, но тот взглянул на неё с высшей степенью отвращения. Тут кончики пальцев раздражением защипались. – Я гомикам руки не жму, – выплюнул Юлий. Тут тело внутри заискрилось, как оголённый провод. Ладонь превратилась в кулак с белеющими костяшками. Онешко совсем страх потерял? Руслан догадался об истинной причине вчерашнего обзвона, и от такой глупости по спине ещё больше разошлось ненавистное покалывание. – Чë ты сейчас вякнул? – едко бросил Тушенцов, приближаясь к парню, расправляя плечи. Юра тут же подальше отшатнулся, понял, к чему дело идёт. Разнимать он не будет, пусть решат вопрос. – Чë слышал. Я сам видел, как ты с тем пидорасом вчера копошился. Чë на Настьку не встаёт, и решил на пипидастр ходячий переключиться? – кольнул с противным оскалом Онешко, и тут же получил жёсткий кулак по носу. Юлик пошатнулся, Давид тут же попытался вмешаться, но Руслан его оттолкнул. – На месте стой, – рыком приказал шатен Деймуру, а сам ещё раз прописал Юлию так, что тот на землю свалился и стал с шипением кровавый нос утирать. Противно и обидно было выслушивать подобное в сторону юноши, который за несколько дней из тебя человека сделал. Который подарил эмоции, которые Тушенцов уже несколько лет не испытывал. Давно он так не злился, его чуть ли не до дрожи пробивало. Сейчас ему было не важно, кем его будут считать после этого. Они тут совсем от рук отбились. Превратились в зверьё. И этих животных только одним способом можно было образумить: напомнить, кто главный, заставить уважать и слушать. – Ты ничего не попутал, Юль? – прошипел Руслан, наклоняясь к парню и приподнимая его за шиворот футболки. –Забыл своё место блять?!– заорал Тушенцов в чужое лицо. – Чë подумал, я добренький стал? Сдулся? Что теперь мне предъявлять можно?! Онешко весь сморщился от силы чужого крика. От дикой свирепости в тушенцовских глазах спрятаться хотелось. Кареглазый с жалким отвращением посмотрел на парня, которого язык другом назвать уже не поворачивался и сжал чужой воротник крепче. – Слушай меня внимательно, – сбавил тон шатен, но от этого его говор менее угрожающим не стал. – Ещё раз твой гнилой язык выдаст подобный базар в мою сторону или сторону того рыжего, и я его тебе к хуям вырву. Ты понял меня? Онешко хлипко закачал головой, но Руслану этого не хватило. – Я спрашиваю, понял? – крикнул он, встряхивая усатого. – Понял. Руслан больно кинул парня на асфальт и поднялся, отряхивая руки. Онешко, ошарашенный всем своим существом, теперь помалкивал и делал для себя соответствующие выводы. – Весь мозг травой забил, придурок, блять, – прогудел шатен, сплëвывая. В чужих глазах засверкало опасение, этого Руслану хватило, чтобы убедиться в том, что его репутация восстановлена. Себя он обезопасил, теперь пора было выполнить данное Кашину обещание. – Значит так, слушаем и запоминаем. Во-первых, парня того с его разноцветными друзьями не трогаем. Он теперь живёт здесь и пока соблюдает наши порядки, имеет полное право на защиту, как и все, – размеренно, но жёстко пояснял Тушенцов. – Во-вторых, вас ебать не должно где и с кем я в свободное время. Всем ясно? Парни отозвались положительно. Руслан повернулся к Юлику, повторяя взглядом для него вопрос индивидуально. – Ясно, – буркнул он. – Поднимайся, – выдохнул шатен, протягивая руку помощи. Юлик ухватился и встал, начиная отряхиваться. Вышедшее солнце покрыло их жёлтой пеленой, и Руслан, щурясь, вернул взгляд на небо. Сгустки облаков рассеялись и открыли путь солнечным лучам. Теперь всё было на своих местах. Свежий ветер потрепал влажные волосы, и Тушенцов почувствовал себя свободным. Он переступил через себя, сделал что-то важное, справился с грузом чужого мнения, которое давило на него всю жизнь. Солнце вновь напомнило ему о рыжем, и в нём забилось резкое желание поделиться с ним произошедшим, просто его увидеть. – Ладно, парни, у меня дела ещё, – буркнул шатен своим, – завтра у Юлика в пять. Тема есть. Кареглазый спешно пожал всем руки и направился к выходу с площадки, тут же выуживая телефон. Решил осуществить спонтанное желание. Парни остались курить. – Мутный он какой-то, – заключил Деймур, хмуро подпаливая сигарету. – По-моему, как всегда, псих, – по-доброму хмыкнул Хованский, жуя сорванный колосок. – Ага. Псих, который теперь педиков крышует. Говорю, пацаны, дичь какая-то, не наш это Руслан, – прошипел Юлик, утирая пульсирующий болью нос и смотря на Хованского, который вдумчиво смотрел на выпирающие из щелей асфальта травинки. – Че думаешь, инопланетяне подменили? – прыснул смехом Давид. – Да я серьёзно, только он с этим голубым столкнулся, сразу всё по пизде пошло. Может этот тип с ним че сделал? – продолжал гнуть свою линию Онешко. – Думаю, это нас не касается. Сам разберётся, – сухо кинул Юрий и, бегло осмотрев парочку, похлопал их по плечам и отправился прочь. Делать ему нечего, чем грязь мешать и приплетать людей, которые не имеют к ним никакого отношения. – Как всегда, блять, – цикнул усатый и нервно затянулся сигаретой Давида.❈-❈-❈-❈-❈
Куда? – Маша и Медведи
Дым распирал лёгкие, глушил напряжение в животе, а солнце сверкало в волосах и лезло в глаза. Парень слушал Лизу и отколупывал ногтем торчащие из деревянного бортика балкона занозы. – На ментов что-ли нарвалась? – угрюмо пробормотал рыжий, глубоко затягиваясь. Рассказанная Неред история о том, что её уволили, не казалась ему убедительной. Сумма слишком большая. Девушка вздохнула, Даню обмануть было невозможно, он слишком чуткий и внимательный, захватится за одну деталь и будет тянуть пока не дойдёт до истины. Придумывать новую более правдоподобную легенду, не было времени, и девушка решила, что легче Кашин поверит в собственную теорию. Ему не стоит знать правду. – Да, – буркнула Лиза, морщась. Неприятно было обманывать близкого, почти родного человека. – Короче, у Сани, знакомого, на заводе с разгрузки какие-то лишние детали остались. Их на Горбушке толкнуть рублей за восемьсот можно, ну вот и решили. Он на шухере стоял, а я на склад. В общем, охранник запалил, ментов вызвал, – переворачивала Лиза историю, которую слышала год назад. Без подробностей успех ей не светил. – Мусор сказал, либо четыре косых к концу недели, либо уголовка, – выдохнула девушка и потушила сигарету. – У меня только половина. Даня повернулся к Неред и окинул её отцовским взглядом, который сочетал в себе осуждение и сожаление. Теперь он верил. Лиза, как девчонка рисковая, даже отчаянная в определённом смысле, вполне могла вписаться в такую историю. Не нравилось Кашину в подруге это вечное желание получить адреналин, но он понимал, что пока она сама всё не осознает – ничего не изменится. Разговоры тут бессмысленны. Юноша вздохнул и зарылся свободной рукой в чёлку, слабо её вороша. – На стенке, сверху, сборник рассказов Энни Проулкс, там возьми, – буркнул рыжий и стряхнул пепел. – В котором «Горбатая гора»? – робко хмыкнула девушка, с теплотой оглядывая парня. Она знала, что он никогда не откажет ей в помощи. – Угу, – слабо улыбнулся рыжий. – Спасибо, Дань, – искренне выдала Лиза и крепко обняла друга, – верну на следующей неделе. – Не лезь больше в это дерьмо, ладно? – серьёзно сказал Кашин. Девушка убедительно кивнула и ушла в гостиную. Парень потер глаза и уставился на завод, который скрывался за пеленой горизонта. Днём он был еле видимым. Странной кажется жизнь, когда почти всё в ней зависит от денег. Ведь всё можно купить. Свободу, молчание, даже дружбу или любовь. А коррупция – дело гиблое, но без неё они все уже давно сидели бы. Не успел парень погрузиться в поток мыслей, как в кармане серых штанов зазвенела нокиа. Даня достал её, и лёгкие мурашками покрылись, когда увидел на экранчике «Рус из желяги». Юноша тут же потушил сигарету и спешно взял трубку. – Да? – отозвался Кашин и сел в кресло, ставя локти на колени. Он вообще не ожидал так скоро услышать Тушенцова. – Привет, а... ты сейчас где? – тон был торопливым и, казалось, взволнованным. Это рыжего насторожило, брови нахмурились. – Дома... А что? – не понимал парень. Несколько секунд Руслан молчал, словно что-то обдумывал или сомневался. Кашин находился в полной растерянности. Может, у него случилось чего? – А к тебе можно? – вновь подал неуверенный голос Тушенцов. Рыжий зажевал губу. У него в голове из сомнений и непонимания все смешалось в одну субстанцию. С одной стороны он хотел увидеть кареглазого и понять в чем дело, но с другой не был готов делиться с друзьями фактом их с Русланом общения. Для них он гомофобное безмозглое существо. – Извини... Я просто... – смутился кареглазый от долгого чужого молчания, но Даня его быстро прервал. – Можно, только я не один. По ту сторону послышался вздох неудовлетворённости. – Через час нормально будет? Рыжий положительно угукнул. – Тогда к двум жди. – Давай. – Пока. В ухе раздалось пиликанье гудков, и парень отлип от мобильника, начиная разглядывать экранчик с высвеченным контактом Руслана. В голове ни одной мысли не находилось, рыжий всё никак не мог ухватиться хотя бы за одну. Почему Тушенцов показался таким странным? Почему сам Даня так легкомысленно согласился, зная негативную реакцию друзей на это? Спонтанность, чужая и собственная, сбивала Кашина с толку. Всё так непонятно, резко и сбивчиво, совершенно непривычно для него, как человека любящего держать свою жизнь под контролем. Парень убрал телефон и растëр напряжённые от солнца глаза. Будь, что будет. Глубокий вдох, тихий выдох, чтобы расслабиться, и он возвращается в гостиную. Лёгкая смена освещения замылила взгляд и заставила проморгаться. Лиза и Илья сидели на диване и со скептичным любопытством рассматривали олимпийку Тушенцова, о которой Даня с утра не вспоминал. Противный колющий холодок тут же окутал плечи, последствия дали знать о себе слишком быстро. Заметив присутствие рыжего, друзья обратили на него полные опасения и неодобрения глаза. Дыхание спëрло. – Дань, это чьë? – недоверчиво прогудела Неред, прекрасно знающая, что ни Кашин, ни его окружение, никогда не носили подобных одежд. Вопрос залетел в него копьём и пронзил тело льдом. Рыжий потупил взгляд и стал кусать щеки изнутри, думая, как лучше предоставить близким эту информацию. Юноша взял кружку с деревянного подлокотника и сел на стул, на котором ещё недавно висела причина его нынешнего волнения. – Руслана, – выдохнул он и запил чужое имя остывшим чаем, который теперь противно вязал рот горькостью. – Того горшка что-ли? – изумлённо кинула Лиза, укладывая ветровку на спинку дивана. – Дань, ты чë ебанулся? Он же мудак полный, ты забыл, чë он дружкам своим полоумным про нас сказал. Забыл, как он тебя отпиздить пытался? Что он здесь делал вообще?! Причину негодования девушки рыжий прекрасно понимал. Она знала Тушенцова только с одной не самой лучшей стороны, и сам Даня, находясь на её месте, злился бы ещё больше. – Он плавать меня вчера учил... – начал Кашин, разглядывая мелкий скол на кружке, – потом мы сюда пришли, болтали... Пиво пили... Я его на крышу потащил, и он мне свою ветровку дал... – Он хороший парень на самом деле... Лиза внимательно слушала, а глаза её с каждым словом всё больше округлялись. Она посмотрела на Илью, будто надеялась, что тот скажет ей, что это всё – слуховые галлюцинации, но тот лишь сочувственно вздохнул. Она с трудом верила во всю эту историю. Их Даня считает того правого хорошим парнем? Что за бред? Для неё это было невозможным. С рассказом Данила вновь вспоминал произошедшее, и выражение его глаз само по себе тёплым становилось, а тело расслаблялось. Это девушка заметила и теперь не гневалась, а переживала. Знает она этот взгляд. Знает. Теперь она всё поняла. – Дань, – еле слышимо буркнула Неред, и когда Кашин поднял на неё взгляд, добавила. – Он что тебе нравится? – Ну, как друг, да... А что? – слегка напрягся юноша, вновь делая глоток. Он старался не думать о том, к чему девушка ведёт этот разговор. – А как парень? – кинула она следом, и юноша тут же закашлялся, поднимаясь с места. На этот раз Даня обжёгся своим страхом. – Ты что с ума сошла?! – хрипя, воскликнул юноша, ставя кружку на полку. – Я же говорил, что нахуй мне отношения не всрались, только секс и всё. – Ну это же не значит, что ты влюбиться не можешь! – повысила тон девушка, поднимаясь к другу и начиная хлопать его по спине. – Лиз, я с того времени никогда не влюблялся и вряд ли смогу. Не нужно мне это, понимаешь? – завёлся Даня, пытаясь унять кашель, который продирал горло. Рыжий выдохнул и запил колющий жар, трахея теперь противно ныла. – Ладно, ладно... – успокаивала девушка, гладя парня по спине, – я так на всякий, мало ли... Просто этот... Девушка не смогла подобрать подходящего слова, но всё равно продолжила: – Явно не тот, кто тебе нужен, если вдруг... – Я тебя понял, Лиз, – прервал её юноша, и в груди что-то острое и тянущее закололось. – Идите пока на кухню, я сейчас. Друзья сочувственно взглянули на парня и ушли, поняли, что ему стоит остаться со своими мыслями наедине. Юноша сел на диван, скрючился и, ставя локти на колени, зарылся в волосы, больно их оттягивая. Правда, что Руслан ему только, как друг нравится? А если, как парень? Юноша отрицательно помотал головой, вспоминая свои ощущения, анализируя свои чувства. Нет. Нельзя. Он уже давно выяснил, что любовь не для него. Значит надо забыть, заблокировать, вырвать с корнем то, что начинает рушить его жизнь ещё в зародыше. Он не даст, не позволит себе вновь испытать всё это. Ему это не нужно. Без этого лучше.❈-❈-❈-❈-❈
Настроение после встречи с Русланом убедительно стремилось вниз. Юлик не понимал, что происходит с другом. Он специально его кольнул, специально задел за живое, чтобы на реакцию посмотреть, но вместо привычного безразличия и ядовитости получил кулаком по носу. Какого хрена? Почему этот рыжий столько эмоций в нём вызывает? Почему Рус за него заступается? Онешко шагал к своему дому и даже не мог предположить, по какой причине его друг связался с этим петухом. Может тот его шантажирует? Может связи у него какие, и Тушенцов серьёзно влип и поэтому перед ним пресмыкается? Юлик цыкнул и харкнул в жухлый куст, с ноги распахивая деревянную дверь подъезда, которая и так на одном слове держалась. Ну, а как его поведение объяснить тогда? Чë он с ним лыбился так, будто ему девушка отсосать согласилась? Ничего не понятно. Усатый ворвался в квартиру, не снимая обуви, тут же проходя в гостиную. На диване удобно расположились Даша с Настей, на маленьком столике стояли стекляшки с разными лаками, которые блестели яркими несуразным цветами. Даша, увидев своего помятого парня, тут же закрутила крышку и приникла к нему. – Что случилось? Что с носом? – залепетала она, оглядывая покрасневшую кожу, которая начала наливаться фиолетовым. – Да так, с Русом вчерашнее обсуждали, – выплюнул Юлий, кидая недовольный взгляд на Настю. Парень кинул поясную сумку на деревянную тумбочку, а сам со скрипом уселся в кресло. А что если всё правда из-за Шпагиной? Хотя, чем она виновата? Наверняка, и половины того, что её парень делает, не знает. – Что вчера было-то? Ты можешь нормально объяснить? – спокойно проговорила Каплан, беря ватку и перекись, начиная стирать мелкий подтек крови от носа до губы. Юлик долго не думал и ответил сразу: – Короче, вчера я к чуваку одному шёл, самогонку забрать. Он у железной живёт, и там, у хрущёвки рядом с мусоркой, я Руслана с тем рыжим петухом застукал, – выпалил парень, морщась от боли, когда девушка крыло носа задела. – Это тот диджей что-ли? Из-за которого стрелка была? – удивилась Даша, кидая мимолётный взгляд на Настю, которая внимательно слушала и тоже поражалась. – Ага. Он с ним, блять, сам не свой. Улыбчивый весь какой-то, как грибов нанюхался. Сегодня вообще по носу мне дал за базар про него и сказал не лезть, – пробормотал усатый и отстранил руки Каплан по-дальше от своего лица. – Муть короче. Девушка выдохнула и села к подруге, бросая на стол окровавленную вату. Лицо красноволосой показалось ей сначала шокированным, а потом осознанным и вдумчивым. Настя начала шевелить мозгами. Всё стало меняться после столкновения с диджеем, поведение Руслана, его отношение к их компании. Походу они неплохо поладили с этим рыжим. Теперь Настя поняла, для чего кареглазый спрашивал её про клуб. Но как они вообще смогли найти общий язык? Они разные, совершенно разные люди. Руслан же ненавидит таких, как он. Ладно, не важно, пусть общается, с кем хочет. Но тогда почему, стоило ему появиться, так Рус сразу к их компании похолодел и к ней тоже... Может он настраивает его против них и против неё в том числе? Чтобы получить его внимание и любовь? Да. Точно. Другого объяснения Шпагина не могла найти. Если этот рыжий гей, то, наверняка, ему понравился Руслан, и чтобы тот проводил больше времени с ним, он провоцирует его против компании. Он делает это специально! Хочет влюбить его в себя! И от этого все проблемы. Так решила Настя. Всё в её голове складывалось, кроме одного. Почему сам Руслан не против всего этого? Девушка предпочла закрыть на это глаза, единственное, что она поняла это то, что теперь не оставит диджея в покое, пока всё это не прекратится. – А где Маша? – резко выпалила Настя. Только Петунина могла помочь ей с её предположениями и возможными действиями. Даша для этого была слишком хрупкой. – В компьютерном клубе, наверное. А зачем она тебе? – пробормотала Каплан, совершенно не понимающая, что происходит. Красноволосая закусила губу и вскочила с места. Она не хотела ничего пояснять. Подумала, что со всем справится сама. Она должна с этим разобраться. Сколько можно скрываться за их спинами? Сколько можно советоваться? Пора принимать решения самой. Она вернёт Руслана себе, заставит его любить так же сильно, как тогда, и всё будет в порядке. – Я пойду, дела появились, – протараторила Шпагина и чуть ли не выбежала из квартиры. – Эй, а как же ногти?! – крикнула ей Даша, но девушки уже не было. Настя шагала по бульвару, а в её голове крутилось: «Хрущёвка у железной дороги, рядом с мусоркой».❈-❈-❈-❈-❈
Подходя к знакомому подъезду, Руслан теперь жалел, что повёлся на спонтанность собственных мыслей. Прийти, он пришёл, но что он будет делать? Тем более в неизвестной, как полагал, компании. Будет ждать, когда они с Даней останутся наедине, и расскажет ему о том, что сегодня он впервые за всю жизнь наконец-то защитил свое истинное, настоящее мнение? Это кажется такой глупостью, но Тушенцов хотел поделиться именно с рыжим. Потому что мысли у них в этом ключе текут в одинаковом направлении, потому что он знает, что найдёт в нём понимание и поддержку. Потому что кареглазый был готов доверить это только ему. Другие не поймут, не дадут правильный ответ. Другие не мыслят так, как он. Парень через несколько минут раздумий потянулся к домофону, чтобы ввести код, но тут по лбу ему пришлась резко открывшаяся железная дверь. Голову обдало жгучей болезненной волной, шатен грохнулся задницей на подъездную дорожку и стал растирать ушибленную область, корчась. – Боже мой, извините, – залепетал волнительно знакомый по голосу парень, прикрывая рот ладонью. – Пацан, ты чë ебанулся так двери открывать... Бабку какую-нибудь насмерть сшибешь... – пробормотал, шипя, Тушенцов. Показалось, из подъезда вышел кто-то ещё, а чужой голос ещё громче зазвенел: – Твою мать, Лиз, а вдруг у него сотрясение! – забился панично зеленоволосый. Руслан вдруг поднял глаза на парочку и понял, что это те самые друзья Дани. Это заставило его застыть в неловкости на пару секунд, в личном разговоре он с ними ещё не сталкивался и не очень хотел, чтобы их и так негативное впечатление о нём стало ещё хуже. – Да не гундозь, Корь, ща разберёмся, – вышла из за спины друга девушка и округлила глаза. Не сказать, что это столкновение было для неё приятным событием. – За олимпийкой что-ли пришёл? – кинула она Тушенцову, надеясь, что это единственная причина, по которой он явился сюда. – Чë? – не понял кареглазый. – Поднимайся короче, – снисходительно выдохнула Неред, протягивая руку. Парень ухватился и встал. Ему даже не по себе стало, девушка оказалась ни капли не хрупкая. – Считай, что это, – усмехнулась Лиза и обвела свой лоб показательно для Руслана, – карма за твои слова. Тушенцов постоял в молчании пару минут, пока соображал, потом кивнул и прыснул смехом. Парню показалось, что бывшая неприязнь этой пары к нему спала, но его надежда быстро подорвалась. Девушка пару минут оценивающе разглядывала шатена, сначала её лицо выражало некое подобие одобрения, но воспоминание о сегодняшнем диалоге с Даней быстро вернули её на землю. – Пошли, Корь, – угрюмо кивнула Лиза другу и пошла в сторону их района. Растерянный Илья некоторое время смотрел то на удаляющуюся подругу, то на шатена, но собрался с мыслями и торопливо побежал за девушкой. – Прости ещё раз, – пискнул он напоследок. Руслан проводил парочку неуверенным взглядом и встряхнул головой, думая, что реакция друзей рыжего могла быть и хуже. Странные они, один тревожный, а другая боевая, в каком-то смысле они друг друга дополняли, и Тушенцову это показалось забавным. Неплохие у Дани друзья, подумал парень, не ведут себя, как скоты, даже после всего, что он сделал. Они добрые, как Кашин. Не такие, как его люди... Парень выбрался из липких мыслей и, наконец, зашёл в подъезд. Потёртые ступеньки, затхлый запах и извилистая золотая семёрка на стëганой двери. Кареглазый водил по ней взглядом и рассматривал своё искажённое отражение, пока зажимал звонок пальцем. По ту сторону послышался Данин крик. «Открыто». Кареглазый выдохнул и прошел внутрь, его кольнуло нехорошее чувство из-за того, что Даня не встретил его лично. Квартира встретила запахом книг и клубничного варенья. Парень разулся, закрыл замок двери и пошёл в сторону гостиной. Руслану казалось, что с каждым разом всё здесь становилось красивее и уютнее, а ведь решали всё мелкие детали: картины, книги, растения. – Привет, – буркнул Даня, сидя на диване в позе лотоса спиной к Тушенцову. Руслану голос рыжего показался странным, тихим и вялым до непривычки. Это заставило напрячься. – Привет, – пробормотал кареглазый в ответ и подошёл ближе. Его глаза наполнились удивлением, когда он увидел рыжего в очках. Так Даня был жутко похож на учителя, но эта профессиональная утончённость ему очень шла. Тушенцов даже не догадывался, что у парня есть проблемы со зрением, и от этого в нём забилась толика переживания. – Что читаешь? – парень сел рядом и попытался ознакомиться с содержимым книги задом наперёд, но вышло неудачно. – Записки о жизни Гоголя, отрывок «Ночи на вилле», – грустно усмехнулся юноша и, сунув потёртый сухой фантик меж листков, как закладку, захлопнул книгу. Плохое настроение часто тянуло его почитать грустные романы. – Не слышал о таком? – спросил рыжий, убирая книгу на полку и снимая очки. – Ну Гоголя знаю, а вот о его произведениях... – сконфузился шатен. – А про что там? Парень не хотел показаться безграмотным, но произведения соотечественников его не цепляли. Руслан чувствовал себя некомфортно, Кашин вел себя отстранённо, и это возрождало в нём страх оплошаться. Тушенцов не привык к новым людям, он с детства в своей компании. Он уже давно не развивал с кем-то дружеские отношения с нуля, особенно с людьми, которые ему нравились, поэтому рядом с Даней ему было сложно. Юноша вернулся на диван к Руслану и прислонился боком к спинке. – Про то, как Гоголь ухаживал за своим тяжелобольным возлюбленным, – выдохнул Даня, и увидев растерянность на чужом лице, решил перевести тему. – У тебя что-то случилось? Ты так резко позвонил. – Да...я, – замялся шатен, сомневаясь. Он не был уверен в том, стоит ли ему рассказывать о таких по сути незначительных вещах. Боялся осуждения, жалости со стороны Кашина и никак не мог собраться с мыслями. – В общем, я вышел за рамки сегодня. Понимаешь, я привык идти за мнением большинства, чтобы не выходить из образа лидера, чтобы все уважали и всё такое... При всех я мыслил «как положено», а наедине думал, какая это всё хрень. Я в эту роль служившего правака уже вжился, понимаешь, забыл о настоящем себе. Восемь лет так живу... Даня внимательно слушал, и кажется, что навязанный самому себе холод в сторону Тушенцова его покидал. Он вновь проникался, углублялся в эту загадочную натуру. Млел от того, что Руслан раскрывается именно ему. – Хотя... Жил. Не знаю как, Дань, но ты мне глаза раскрыл что-ли... Я опять начал думать, размышлять, не понимать, зачем я должен избивать парней за розовые шнурки. Знаешь, я больше всего боялся, что моя компания от меня отвернется, их мировоззрение было моим, нельзя думать по-другому. Один мозг на всех, блять, – с грустной иронией усмехнулся парень. – Но сегодня я не побоялся... Я сказал им всё, что думал. Даня смотрел на него непонятными глазами и молчал, Тушенцов подумал, что зря всё это выдал, ведь выглядел, наверняка, глупо и жалко. – Ты извини, понимаю, это звучит тупо особенно... Тут Руслан застыл в шоке. Его шею обвили данины руки. – Руслан, ты всё сделал правильно, – прошептал рыжий, обнимая парня крепче. – Ты молодец. Тушенцов в тонких руках растаял, как и от слов, которые в своей жизни он будто и не слышал никогда. Так приятно было чувствовать тепло чужого тела, чувствовать в пальцах поддержку. Руслан по наитию заключил руки на чужих лопатках и уткнулся в бледную шею по примеру Кашина. Он не мог передать, что чувствует. Его рёбра щекотались, тело распирало чем-то мягким и активным, а сердце ускорилось, согревая внутренности. Он, правда, чувствовал, что всё сделал правильно, что теперь он будет делать так всегда. Парни просидели так несколько минут, Руслан прикрыл глаза, погружаясь в тепло, спокойствие и запах цветочного мыла, исходящий от Кашина. Всё это было так незнакомо, так непривычно, что хотелось впитать в себя каждую секунду этого ощущения. – Руслан, – оторвался от упругого тела Данила, будто что-то вспомнил, – а ты можешь мне помочь? – С чем? – парень не заметил, что оставил руки на чужих боках, но сообразив, резко убрал. – Я хочу перенести диван в спальню, а сюда – кровать, – пробормотал парень, – один я вряд ли осилю. – Без б. Давай, – улыбнулся кареглазый и поднялся с места. После объятий настроение у него было хорошее. Всё напряжение тут же спало. – Щас тогда, хоть мафон врублю, – хмыкнул Даня и пошёл к стенке, доставая кассеты и вставляя в магнитофон. Неожиданно для Тушенцова заиграл «Сектор Газа». Это его приятно удивило.Голубой – Сектор газа
– Не думал, что ты подобное слушаешь, – усмехнулся шатен, разглядывая выступающие кружочки позвонков на даниной спине, пока тот, наклонившись, настраивал громкость. Странной ему показалась песня из-за содержимого, раньше он её не слышал, но это не меняло его отношения к Кашину, наоборот, раскрывало его с новой стороны и заставляло задумываться.Среди девочек я рос! Жизнь пошла наперекос! Мерил женские трусы, только не носил косы! С ними в куклы я играл и цветочки вышивал, И ваще примерный был пацан!
– Ну, почему нет. Есть же в этой небрежности и откровенности что-то цепляющее, – улыбнулся рыжий и, закончив со звуком, направился в спальню. Руслан решил, что Кашин с каждой минутой нравится ему всё больше. Под специфичную песню они принялись перетаскивать одноместную кровать в гостиную, а диван – в будущий, по словам Дани, кабинет. Забавно было видеть, как от тяжести чужое веснушчатое лицо краснеет, забавно было после сделанной работы плюхнуться на эту кровать вместе и валяться, обсуждая строчки очередной песни. Сейчас Руслан чувствовал себя прекрасно, это состояние, когда готов горы свернуть, стадион пробежать и ребёнка из горящего дома вытащить, нельзя было ни с чем сравнить. – Курить хочу... И чай хочу... – бурчал, зевая, Даня, вытягиваясь в чужих ногах. – Так пошли, – заразился зевком парень и взглянул на потускневший балкон, – темнеет уже. Рыжий лениво помычал и поднялся. – Уговорил. Кстати, хочешь клубничного варенья? Мне балбесы принесли четыре банки, – заманчиво пролепетал Кашин, уходя на кухню. – Хочу, – улыбнулся шатен. Парни быстро сообразили чай, с которым Даня сейчас семенил к балкону. Тушенцов же плелся за ним с банкой варенья, ножом, доской и буханкой белого хлеба. Всё принесённое оказалось аккуратно размещено на маленьком балконном столике, и парни с облегчением уселись в кресла. Пока юноша подпаливал сигарету спичкой, кареглазый намазывал на два ломтика хлеба варенье и украдкой поглядывал на Даню. Эти жесты грациозные и плавные, вновь окунули его в чувство дежавю. Тут Тушенцов задумался, откуда у Дани эти женские повадки? Почему он себя так ведёт, почему слушает песни про голубых и читает про них же? Может, потому что он сам такой? Руслан сам удивился своим мыслям, ведь раньше никогда об этом не задумывался. Интерес засверкал у него в глазах, он отложил готовые бутерброды на доску и сел удобнее. Почему-то этот вопрос его сильно тронул, он хотел узнать Кашина ближе и зацепился за первое, что пришло в голову. – Дань, – тихо окликнул шатен, прерывая тишину. –М? Тушенцов никак не мог придумать, как задать этот вопрос корректнее, а сознание подгоняло, не давало и минуты на размышления, будто время было ограничено, поэтому спросил прямо: – Ты гей? Рыжий оторвался от сигареты и выпучил на Руслана смятенные, чуть волнительные глаза. – Мне просто интересно, – добавил успокаивающе шатен. Он никогда не углублялся в тему нетрадиционной ориентации, ему хотелось понять, как мыслят эти люди, как мыслит Даня. Юноша пару секунд думал и следом затянулся. – Ну да, – выдохнул дым рыжий. – А что? – Как ты это понял? Даня нахмурился и увёл взгляд на дымящийся завод. – Лет в шестнадцать я заметил, что девушки меня вообще не привлекают. Ни секс, ни отношения с ними не приносили мне удовольствия. Я вообще ничего не чувствовал, ни любви, ни желания... – размеренно говорил парень, – я голову ломал, думал, может у меня какие-то отклонения, может я больной. Но я просто оказался «не таким». Я понял, что меня жесть, как тянет к парням, что хочу, чтобы мной владели, а не наоборот. Трудно на самом деле это принять...подростком, особенно в окружении всяких... идиотов. Парень докурил сигарету и полез за второй. А Руслан подумал, какого это, понять, что тебя за твою любовь могут закопать. Какого это бояться любого слуха в свою сторону, ведь если узнают, ничего хорошего не последует. Даня теперь казался ему ещё более смелым и уверенным человеком. – Твоё мнение обо мне поменялось после этого? – взглянул на Руслана рыжий и получил отрицательный кивок. – Нет, – усмехнулся парень и потянулся к кружке. – Хорошо... – выдохнул Кашин, пуская дым. Тушенцов всё смотрел и не мог оторваться от блестящих веснушек, от бледной кожи, от музыкальных пальцев. Он видел, сколько расслабления и экстаза получает Даня от каждого вдоха табачного дыма, видно было, как с каждой тяжкой он растекался по креслу и утопал в нём, как каждая клеточка его тела становится мягче. Кареглазому захотелось испытать это с ним. Захотелось почувствовать и понять, почему рыжий это делает, какой в этом смысл. – Можно одну? – буркнул парень, кивая в сторону пачки Мальборо. – Ты же не куришь, – удивился рыжий, но всё равно полез за сигаретой. – Я просто никогда не пробовал, – усмехнулся кареглазый и взял в руки белую никотиновую палочку. – Ну попробуй, – улыбнулся рыжий и сложил руки, наблюдая за Русланом, невольно разглядывая его. Шатен чиркнул спичкой, но в темноте не различил нужную сторону сигареты. – Ты нахуя фильтр поджёг, блять, – заржал рыжий, укладывая свою сигарету в колыбель пепельницы и беря тушенцовскую. Юноша отломил фильтр и вздохнул, вручая свою сигарету Руслану. Тот смутился, но сам с себя ещё достаточно прыскал смехом. – Подсоби, – еле слышно произнёс Кашин и наклонился к чужому лицу, чтобы подпалить. Никотиновые палочки соединились, парень защищал их от ветра оградой рук. Руслан затаил дыхание и поймал чужой взгляд. Такой загадочный и глубокий, многогранный и сложный. У него глаза, как океан, сейчас бездонные, что, кажется, на секунду задержишься в них, и волна унесёт тебя в эту синюю глубь. А рыжий напротив него борется с желанием выбившуюся прядь на макушке поправить, и всё-таки проигрывает. Медленно отстраняется, разъединяет сигаретный поцелуй, делает тяжку и зарывается рукой в чужие волосы. Они плотные, но мягкие, трогать приятно. Они молчали, лишь пожирали друг друга глазами, словно в гляделки играли, а внутри чувствовали что-то странное и зарождающееся. Им сейчас было так хорошо вдвоём, так спокойно, как в тёплой постели после долгой работы, как под крышей дома в дождь. Резко общий экстаз был разрушен высоким девичьим криком. – Руслан?!