Месяц спустя
Я не общалась с Бриллингом, как и он со мной. Ни одного сообщения, звонка или малейшего напоминания о себе. Ничего. Временно исполняющего нам не дали, следовательно, справлялись своими силами. Хартманн грустить мне не разрешал. Он приезжал раз в неделю и «выгуливал» меня. Театры, кино, речные прогулки… Он потрясающий, и признаюсь честно, я влюблена по уши. С Марией я общалась, но отдалённо. Без энтузиазма, как раньше. Не могу забыть её слова. Как увижу сестру, то в голове сразу же всё всплывает. Прошли первые заседания по делу Азазель. Защита настаивает на пожизненном сроке, а прокурор запросил расстрел. В третий раз уже переносят оглашение приговора. Странно ли это? Очень! Почему стороны не могут решить? Казалось, что всё спокойно и тихо, но до того момента, пока глубокой ночью меня не разбудил звонок. Мёбиус сообщил о предполагаемом убийстве. Я сразу же выехала по адресу, не успев даже куртку застегнуть и шнурки завязать. К сожалению, торопиться было некуда. Не успели. В квартире обнаружили два трупа. Жертва и убийца. — Застрелил жену, — присел на корточки рядом с мужчиной, — а потом и себя. — Это сожительница, — Гуляев протянул планшет. — Анастасия Зорина, двадцать семь лет, и, — зевнула, — Григорий Шилов, тридцать два года. Она работала швеёй, а он слесарем. Общих детей, как и в целом, нет. — Соседи говорят, что пара была благополучной. Не пили, гулянок не было. — Семейная идилия… — Что прикажете делать? Отдать дело полиции? — Бриллинг вернётся и будет решать, — поднимаюсь, — кстати, когда планируется его возвращение? — Без понятия, — пожимает плечами. — Заканчивайте, — размяла шею, — а я пока со свидетелями поболтаю. Чего-то дельного не узнала. Без драк, криков, ора и ругани. Два выстрела и всё. Мне хотелось осмотреть тела умерших в более подходящей обстановке. Дождавшись, пока судмедэксперт закончит со своей работой, присоединилась к ней. Чуть не уснула. — Привет, Жень, — кивнул. — Кофе? — протягиваю стакан. — Ты читаешь мысли, — Аня зевнула. — Что расскажешь? — Смотри. Девушка приподняла простынь, показывая тело Анастасии. — Как тебе такие царапинки? — Её били розгами? — удивляюсь, глядя на плечи, — или тащили по щебёнке? — Тогда, — поднимает руку, — так. — Дай угадаю, — сморщилась, — ребра сломаны? У меня такие же синяки были. — Молодец. И вот, — указывает на ногти, — кровь под ногтями. — Домашнее насилие? У него царапины есть? — На спине, но, — отпивает, — ты, как женщина, должна понять, что такими ногтями невозможно расцарапать спину до крови. Хотя бы до кровоподтёков. — Слишком короткие? — Считай, что срезаны под гипонихий. Для видимых царапин должна быть длина. — Изменял? — Да… Может, она его спалила, он разозлился и убил подружку? — При этом периодически избивая? — заметила желтые синяки на бедрах. — Любовь зла. — Полюбишь и козла. — О козлах. Где Бриллинг? — В Москве, — усмехнулась, — сколько можно подержать дело? — Максимум неделю. Его надо определять. — Поверни её шею, — засмотрелась. На шее убитой была татуировка, которая очень сильно напоминала тату Бриллинга. — Трикветр — единство жизни, смерти и вознесения духа. Популярная вещица. Знакомая татушка? — Скандинавская мифология, да? — Символизирует силу и могущество. — Ладно, — хлопаю по плечу, — спасибо, Ань. — Результаты вскрытия отправлю на почту. — Буду благодарна.Утро
Спать мне не хотелось. Изучала этот символ. Некоторые источники говорили о том, что трикветр — взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего или связь Рая, земли и Ада. Есть мнение и о том, что это знак черной магии, колдовства, христианства. Мнения и факты расходятся между собой, при этом создавая кашу в голове. — Доброе утро, — Фандорин зевнул, — почему на меня все так странно смотрят? — Ты ночью где был? — Спал. Вырубился как убитый. — Ночью убийство произошло, — прикусила губу, — до тебя никто не смог дозвониться. — Блять… Я впервые услышала от него мат. Эраст Петрович, вы меня убили. — Что ты сказал? — в шоке, — блять? — Извини, — покраснел, — телефон на зарядку не поставил. Он разрядился. — С тобой всё хорошо? — Да, — протёр глаза, — сны ужасные снились. — Расскажешь? — Отец. Мне снился отец, — прошептал, — точнее то, когда я его нашел в бане. — Не делай себе больно лишний раз, — беру за руку, — Эраст, ты не виноват в выборе отца. — Меня пугает то, что отец был левшой, но он почему-то вены вскрыл на левой руке. — Правой рукой? Не рабочей? — Нет. Папа оставил записку, и экспертиза подтвердила, что это его почерк. Грушин расследовал дело. — Самоубийство? — Да. Забыли, — махнул рукой. Его голос дрожал, а глаза становились красными. Круглая сирота в двадцать лет. — Как с Лизой дела? — перевожу тему. — Всё отлично, — просиял, — даже добавить нечего. Она чудесная и восхитительная девушка. Я хочу жениться. — Ого, — приоткрыла рот, — так стремительно? — Надо ловить момент. Поможешь выбрать кольцо? Просто, — замялся, — я не разбираюсь в этом. Ты же тоже, — умолк. — Девушка. — Да. Поможешь? — Договорились.Вечер
Весь день засыпала. Меня вырубало каждые пятнадцать минут. Я просто мечтала уже лечь в кровать. Ничего и никого не слушала, всё в каком-то тумане. Мы с Фандориным приехали в ювелирный магазин. Он предложил мне несколько вариантов, но был отвергнут. — Они бабские, — сморщилась, — понимаешь? Такие вензеля — прошлый век. Для бабушек. — Блестит же, — смотрит щенячьими глазами, — камушки. — Для бабушек, — повторяю. — А это? — Цепляться везде будет. А какая она? — Бабушка? — Лиза, — закатила глаза. — А-а-а-а-а, — закрыл лицо руками, — очаровательная, красивая, очень добрая девушка с бархатной кожей. От нее пахнет цветами и горячим чаем. Уютная. Я не хочу что-то стандартное или обычное, такое, что символизирует её. — Поняла. Мой взгляд упал на кольцо из белого золота. Платформа в виде миниатюрного сердечка с розовыми сапфирами. Лаконично и изящно. — Нравится? — Очень, — кивает, — но цена… — У меня карта с баллами есть. Половину отобьём. — Жень… Не надо. — Надо, — оборачиваюсь, — девушка! Мы уже выбрали. Можно вас? — Женя! — Какой у нее размер? — Не знаю, — теряется, — руки как у тебя. Кольцо идеально подошло на мой безымянный палец. Такая красота! Мы выбрали коробочку под него, и как предполагалось, половину оплатили баллами. Все счастливы, особенно Эраст. — Лимон надо? — Зачем? — Моська больно довольная. — Спасибо тебе, — смеётся, — ты настоящий друг. В последнее время я сдружилась с Фандориным. С ним весело, интересно и спокойно как-то. Более того, он единственный человек, которому можно доверять. Зайдя домой, почувствовала знакомый аромат, а пройдя на кухню, увидела Бриллинга. — Даже не буду спрашивать, — снимаю куртку, — как и почему. — Правильно. Он был сосредоточен на мне. Пристально смотрел, да настолько, что стало жутко. — Я скучал, — едва улыбнулся. — По сексу или по мне? — По тебе. Что за признания? — Ты пьян? — Нет, — трясёт ключами, — я за рулём, вообще-то. — Как в Москву съездил? — Нормально, — сухо ответил, — скажи, это правда, что вы с Хартманном — пара? — Правда, — киваю. — То есть, — облизнул губы, — всё? — Всё. — Разве? — спрыгнул с подоконника. Подобно майскому коту, Иван Францевич прильнул к моей шее, слегка царапая кожу щетиной. — Не сопротивляйся, — перехватил мою руку. Горячее дыхание приятно обожгло меня, вызывая мурашки по коже и приятные ощущения внизу живота. — Я же знаю, что привлекаю тебя больше, — прошептал, — чем кто-либо. — Приходил Тимошка, поиграли мы немножко. — Врёшь. Карницкая, ты знаешь, что я терпеть не могу ложь. — Бриллинг, — в ярости, — у тебя есть девушка. Мы заигрались. — И нам эта игра нравится. Думаешь, я совсем слепой? Ты влюблена в меня, но пытаешься это отрицать, проводя время с Тимохой. Так? — Нет. — Да. — Обстоятельства поменялись. — Слезть с него не могла? — прорычал в губы. — Наоборот. Он был сверху, — сжала челюсти, — как я люблю. Бриллинг властный собственник, жутко требовательный мужчина, провокатор, который поддерживает патриархат. Прирождённый лидер во всём. Я же уступать не собираюсь. Хладнокровный манипулятор, любитель сарказма и иронии, который добивается своих целей путем использования людей, при этом собираю информацию любыми способами. Постоять за себя могу и подчиняться не стану. Огненная смесь. Искры, летящие из глаз, так и хотели спалить меня дотла. Испепелял взглядом, пронзающим тело. — Хочешь сделаю больно? — Попробуй. Он достал телефон, и судя по тому, как листал переписку с кем-то, нервничал. Руки слегка тряслись. — Смотри. На видео был Хартманн. Первые секунды я не поняла, но потом изображение стало более отчётливым. — Убери, — закрыла глаза. — Смотри, — заставляет, — не хочу потом слышать, что я урод, который знал и промолчал. — Убери, — голос надломился, — пожалуйста. — Я предупреждал. Смотри! Сквозь слезы наблюдала за тем, как в туалете какого-то бара, очевидно, московского, Тима жёстко трахает блондинку, а та громко стонет. — Достаточно. — Дальше смотри. — Бриллинг! — ударила по руке, — нравится издеваться?! — Смотри, блять! — Я её знаю, — обмякла. — Конечно знаешь. Блондинка в туалете — Мария. — Это же твоя сестра! — убрал телефон. Такой подлости я не ожидала. Сказать нечего. Внутри пусто. — Хартманн решил мне похвастаться. Хочешь знать, как умерла его жена? — Говори, — взглотнула. — Она вскрылась. Его постоянные измены надоели Вере. Решила проучить блядуна. Я предупредил тебя в самом начале. — Я убью их, — кивнула, — обоих. И опять же моя история повторяется. Мне изменяет парень, а я узнаю об этом, глядя на соответствующее видео. — Хартманн получил своё, — отводит взгляд, — с него хватит. — Мария. — Можешь поехать и отпиздить её. Держать не стану. — Ты ради этого приехал? — прошипела. Меня переполняла ярость и отчаяние. Ей конец. — Это в том числе, — взял за руку, — Жень, хочу извиниться за то, что не предупредил тебя об отъезде, и за то, что не звонил. — Ты не обязан передо мной отчитываться. — Мне нужно было провести время в одиночестве, — глупо улыбнулся, — побыть наедине с собой. — И как? — Продуктивно. Позвони сестре. — Зачем? — в недоумении. — У меня созрел план.Два часа спустя
Мария приехала ко мне. Жаль, что она даже не подозревает о том, что её ждёт. — Привет! — обнимает меня и целует в макушку. — Приветик, — наливаю чай, — рассказывай, что новенького? Мы так давно не общались нормально. — Да-а-а-а, всё работа и работа, — прислушивается, — у тебя вода в ванной включена? — Ну, — отвожу взгляд, — там мужчина. — Да ну? — прикусила губу, — я лучше пойду. Не хочу мешать. — Нет, — мотнула головой, — вы знакомы. Не думаю, что кто-то удивится. — И давно вы вместе? — Месяца два где-то, — задумалась, — всё так быстро завертелось и закрутилось. — Бешеная страсть и отличный секс? — В точку, — не вру, — что-что, а трахает он отлично. Десять из десяти. Представляешь, — шёпотом, — аж до дрожи в коленях. — Завидую. — Малы-ы-ыш! Из ванной комнаты вышел Бриллинг. На бедрах одно полотенце, а по телу стекают капли воды. — О, — вытирает голову, — Мари, привет. Сестра была в таком шоке, что у нее аж рот открылся. — Мразь, — повернулась в мою сторону, — мелкая лживая шлюха. — Я шлюха? — рассмеялась, — кажется, это тебя Хартманн в туалете клуба ебал, нет? — Чего? Вообще крышей поехала? Какой Хартманн? — На, — включила видео, — знакомая жопа? Ой, это же твоя срака! Она прикусила губу и закинула ногу на ногу. — Око за око. — Это нормально? — Бриллинг взорвался, — ты вообще ебанутая? Или наглухо отбитая? — Ты трахаешь мою сестру? — Да, — гордо, — и поверь, это лучший секс в моей жизни. Я отдышаться потом не могу. — То есть, — поднимается, — ты, — указала пальцем на меня, — та самая девушка Бриллинга? — Я… — Вуаля! — захлопал в ладоши, — ты раскрыла эту тайну, Мария, — хлопает в ладоши, — браво! — Вы мне пиздите. Я же знаю, что Женька трахалась с Тимой, а у тебя была какая-то Саша. — С Сашей я расстался, а фотки она не удалила, это раз, — довольно улыбается, — мы с Карницкой поссорились сильно, вот Женя и отомстила мне несколькими свиданиями с Хартманном. — Я с ним не спала, — признаюсь. Глаза Бриллинга загорелись, а в них читалась фраза «я так и знал!». — Мы обманули абсолютно всех. Прости. — Сука. Она хотела влепить ему пощёчину, но Ваня перехватил запястье девушки и сильно сжал его. Сестра запищала. — Говорю в первый и в последний раз. Если в твоей голове возникнет мысль о том, что надо Жене как-нибудь отомстить или сделать больно, то клянусь, — наклонился к ней поближе, — голова твоя будет отдельно от тела. — Ты шутишь. — Нет, — прошипел, — я серьёзно. Меня не пугает ваш отец и титул. Не смей трогать моё. Поняла? Мария вся сжалась от такого напора. Ей действительно страшно. — А теперь, пошла вон, — отпускает. Схватив сумку, она вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью. — Ты… Ты… Ты зачем соврал? — хлопаю глазами, — Вань, Мари же всем расскажет… Отцу, маме, да всем подряд! — Я не соврал. — Мы не встречаемся! Алло, гараж, приём! Хьюстон, у нас проблемы! Закатив глаза и цокнув, он за мгновение ока оказался рядом со мной, обвил талию рукой, а другой поддел подбородок. Машинально положила руки на его грудь. Под подушечками пальцев чувствовала, как бьётся сердце. — Посмотри мне в глаза. — Бриллинг, — подняла взгляд. — Посмотри мне в глаза и скажи, что ничего ко мне не чувствуешь. — Сначала ты. — Чувствую, — приблизился. Расстояние между губами сократилось донельзя. Ещё немного, и они сольются в самом сладком и желанном поцелуе. — Я сказал, что ты влюблена в меня, по одной простой причине, — облизнулся, — я влюблён в тебя. — И как давно? — Как только, — заправил прядь волос за ухо, — ты оказалась в моём кабинете. Мне крышу сорвало… — А Саша? — Я от неё реально ушёл. Увидев тебя с Хартманном, внутри всё перевернулось от одной мысли, что его лапы были на твоём теле, — передёрнуло. — Ревнивый. — Очень… Сердце трепещет. Я как пьяная. — Ты старше на одиннадцать лет. — И что? — улыбается, — разве, это как-то мешает нам наслаждаться друг другом? Тем более, эта разница незаметна. Ступор. Мозг отключился. — Давай так, — выдохнул, — не буду тебя торопить. Подумай над моими словами и дай об этом знать. Хорошо? — Да. — Я слышал про убийство, — переключился на работу, — дело передали в полицию? — Нет. Тебя ждут, — тихо ответила. — Завтра разберусь. Доброй ночи. — Пока… Он быстро собрался и ушёл, а я осталась с информацией наедине. Разум торжествовал от услышанного, но разбитое сердце, которое ещё не восстановилось, молило о пощаде. Выбор: лететь обратно или гореть? Конечно гореть. Я посмотрела в окно, и выбежала из квартиры босиком, к черту забыв про кроссовки. Догнала Бриллинга у самого мотоцикла. Схватив за руку, резко развернула к себе, жадно целуя в губы. Привкус клубничной конфеты и сигарет мне понравился. Иван Францевич сжал меня в крепких объятиях, поднимая над землёй. От него исходил жар, согревающий всё тело. — Кто босиком выбегает? — тащит обратно в подъезд, — бегом домой. На больничный не пущу! — хохочет, — ох, Карницкая, за что ты мне? — За все грехи, — повисла на шее. — Я не успел столько нагрешить.