Бриллинг
Пиздец. Лучше бы она сказала, что является лесбиянкой. Не знаю… Да что угодно лучше, чем это! — Ванюша, — Джулия провела рукой по плечу, — а где твоя благоверная? — Руку убери, — сижу у барной стойки, — сломаю. — Перестань. Схватив её за запястье, завёл руку за спину женщины. Завизжала. — Эй! — Я же сказал, — рявкнул, — оглохла? — Пусти! Бриллинг! — Ладно, — отпускаю, — ты меня услышала? — С каких пор, — разминает запястье, — кидаешься и отвергаешь меня? — Я занят. — Тебе это когда-то мешало? — Слушай, — выдыхаю, — да, мы неплохо провели время вместе, было весело. На этом всё, понимаешь? — А как же твои слова? Сам пел мне о чувствах! — Мне просто хотелось потрахаться, — пожал плечами, — ещё какие-то вопросы? — Урод, — пихнула. — Нет, я красивый, — пью виски. С Джулией меня ничего, кроме Азазеля и нескольких ночей, не связывает. Она рядом оказалась в нужное время в нужный момент. Удобная. — Абаддон, — Артём сел рядом, — ты чего? — Забей, — махнул рукой. — Ты из-за красавицы своей, да? Слушай, Вань, женщины способны пробудить даже самые чуждые эмоции. — Как ты Кате сказал, что один из нас? — Не помню, — пожимает плечами, — пьяный был. Утром услышал от неё. Она уехала тогда, и мы почти год не виделись. Избегала меня, пряталась, даже фамилию поменяла, лишь бы я её не нашёл. Помнишь, когда Иордан был? — Такое не забыть. Еле живыми остались. — Нас же гражданские нашли, и отвезли в больницу, — задумался, — оказалось, что Катя там медсестрой работала. Первое время ничего не происходило, а потом, мы поговорили и больше не расставались. — Она приняла это? — Её трясёт от этого, — усмехнулся, — но как-то живёт. Говорит, что чувства ко мне сильнее, чем какие-то предрассудки. — Тём, мы с Женей вообще по разные стороны баррикад. Понимаешь? — Тогда, для чего она? — Женя — уникальный солдат. Физическая подготовка на максимуме, хитрый стратег, эгоистичная, вот как надо, такая, — подбираю слова, — любопытная и юркая. Эффектная и многогранная личность… Я ею увлечён. Нет… — А как? — Одержим. За ней только глаз да глаз… Она, — вздыхаю, — несравнима с кем-либо. Мы сейчас поругались, так скажем, и никаких слёз. — От слова совсем? — Вообще. Попросила ключи, уехала. Всё. — А ты хотел побежать за ней, но сказал, что делать этого не будешь? — Естественно. — Грубо говоря, Евгения перекраивает твою блядскую натуру? — Да! Да! — признаюсь, — я оправдываюсь перед ней как школьник. — Вань, расскажи ей правду. Толку от того, что ты скрываешь очевидное? Женя уже давным-давно всё поняла. Внутри столько сомнений. Меня разрывает. — Вокруг тебя столько женщин, готовых лечь рядом прямо сейчас, а ты робеешь перед молоденькой девушкой, — язвит, — Абаддон, я тебя не узнаю. Поплыл? — Ну, — поджал губы, — поплыл. Хули врать-то? — Поговори с ней, но сначала, — положил руку на плечо, — мы повеселимся. Это свадьба, а не похороны твоей эрекции. — С ней у меня всё отлично. — Правда? В твоем-то возрасте? — Пошёл ты, Вельзевул, — рассмеялся. — Гореть нам в Аду. А как дела в сексе? — Лучше, чем когда-либо, — смутился, — это высший пилотаж. Ты сам знаешь, сколько у меня было женщин. — Настоящий бриллиант.Карницкая
Я с трудом добралась до квартиры Бриллинга. По дороге мир расплывался от мыслей в голове. Как пьяная. Не могу принять то, что Ваня один из них. Он всё это время вёл расследование по ложному следу, обманывая всех вокруг, включая меня. Наши отношения, получается, лишь часть его работы. Да, Женя, тебя в очередной раз использовали. Сходила в душ, попыталась успокоиться, но ничего не получилось. Я на грани истерики. Однотипный сериал по телевизору заинтересовал меня. Хоть что-то отвлечёт от этого безумия. В районе четырёх часов утра в дверь постучали. Посмотрев в глазок, увидела Артёма и какого-то мужчину. — Девушка! — хохот, — доставку заказывали? Эти двое еле держали Бриллинга, который был в расстёгнутой рубашке и пиджаке, очки набекрень, а волосы в разные стороны. — Вы квартирой ошиблись, — прикрыла глаза рукой, не понимая, что мне делать с этим пьяным телом. — Женё-ё-ё-ёк, — шлёт воздушный поцелуй, — я дома. — Какое счастье. — Мадам, куда прикажете скинуть товар? — А возврат оформить нельзя? — Поздняк метаться. Парни уложили Ивана Францевича на диван в гостиной, и пожелали мне удачи. — Я немножко выпил, — скидывает с себя пиджак, — чуть-чуть. — Заметно, — открываю шкаф, — что чуть-чуть, — ищу плед. — Ну-у-у, — махнул рукой, — да, я умолчал о многом. — Ты мне врал, — нашла, — но об этом поговорим уже завтра. — Женя, — садится, — завтра я ничего не скажу. — Алкоголь развязал тебе язык? — Мне хочется быть честным, хотя бы сейчас. — Протрезвеешь, тогда посмотрим. Разговаривать с ним бесполезно. — Доброй ночи, — укрыла его. — Стой, — взял за руку, — пожалуйста. Карницкая, я не хочу тебя терять, но… Ладно, — отпускает, — потом.Два дня спустя Петроград
Я поступила некрасиво, так как собрала вещи и улетела домой уже утром. Не могу находиться с ним рядом. Оставила ему завтрак, таблетки и бутылку минералки. Храпел как конь, плюс ко всему прихрюкивал. Велиар был рад моему возвращению. Хоть что-то хорошее случилось за это время. Обняв кота, разревелась как маленькая слабенькая девочка, которая не может совладать со своими эмоциями. Он прижался к моей шее и замурчал. Бриллинг так и не прилетел в город. Видимо, хочет побыть один. Нам это необходимо. Мой больничный подходил к концу, и я решила забрать из управления вещи. Там форма, обувь. К счастью, Хартманна не было на работе. Мне сегодня везёт, да? — Привет! — Катя бежит обниматься, — ты где пропадаешь? Как рука? Когда выйдешь? — Как много вопросов, — рада её видеть, — отдыхала от мира сего. С рукой всё нормально, швы уже сняли, а выйду завтра. Что у тебя нового? — Потихоньку. Представляешь, Грушин оказался одним из Азазелевцев. Фандорин с Бриллингом поехали его задерживать. Я опешила и запаниковала. — Давно уехали? — Минут двадцать назад. — Скинь мне адрес Грушина. В долгу не останусь. — Там уже наши работают. «Ваши» вообще не ваши. Так, если что. — Пожалуйста. Забыв про всё на свете, выбежала из управления, залетая в машину. Гнала как сумасшедшая. На мигающий желтый завернула во двор, и автомобиль слегка занесло. Дверь в дом Ксаверия Феофилактовича была открыта. На лестнице лежал Фандорин без сознания. — Жив, — нащупала пульс. Осмотрев его, не увидела каких-то ранений, внешних травм. Забрала у Эраста табельное оружие. Поднявшись вверх по лестнице, чуть не улетела вниз. Евдокия Львовна была убита выстрелом в живот, как и её супруг. Грушин пытался закрыть собой жену, за что получил пулю в лоб. — Простите, — закрываю ей глаза, — я не успела… Дрожащими руками достала телефон, вызвала наряд и скорую помощь. Убийца всё ещё в доме? Проверив ванные комнаты, гостиную и спальню, прошла в кабинет бывшего начальника. На подоконнике лежал свернутый пополам лист бумаги.«Не оборачивайся, иначе, будет больно.»
Почерк Бриллинга узнаю из тысячи похожих. Аккуратный, изящный. — Зачем? — обернулась. — Больно? Иван стоял у стены, сложив руки на груди. Мужчина моментально отвёл глаза, боясь встретиться с моим взглядом. — Достаточно, — взглотнула, — хорошо врёшь. — У меня профессия такая, — выдохнул. — Убивать? — Я наёмник, Жень. Зачистка, — пожимает плечами, — ничего личного. — Моя вербовка — твоя задача? Чёртова миссия? — Да, — кивнул. — А я, получается, — голос надломился, — лишь удобное приспособление, которое может помочь? Где надо прикрыть, отвлечь, как-либо подстраховать… Удобно так-то, Вань, ещё и потрахаться можно. — Дай мне шанс всё объяснить. — Что объяснить?! — взревела, — что? Ты убил безоружных Грушиных и вырубил Фандорина! — Но он жив. — Сука… Я направила пистолет на Бриллинга, и точно знала, что прострелю ему голову. — Тише, — поднимает руки, — тише… — Надо было раньше тебя пристрелить. — Такие же мысли голову посетили, — кивает. — Нихуя не понимаю, — взревела, — зачем? — Думай головой, Карницкая! — Ты из-за меня в Москву приехал?! — Да! Вы с Фандориным поняли, что самоубийство Кокорина — убийство, и тогда мне пришлось придумывать новый план. Потом, догадались, что в расшифрованном списке имена участников, а не жертв. — Там и наши имена тоже! — Там имена тех, кто действует и должен действовать. Отец. — Папа, — выдыхаю, — тоже с вами? — Верно! Кого-то из вас нужно было завербовать. Либо ты, либо Мария. Выбор был очевиден. — Почему? Почему именно я, чёрт возьми?! — В тебе есть польза. Поверь, мне не хотелось этого делать. — Всё равно не понимаю… — Я очень хочу дать тебе возможность уйти, просто взять и забыть всё, что произошло за это время. — Почему? Бриллинг, я не понимаю! — Потому что, — прорычал, — очень сильно люблю тебя… Мои чувства к тебе — правда. — Врёшь… — Нет! Я не вру. Но, ничего просто так не бывает. Из Азазеля можно выйти, — усмехнулся, — прямиком в могилу. Убери пистолет, он всё равно не заряжен. Нажав на курок, убедилась в этом. — И единственное, что я могу сделать для тебя, — достал свой, — лично убить. Иначе, тебе придётся стать частью Азазеля. — Хорошо. Бросив оружие на кровать, вплотную подошла к дулу пистолета, и уперлась лбом. — Давай. Заорав, он отпустил руку и ударил по стене. — Я не могу! — Почему я? Ответь мне! — Карницкая! — орёт, — ты хоть перед смертью голову включи! Да кому я объясняю? Бриллинг грубо схватил меня за руку и подвёл к зеркалу, а после задрал свитер до самой шеи. — В край охуел? — дёргаюсь. — Смотри! На спину свою смотри! Между моих лопаток расположился трикветр, но это не татуировка, а шрам, больше напоминающий клеймо. Символ практически незаметен. — Вас с Марией отправили в Германию, дабы воспитать как Азазелевцев, но только ты показала нужный результат. — Я даже не знаю, когда этот шрам появился. — В младенчестве. Твой отец изначально выбрал тебя, а Мари — сплошное огорчение. — Меня дрессировали двенадцать лет для этого? — ослабла, — чтобы стать убийцей? — Дура… — Кто бы говорил, — оттолкнула от себя, — я людей не использую. — А я тебя и не использовал! Да, ехал ради одного, но получилось вот так! Я на каждом собрании врал про то, что практически завербовал тебя, рискуя своей головой. Если кто-то из наших узнает, что я соврал и мои чувства правда, то нас убьют. — Ты психопат. — Сама чем лучше? Связалась со мной, прекрасно зная и видя, какой я. Бежать надо было, и не оборачиваться. — Ты не особо отдалялся. — А мне и не хотелось. Я пиздец как тебе душой верен. Как ебаная собака, но пойми, ради твоего же блага, мне проще убить тебя сейчас, чем кто-то из наших найдет и запытает. Либо с нами, либо в могиле. — Что даст мне ваша секта? — Это не секта. Азазель — организация контроля мира. Экономика, политика, экспорт, импорт, всё, что нас окружает это Азазель. Мы решаем кто станет президентом, депутатом. Тотальный контроль… — Сохраняете порядок? — Можно и так сказать. Бывших Азазелевцев не бывает, а тех, кого убили, хотели покинуть общество. Тайну необходимо держать под замком. Либо ты молчишь и делаешь дело, либо червей кормишь. Не выдержав натиска, ударила Ваню с колена под дых. Завязалась драка. — Ты мне соврал! Ещё и Грушиных убил! — Эраст скинул ему расшифровки. — Из-за бумажек теперь убивать можно? — Хватит, — схватил за волосы. — Нет, — пинаю в колено, — это тебе уже хватит! — Женя, — заломил руку за спину. — Ещё и отца моего затянул! — Дядя Миша сам меня с этими людьми познакомил. Наши люди по всему миру, каждый третий в Российской Империи относится к Азазелю. В процессе борьбы, Бриллинг налетел на подоконник, и я попыталась его удержать, но мы оба выпали из окна. Ударившись головой об поребрик, отлетела в сторону, а рядом приземлился пистолет. — Господи… Ваня налетел на чугунный забор, острые детали которого насквозь пронзили левую сторону тела. — Я не соврал, — закашлялся кровью. — Молчи, — подбегаю, — молчи, сукин ты сын. — Вот дерьмо, — улыбнулся. Скорая помощь и полиция подъехали буквально через минуту.Несколько часов спустя
Бриллинга вместе с забором отвезли в реанимацию ближайшей больницы, Грушиных отвезли в МОРГ. — Это я виноват, — Эраст трясётся, — только я. Без лишних слов обняла Фандорина, максимально близко прижав к себе. — Женя, — зарыдал, — Женечка, скажи мне, почему вот так? — Они напали на вас исподтишка, — успокаиваю его, — ждали. Ты не мог этого знать. — Я не думал, что Ксаверий Феофилактович часть этого всего. Даже не подозревал… Эти люди убили своих же? — Побоялись, что кто-то узнает про них. Я ещё не готова рассказать Эрасту правду. Нет. Сама толком ничего не решила… — Шеф мёртв, да? — всхлипнул. — Пока жив. Медработники настояли на нашей госпитализации. Фандорин несколько дней проведёт в больнице, так как у него сотрясение мозга. У меня лишь рассечение на затылке. — Евгения Михайловна, — ко мне подошёл врач. — Как Бриллинг? — Потерял очень много крови, операция была тяжёлой, и сейчас, буду делать запрос в донорский центр. — Какая кровь нужна? — Третья отрицательная. — Могу стать донором? — облизнула губы. — У вас третья отрицательная? — обомлел. — Да, — киваю. У меня взяли кровь на анализ, а получив результат, отправили в кабинет забора. Я отрубилась на кушетке, пока кровь переливали. Так устала, что хочется просто лежать и не шевелиться. Ломаюсь… Действую неосознанно. Кажется, что совершаю ошибку за ошибкой. — Советую переночевать под наблюдением врачей, Евгения Михайловна, — перебинтовывает руку, — мы забрали у вас достаточно много крови. — Я лучше дома, — поднимаюсь, — позвоните мне, когда Бриллинг очнётся. — Хорошо. Эраст уже спал, когда пришла попрощаться. Неподалёку от больницы был магазин, в котором я купила бутылку рома. Мне стоит навестить дорогого папеньку. Отец с кем-то общался по видеосвязи. — Женя? — Привет, — пью из горла, — папа… — Что происходит? — Выключай своих сектантов, — закрываю крышку ноутбука, — Ваня мне всё рассказал. — Почему ты в крови? Объясни мне, пожалуйста. — А что я должна сказать? — села на стол, — что ты, мне всю жизнь пиздишь? Что ты, папуля, затащил меня в эту ебучую секту с самого рождения? Я демон с пелёнок? Антихрист? — Успокойся, Евгения. — Евгения успокаиваться не планирует! Евгению все наебывают и используют как гандон! А она старается, работает как Папа Карло, блять. Во славу Сатане? — Ты избранная. Да, отец из меня ужасный, но это будущее. — Это секта. — Нет… Осознание придёт, но позже. — Какое, нахуй, осознание? Папа, я сегодня успокаивала друга, единственного. Бриллинг убил его, — замялась, — названных родителей. Эраст охуенный парень, никаких претензий. Открытый, честный, а я ему в уши пиздела, что на них напали какие-то плохие люди, — вытерла слёзы, — жена у Грушина клёвая тётка была, — прикусила губу, — пирожки с творогом нам на работу принесла. Вкусные такие, — выдыхаю, — а их вот хоронить послезавтра будут. Как мне Фандорину глаза смотреть и врать, зная, что не могу правду рассказать? Как мне вообще кому-то верить, папа? — Я понимаю твои чувства, Женя… — Не понимаешь! Вот не понимаешь! Бриллинг на штыри металлические налетел, — отпиваю, — крови много потерял. Мне бы добить его, но я донором стала, чтобы кровь не ждать. Мне это нахуя? Почему ты всё решил за меня? Ещё и клеймо это поставил… Я что, не могу жить как все? — Ваня же тебе всё объяснил. Это сложная система управления миром. Бриллингу тоже тяжело было. — Ты меня и его не сравнивай. Мы разные настолько, что ебануться можно. Твоя престижная учёба оказалась лагерем для юных Азазелевцев. Меня двенадцать лет натаскивали для чего? — Для твоего будущего в обществе. Мы устанавливаем режим. Людям всегда был необходим предводитель. Азазель — самые верхушки, люди, которые имеют определённого рода дар. — Теневые лидеры. Слегка пошатнулась. Мне сказали, что надо съесть шоколадку. Ром со вкусом шоколада подойдёт? Почти одно и то же. — Да. Без этого мир бы давно сошёл с ума. — Когда всё началось? — Сорок лет назад. Я был немного моложе тебя, когда Российская Империя стояла на грани гражданской войны. Николай только-только родился, а его папашка наплевал на всю страну и кутил с бабами. Голод, разруха, репрессии… После смерти моих родителей не прошло и года, когда меня отправили на обучение в Польшу. Граф без гроша и без поместья. Там всё и случилось. Мы собрали людей, у которых не было титула или звания, но у нас было желание жить хорошо. — Вы начали действовать тайно. — Да. Я хотел всего самого лучшего для Ольги, для вас… Путь варварский, спорить не стану. Время шло, и единомышленников становилось всё больше. — Бриллинг сказал правду? Не соглашусь — убьют? — Всех нас. Включая Сашку. Зачистка работает хорошо. Если один в теме, значит и окружение тоже должно. — Куда татушку дел? — Свёл, но след, — расстегнул рубашку, — остался. Плохо видно. — Вы все ебанулись в край, — спрыгнула, — чао! — Соглашусь. Пойми, никто из нас не желает тебе зла. Я практически вышла из кабинета, но отец меня окликнул: — Он сказал тебе правду. Бриллинг действительно влюблён, Женя… Я это знаю.