Месяц спустя
Скукотища смертная. Мы с Амалией смотрели сериалы, ели, опять смотрели сериалы и снова ели. — Мне Сэм нравится. — Дин брутальнее, — нахмурилась, — посмотри на этого красавчика! — Он грубый, а малыш Сэмми просто лапочка. Какая шевелюра! — Да ну-у-у, — махнула рукой, — сколько шампуня нужно на эти волосы? Литры! — Дин ест все подряд! — И они с Бриллингом, за которого ты вышла замуж, очень похожи… — Сэмюэль Уильям Винчестер — идеальный мужчина! Подойдя к телевизору начала его трясти и кричать: — Сэм, выходи! Ты мне нужен! Сэмю-ю-юэль! — Аха-ха-ха-ха! — держится за живот, — Женя, прекрати. — Я хочу от тебя детей, Сэм! — продолжаю, — ты — мой беспокойный сон. — Томас! — крикнула девушка. Молодой человек подошёл к нам с удивлённым видом. — Нам нужно знать о них всё, — указываем на экран. — О-о-о-о-о, — улыбается, — моя тема. Он рассказал нам, что актёры, исполняющие роли Винчестеров женаты по десять с лишним лет, у каждого по трое детей. Мы расстроились… — А я почти вышла замуж за Джареда Падалеки, — обнимаю игрушку. — Понимаю, — Амалия надула губы, — грустно стало. Сериал мы начали смотреть втроём, и визжали как школьницы, когда видели Сэма с голым торсом. — Признаю, он хорош, но Дин лучше. — Ой, — цокнула, — Сэмюэль без души — пожар в штанах. — Хладнокровная убийца. Слуша-а-ай, твой муж такой же! — тычет пальцем в экран, — точь-в-точь, даже фразочки и ухмылочка бесячая. — Бриллингу осталось только волосы отрастить. — Он причёску лет десять не менял. Сомневаюсь, что у тебя это выйдет. — Посмотрим. Ревели как сучки, когда Бобби убили. Сидим в соплях, слюнях, воем по-волчьи. Пожрали отменного стеклища. Ваня должен был прилететь со дня на день, и рассказать нам обо всём, но он прибыл немного раньше, и увидел наше горе: — Вы чего ревёте? — Бобби убили! — хором, — он же им как отец был! — Какого Бобби? — в смятении, — что, блять, происходит? — Дин и Сэм сиротами остались! — Абаддон, — Томас подошёл к нему, — они сериал смотрят. — Тьфу, — фыркает, — ну взрослые люди! — Отстань! — Одна беременная, вторая просто эмоциональная. Томас, ты с катушек не съехал? — В процессе. Нас держали как пленных. Куда-то выезжать нельзя, гулять только в сопровождении охраны, и то, единственное место для прогулок — участок, на котором расположен пентхаус. Хорошо, что эти Азазелевцы русского не знают. — Они постоянно на русском разговаривают. Я не понимаю! — жалуется на немецком. — А тебе, мышь, блять, — Амалия прищурилась, — и не надо… — Вот даже сейчас! — Девочки, я же просил говорить по-немецки или по-английски. — Мы русские! А значит, будем говорить на своём родном языке, — кидаю в него подушку. — Карницкая! — поймал её, — очень радужный приём. Хоть бы подошла и обняла дорогого сердцу супруга! — Фе, — Бежецкая сделала вид, что её сейчас стошнит, — какие мерзости. Ты мороженое купил? — А я знал? — А догадаться не мог? — злится, — я сожрала все сладкое. Это было рассчитано на месяц. — Теперь, — усмехнулся, — понял, почему твоё лицо в прыщах. — Сука… — Так, — махнул рукой, — шабаш, метлы в руки и вперёд. Бежецкая на осмотр, Карницкая со мной. — У нас сериал! — хором. — Женя, — взял меня за руку и потащил, — не надо превращаться в Амалию, я с ней развёлся. Она негативно на тебя влияет… — Ну ты и козёл! — крикнула девушка. — Не лезь, ведьма. Бриллинг затащил меня в машину. — А куда? — завязываю шнурки, — объясни хоть что-нибудь! Заявился как домой, в этой, — оглядела его, — пижаме! С каких пор ты ходишь в пижаме? Волосы завязаны, лёгкая щетина, за ухом сигарета, ещё этот бледно-мятный костюм. Он похож на хиппи. — Во-первых, это оверсайз, и брюки-палаццо, а во-вторых, я не хочу разговаривать в присутствии Амалии. Как дела? Чем занималась весь этот месяц? — Ты даже не позвонил… — Был занят, — пожимает плечами, — извини. Информации много, время выдалось продуктивным. — Извини? — в шоке. — Прости. Так нормально? — Нет. — Пожалуйста. Теперь? — Мне нечего тебе сказать. — Чудесно. Значит, возражений будет меньше. Ты имеешь право злиться, но всему есть объяснение, Евгения. — И какое же? — Я был занят. Думал о тебе постоянно, — расхохотался, — не переживай. — Действительно стало легче. Куда мы едем? — Почти приехали. Через несколько минут мы остановились у небольшого домика. Он достаточно простой и уютный, а у крыльца огромное количество цветов. — Мой милый! — на немецком. Из здания вышла пожилая женщина с костылём, а за ней выбежала огромная немецкая овчарка. — Ты волонтёр? — Это мамина мама. Я нашёл её несколько лет назад, — по-русски, — мама была коренной немкой, как и дедушка с бабушкой. — И отчество от деда? — Его звали Франц, — кивнул, — бабушку зовут Верена. Привет, бабуль! — на немецком, — я к тебе с полными пакетами всяких вкусняшек! — И с девушкой, — спускается. Рядом с ней Бриллинг был таким нежным и ласковым. Как суфле. — И без очков видишь хорошо, да? А мне говорила другое. — Это я так шучу, — хохочет. — Бабуль, познакомься, — берёт меня за руку, — это Евгения. Моя супруга. — Здравствуйте. — Деточка, — улыбнулась мне, — где же ты так согрешила? Моргни, если он держит тебя в заложниках. Я молча моргнула. — Стерва. — Прекрати разговаривать на русском! Я же не понимаю. — Прости-прости… Так, я сейчас занесу пакеты, а завтра мы к тебе приедем и поболтаем, хорошо? — Хорошо, — кивнула. Отдалённо они даже похожи. Непривычно видеть его с кем-то из родственников, зная то, что Бриллинг всю осознанную жизнь был сиротой. — У тебя много вопросов, верно? — Достаточно, — киваю. — Наша дочь — Леона, была бунтаркой и жить по правилам никогда не хотела. Она сбежала в Россию, — задумалась, — где-то в восемьдесят пятом году, тогда-то мы и потеряли связь с ней. — Вы пытались найти её? — Да… Огромное количество раз, но Леона решила, что жить без родительского контроля ей лучше. Вечеринки, мужчины и наркотики… Ваня нашёл нас с Францем случайно. Шесть лет назад мы пересеклись в больнице. Ивана и нескольких молодых парней привезли в отделение, а мы сидели в приёмнике. Когда их оформляли, то я услышала то, как один из мужчин называет фамилии пострадавших, среди них была фамилия «Бриллинг». Франц уже тогда был глухим, следовательно, ничего не услышал, а я поняла, что это знак судьбы. Я навещала Ваню каждый день, рассказала о своих ощущениях, и когда он уже поправился, то мы сделали тест. — Сюжет для сериала. Вы молодцы, миссис Бриллинг, это требует уважения. Ваше женское нутро не подвело. — Просто Верена, милая. Мне всё ещё стыдно перед ним, что мы с Францем забросили поиски и сдались… — Поболтали? — выходит, — почему Цезарь опять без настроения? — Ты не привёз ему игрушек. — Я не курьер, — возмущается, — всё необходимое в пакетах. Мы поехали. — Была рада встрече, — улыбаюсь. — Увидимся завтра. — Всё-всё. Ваня обнял меня и приподнял, утаскивая в сторону автомобиля. — Тебя нельзя оставлять одну… Заболтаешь кого-угодно. — Твоя бабуля очень милая женщина. — Да, мы такие, — усадил в машину. — И собачка тоже. Правда, он убежал за тобой и мне не удалось его погладить. — Немецкая овчарка у немцев. Забавно, да? — Да. И куда теперь? — К демонам, — расхохотался, — бабуля ушла? — Да… Усмехнувшись, я прижалась к Бриллингу и поцеловала, показывая то, насколько соскучилась. По телу приятно разошлись мурашки, вызывая некое опьянение и помутнение разума. Какие же у него сладкие губы. Напоминает вишню с шоколадом. Ваня ответил с большим напором, запуская руку под мою футболку. — Зачем ты волосы обрезала? — выдыхает в губы, — мне так нравилось заматывать их на кулак, — простонал. — Разрешаю собрать хвостик. — Разрешаешь? — усмехнулся, — я должен сказать спасибо? — На колени. — Нет, — закатил глаза, — так, секс сексом, но нас уже давно ждут.Несколько часов спустя Дюссельдорф
Бриллинг привез меня на заброшенную лесопилку. — Не понимаю. — Идем. Пахнет мокрой древесиной. В помещении бегали крысы, которые поселились в опилках. Мы спустились вниз по лестнице и оказались в комнате, которая больше напоминает оружейную. Нас ждали русские Азазелевцы, и Джулия. Не нравится мне эта женщина… — Абаддон, Арадия, — ослепительно улыбнулся Аластар, — наконец-то семейная пара решила посетить наш коллектив. Аластар представлял из себя высокого мужчину средних лет с чёрными волосами и бородой. Он был обладателем лукавой улыбки, а по словам Бриллинга, искусный палач. Пытки — его фишка. Настоящего имени я не знаю. — Заткнись, — забрал у него сигарету, — все здесь? — Да. — Тогда, — запрыгнул на подоконник, — начнём? Итак, спустя месяц продуктивной работы нам удалось выйти на след Иорданцев. Напоминаю, они верующие, но сегодня в клубе «Unicorn» у них пройдёт встреча. — Это клуб трансгендеров, Абаддон, — рассмеялась Хела, — смеёшься? — Нет. Наши христиане грешат тайком, — выводит портреты на дисплей, — прошу, — махнул рукой, — берём в заложники, выбиваем информацию, если кто-то полезный — живет, если нет — да здравствует Ад. — И как ты предлагаешь их выводить из клуба? — Соблазном, дорогая, — подмигнул, — это мы умеем. В таком виде мы не появимся, а значит, — спрыгнул и подошёл к стене, — пойдём в этом. Бриллинг открыл шкаф, в котором было огромное количество различных нарядов, косметики, париков и прочего. — Что за гей-парад, Абаддон? — расхохотался Аластар, — предлагаешь накраситься и нацепить колготки? — Чулки. Вечеринка костюмированная. Мои идут со мной, с Аластаром его команда, а на шухере у нас Арадия и Джулия. — Что? — взревела женщина, — я не собираюсь работать с девчонкой! Она же ещё мелкая. — А я с бабушкой, — оскорбилась, — какого чёрта? — Девочки, тише! — Как ты меня назвала? Соплячка, иди сюда! — Тебя до пенсионного фонда проводить? Она соскочила с места, направляясь в мою сторону, но Иван Францевич встал между нами. — Села, — рявкнул на неё, — немедленно. — Ваня! — Я повторять не стану. Села! — Притащил свою девку в нашу семью, командуешь как Люцифер, ещё и войну объявил Иорданцам из-за того, что на неё охотились. — Я войну объявил из-за Вельзевула с Катериной. Бриллинг грубо схватил её за руку, так, что та закричала, и усадил на стул. — Если будешь мне перечить и показывать свой мерзкий характер, — взял за ворот, — при этом портить мне настроение, я пущу тебе пулю в лоб. Поняла? — Ты шутишь. — Нет! — крикнул, — ты меня услышала, что будет в противном случае, — усмехнулся, — тебе известно. — Мне это не нравится и подчиняться не собираюсь, — сверлит взглядом. — Тогда, — отпустил и отошёл на несколько шагов, — пристрелю тебя прямо сейчас. Без малейших колебаний достал оружие, снял предохранитель и нацелился на Джулию, но выстрелил в стену. Присутствующие, в том числе и я, застыли в ужасе. — Абаддон… — Молчать! Если кому-то что-то не нравится, то прошу встать в шеренгу! Джулия, а чего притихла? — Ты — чудовище. Хладнокровный и безжалостный монстр, люди такими не бывают. — Бывают, — улыбнулся, — я. Ваня подошёл к ней и наклонился. — Не смей трогать мою жену, сука. Даже мысли такой не допускай. Мне страшно, но одновременно приятно. — Собираемся, — щёлкнул пальцами, — оружие и оборудование перед вами. Вперёд!Клуб «Unicorn»
Какой же это стыд и позор… Я надеюсь, что моя память самостоятельно уничтожит воспоминания. Было ли что-то забавное? Да… Как оказалось, Бриллинг ходит на каблуках лучше, чем кто-либо. Любая модель ему позавидует. Такая грация. Чёрное обтягивающее платье с перьями, высокие кожаные сапоги, яркий смоки-айс с красной помадой, вдобавок ко всему он даже бюстгальтер надел. Куча блёсток, ярко-красный парик и аромат женщины с большой дороги. — Выглядишь как, — замялась, — шлюха. — Я знаю, — подкрасил губы, — на то и работаю. Ваня чувствовал себя в этой одежде настолько уютно, что это пугало. — Ты побрил ноги? — Да, — кивает, — я же не могу чулки надеть на волосатые ноги. Против шерсти же. Потом будет больно, — прячет под платьем кинжал. Наш отряд убийц был похож на карнавал в Рио-де-Жанейро. Карнавал фриков упавших в таз с глиттером и тенями. На мне тонна косметики, какой-то странный парик с синими волосами, ярко-розовое платье, колготки в сетку… Это какой-то пиздец. Линзы Азазелевцев действительно уникальны. Ощущение, что это видеокамера. Моргнёшь — сделаешь снимок, а управлять можно с помощью взгляда. Нужно двигать глазами как курсором мышки. На глазах практически не ощущаю. Джулия пыталась задеть меня несколько раз, но ей хватило одного взгляда от Бриллинга. Успокоилась моментально. — Так, — поправляет парик, — едем в место, где полно представителей ЛГБТ-сообществ, а значит, Аластар, никаких выкриков и драк. — Я один раз их педиками назвал! Один! — Потом началась поножовщина и кто-то провёл ночь в больнице, а кто-то в полиции. Никаких драк, нахуй! Толерантность и только. Мы поочерёдно прибыли в клуб, и заняли свои позиции. И опять же, это барная стойка, но Иван Францевич пить запретил. Здесь красиво, прикольно и весело. Странные люди в странном месте. Хочу застрелиться. Объявляю вечер открытым.