— Добрый вечер, — удивлена, — нет, а что такое?
— Вы не могли бы забрать меня? Никто из Азазелевцев ехать в сторону города не хочет, а я здесь находиться не могу… В долгу не останусь и буду благодарен.— Минуточку…
Неожиданно. — Сэм звонит, просит забрать. Поедем? — Легко, — кивает, — слушай, а может в рестик заедем? — Двенадцать ночи. — И что? Круглосуточных полно. Есть хочу до ужаса. — Можно. — Двадцать минут.— Сэмюэль, мы через двадцать минут будем.
— Ох… Спасибо огромное! Видимо, господин МакАллистер впервые в России. Мужчина одет достаточно легко для декабря. — Замёрзли? — У вас здесь очень холодно, — пристёгивается, — как вы живёте в таких условиях? — Интересный вопрос, — хором. — Мы едем в поместье? — Нет, — девушка мотнула головой, — мы едем есть борщ и сало. — Борс? Это что? — Суп с мясом, капустой и свеклой. — Ой, — скривился, — нет-нет. — Да-да, — Амалия, — будем есть борщ, шашлык, и запивать всё это водкой. — Мне кажется, — улыбаюсь и говорю по-русски, — он в шоке. — Милые дамы, будьте добры разговаривать на английском или немецком. Я не понимаю и мне становится неуютно. — Извините, Сэмюэль. — Вы же шутите про водку? — Конечно. На самом деле, отвезём вас подальше в лес и изнасилуем, — подмигнула ему, — шучу. МакАллистер заливисто рассмеялся. — Кто кого ещё. — Нас двое, — оборачиваюсь. — Я больше, — улыбнулся. Не поспоришь. До города мы ехали в тишине. Сэм изредка удивлялся погоде. — Ебать он здоровый нахуй, — Амалия закрывает машину, — ты посмотри на него, Жень! — Да вижу, — прошипела, — шкаф. — Целая стенка. Лёг сверху и убил. — Не поняла. — Поймёшь, — подмигнула. Когда до меня дошло, то я слегка толкнула Бежецкую и улыбнулась. — Дура. Удивительно, но в ресторане русской кухни полная посадка. Времени много, уже почти за полночь. — Доброй ночи, — хостес, — вы у нас впервые? — Да, — Амалия, — мои иностранные друзья хотели бы попробовать все лучшие блюда нашей кухни. — Ох, — усмехнулся, — у нас есть программа под названием «знакомство с медведем». Для такого случая подойдёт идеально. — Мы согласны. — Тогда, — доволен, — назовите мне три цвета. — Синий. — Чёрный, — я, — Сэм? — А? МакАллистер внимательно рассматривал картины. — Цвет назови. — Розовый. — Розовый?! — хором. — Ну да. — И розовый. — Отлично. Следуйте за мной. Ресторан был выполнен в классическом русском стиле и напоминал избу. Здесь даже пахнет баней. — Здравствуйте, меня зовут Святослав и сегодня я ваш официант, — раздаёт меню, — через сколько подойти к вам? — Минут десять. Спасибо. Атмосферное местечко. — Где здесь уборная? — оглядывается, — я не понимаю что написано. — Дойдите до бара и налево до конца, — подсказывает девушка. — Благодарю. Как только он ушёл, я решила задать интересующий меня вопрос: — Почему ты здесь, а не с дочерью? — А кто мне её дал? — усмехнулась, — сразу же после родов забрали, и видела я её только дважды. — Не поняла. — Я просто мать ребёнка, а не государыня Всероссийская, блять, — махнула рукой, — прав во дворце нет, моё слово лишь звук. Ещё и Екатерина вернулась из своей ебаной Шотландии, — фыркает. — Мать Николая? — обомлела, — у-у-у, плохо дело. — Да пиздец. Она его подбивает на примирение с Анной и признанием Яры её дочерью. Мол, Колюся, Анна же какая-то герцогиня, а Амалия — певичка. — А Николай? — Меж двух огней. Они её даже крестили без меня, — опустила глаза, — я с ней не нянчусь, кормят её смесями, вокруг куча нянек и сиделок. Просто инкубатор… Я Ярочку очень долго ждала, комнату ей обставила, даже на стене рисунок сама нарисовала, — поджала губы, — а её поселили в другую комнату, поближе к бабке. Мне тяжело там находиться, из-за чего сбежала в свою квартиру. — Я в ахуе. — Я тоже… Николай занят переговорами со Швецией, и сейчас находится там. Ему докладывают что всё отлично, а на самом деле, я даже позвонить ему не могу. Меня тупо отрезали. Бриллинг попросил потерпеть и обещал помочь. Девушка показала мне фотографии новорождённой дочери и детской. — Она твоя копия, — умиляюсь, — такая же куколка. — Клубникой пахнет… — Вы определились с выбором? — вернулся Сэмюэль. — Да, — Амалия. Официант взял у нас заказ, а после принес шапки-ушанки тех цветов, которые мы назвали хостесу. Сэм в этой шапке выглядел очень неоднозначно. — Простите, а шапки потом куда? — Это подарок новым гостям. Перед нами поставили водку, морс клюквенный, борщ, чесночные гренки со сметаной, и котлету с пюре. По-русски. Чуть слюной не захлебнулась. — Я так и думал про вашу страну, — смеётся, — медведи, водка и мороз. — Можно на «ты»? — Конечно. — Это ты ещё в больнице или паспортном не был. Там работают исключительно злые женщины, которые готовы разорвать тебя, если на твоём лице улыбка. — Господи… Я заметил, что у вас люди какие-то хмурые, серьёзные, но город красивый, мне очень нравится. Ну, — разливает водку, — за знакомство. — Лей давай, — буркнула на него, — краев не видишь? — Евгения, — рассмеялся, — неожиданно слышать такое от тебя. Пора обучать русскому. — Так, давай медленно. Ж-ж-же-е-еня. — Дж-ж-же-е-еня. — Без Д. Просто Ж. Как пчёлка делает? — З-з-з. — Ж-ж-ж. — З-з-зеня. — Ж-ж-ж-женя. — Ж-ж-женя? — Да! Ещё раз! — Дж-ж-же-е-еня. Блять. — Скажи Ж. — З. — Ж. — Ш. — Жопа. — Жопа? — Амалия усмехнулась. — На одну же букву начинается. — Жопа. — Только Женя. — Зеня, — прищурился, — минуточку… Жопа… Жопа… Женя… Женя! Получилось! — Браво! — хлопаем. — Женя! Евджения! — Да ёпта, — улыбаюсь, — хорошо же было. Я Женя, но полное имя — Евгения. — Не-не-не, Евджения. У него был стандартный акцент для иностранца. Некоторые слова звучали так мило и забавно, что становилось смешно. — Это что? — указывает на еду. — Борщ. — Борч. — Щ. Щука. — Сука. — Вот это с первого раза получилось! — угараю. — А это? Странный бекон. — Сало. — Это, — берёт в руки морс, — очень кислый сок. Ох… — Клюквенный морс. — Чего сидим? Сэм, наливай. Первые две рюмки зашли хорошо. Я даже согрелась. Сэмюэля всего перекосило от водки. — Как тебе борщ? — Вкусно, — жует гренки, — вкусно. — Святослав! — Амалия, — а можно нам пельменей? Три! — Конечно можно! — крикнул юноша. — Вот как можно русского от иностранца отличить. Когда вы показываете какое-либо число на руках, то делаете это вот так, — задействовует указательный, средний и безымянный палец, — для вас отсчёт начинается с указательного. Мы же, американцы, британцы, те же немцы, французы и прочие, начинаем считать пальцы с большого. Только русские показывают вот так. — Интересный факт. Я даже не знала. В такой обстановке Сэм был похож на русского парня по имени Стёпа. Обрусел за один вечер. — Дорогие гости! — раздался голос, — объявляю конкурс. С каждого столика двое должны выпить десять рюмок водки. Не запивать и не закусывать. Победитель получит два килограмма шашлыка из свинины и торт! Я перевела мужчине эти слова. — Идём? — Ой, не, — Амалия, — мне вас ещё домой отвозить. — Идём, — поднимается, — там торт дают. МакАллистер размялся и снял рубашку, оставаясь в чёрной обтягивающей футболке. Бежецкая аж жевать перестала. — Охуеть. — Внатуре, — киваю. Было пять команд. Первые две не справились, так как девушки убежали блевать. Наша очередь. — Десять секунд, — бармен достал таймер, — погнали! Пожалею об этом завтра. Пять рюмок водки. С горем пополам мы выпили эти злосчастные десять рюмок водки в указанное время. Я сморщилась так, что аж в глазах потемнело. — Ох, — проводит рукой по лицу, — блять, — по-русски, — пиздец… Какой ужас, — на английском. — Начинаешь становиться русским, — хлопаю его по плечу. — Э-э-э-э, — кто-то из мужиков услышал на каком языке разговаривает Сэмюэль, — ты чо, из этих? Из черножопиков? — Слышь, — рявкнула, — беложопик. У тебя проблемы с иностранцами? — Это место для русских. — На стене написано, или чо? Я сейчас ему скажу, что ты его лосём назвал, и он тебя размотает. Хочешь? — Нет, — отвёл взгляд. — Вот и завали своё хлебало. — Проблемы? — Сэм посмотрел на них. Мужчины сразу же погасли, глядя на мужчину. Ссыкуны, блять. — Нет, — на ломаном английском, — всё хорошо.Ближе к рассвету
Чем больше водки было в организме, тем веселее становился народ. МакАллистер танцевал с теми мужиками вприсядку, хохоча на весь ресторан. Мы с Амалией наблюдали за происходящим, наслаждаясь выигранным шашлыком. — Давай, — обнимаются, — ты крутой, братан! — Спасибо! — на русском, — вы тоже. — Он за одну пьянку русский понял? — Бежецкая. — Великая держава. Её машина не хотела заводиться. Видимо, замерзла к чертовой матери. Пока ждали такси, то те мужчины где-то взяли светлое пиво. И вот, мы сидим на лестнице, пьём это гадкое пиво, смотрим друг на друга и обсуждаем политику. Ещё шапки эти разноцветные. — Картина маслом, — усмехается, — слушай, как начало анекдота. Сидели как-то раз немец, британец и русский. — Ты где здесь немца увидела? — Ты. Бриллинг же. — Не напоминай… Сэма мы посадили вперёд. — Слушай, — вспомнила, — мне нужна твоя помощь или подсказка. — Ну… — Орлов дал наводку, но я не поняла. Листья опадают перед главным днём в году. — Я считаю, — обернулся, — что всё достаточно очевидно. Премьер-министр говорит про чей-то день рождения. — Намёк на то, что день рождения убийцы мамы и сестры где-то в сентябре? — Логично, — Бежецкая, — есть такие? Мария. Внутри всё упало. Я еле дождалась, пока мы приедем в квартиру Амалии. Попросила ребят оставить меня одну. Надо позвонить Бриллингу.— Разбудила?
— Почти, — зевнул, — что такое?— Не посчитай меня дурой, но помнишь, что я говорила тебе про Орлова?
— Листопад?— Да… Вань, а если это Мария? Альфред её знал, из-за чего без проблем пустил в дом. Чужой бы не зашёл.
— Я тоже об этом думал, — голос стал более серьёзным, — даже отцу твоему сказал, но дядя Миша мне у виска покрутил. Он говорит, что Мари в пансионате и проходит терапию…— Надо это проверить, — выдыхаю, — есть возможность?
— Будет. Что с твоим голосом? Ты пьяная?— В салат нахуй, — улыбаюсь, — но на ногах стою.
— Ты идёшь? — Сэм вышел из подъезда, — холодно же. — Да, — киваю, — минутку. — Там ещё и МакАллистер? — рявкнул, — серьёзно, Карницкая?!— Что за ревности? Я тебя умоляю, Бриллинг… Завязывай.
— А что «завязывай»?— Так, стоп, — начинаю злиться, — ты сам с этой Ханаби вечера проводишь, следовательно, будь добр до меня не доёбываться, окей? Я позвонила с другим вопросом, и не просила устраивать сцен ревности.
— Как мы заговорили…— Свободные отношения, — напоминаю, — ты мне не хозяин. Отъебись.
— Хорошо, — усмехается, — ладно, давай до завтра. Стерва.— Козёл.