Бриллинг
Сигареты стремительно заканчивались. Я до последнего держался, но споткнувшись об ящик, расхерачил его. — Ваня, — рявкнул дядя Миша, — успокойся. — Не могу! Мы в километре от этого склада, но какого-то хуя бездействуем! — Следим. — Как вы узнали? — Не поверишь, но мне позвонила служба спасения Германии и сообщила координаты. Женя каким-то образом добралась до телефона. Хела и Аластар с Амарой уже там. — Почему мы здесь? — Я жду, когда ты успокоишься и станешь адекватным. Бриллинг, сначала вопросы, потом пули. И да, прекрати бухать на работе. От неё можешь скрыть свою тягу к алкоголю, но я знаю правду. — А я всегда на работе! — прорычал, — круглосуточно и круглогодично. Вискарик помогает мне себя контролировать. — Наоборот. Ты пьяный — второй Дьявол. Сколько дней подряд пьешь? — Восемь. — Твой разум обязан быть трезвым. Наше дело требует особой концентрации. Завязывай, — вздохнул, — или я тебя закодирую. Думай холодной головой. — А обычно по-другому? — Да. Как пирожок из печки. Такой же горячий. Я был против твоих отношений с Женей по одной причине, — прикрыл глаза, — у тебя огромные проблемы с алкоголем и гневом. — Я при ней этого не показываю. — Пока что, — кивнул, — всему своё время. Если я не увижу результата, то сделаю всё для того, чтобы вы развелись и ты её больше не увидел. Я не дам дочери жить с алкоголиком, который готов взорваться в любую минуту. — Вы чем лучше? — Я держу свои эмоции под контролем. Работа и дом — раздельные локации, где тебе нужно быть другим человеком. Ты меня услышал? — Да… Всё правильно, я бухаю. Каждый вечер накидываюсь и отрубаюсь. В голове слишком много мыслей, а значит, заснуть просто так не получится. Мы подъехали к складу, который наши уже оцепили по периметру. Люцифер дал добро. Я пробрался в помещение через чёрный вход. Здесь так много лакокрасочных материалов. В кладовках стоят кровати, бытовые приборы. Иорданцы здесь живут. Неподалёку от лестницы заметил Аластара. Он маякнул, что их шестеро. Услышав шаги, спрятался за коробками. Наши добрые «друзья» торопились покинуть убежище. — Куда собрались? — выхожу из тени, — а как же поболтать? — Иван Францевич, — улыбнулся один из них, — рад лично с вами познакомиться. — А я нет. Вам не выйти живыми. Периметр оцепили, на точках снайперы. — Николай, — появился Михаил Александрович, — где моя дочь? — Михаил! Мой любимый братец. Сходства нет вообще. Карницкий высокий здоровый шатен, а Николай достаточно худощавый, и маленький? — Где моя дочь? — Как жизнь? Всё ещё существуешь для Сатаны? — Прекращай, — рявкнул. — Стоп! Стоп! — кричу, — вы — братья? — У нас отец один, — отвечает, — матери разные. — И твоя мать направила папу на путь отречения, — вздыхает, — благо, к старости отец понял истину. — И отдал всё имущество на процветание Иордана. Отец был религиозным фанатиком, как и твоя мать-сектантка. — Нам известен путь. — Точно, — кивает. — Мы не обучаем людей убивать. — Я дал еду и воду многим талантливым людям, спас их от бедности, раскрыл потенциал. Азазель никогда не убивает из-за страха, личной неприязни и вероисповедания. Где моя дочь? — Дайте нам уйти и я скажу, — усмехнулся. — Пусть уходят, — проговорил в рацию, — не трогайте. — Пусть скажет, — снял предохранитель. — Михаил, убери цепного пёсика. Я выстрелил ему прямо между ног, и пролетев, пуля отрикошетила в стеллаж, а после в светильник. — Говори. — Абаддон. — Говори, иначе, возьму чуть выше. — В подвале. Вас ждёт сюрприз. — Иди проверь. — Нет! — прорычал, — сначала мы уйдём. — Валите… Дядя Миша отпустил их, а я рванул в подвал. — Двери заперты! — Стреляй! Закрыв лицо, прострелил замочную скважину, и выломил двери. Женя была привязана к стулу. На лице несколько ссадин, по телу синяки, одежда мокрая. — Карницкая? — бью по щекам, — Жень? — Доченька… Она приоткрыла глаза. — Больно, — прошептала, теряя сознание. Пульс еле ощущался, и я начал искать причину. Под стулом расползалась лужа крови, и приглядевшись, увидел пулевое ранение. — Твою мать! Михаил Александрович разрезал верёвки, а я подхватил её на руки. — Быстро за ними! — скомандовал, — не дайте им уйти! Живее, мать вашу! Я аккуратно уложил её на заднее сидение автомобиля и приподнял чёрную футболку. Ранение не сквозное. Пуля всё ещё там. — Мы за ними, а ты в больницу! — Хела! Садись в машину! — Ключи, — протянула руку. — Я сам. — Ключи, сука! Я не хочу разбиться. — Только быстрее. Пока ехали до ближайшего госпиталя, клянусь, в Бога поверил. Я так и знал, что будет именно такой вариант развития событий. Карницкая — моё самое уязвимое место. — Что с ней? — спросила медсестра. — Пулевое ранение. Пуля там. — Роберт! Стивен! — кричит, — каталку срочно! Готовьте вторую операционную и Шарлеса! Медработники забрали её у нас. — А вы, — оглядела с ног до головы, — будьте добры остаться. — Хорошо, — кивнул, — Юль, едь, — на русском. — Нет. Я останусь с ней, — мотнула головой, — ты нужен там. — Здесь. — Бриллинг, будешь лишь мешать. Иди и выпусти пар… Я всё проконтролирую. — Ладно, — соглашаюсь, — звони. — Так точно. — Антропова, — пригрозил, — не дай Бог… — Знаю, — улыбается, — иди.Вечер Хела
Операция длилась три с половиной часа. Всё это время я пыталась связаться с нашими… Ничего. В больницу приехали полицейские и допросили меня. — Как вы и потерпевшая встретились? — Мы с моим мужем поехали на заправку, — вру, — и нам пробило колесо. В районе восточного шоссе. — Частенько такое бывает. — Вот именно! Он остановился, мы вышли из машины. Изначально, я подумала, что на обочине лежит какой-то мешок. Зрение подводит, — нервно усмехнулась, — а подойдя ближе, увидела девушку. Вот так здесь и оказались. — Где ваш супруг? — Поехал к сыну. Оливеру всего три месяца, необходимо плановое питание. Оставили всего на часик. — Хорошо, — возвращает документы, — миссис Броук, ваш супруг должен подъехать для дачи показаний. Уведомление вышлем по почте. — Благодарю. За границей мы действуем с поддельными паспортами и историями жизни. Биометрия усложнила бы это, но Амара нашла лазейку в системе, а после занесла наши новые данные. Компьютерный гений. Они определят личность Жени по ДНК-анализу, что создаст дополнительные проблемы. — Доктор, — поднимаюсь с места, — как она? — Пулю извлекли. Пострадала печень, из-за чего мы вынуждены были удалить небольшой кусочек, но переживать не стоит, печень — очень живучий орган, который имеет уникальные способности к регенерации. — Это радует. Её можно навестить? — Увы, — пожимает плечами, — организм катастрофически ослаблен. Ощущение, что госпожу месяц пытали, — потер глаза, — вкалывая ей нечеловеческие дозы морфина, или чего-то такого. — У неё передозировка? — Именно. Организм отказывается бороться с недугом в сознании, из-за чего, — опустил глаза, — впал в кому, пытаясь защитить себя. Повреждений достаточно много: ушибы внутренних органов, обезвоживание, черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, интоксикация. Остаётся надеяться только на чудо… — И, — подбираю слова, — ничего не сделать? — Всё возможное мы сделали. Будем ждать. — Когда она очнётся? — Не могу подсказать… — И ваши прогнозы? — Всегда верю в лучшее, но, — снял очки, — в этот раз веры нет. В случае чего, мы сообщим родным. — Благодарю.Бриллинг
Мы перебили большую часть, но Николай сбежал на вертолёте, скрывшись от нас в лесу. Юля позвонила и сообщила, что мне необходимо приехать в больницу. Отказалась говорить по телефону. Я даже курить не хотел… — Езжай, — Люцифер огляделся. — А вы? — А мы приберёмся, — вынимает нож из тела. Достал из багажника воду, умылся сам и помыл руки. Руки трясутся. Скинув окровавленную одежду, переоделся. — Давай, — Аластар, — мы отвезем трупы на склад и сожжём всё это. — Замыкание на лакокрасочном складе? — Верно. — Держи, — отдал пакет с вещами, — спасибо. В больнице меня уже ждала Хела. — Здравствуйте, — подхожу, — я муж Евгении Бриллинг, сегодня её доставили к вам с пулевым ранением. — Добрый вечер… У нас нет пациентов с такой фамилией. — Карницкая. Евгения Карницкая. Я отдал паспорт и свидетельство о заключении брака на стойку регистрации. — Теперь, она Бриллинг. — Видимо, данные не обновились. Я вас уже где-то видела, — медсестра нахмурилась, — вы же её привезли? — Нет, — Юля усмехнулась, — мой муж куда симпатичнее. Извините… — Спасибо, — рявкнул. После разговора с доктором хотелось разреветься. Это я виноват. Нельзя было втягивать Женю в войну с Иорданом. Пусть эти суки молятся своим богам, чтобы она выжила, иначе, настанет Судный день. Зайдя в палату, я подумал, что она мертва. Глаза закрыты, плечи при дыхании не шевелятся, но приборы показывали другое. — Я тебя спрячу, — прошептал, — я тебя спрячу и не позволю участвовать в этом… Умоляю, не оставляй меня. Карницкая, — голос предательски надломился, — вернись ко мне. В последний раз, плакал ещё будучи ребёнком, а после что-то внутри сломалось. Дерьмовых ситуаций было много, и зареветь не получалось, но хотелось. Слёз не было. Почувствовав, как глаза намокли, поднял голову вверх, дабы предотвратить это. Вышло? Нет.