Не оборачивайся

Ночью вся база проснулась из-за тревоги. Я успела схватить пистолет и натянуть спортивные штаны. Босиком, в топике и сонная. Вспомнив, что на улице ноябрь, оделась нормально. — Что случилось? — Периметр. Датчики засекли несколько фурготов на нашей территории, — Хела зевнула, — неизвестные направляются в нашу сторону. Мама дорогая… Обернувшись, увидела Бриллинга в костюме Стича с автоматом наперевес. На нём была лишь пижама и пара ботинок. — Я так охуенно лежал, — цокает, — вот одному Богу известно насколько это было заебись. Убью эту мразь, которая меня подняла. — Выглядишь сногсшибательно, — оцениваю. — Благодарю. — Ваня, — Юля в шоке, — тебе тридцать шесть, сука, лет. Какой Стич? — Очень мягенький, — протянул руку, — потрогай. — Ты ещё скажи, что у тебя трусы с медвежатами! — На данный момент на мне трусов нет, а так, — кивнул, — есть и с медвежатами. В чём проблема? — Пиздец. Я рассмеялась. — Не ставь меня в рамки, нахуй. Захочу, вы все в таких пижамах будете ходить! — Облезешь. — Может, — Аластар подошёл к нам, — вы потом пиздеть продолжите, м? — Зачем тебе гранатомёт? — напряглась. — Всегда хотел использовать его, — доволен. — Жек, он в пижаме! — Клёвая пижама, — протянул руку, — одобряю. — Спасибо, — жмёт её. Мы спустились в общий зал, где Бриллинга уже ждали остальные Азазелевцы. — Так, — подходит к пульту камер видеонаблюдения, — без моей команды никто никуда не выходит. Ясно? — Вполне. Несколько фургонов остановилось у церкви, и из автомобилей вышли люди. — Лёх, — мужик прикурил сигарету, — тут кроме старой церкви нихуя нет. Старуха тебе именно этот адрес скинула? — Ну, — смотрит в телефон, — а мы налево повернули, или направо? — Смотря где. — Последний перекрёсток. — Налево. — Вот тебе лишь бы налево, — возмущается, — надо направо, дебил. Поехали! — Что, — другой мужчина, — ошиблись? — Конечно ошиблись. — Ой, тут ехать обратно пару километров! — Я замёрз и хочу есть так, что прямо сейчас мой желудок начнет питаться собой же! Поехали! — Может в церкви кто-то есть? Попросим ночлег? — Ты долбаёб? Да, сидят монашки в углу и ждут нас. Едем! Иван Францевич закипал с каждой секундой. — Ложная тревога, — махнул рукой, — отбой. Все идут спать… — И ради этого нас подняли? — зеваю. — Пойдём. Он взял меня за руку, уводя в сторону собственной комнаты. — Чай, кофе или что-нибудь покрепче? — Ого, — оглядываюсь, — у тебя тут целые хоромы, а не комнатка. — Ну-у-у, — смущается, — я же почти глава Азазеля, могу себе позволить. У меня здесь спальня, небольшой кабинет с архивом. — И мини-бар. — Верно… Что будешь? — Чай. Черный без сахара. — Жень, — снял капюшон, — я хотел поговорить с тобой наедине. Прошу меня выслушать и не перебивать. — Хорошо, — кивнула, — говори. — Нам необходимо пожениться обратно. Видишь ли, я не везде могу действовать как Абаддон, иногда следует соблюдать осторожность и быть Иваном Францевичем. Как супруги, мы сможем иметь доступ друг к другу на случай того, если кто-то из нас попадёт в больницу. — Или умрёт. Наследников по закону у тебя нет. — Супруга. Это перестраховка, чтобы потом никому не мучаться с документами и прочей лабудой. Я без проблем могу написать на тебя завещание, но заплатишь больше в два раза, так как чужая мне. Зарегистрируем брак — родная. Родная… — Тем более, мы для других всё ещё женаты, и если кто-то узнает о том, что всё это фикция, — вздыхает, — будет не очень красиво. — Необходимо сохранить красивую картинку корпорации. — Да. Фиктивные браки в Азазеле — норма. Например, Хела и Аластар, — прикуривает, — они «женаты» уже несколько лет, и это достаточно удобно для нас всех. Она без труда может находиться в палатах, быть представителем где-либо. — Но по доверенности. — Верно. Утром мы поедем в ЗАГС, а потом к нотариусу, — заварил чай, — оформим все документы. Я напишу завещание и доверенность на твоё имя, ты этого можешь не делать, но лучше, — достаёт кружку, — чтобы оно было. — Я тебя поняла, Вань. — Стоп, — поднял руку вверх, — ты называешь меня по имени тогда, когда что-то не так. Не споришь, а соглашаешься, почему? — В твоих словах смыслах больше, чем в моих пререканиях. — Если собака не ест, значит, есть проблема. Говори… — Мне не хочется во всём этом участвовать… Всё началось с Кокорина, а сейчас, я вот здесь, разговариваю с тобой и мечтаю о том, чтобы просто выспаться. — Каково твое желание? — Я хочу уехать, и если есть возможность, то сменить имя, дабы ни одна тварь меня не нашла… Знаю, Азазель просто так никого не отпускает, но прошу, — замялась, — умоляю, дайте мне шанс на нормальную жизнь. Я сделаю всё. — Удивлён. Ты — наследница империи, Женя. — Я воспитана иначе. У меня другое представление о прекрасном. — Что тебя пугает? — Чуйка орёт о том, что для меня это закончится во всех смыслах. Предчувствие отвратительное, да настолько, что аж тошнит. — Не накручивай себя лишний раз, Евгения. Тебе необходимо беречь нервы. — Шутишь? Ты мне недавно открыл глаза на то, люди скоро станут роботами. Вообще в голове не укладывается… Как? Как можно совместить технику и органику? — Технология не стоит на месте. Прогресс бежит. Я не решалась смотреть на Бриллинга. Слишком много эмоций и слов, которые хотелось бы сказать. — Я одновременно не хочу здесь находиться, видеть тебя, но мне хочется быть ближе, разговаривать с тобой, проводить время. Я понимаю, что моё будущее с тобой обречено к хуям, и сделать ничего не могу. Семья тебе не нужна, дети тоже, спокойная жизнь тем более, а мне не хочется сидеть дома, и думать, что ты где-то погиб… Или, — голос дрогнул, — погибнуть в бою… — Я не вижу другой жизни… — Ты не хочешь видеть другой жизни… — В девять выезжаем. У тебя есть шесть часов. — Ну вот, — киваю, — опять получается монолог. — Я тоже скучаю, — отпил кофе, — мне тоже тебя не хватает, но… — Что «но»? Мне казалось, что наш развод хоть чему-то тебя научит, Бриллинг. Почему ты такой? Что мне надо сделать, чтобы ты понял… — Я понял, — перебивает, — я всегда боролся за свои интересы. Лишь с тобой понял, что готов сдаться. Сдаться тебе… Сдался, и потерял тебя. Иронично? — Очень. — После того, как мы закончим с Иорданом, я дам тебе шанс на светлое будущее. Исчезну из твоей жизни. — Это так обязательно? — Иначе не получится… Прости. — Прости. — Тебе стоит отдохнуть.

Утро

Я не уснула. Он сказал, что мы отправимся в аэропорт сразу же после того, как встретимся с каким-то человеком, а перед этим съездим в ЗАГС и к нотариусу. — Собрала сумку? — Да, — кивнула. — Поехали. Каждое движение, речь, всё это отточено до идеала, улыбка без капли искренности, как привычка, взгляд всегда сканирует пространство и окружающую среду. Обращаясь ко мне, данное куда-то испарялось. Глаза начинали бегать, Ваня иногда путался в словах, становился более робким. — Где твое обручальное кольцо? — Сдала в ломбард. — И что с этого поимела? — открыл дверь и пропустил меня вперёд. — Купила вещи для приюта животных. — А просто позвонить и попросить денег нельзя? Вообще-то, эти кольца делались на заказ. — Извините. Мне похуй. Он молча взял меня за руку, и надел точно такое же кольцо на безымянный палец правой руки. — Я кольцо не снимал, — показывает свою руку, — и ты, будь добра, этого не делай. Хорошо? — Хорошо. — Молодец. С довольной улыбкой Бриллинг поцеловал костяшки. Мурашки по коже чуть не заставили меня вздрогнуть. — То, что я люблю тебя, не дает мне права портить твою жизнь. Понимаешь? — Почему именно портить? Не ответил. Сотрудники ЗАГСа слегка удивились нашему визиту. То женятся, то разводятся, то опять женятся… — Поздравьте друг друга. — С праздником. — Угу, — усмехаюсь, — и тебя. Опять супруги. Закончилась моя, так называемая «свобода». Когда мы появились в нотариальной конторе, то секретари невольно напряглись, опуская взгляд, стараясь не смотреть на Бриллинга. — Они знают? — Нет, но она, — указал на нотариуса, — да. Эта женщина вызвала у меня улыбку. Полная, меня ниже где-то сантиметров на двадцать, карамельные кудряшки, игривые голубые глаза. Симпатичная дама. Такая забавная и милая. — Иван Францевич, — улыбается, — чем обязана? — А давайте посекретничаем? — А давайте, — указывает на свой кабинет, — Ириш, если что, я занята, меня не отвлекать. — Хорошо, — кивает, — Людмила Викторовна. Хороший у неё офис. Ремонт новый, дорогой, приятная атмосфера. Уютно. — Итак, — садится, — что будем оформлять? — Завещание и доверенность. — Отлично. Кто первый? — Уступаю даме, — выходит из кабинета. — Евгения Михайловна, рада лично с вами познакомиться, — протянула руку. — Взаимно. Я хочу завещание на него и доверенность с максимальным количеством полномочий. — Вы же понимаете, что понятия «генеральная доверенность» нет и всё предусмотреть невозможно? — Да. Давайте просто по максимуму. — Хорошо. На сколько лет доверенность? — Давайте на десять. — Отлично. А завещание? — Всё моё имущество Бриллингу. — Про обязательную долю знаете? — Да, — киваю, — да… — Евгения Михайловна, если с вами что-то случится, то доверенность утратит силу. — Я знаю. — Ожидайте здесь. Чай или кофе? — Водички. Она отсканировала паспорт, свидетельство о заключении брака и принесла готовые документы. Я даже читать не стала, просто расписалась. Бриллинг сделал то же самое, после чего мы обменялись бумагами. — Кто первый умрёт — тот лох. — Ты в отличном настроении? Удивлена. — В пиздатом, — грустно улыбнулся. Приехав в ресторан, почувствовала себя неловко. — За нами следят? — Мои люди, — кивнул. — Кого мы ждём? — Одну девушку… Она поможет. Тебе что-нибудь заказать? — Нет. — Ты ничего не ела утром, и взгляд голодный. — Заботишься? — Да… Нельзя? — Можно. Наслаждаясь вкуснейшими сэндвичами, заметила девушку, которая нервничала очень заметно. — Бриллинг, сука, — садится рядом, — ты меня подставляешь. — Кира, — закатил глаза, — успокойся. — Если не забыл, я в розыске. — И? Давай паспорта, — оглядывается, — и быстрее шевелись, раз в розыске. — На, — положила на стол пакет, — ты его девушка? — Жена, — ответил. — Беги от него, сумасшедшая. Не будь такой ёбнутой, красотка… — Кира, пиздуй уже. И спасибо, деньги в нашем месте. — Не звони мне больше, долбаёб. Когда она ушла, я задала вопрос: — Кто это и что сейчас было? — Кира. Работала в паспортном и тайком делала фальшивые документы, создавала людям новые личности. Её сдали коллеги, из-за чего ей пришлось податься в бега и прятаться. — Что грозит за такое? — Там приписали всё, что можно. Расстрел. — И ты ей не можешь помочь? — Могу. Она не соглашается, а настаивать не люблю… — Ясно. И кто мы? — Супруги-ветеринары из Южной Дакоты. Дома у нас квартира на окраине, пёсик и всё такое. Жень, хочу предупредить, чтобы не случилось в Германии, прошу, не удивляйся, я всё держу под контролем. — Ты меня пугаешь, — усмехаюсь. — Разве? — улыбается. — Да… — Тебе не стоит переживать. Он приподнялся, оставляя поцелуй на макушке. — Зачем ты это делаешь, если будущее обречено? — Привычка, тем более, твой аромат — восхитительный… Мне тяжело сдерживать свои и свои желания. И не говори, что всё хуёво. Я постараюсь найти способ…