Не оборачивайся

Прибыв на место происшествия, а точнее, в Летний сад, сразу же оцепили территорию. Увидев труп с простреленной головой, Фандорин аж побледнел. — Прошу, — протягиваю платок. — Спасибо, — поморщился, — не боитесь трупов? Молодой и симпатичный юноша с темными волосами, на вид около двадцати пяти лет. Выстрелил себе в голову. — Они уже мёртвые, — присаживаюсь на корточки, — ничего не сделают. Пуля прошла через клиновидную кость, ближе к брови, а вышла между теменной и височной. Интересная траектория выстрела. — Карницкая, — Грушин, — лучше бы свидетелей опросили. — Гильзу нашли? — Вы меня слышите? — Слышу, — поднимаюсь. Очевидцы рассказали, что молодой человек подходил к девушкам, делал комплименты, лез к ним целоваться и обниматься. Услышав отказ, обещал застрелиться. Сдержал слово, получается. — Мы скоро вернёмся? — Фандорин сел на лавочку. — Возьмите, — достаю из рюкзака бутылку с водой. — Вы так добры. Простите, Евгения, я просто не привык к мёртвым… По возвращению, когда Эраст стал чувствовать себя лучше, то мы обсудили происходящее. — Петр Петрович Кокорин, — читает личное дело, — 22 года, владелец Нефтепроводной компании «Новый Путь». Кокорин входил в сотню богатейших людей Российской Империи. — Зачем убивать себя, когда проблемы и заботы решаются деньгами? — кручу в руках карандаш. — Может, азарт? Смотрите, — выводит картинку на главный экран, — за один день произошло три подобных случая. Он что, ходил по городу и пытался застрелиться? Или же, — его осенило, — три разных человека? — Версия имеет место быть, — киваю, — и всё же, какова цель? Какой-то культ или клуб богачей-самоубийц? — Звучит как заговор. — Тогда, — поднимаюсь с места, — надо рассказать Грушину. Ксаверий Феофилактович пил чай. Мы ему помешали. Внимательно и недовольно выслушав Эраста, обратил свой взор на мою персону. — Евгения, — цокнул, — а чего молчим? — Добавить нечего. И всё же, траектория выстрела меня смущает. Это не похоже на самоубийство. — У вас то клубы какие-то, то заказные убийства, — махнул рукой, — глупости! — Тогда, как он мог оказаться в трёх местах за короткие промежутки времени? — На машине, — отпивает, — вы чего усложняете? Все предельно ясно, Кокорин азартный человек и заигрался. Решил побаловаться, так как в барабане была всего одна пуля, но не подумал, что выстрелит. Удачная попытка… — Ксаверий Феофилактович, — Фандорин начал возмущаться. — Вам, — обвел пальцем, — есть ещё чему поучиться у старых дураков. Лучше расскажите, кому миллионы Кокоринские достанутся? — Петр оставил завещание, но я уверена, что наследники первой очереди по закону оспорят его в суде, — открываю файл документа. — Почему это? — Завещание составлено за несколько дней до смерти. Отец и мать Петра могут претендовать на половину своей обязательной доли, то есть, на одну четвёртую каждый. Значит, графиня Людмила Эстер, которой было завещано все имущество, которое принадлежало Кокорину на день смерти, получит лишь половину. Петр Олегович и Наталья Владимировна достигли пенсионного возраста. Обязательные наследники, вне зависимости от завещания, это несовершеннолетние дети, инвалиды и пенсионеры. — Меня поражают ваши знания в сфере нотариата, — свёл брови, — но в данном случае они бесполезны. — Но очевидцы называют Кокорина студентом, — Эраст решил заступиться, — хотя, Петр был в обычной одежде, а говорят о форме. — Он идиот. Богатый, избалованный и обкуренный. — Экспертиза не нашла следов наркотического или алкогольного опьянения. — Надо проверить. Мы можем после смены, — смотрит на меня, — сделать это, — ищет поддержку. — Да. — Молодцы. Фандорин с людьми пообщается, а Карницкая проведён баллистическую проверку. Если вы так уверены, что это убийство, — выделил интонацией, — Эраст, прокатиться хочешь? — Хочу, — радостно кивнул. — Иди к Купрацевичу, он тебе выдаст транспорт. Экспертиза показала, что пуля принадлежит револьверу. Пересматривая в очередной раз видео с камер наблюдения и городового, повторяя момент выстрела, искала долгожданную зацепку. Кокорин не выстрелил. — Ещё раз, — перематываю. Или выстрелил. Слишком далеко от камер. — Жень, — Мари встала над душой, — поешь. — Некогда, — листаю фотографии, на которых видно два пулевых отверстия, — посмотри, ну с такого расстояния не может получиться вот, — пытаюсь подобрать слова, — такое. — Фу, — скривилась, — не показывай мне это. Гадость какая, — отходит. — Слушай, а может Эстер его специально убила, когда узнала про завещание? — Ты внимательно прочла текст? — Да, — кивнула. — Давай ещё разочек, — похлопала по плечу, — есть завещание простое, а есть с… — Подназначением, — закрыла лицо руками и шумно выдохнула, — дура. Въ случае, если указанный мной наслѣднiкъ умрѣтъ одноврѣмѣнно со мной или раньше, то всё моё имущество, какое на дѣнь смѣрти окажѣтся мнѣ прiнадлѣжащимъ, гдѣ бы оно ни находилось и въ чемъ бы ни заключалось,

я завѣщаю Ахтырцѣву Николаю Стѣпановичу, 14 марта 2000 года рождѣнiя

— Отдохни, Женя. Пока я ела, Мария заплела мне две косички. — Вкусно? — Угу, — наслаждаюсь грибным супом, — очень. — Вот волосы у тебя мягкие, шелковистые… — Пористые и концы секутся. — А характер такой себе, — усмехнулась, — упрямая ты. — Я знаю, что это не самоубийство. Пуля слишком низко влетела в голову, ощущение, что стреляли с земли. Кокорин залез. — Поешь спокойно! — Мари, скорость маленькая для таких повреждений. Максимальную скорость пуля достигает почти в конце, когда она удалилась на несколько десятков сантиметров от дульного среза ствола. Кокорин прижал револьвер к виску, плотную, если бы выстрелил он, то ему бы прошибло голову к чертям, а тут мы видим два аккуратных отверстия. — Хочешь сказать, чем быстрее, тем аккуратнее? — Сравним это с ножом, — беру в руки, — если ты режешь хлеб медленно, — демонстрирую, — то он весь какой-то некрасивый, а если быстро и уверенно, — нарезаю, — то получаешь идеальный кусок. — Блистательно, — хлопает в ладоши, — Ваше Величество, только это надо доказать, обосновать и найти убийцу. — Самое лёгкое.

Утро

Фандорин допросил всех очевидцев. — Стриевская, — округлил глаза, — Господи. — Что Стриевская? — ставлю перед ним кружку с кофе. — Я разговаривал с ней, а она голая стояла с бокалом шампанского, — выдохнул, — в общем, Варвара видела Кокорина под своими окнами. — Во сколько? — В начале второго. — Это что, какой-то челлендж? Найди себе подходящее место и застрелись… — А что у вас? Эраст увлечённо слушал меня, при этом что-то записывал в ежедневник. — Николай студент Петроградского университета, — смотрю на его фотографию, — у которого характерная темно-красная форма, как и было сказано ранее. — Мужчина-продавец его и описал. Рыжий, бледный в форме. Когда похороны Кокорина? — Послезавтра, — отвечаю, — думаю, нам стоит там побывать. — Для чего? — Проститься с покойным. Возможно, услышим или увидим что-то интересное. — Ксаверий Феофилактович не одобрит. — А мы ему не скажем. — Евгения, — нахмурился, — вы считаете, что это нормально? Чужие люди придут на похороны и будут собирать информацию. — А что, предлагаете к Эстер и Ахтырцеву домой приехать? На каком основании? Лучше, — улыбаюсь, — к безутешным родителям. Нас даже на порог не пустят. — Логично… Вы знаете, как Петр и Николай связаны? — Из одной компании? — Учились вместе, но Кокорина отчислили за серию драк. Я ещё узнал, что он был поклонником Амалии. — Это кто? — Вы не знаете? — удивился. — Нет, — смущаюсь, — вернулась из Германии чуть больше месяца назад. Не успела ознакомиться с местными знаменитостями. — И долго там были? — Двенадцать лет. Фандорин вообще не ожидал такого. — Кофе пейте, — напоминаю. — Благодарю, — взял кружку в руки, — Амалия Бежецкая, — указывает на экран, — известная певица и икона для многих мужчин, — начал говорить шёпотом, — в том числе и для императора. Говорят, что она ему дала интимный концерт. — Даже так? — расхохоталась, — может, приватный? — Да, — улыбается, — ошибся. Два раза была замужем: первый супруг умер в пятнадцатом году, а со вторым развелась в девятнадцатом. Детей нет. — Красивая и притягательная девушка, — изучаю фотографию. Очень эффектная брюнетка с проницательным взглядом. Завораживает. Взгляд достаточно хладнокровный. Убьёт тебя нежно, но медленно. — Согласен. Елизавета фон Эверт-Колокольцева, — продолжает, — и её жених Глеб, стали свидетелями самоубийства. Лиза, — осекся. Лиза? Интересно… — Елизавета Александровна заявляет, что Кокорин вёл себя очень вызывающе, а Ахтырцев наблюдал со стороны. И опять же, — показывает фрагмент видеоролика, — в форме студента. Именно она меня надоумила на то, что Николай, Петр и Амалия как-то связаны. — Обезумевшие от любви поклонники? — Возможно, — кивнул, — у меня есть идея. Не желаете отправиться в сад? — Хотите провести следственный эксперимент? — Вы правы. Итог таков: мужчина, который погиб на катере в тот же день, что и Кокорин, был свидетелем происшествия, но он не смотрел на Петра, который вот-вот вышибет себе мозги, очевидец наблюдал за кем-то, кто находился в кустах.

Похороны Кокорина

Грушин в грубой форме дал понять, что мои мысли по поводу убийства Петра — глупость, и мне стоит думать иначе. Выключай сердце, включай голову. На прощание в Андреевском соборе собрались все «сливки» Петроградского общества, ну и мы с Фандориным. — Чувствую себя неловко. — Успокойтесь, — поправляю чёрную вуаль, прикрывающую лицо. Переживать стоит мне. Если родители увидят меня здесь, после того, как я сказала, что буду занята, да ещё и с молоденьким парнишкой, которому едва исполнилось двадцать лет — это конец. — Симпатичная шляпка. — О, — улыбаюсь, — благодарю. Я выгляжу как аристократка? Приталенное чёрное платье, кружевные перчатки, туфли на высоком каблуке. — Вы же аристократка. Дочь Михаила Карницкого. — Погромче говорите. — Я говорю, — начинает. — Это шутка, — оглядываюсь, — мы — агенты под прикрытием. — Понимаю, всё равно как-то неуютно. Зайдя в храм, перекрестились, как обязывает обычай и заняли место в самом углу. Народу очень много, особенно молодёжи. Кто-то плачет, кто-то держит себя в руках, а кто-то снимает видео. — Ахтырцев, — Эраст кивнул в его сторону. Николай изрядно пьян, еле стоит на ногах, держась за рядом стоящий стул. С ним пытались как-либо контактировать, но он избегал общения с друзьями. Про родителей сказать нечего, да и смысла в этом нет. Мама Петра сидела рядом с открытым гробом, прислонившись лбом, что-то шептала себе под нос. Осмелившись, Фандорин подошёл к умершему и поставил цветы в вазу. Папа Кокорина поблагодарил его за посещение. Краем глаза заметила отца с матерью и Марию. Отвернулась так, словно вообще не знаю кто это такие. — Вы чего? — Да так, — пытаюсь сохранить спокойствие, — ничего такого… Амалия стояла рядом с лысым подозрительным мужчиной. Худой, высокий, озлобленный взгляд. — Это кто? — Минутку, — достал телефон, — Виктор Ульянов, — отвечает, — художник-акционист, любит провокации, создал свою общину. — Анархист? — Коммунист. Певица, студенты, анархия и император. Найдите что-нибудь общее. Отпевание длилось целый час. От смеси ароматов людей и ладана, мне слегка поплохело. — Хотите прогуляться? — Да. — Ты же знаешь, — Амалия прошла рядом, разговаривая по телефону, — я не могу тебе ничего сейчас сказать. Буду ждать на вечеринке. Когда? — закатила глаза, — сегодня… Говорила уже! Мы с Фандориным переглянулись, поймав сигналы друг от друга. Мне нравится это. — Туса в честь похорон? Именно так провожают знаменитую молодёжь? — Это перебор, — улыбается. — Как попасть на вечеринку? — Надеюсь, что кое-кто нам в этом поможет.

Дом Елизаветы фон Эверт-Колокольцевой

Девушка радостно встретила нас, предупредив, что Глеб вернётся только завтра. — Лиза, — обнимает меня. — Женя, — отвечаю взаимностью, — очень приятно. — Итак, — уходит на кухню, — чай, кофе, вы голодные? Фандорин с открытым ртом наблюдал за её действиями. — Эраст, — сдержано улыбнулась, — вы выдаёте все свои чувства. — Что? — опомнился, — я… — Понимаю, — киваю. Поплыл… Лиза жизнерадостная обладательница рыжих кудрявых волос. Амбициозная, весёлая и нежная девушка. — У меня есть друг, который встречается с девушкой, а его дама хорошо знакома с одним из, — что-то делает в телефоне, — тех, кто дружит с организатором закрытых вечеринок. Всё будет сделано. — Спасибо, — хором. — Тусовка является костюмированной, — наливает нам чай, — надо выбрать образы! — загорелась идеей. — У меня от отца остался фрак. Мы с Елизаветой рассмеялись. Девушка позвала нас в свою комнату, и выложила на кровать несколько платьев. — Это для Евгении? — Для тебя, — усаживаюсь в кресло, — принцесса. — Что-о-о? — Мне нравится чёрное. Пышное с корсетом. — Не-е-е-ет. — Вечеринка требует. Есть и свои плюсы, — достаёт косметичку, — никто не поймет, что вы из полиции. Как же ему идёт это платье с чёрными классическими туфлями. Необычный образ. Хорошая фигура, мощные плечи и выразительные ключицы, если так можно сказать. — Стоит добавить красок. — Я в этом не пойду. Невозможно дышать в корсете. — Отличная талия, — расхохотались. — Нет! — пытается снять платье. — Стой-стой! — схватила за руку, — ты чудесно выглядишь, Эраст! — Правда? — Да! — киваем. Елизавета сделала Эрасту классический смоки, выделила скулы и нанесла достаточное количество хайлайтера. — Как, — закрыл глаза, — девушка с низкой социальной ответственностью и разгульным образом жизни. — Шлюха? — хором. — Евгения, — опешил, — Елизавета, ну вы же дворяне! — Дворяне? — перевела взгляд на меня. — Евгения Карницкая. — Ого… Я попросила у неё красную помаду. Сыграю роль вдовы. — Ваш вечер начинается.