День первого совещания генеральных директоров «Азазеля» с Карницкой
Сегодня ответственный день. Я проснулась очень рано, так как переживала. Интересно, как они ко мне отнесутся? Понравлюсь ли? Боже, так волнуюсь. Меня очень раздражало то, что краска с волос смывается и оттенок становится каким-то рыжим. К здешним мастерам не пойду… От греха подальше. Вернусь в Россию, подкрашусь, сделаю ногти, реснички. Выбор пал на чёрное платье с длинным рукавом и классические туфли на каблуке. Образ получился строгим. До корпорации добиралась на такси. МакАллистер извинился, сказав, что он поедет куда раньше. — Привет, — зашла в его кабинет. Я поставила перед мужчиной капучино с карамельным сиропом и крендель в сахаре. — Ты чего такой кислый? — Уже ничего, — улыбается, — ведь твоё появление выгнало моё ужасное настроение. — Льстец, — рассмеялась, — рассказывай, что случилось? — Совещание. Обычно, мы общаемся онлайн, но по такому поводу, все директора решили посетить наш филиал лично. — Это плохо? — Это отвратительно. Каждый будет друг перед другом хвастаться, кичиться кто лучше, а кто хуже, сплетни, интриги, заговоры. Грубо говоря, это всё какой-то шабаш. В онлайн-режиме я могу кого-то взять и отключить, дабы не слушать ерунду, но в этот раз, — вздохнул, — так не выйдет. Не позволяй им заткнуть тебя, поверь, они захотят это сделать. Будь жёстче. — Если у меня закончатся аргументы, то можно будет начать кусаться? — Конечно, — кивает. — Вертолёт? — прислушиваюсь, — первый? — Нет, — смотрит в окно, — последний. Это те самые гости, от которых хочется избавиться. Не верь подлизам. — Не буду. Мы позавтракали, обсуждая сегодняшнюю погоду и русский язык. — Кстати, я забыла взять учебники по русскому. Поедем домой вечером, зайдешь? Я всё отдам. — Договорились. На выходных поедем учиться водить. — Отлично. — Идём. Перед самым входом в конференц-зал Сэмюэль оглядел меня с ног до головы. — Выглядишь сногсшибательно, — вытер мой нос, — и видимо, крендель тебе очень понравился. — Сахарная пудра, — смущаюсь, — да, он был вкусным. — Ты не подумай, что я подлизываюсь. Просто, — замялся, — мы с тобой ровесники, и наше общение очень лёгкое. В основном, я общаюсь с теми, кто мне в отцы и матери годится, а следовательно, они меня, простите, в хуй не ставят. — Сэм, — рассмеялась, — какие слова. — Как есть. Я не подкатываю, не подлизываюсь. Мне нравится твоя компания. — Всё взаимно. У меня даже не было таких мыслей. — Вот и хорошо. Вперёд, — открывает двери. Присутствующие сразу же встали со своих мест. Смотрят как на вещь. Зал был изящным и дорогим, как в крутых фильмах про шпионов. МакАллистер пододвинул мой стул, как истинный джентльмен, а сам занял место в центре огромного стола. От него прёт дичайшей уверенностью. Я восхищаюсь им. — Доброе утро, коллеги. Рад видеть вас на очередном совещании генеральных директоров военно-промышленной корпорации «Азазель» в немецком филиале. Разглагольствовать много не буду, сразу же перейду к повестке дня. У нас сегодня четыре ключевых вопроса: ситуация на Ближнем Востоке, смена генерального директора в Китае, и избрание нового, про конфликт в Швейцарии я знаю, обсужу это с директором лично, а также убийство членов семьи господина Карницкого. Как все заметили, в наших рядах пополнение, знакомьтесь, госпожа Евгения Михайловна Бриллинг, она же Арадия, — улыбнулся, — дочь Люцифера. — Бриллинг? — кто-то спросил шёпотом. — А с этим проблемы? — вскинул бровь. — Простите… — Так-то лучше. Арадия в скором времени займёт пост Люцифера, но не переживайте, Михаил Александрович просто решил выйти на пенсию. Он здоров и продолжит контролировать дела корпорации. — А Абаддон? — С ним что? Абаддон продолжит возглавлять филиал в Российской Империи. По этому поводу никаких изменений нет, по крайней мере, на данный момент. Генеральный директор Израиля, вооружённый конфликт происходит на вашей территории, хотелось бы услышать ваше, — выделил интонацией, — мнение. — Конечно. Типичный еврей. Забавные кудряшки. Мужчина вывел голограмму с картой. — С каждым днём становится тяжелее удерживать Иорданцев на территории Ближнего Востока. «Тим Тао» оказывает огромную поддержку, высылая на передовые подкрепление. Армия Российской Империи не встревает. — Нам не выгодно вызывать огонь на себя, — решаюсь что-то сказать, — лезть первыми мы не будем. Пересекут границу — сразу же среагируем. — Не хотите выглядеть виноватыми. — А кто хочет? — улыбнулась. — Ваше государство уже отправило гуманитарную помощь в виде танков и оружия. Разве, вы не участники конфликта? — Наши войска находятся на территории Ближнего Востока? — Нет. — Тогда, в чём вопрос? Любая страна может оказать помощь, но это не значит, что она участвует в конфликте. Азазелевцы со всего мира отправились, или вот-вот отправятся на границу, хотите сказать, что весь мир вовлечён? — Нет. — Вот и славно. Сэм не перебивал меня. Смотрел с гордо поднятой головой. — Продолжу. У меня есть предположение, что «Тим Тао» в скором времени бросит все силы, и тогда, Иорданцы прорвутся на территорию Российской Империи. — А это война, — МакАллистер, — я уверен, что они устроят геноцид. — Простите? — Мы — русские, — поясняю, — их цель — наша семья, а не страна. Всеми силами Иордан постарается показать нам, что именно по нашей вине страдает народ, так же, как их страдал от действий Азазеля. — И вы правы, — с места поднялась женщина, — генеральный директор Франции — Фемида. Бездействием мы тянем время и подвергаем опасности Россию. На прошлом совещании Абаддон выдвинул предложение о полной ликвидации участников группировки Иордан. — Геноцидом вызовем кучу противоречий, Фемида, — наливает водички, — мы не единственная корпорация в мире. Методы Абаддона пугают, и к сожалению, не всегда эффективны так, как нам необходимо. — Абаддон — правая рука Люцифера. — Вы его здесь видели? — улыбнулся, — решение всё равно остается за Люцифером и советом генеральных директоров. Я, как председатель этого совета, буду настаивать на том, что геноцид — самоубийство. Ни одна корпорация такого не потерпит. — У вас есть идеи кроме этой? — Есть, — МакАллистер сложил руки на груди, — мы отправляем группу «Ханзо» на границу с Ближним Востоком, и гоним Иордан обратно. — Желаете оцепить? — задаю вопрос. — Да, в круг и со всех сторон. Загнать их. — Вы же понимаете, что это требует личного участия. — Без проблем. Меня это не пугает. После того, как противник будет окружён, я планирую выйти на переговоры с «Тим Тао». — Господин МакАллистер, это рискованно. Китайцы не желают выходить с нами на контакт. — У них не останется выбора. Либо мировое соглашение и отказ от Иордана, либо Четвёртая корпоративная война. По залу понеслись возмущения. — Вы с своём уме? — Да. «Тим Тао» не справиться с нашим военным потенциалом, они после той войны ещё не оправились. Ан Ли прекрасно понимает это, он хоть и стар, но не дурак. — А что думает по этому поводу Люцифер? Вы говорите от его имени? — Это его идея. «Тим Тао» предупреждали несколько раз, а терпение, к сожалению, начинает иссякать. Я до сих пор не понимаю, почему Ан Ли не реагирует, и вообще, знает ли он о данной ситуации. — Вы о чём? — У господина Ли достаточно кровожадная дочь, которая занимается делами корпорации, Арадия. Так скажем, её отец не всегда способен выполнять свои обязанности, из-за чего передает всё Мэй, которая делает то, что вздумается. Есть вероятность, что всё делается за спиной. — Значит, нам стоит переговорить с Мэй лично. — Селена, полное досье на госпожу Мэй Ли подготовь мне. — Хорошо. В остальных вопросах повестки дня я особо не участвовала, и попросила Сэмюэля не поднимать тему убийства мамы и Александры. Не готова обсуждать это, рана слишком свежая. Прошло часа четыре точно. Я такая голодная. — А что по поводу ежегодной проверки? — Она будет, — кивает, — после Рождества. Вопросов больше нет? Тишина. — Замечательно! Тогда, совещание объявляю закрытым, всем спасибо, и все свободны. Когда директора покинули зал, Сэмюэль снял пиджак и развалился. — Я такой голодный, — вздыхает, — эти семь часов просто Ад. — Семь? — в шоке. — Ага, — кивнул, — внизу есть ресторанчик. Приглашаю вас, Евгения Михайловна. Меня смешит то, как Сэм произносит моё имя и отчество. Евгениа Микхаловна. Но изюминкой являлось его фирменное «Дженя». — Приём! — щёлкает пальцами. — Задумалась, — выхожу из мыслей, — извини. — Абаддон просил перезвонить, как только ты освободишься. — Не хочу, — откинулась на спинку, — не хочу… — Зря, вдруг случилось что-то важное. Я буду ждать в фойе, поговори с ним. — Хорошо. МакАллистер похлопал меня по плечу и ушёл. — Селена, позвони Абаддону. — Активирую голосовой вызов. Взял сразу же. У телефона сидел? — Тебя не дождаться.— Ты сразу с претензиями, Бриллинг.
— Если я оставляю сообщения, то их надо читать, а не игнорировать.— Я была занята. У меня своего рода стажировка, если ты не забыл.
— Такое забудешь. Я нашёл информацию по твоей старшей сестре. Мне известен адрес, по которому расположен тот самый пансионат. Предлагаю заглянуть на огонёк.— Вернусь — поедем.
— Нам лететь два часа. Выдели для меня день.— Я в выходные занята.
— МакАллистер?— Ханаби?
— Что «Ханаби»?— А что «МакАллистер»?
— Позвал на свидание?— Моя личная жизнь тебя интересовать не должна. Нам некуда торопиться, Вань. Дай хоть чуть-чуть отойти от этого хаоса. Мне тяжело, я хочу немного отдохнуть.
— По горячим следам можно всё сделать достаточно быстро.— Оглох? — рявкнула, — мне сейчас тяжело. Мамы с Сашей нет, а я ещё жива, и мне надо освоиться прежде, чем что-то делать. Я должна встать на ноги, а то как слепой котёнок. Если тебе есть что сказать, то говори сейчас. Сегодня был тяжелый день, и я планирую отдохнуть.
— Начинаешь превращаться в Бежецкую. Она так же со мной разговаривает.— Может, причина таких изменений в тебе? До тех пор, пока ты будешь ко мне обращаться так, словно я тебе должна или обязана, то я продолжу так общаться.
— Тон как у обиженной женщины.— Никаких обид, Бриллинг. Ты просто трахнул её.
— Меня раздражает то, что МакАллистер рядом с тобой круглосуточно уже три дня! — заорал, — я хочу приехать и убить его.— Иди потрахайся с Ханаби и выпусти пар, — усмехаюсь, — мне здесь хорошо, и это единственное, что должно тебя волновать. С Сэмом мне нравится работать, я потихоньку осваиваюсь, внедряюсь в процесс. Вань, три дня прошло, а я ни разу не заплакала, и даже мысли такой не возникло. Я… Я чувствую себя человеком. Мне здесь спокойно.
— Вон оно что, — прошептал, — я тебя услышал… Если что, то звони.— Пока.
Возможно мне стоит быть с ним чуточку мягче. Хотя, нет, пошёл он в жопу. Я злюсь. Сэм ждал в фойе. — На тебе лица нет. Он обижает? — Да нет, — мотнула головой, — не бери в голову. Всё нормально. Мы выбрали место рядом с большим аквариумом. Красота такая, что дух перехватывает. — Давай поговорю с ним? — Зачем? Он сразу запишет тебя в мои любовники и прилетит с горящей жопой. — Я не твой любовник, а мужчина, который может за тебя постоять, — смотрит в глаза, — в те моменты, когда кто-то не понимает простыми словами. Если Абаддон не воспринимает женский разговор, то объяснять буду по-мужски. Мне хватило той ситуации в аэропорту, когда ты вцепилась в мою руку и попросила не отдавать тебя ему. За тебя некому заступиться, так как Люцифер всего знать не знает, в силу того, что вы не хотите его расстраивать. Я Абаддону могу сказать всё, что думаю, ибо не боюсь его. — Тебе нужен ещё один конфликт с Бриллингом? — Я просто донесу до человека простую истину, — улыбается, — она не твоя собственность. Ненавижу мужиков, которые спят с одной, а держат при себе другую. Брак фиктивный, да? — Да. — Вот и всё. Свободна как ветер в поле, и Абаддону ничего не должна. Ты не должна ему отчитываться, сохранять какую-то верность и прочее. Меня самого так же держали, и ничего хорошего в этом нет. — Ты осознавал происходящее? — Нет. Когда понял, то словно мир перевернулся. Мне некому было помочь, так скажем, вправить мозги, но у тебя есть я, который через то же самое уже прошёл. Грубо говоря, моя бывшая жена — Бриллинг в юбке. После измены она продолжила меня контролировать, где я, с кем я и прочее. Казалось, что это просто привычная забота, но на самом деле, тебя не отпускают. — Запасной аэродром. — Именно, — кивнул, — я не хочу настроить тебя против Ивана, нет, скорее наоборот, буду рад, если ваши отношения станут относительно хорошими, как, — замялся, — у друзей. — Господи, — запустила руки в волосы, — это какое-то сумасшествие. — В плане? — В плане того, что я сижу и изливаю душу мужчине, которого знаю неделю. — Восемь дней. — Сути не меняет… — Незнакомцу высказаться проще, чем самому близкому человеку. — Я его боюсь, но при этом знаю, что он ничего мне не сделает. Странное чувство… — Могу объяснить, — махнул рукой, — Бриллинг не дал тебе того, что ты так отчаянно требовала. Дай угадаю, он сразу сказал, что меняться не будет? — Где-то через месяц, — киваю, — да… — Евгения, пойми, если ты готова ради человека измениться, то это не значит, что он тоже готов на какие-то перемены ради тебя. — Я это понимаю. — Тогда, чему удивляешься? Известно было с самого начала. — Глупо надеялась. — Он тебя задел своим хладнокровием, из-за чего ты пытаешься отыскать тепло в других людях, а сам Бриллинг вызывает отвращение. Видеть не хочется, слышать, как-либо контактировать. — Жили-были и усрались, — на русском, — ёбнешься. — Что? — Говорю, может, что-нибудь закажем? — Тему переводишь, — берет в руки меню, — сработало. Я голодный. — Хитрая как лиса. — Ты же меня поняла? — Прекрасно. Еда оказалась вкусной, но звездой моего вечера стал апероль шприц. Четыре коктейля как нехуй делать. Я повеселела, усталость как рукой сняло. Не пьяная, а поддатая. По дороге домой подключилась к медиа-системе машины Сэмюэля и пела свои песни. Типичная русская девушка. Мы поднялись в квартиру, и я отдала мужчине книги, которые обещала утром. — Благодарю, — кивает. — Было бы за что, — поправляю воротник его пальто. — Ты пытаешься меня соблазнить? — А надо? — улыбаюсь. — Не делай ночью того, о чём утром пожалеешь. Доброй ночи, Евгения. Как сяду в машину — позвоню. — Пока-пока.