Вечеринка Амалии
Элитный вечер проходил на базе двухэтажного клуба в чёрно-золотом цвете и открытым балконом. Мы с Фандориным выглядели странно, но очень стильно. — Крылья, — улыбаюсь громиле. — Телефоны, — протянул руку. Большинство из присутствующих были в масках и эксклюзивных дизайнерских нарядах. Очень красиво. Когда мы прибыли, то Амалия уже пела. Голос у неё действительно завораживающий, нежный. Она выбрала костюм Клеопатры, которая в своё время являлась женщиной любвеобильной, властной и притягательной. Соответствует образу. — Разделимся? — осматривается. — Да, — киваю, — не будем привлекать внимание. Взяв бокал шампанского, растворилась в толпе. — Привет, — папа обнял меня за плечи, — красавица. — О-о-о, — улыбаюсь, — добрый вечер, граф Карницкий. Что вы делаете в таком месте? — Ипполит, — закатил глаза, — попросил, ибо ему одному скучно. Около бара сидел Николай, и опять же употреблял нечеловеческие дозы алкоголя. — Он же фанат этой, — кивнул в сторону певицы, — как и Его Высочество. — Надо же, — прищурилась, — а ты? — Нет-нет, — расхохотался, — из всех женщин меня привлекает только твоя мама. — Приятно слышать. Ты сегодня курсант? — Да, мне идёт? — Ты помолодел лет на тридцать. — Смотри, там внук того самого Ульянова. — Что у Виктора с лицом? — Ой, — махнул рукой, — дурость очередная. Он запустил акцию «Слёзы Империи». На разводном мосту изобразил глаз, из которого течёт кровь. — И порезал сам себя от глаза до щеки, — отпиваю, — неплохо. — Якобы нынешняя власть заставляет нас рыдать кровью, — пожимает плечами, — как по мне, то всё нормально. — Ты граф. — Я знаю. — Друзья, — Амалия вышла в центр, — становится немного скучновато, да? А давайте сыграем в фанты. — На правду? — Ахтырцев. — Можно и на правду. — Только, — поднялся и слегка пошатнулся, — правду услышим из уст хозяйки. Её помощник собрал фанты с семерых людей. Фандорин тоже решил поучаствовать в этой игре. — Осторожнее с Ипполитом, — нахмурился. — Почему? Мы же знакомы. — Он видел тебя двенадцать лет назад, Евгения. Зуров любит юных дам, особенно, их тела. Нам неизвестно какие мысли в его голове, — оглядел мужчину, — в таком состоянии. Отец сегодня непривычно болтливый. Это просто замечательно! — Вообще, — наклонился, — у них любовный треугольник: Зуров, Император и Амалия. Они когда её видят, то как суки в течке. — Николай женат… — И что? Кого-то это останавливает? — Мир прогнил. — Давненько. Фанты выпали интересные: Ульянову — похоронить своих предков, Ипполиту — быть скромнее, Ахтырцеву — ничего. Молодой человек кинулся на Амалию с кулаками, крича о том, что она ему должна, но дебошира тут же усадили. — Зуров — пёс на поводке. — Это любовь. — Я тебя умоляю, — цокнул, — какая там любовь? Она крутит мужиками, а они только рады вокруг на задних лапках скакать. — Что этому фанту? — достали платок. Император напрягся. Он смотрел на неё так, словно кроме них никого рядом нет. — Это последний? — Ещё один. — Так-так, — задумалась, — ему и без того всё достаётся легко, даже слишком. Избаловался… Ничего. Девушка развернулась и соблазнительно улыбнулась нашему государю. — Итак, — держит в руках последний фант, — кто? — Я, — Эраст. Повезло. — Какой необычный наряд, — папа впервые увидел накрашенного парня. — Красиво, да? — Да, — врёт, зная, что я человек толерантный. — Самый смелый, вон как оделся, — проводит рукой по его открытым плечам, — а это, — бросила взгляд в сторону царя, — я в людях ценю больше всего. Остальное можно купить. Амалия и Фандорин ушли на балкон танцевать. Меня напрягало то, что Виктор Ульянов пристально следил за каждым моим движением, изучал меня и стоял за спиной. — Ладно, дочка, поедем мы по домам, — обнимает, — ты тоже долго не сиди. — Хорошо, — целую его в щёчку, — слушай, а мама беременна? — Нет-нет. Гастрит, Женёчек, гастрит. Приобняв пьяного Ипполита, отец подмигнул мне и покинул вечеринку. — Ну что? — Она ответила на вопрос, но расплывчато, — идёт в сторону Ахтырцева, — Амалия попросила проводить его до дома. Николая можно допросить, пока юноша в таком состоянии. — А пошли в клубешник? — улыбаюсь ему. — Что вы делаете? — опешил. — Работаю, — шёпотом. Молодой человек с радостью согласился на мое предложение.Клуб «Слёзы»
Ахтырцев отдал Фандорину свой плащ, так как стало прохладно. В неоне танцевали загорелые девушки в ярких купальниках, громко играла музыка и пахло гашишем. — Потом насладитесь, — подталкиваю Эраста, — будет ещё время. — Простите, — смутился. Мы заняли столик у танцпола, а Коля заказал коктейли. — Фандорин, чего ты так пялишься на этих телок? — рявкнул, — они же не женщины, особенно, после Амалии. — Ну… — Тоже запал, да? Кстати, какой вопрос задал? Хотя, мне как-то похуй… Сам вопрос задаёт, сам и отвечает. — Знал бы ты, что пережил я из-за этой певички ебаной, — прикурил сигарету. — Попробуй удивить меня, — усмехнулась. — Легко! Может, вы слышали про то, как Кокорин застрелился в парке? — Что-то было такое, — Эраст подыгрывает, — да. — Это я его убил, — прикрыл глаза, — мы были одногруппниками и лучшими друзьями с самых пелёнок, а потом эта Амалия… Мы бегали за ней как щенки, и однажды, сыграли на действие. Она победила, — горько усмехнулся. — Вы вдвоём ухаживали за одной и той же девушкой, зная об этом? — Да-а-а-а, — кивает, — она то меня приблизит, возбудит и не даст, то Петю. Как заворожённые. — Что Амалия попросила? — Убить друг друга, — выдыхает, — и завещать своё состояние на благотворительность. — А взамен? — пытаюсь предугадать исход. — Секс, — истерично усмехнулся, — так мы и поступили. Вызвали нотариуса, оформили завещания, оставили одну пулю в барабане и кинули кости. Кому меньше выпадет, тот стреляет первым. Как же это глупо. — И представьте себе, кому выпадали наименьшие числа? Мне, блять, мне! Только на улице, после первых двух раз, я понял, — прикусил губу, — что живой. Кокорин держался вообще хорошо, я даже позавидовал. На Петроградке понял, — голос дрогнул, — что больше так не могу… Глупее некуда. — И вытащил пулю? — Фандорин, — ты вытащил пулю? А Петру сказал? — Хотел, — кивает, — но, ебать, я просто струсил. — Выстрел был, а пули нет, — смотрю на Эраста, — был кто-то третий. — Что? Вы о чём? Был я и Кокорин. Он просто вставил другую. — Изначально, — смотрю ему в глаза, — дома у Петра, сколько пуль было в барабане? — Одна, остальные он демонстративно выкинул. — Вас было трое: ты, Кокорин и убийца, — затараторил, — он подменил револьвер. — Вот почему тот мужчина смотрел в кусты, он увидел убийцу, который, — замялась, — позже пришёл за ним. — Садовник. — Что садовник? — Я слышал, как двое мужчин обсуждали то, что пропал костюм садовника. — Вы ебанутые? — оглядел нас. Ахтырцев — ценный свидетель, который может нам помочь. — Идите на выход, — скомандовала, — а мне надо отойти. Меня дождитесь. — Куда? — Колготки подтянуть. Оплатив напитки, быстрым шагом отправилась в сторону уборных. И, конечно же, порвала их. У выхода парней не было. — Привет, — подхожу к девушке, — не видела здесь парня в платье? — Они пошли такси ловить. — Чёрт… Спасибо. — Парень твой? — Да. — Прикольный чел. Я же по-русски сказала. Плохо ориентируясь в этой местности, все же нашла выход из бесконечных переулков. Заметив чьи-то ноги за углом, ускорилась. Рядом с лежащим Фандориным стоял мужчина в чёрном, в руках которого был нож. Среагировав, достала пистолет и выстрелила несколько раз. Незнакомец уклонился от пуль. — Сука, — скидываю каблуки, — Эраст, жив? — Да. Мне удалось его догнать и даже ранить в голень, что помогло замедлить нападавшего, но он скрылся за поворотом. На плитке остались капли крови. — Хоть что-то, — вытираю платком. Вернувшись, подошла к мёртвому Ахтырцеву. Глотку перерезали как свинье.Городской госпиталь
Фандорин ранен. Органы не задеты, всё хорошо. Корсет помог ему. — Как себя чувствуете? — захожу в палату. — Лучше, — слабо улыбнулся, — благодаря вам. — А давай уже на «ты»? — А давай. — Навещу тебя утром, хорошо? Что-нибудь взять? — Не стоит на меня тратить время и деньги. — Брось, — подмигиваю, — отдыхай. Ему наложили шестнадцать швов, и несколько дней он проведёт в больнице. — Карницкая, — в приёмное отделение залетает Грушин, — постарайтесь объяснить мне, — вытирает лоб платком, — какого черта происходит?! — заорал. — Постарайтесь не кричать, — безразлично, — я не глухая. — А какая? — вне себя, — безбашенная? — Почему же? — поднимаюсь, — адекватная, расчётливая девушка, которая не позволяла вам нарушать её личные границы. — Вы, — пытается подобрать слово, — обнаглели? Хамить вздумали? — Нет. — Что случилось? — Мы с Фандориным отправились на вечеринку Амалии, на которой был Ахтырцев — друг Кокорина. — Вечеринка была закрытой. — Для обычных людей, — подхожу к окну, — меня пригласили, и я решила взять с собой Эраста, дабы укрепить рабочие отношения и узнать друг друга получше. Амалия попросила нас приглядеть за Николаем, который решил выпить ещё один коктейль, и заодно рассказал, что Петра убила Амалия. — Чего? — Косвенно. Любовь Коли и Пети к певице убила первого… У них был спор, — усмехнулась, — выживший проведет ночь с Амалией. — Русская рулетка? — Да. Ахтырцев вынул пулю на Петроградке. — Был кто-то третий? — Как я и говорила ранее. Это убийство. — Дальше что? — Я отлучилась, а выйдя, увидела Фандорина и мёртвого Ахтырцева. — Хотите сказать, что упустили убийцу? — рявкнул. — Хотите сказать, что я должна была оставить Эраста истекать кровью? У меня есть кое-что, — показываю платок, — кровь нападавшего. Я ранила его. — Отлично, — тянется. — Нет-нет, — убираю руку за спину, — это моё. — Карницкая. — Евгения. — Какие-то доказательства ваших слов имеются? — Конечно, — киваю, — аудиозапись подойдёт? — Вполне. — Тогда, — улыбаюсь, — увидимся завтра. Доброй ночи.Квартира
Патруль подкинул меня до дома, и только на пороге вспомнила, что забыла свою обувь. Залезла в ванну прямиком в одежде, включила воду и просто уперлась лбом в колени. Переизбыток эмоций заставляет батарейки садится. Признайся, Жень, ты знала, что подобное рано или поздно случится.Неделю спустя
Я навещала Эраста практически каждый день, заваливая его вкусными, но полезными продуктами. — Так-так, — достаю чай в термосе, — зелёный без сахара. — У-у-у, — надулся, — так себе на вкус. — Отставить разговорчики. После выписки, Фандорин сразу же начал рваться в бой, но рана закровоточила. — Больно? — обрабатываю. — Нет, — сжал зубы. Мужчины… Юноша жил в капсульной квартире пять на три метра. Очень тесно, но ему удалось создать уют в крохотной комнате. — Кофе будешь? — Интересные занавески, — рассматриваю, — это шкаф? — Два в одном. На полке стояла фотография. Эрасту лет четырнадцать, а рядом с ним, судя по сходству, его отец. Счастливые люди. — Это папа. — Очень похожи, — улыбаюсь, — твоё детство было хорошим… — И бедным. — Но оно было. — Мама умерла незадолго до папы. — Если больно, то не рассказывай. Зачем причинять страдания лишний раз? — Ты права, — кивает, — а что с твоим детством? — Как только я научилась самостоятельно ходить, то меня сразу же отдали в Эстернат. До тринадцати лет мы с сестрой жили там, а после нас отправили в Германию на обучение. Родителей видела редко. — Со всеми так поступают? — Чаще всего. — Ко мне вчера утром Грушин приходил, — наливает кофе. — С апельсинами? — С просьбой. После инцидента с Азазелем, Департамент назначил нового начальника, который займётся этим делом лично. — И что нам известно? — ищу место, куда можно было бы присесть. — А то, — выдвигает стул, — прошу, — улыбается, — что ему лет тридцать пять, он очень умный и чистит отдел под себя. — Увольняет неподходящих сотрудников? — Верно. Ксаверий Феофилактович попросил меня сделать так, чтобы его не уволили. — А что в твоих силах? — усмехаюсь, — глупая просьба. — Соглашусь. — Система определила чья кровь была на платке, — достаю планшет, — некий Белоглазый. Настоящее имя неизвестно, возраст и род деятельности тоже. — Это он, — смотрит на фотографию, — точно. Почему раньше не сказала? — Ты на больничном, а значит восстанавливаешься. Никакой работы. — Я выйду через два дня. — Вот через два дня и обсудим, — бросила взгляд на часы, — мне пора на службу. — Прогуляемся вечером? Мне нужен свежий воздух. — И сок. В отделении настоящая суматоха. Кто-то ругается, кто-то курит у входа, а кто-то плачет. Мужчины таскали мебель. — Перестановка? — остановила коллегу. — Он ждёт тебя, — кивнул в сторону кабинета, — поторопись. — Кто? — Иван Францевич Бриллинг. Меня сейчас уволят. Здорово. Бриллинг выглядел как уверенный в себе мужчина, без капли комплексов. Темно-русые волосы, серые хитрые глаза, которые хорошо дополняет иссиня-чёрный костюм с рубашкой. Внешность интересная, но так, на любителя. На ящера похож. — Карницкая, — улыбается, — а я вас уже заждался. Присаживайтесь. — Спасибо. — Карницкая, — роется в документах, — Карницкая, Карницкая… Нашёл! Он положил передо мной заявление об увольнении и ручку. — С какой стати? — Что за вопросы? — прищурился, — подписывайте. — А взамен? — Это секрет, — подмигнул, — не тяните время. Терять мне нечего. Подписав, вернула ему лист. — Изящный почерк. — Могу быть свободна? — отдаю удостоверение. — Нет. Импульсивный. — Отнесите в отдел кадров, — приоткрыл двери и отдал заявление сотруднику, — немедленно оформите увольнение. Он провел пальцами по спинке стула, на котором я сидела, и расположился напротив. — Рассказывайте, что вам Фандорин про меня наговорил? — Ничего. — Евгения Михайловна, — хохочет, — я же знаю. Ксаверий Феофилактович никогда не опаздывал на службу, а вчера опоздал. Его напугали слухи про то, что в отделении появился зверь, он решил поделиться своими переживаниями с кем-то, кто его поймёт. Следовательно, это был Фандорин, так как Грушин вас ненавидит после вашего разговора в больнице, где вы дали понять, что как со всеми не получится. Почему Грушин не позвонил? Он человек старой закалки, а значит, привык решать такие вопросы тет-а-тет. Эраст рассказал вам о его визите сегодня утром, — оглядел меня с ног до головы, — когда вы делали ему перевязку. Упаковка прилипла к пиджаку, а ран у вас нет. Как же он много говорит. — Браво. Вы любитель дедуктивного метода? — Рад, что мы в вами на одной волне. И да, ваш оценивающий взгляд, словно, я — экспонат в музее, дал понять многое. Вы пользуетесь индуктивным методом, да? — От меньшего к большему. — Прекрасно, — поднимается, — у меня на вас большие, просто глобальные планы. — Вы меня только что уволили, — улыбаюсь. — Да, — наклонился ко мне через стол, — я уволил вас из сыскной полиции и сразу же назначил тайным агентом Третьего отдела, начальником которого являюсь. Наш отдел занимается делом «Азазель». Соблюдайте дистанцию, Иван Францевич. — Вы меня очень порадовали, Карницкая. Не имея должного опыта, вы действовали смело, уверенно и правильно. Это же могу сказать и про Фандорина. Продуктивный дуэт, — упёрся руками в стол, — я поражён. Буквально за несколько дней раскрыли убийство Кокорина, хоть и частично, и встретились с Белоглазым, при этом оба выжили! Версия с убийством изначально принадлежала вам, верно? — Да. Что-то слишком много похвал. У нас церемония награждения по итогам учебного года? — Ваш отчёт про траекторию выстрела и расчёты, — выдохнул, — вау. Редко встретишь девушку с аналитическим складом ума. А то, что вы вытерли платком окровавленный кафель, вообще чудесно! Давайте ближе к делу. Бриллинг уселся на стол, закинув ногу на ногу. — Вернёмся к гостям вечеринки, так как именно там за вами начали слежку, — выводит три фотографии на экран, — вычеркнем Его Величество, — указал пальцем вверх, — Бежецкая, Зуров, Ульянов. — Зуров с моим отцом уехал домой, Амалия осталась с гостями, а Виктор не сводил с меня глаз… Меня не покидают мысли по поводу Эстер. Ей досталось многомиллионное состояние Ахтырцева и Кокорина, но Николай сказал, что это была его идея. — Да, я читал это в вашем отчёте. — Смущает то, почему мертвы оба? По сути, Ахтырцев победил в игре. — Мысли верные. Ими мы займёмся чуточку позже. Ваша цель — Ульянов. Художник, акционист и руководитель партии «КОМ в горле». Он экстремист, но по части искусства. Как считаете, способен ли он на заказные убийства? — Люди каждый день открываются с новых сторон. — Верно, — облизнул губы. — Почему Азазель? Это же демон второго порядка, точнее, падший Херувим, главный знаменосец адского войска. Демон пустыни. — Миражи и иллюзии? — Вполне вероятно. — Азазель действительно мятежный ангел, который научил мужчин делать оружие и воевать, а женщин заниматься сексом ради удовольствия, делать аборты, а самое ужасное, — усмехнулся, — научил вас пользоваться косметикой. Я расхохоталась. — Тогда, я отношусь к демоническому. — Вас это красит. Итак, Ульянов до своего самовыражения служил в элитном гусарском полку. — Вместе с Зуровым. — Да, — встал за моей спиной. Проверяет меня? Стану ли нервничать, когда малознакомый человек за спиной… Понятно. — Амалию и Виктора мы найти не можем, но я надеюсь, что у нас получится выйти на их след благодаря Ипполиту. Послезавтра, в четверг, у него покер. Играете? — Да. — Правда? В гимназиях учат? — Дома. — Интригует. Я вас не напрягаю? — Нет. Можете стоять за моей спиной сколько угодно. — Хорошая выдержка. Кстати, голос у него очень приятный, слегка с хрипотцой, но она придаёт некий шарм. Говорит безостановочно. — Давайте взглянем на нашу Адскую машину, — застегнул пиджак. — Что это? — встаю. — Мёбиус. Предсказатель, так скажем, машина для профилактики преступлений. Единственный в России, хоть и демо-версия. Такие есть на вооружении у некоторых штатов США, — листает фото в планшете, — подойдите, я покажу. Мне хотелось бы отойти. Чувствую себя слегка неуютно. Аромат дорогой и головокружительный. В хорошем плане, естественно. Чёрная смородина, мята, возможно кардамон, орех и дерево. Что-то восточное. — Как вам? — Впечатляет. — Лондон тоже пользуется таким, и я подумал, а чем мы хуже? Мёбиус — мощнейший искусственный интеллект, который анализирует огромное количество данный: записи в социальных сетях, с камер видеонаблюдения, дипломы, почерк, внешность. — Глобальный контроль. — Прогресс, — открыл двери, — прошу, — пропускает вперёд, — я покажу. Когда Бриллинг появился в общем зале, то сотрудники сразу же расступились перед ним. — Гуляев, включай! — скомандовал. Мёбиус предполагает, что в районе Южное Купчино с вероятностью в восемьдесят семь процентов, в районе двух до половины четвёртого, некий Воробьёв убьёт Попова. — Ну, — залез на стол. Это что такое? — Господа полицейские, а давайте-ка спасём Попова? Отправляйтесь на точки, — махнул рукой и спрыгнул. — Иван Францевич. — Шеф, — мягко поправил, — просто шеф. Хозяин. Может, ещё на колени встать? — Мне хотелось бы услышать версию дальнейших действий от Фандорина, но меня волнует Эстер. — Сходите в Эстернат. Думаю, вам будут рады. Три часа. — Так точно. Простите, а мой отец не подкупил? — Вы о переводе? Нет. Я предложила Мари пойти со мной к графине Эстер, как раз выскажусь. — Понимаешь, — выхожу из квартиры, — он говорит так быстро и много, что мозг взрывается. — Милое платье. Голубой тебе идёт. — Спасибо. Бриллинг талантливый мужчина с редким даром мышления и аналитикой. У него феноменальная скорость формирования мысли. — И ты не успеваешь? — берет под руку. — Нет! Он что-то про Грушина, потом про Ульянова, а я сижу думаю про то, какой был вкусный чай утром. Я как выжатый лимон после него. — Выдохни. — С ним только вдохнуть получится… Как с ним жена живёт? Его не переслушать! — Женя… — Хвалил меня, рукой по спинке стула провёл, за спиной стоял. — Проверяет же. — Знаю, но ненавижу, — злюсь, — когда над душой стоят. Особенно с острым стилусом в руках. Человек-автомат… Тыр-тыр-тыр-тыр-тыр! — Успокойся, — улыбается, — привыкнешь. — Не думаю… Чересчур активный для меня человек.