Прошло четыре дня
Новостей нет, а крыша ехала отлично. Мы с Амалией напридумывали такого, что начинались истерики. Остановить этот поток дурных мыслей невозможно. Папа держал себя в руках, но иногда срывался, вымещая злость на мебели. Опять сломал стул. Самое главное то, чтобы Бриллинг и МакАллистер вернулись живыми. Я не хочу остаться вдовой в двадцать пять лет, хоть и фиктивной. — Убедилась, что у Марии было алиби? — Как ты узнал? — отвлекаюсь от работы. — Женечка, ну я же не дурак. Иногда поддаюсь тебе, в силу большой любви, и Бриллингу тоже, но вам двоим есть чему у меня поучиться. Жизнь прожить, — вздыхает, — не поле перейти. — Прости… — Я тоже подумал на Мари, — кивнул, — мотив был, но ты сама видела в каком она состоянии. Удивлён другому, — усмехнулся, — ладно Ваня, но от тебя такого вообще не ожидал. Услышав звуки приближающегося вертолёта, выглянула в окно и увидела корпоративную технику. — Селена, это кто? — Где мои очки? — Обрабатываю протокол прибытия. Минутку. — Тебя не дождёшься… Со всех ног рванула на вертолётную площадку. Я не знала кого привезли, живых или мёртвых. — Евгения, подожди! — папа не успевает за мной, — куда так несёшься? — Мне интересно! К вертолёту сразу же подбежали сотрудники и медики, среди них увидела его. МакАллистер еле как снял шлем, и с наслаждением расстегнул ворот экипировки. — Сэмюэль! — прорываюсь сквозь толпу, — ты живой! Мужчина чуть ли не с визгом подхватил меня на руки и закружил. — Я так соскучился! — улыбается. — Мы все перепугались! — Знаю, знаю, — сжимает в объятиях. — Где Бриллинг? — оглядываюсь, — он что… Его убили? — голос дрогнул. — Да хули мне будет? Я здесь! Ивана Францевича как царя перекладывали на носилки. Он похож на хипстера с этой бородой. Сэм отпустил меня, и я подошла к законному супругу. Бриллинг ослепительно улыбнулся, демонстрируя разбитую губу и выбитый зуб. — Красавец. — Спасибо, — подмигнул. — Парни, — папа, — вам памятники при жизни ставить надо. Молодцы. Чисто сработали. — Спасибо! — хором. — С тобой что? — Бедро прострелили чуть-чуть. — Три пули словил, — МакАллистер, — Абаддона в медцентр. Быстрее-быстрее! — Принеси мне сигарет, — умоляюще посмотрел, — и молочный коктейль! — Облезешь, сучёнок. Амалия похлопала его по простреленному бедру. — Сучка. — Мы квиты, мой милый, мы квиты. — Приводим себя в порядок и до завтра! — скомандовал отец. Ваня развалился как медведь. — Напугали вы нас, — обнимаю его. — Я грязный же, — смущается, — запачкаю тебя. — Тогда, мы сейчас же едем мыться! — Домо-о-ой. Я сбегала в соседнее кафе, купила самый большой молочный коктейль, потом нашла табачку и вернулась. — Буквально десять минут, хорошо? — Договорились. Ваню уже закончили перевязывать к моменту моего появления. — Как и обещала. — Господи, — на русском, — я бы женился на тебе ещё раз. Спасибо, Карницкая. — Не пугай меня так, — присаживаюсь на край койки, — эти четыре дня были Адом. — Привез твою бриташку, — улыбается, — не переживай, — потянулся к коктейлю. — Иван Францевич, не переводи тему. — А что, так переживала? — Напрашиваешься на комплименты? Зря. Ты всё прекрасно знаешь. — Знаю, — положил руку на мою ладонь, — мне важно это знать. Знать то, что ты остаёшься рядом. — Наплевав на твой козлячий характер и желание проломить голову. — Да, — расхохотался, — именно так. — Всё получилось? — Ну-у-у, — задумался, — самую сложную работу сделали, осталось это не проебать. В тумбочке влажные салфетки есть, дай, пожалуйста. Он такой чумазый, лохматый как собака, ещё и щетинистый. Достав несколько салфеток, вытерла Бриллингу лицо, шею и грудь. — Чукча. — Я бы справился. — Угу… Заметила, что его руки содраны до мяса. — Какая наблюдательная. — Куда тебя девать-то? — завязываю ему волосы, — упал на мою голову и теперь, мне не отвертеться. — Уж извините. Курить хочу, — вздыхает. — Давай помогу встать. У нас это получилось, но с трудом. Бриллинг тяжелее, чем я думала. Мужчина еле как забрался на подоконник, и прикурив, тихо застонал. — Больно? — Нет, — мотнул головой, — заебись. Кстати, снаряд действительно прилетел в пункт управления, и можно сказать, что я отделался лёгким испугом. Пострадали руки, но это так, царапины. МакАллистер спас мою задницу. — В плане? — Когда очухался, то пиздец что творилось. Я поднялся, и тут же получил три пули в бедро. Стреляли из пулемёта, если бы не Сэм, то меня привезли бы в чёрном пакете. МакАллистер две моих пули получил, — указывает на баночку с извлечёнными пулями, — в коллекцию. Я очень горжусь Сэмюэлем. Другой бы дал Бриллингу подохнуть, но он его спас. — Знаешь, если у вас что-то получится… — Не торопи события. Я от тебя отойти не могу. — Я на будущее. Он мне не нравится, от слова совсем. — Вы противоположности. — Арадия, — Селена, — вас ожидают. — Ладно, иди. Он тебя уже заждался. — Помочь? — Доползу. Ещё посидеть хочу. Оставив поцелуй на виске, подмигнула Бриллингу и покинула палату. Сэм ждал меня в машине. — Ну, — пристёгивается, — как он? — Живой, пытается шутить, курит. — Значит, Абаддон в норме. Смотрю, так уверенно садишься за руль. — У меня нет выбора. Не люблю водить машину. Мне больше нравится кайфовать на пассажирском сидении. — Прости, — смущаюсь, — я ничего не готовила, но в твоей квартире прибралась. — Есть доставка. Подобно пингвину Сэмюэль побежал в ванную комнату. Я же заказала еду. Живой. Бриллинг тоже. — Евгения! — кричит из душа, — помоги мне! — Что такое? — открываю окно. — Зайди в спальню, открой большой шкаф и принеси мне полотенца, одежду и, — замялся, — трусы. — Хорошо, — усмехнулась. — И аптечку! Она слева! Перед тем, как зайти с вещами, предупредила мужчину. — Не смотрю, — прикрыла глаза рукой. — Не показываю, — скрылся за шторкой, — благодарю. В ванной пахло кровью и сыростью. Спустя тридцать минут Сэм вышел, а курьер уже приехал. — С лёгким паром, — по-русски. — Чего? — Мы так говорим, когда кто-то помылся, — на английском, — с лёгким паром. — Я запомню, — немецкий. — Всё нормально? — Да, — махнул рукой, — парочка царапин. Ничего серьёзного. Две пули. Две Бриллинговские пули. — Тыквенный суп, курица с овощами и рисом, лёгкий салатик, — разбираю пакеты, — тебе приятного аппетита, а меня ждёт работа. — Ох, нет-нет, ты останешься со мной. Расскажешь мне всё то, что произошло в моё отсутствие. — Сэмюэль… — Я заслужил. Обещал вернуться к Рождеству, но приехал на три дня раньше. — Сегодня, — замялась, — мой последний день стажировки. Я должна вернуться в Россию. — Разве, — поднимается с места, — это обязательно? — Новый Год скоро. — Михаил Александрович здесь, Амалия и Бриллинг тоже. Знаю, у тебя там есть друзья, но им же можно позвонить, отправить подарок. Ты же всё равно вернёшься, и тем более, у вас очень холодно. Думаешь, Ваня с простреленным бедром рванет домой? — Он на локтях доползёт. — Я не уверен. Останься здесь со мн… С нами, — улыбается, — буду покупать тебе шоколадный кекс и горячий шоколад каждый день по два раза. — Ты меня подкупаешь? — Да, — растаял, — пожалуйста, — на русском, — пожалуйста. Оставаться тут. — Так уж и быть, — пожимаю плечами, — уговорил. Останься здесь, — поправляю его. — Ага. Сэм настолько комфортный человек, что расставаться с ним не хочется. — Если хочешь, я сделаю каких-нибудь вкусных штучек, и мы посмотрим фильм. В последний раз, когда я смотрела кино дома, то это было с Бриллингом. Фильм мы не досмотрели, но случайно разбили торшер. Сученыш он редкостный, но трахается хорошо. — Заплетём тебе косички. — Договорились. — У тебя холодильник пустой. — Есть доставка, — повторяет, — ты съезди домой, возьми всё необходимое, а я подожду тебя. — Хорошо.Вечер
Мы так наелись, что было тяжело дышать. Решили пересмотреть Гарри Поттера. — Мне больше всех Полумна нравилась, — жуёт огурец, — с приколом такая. — Соглашусь. Гермиону переоценили. — Факт. А тебе кто нравился? — Смеяться не будешь? — Нет, — улыбается. — Невилл, потому что он булочка, и Седрик Диггори, ибо тот… — Да-а-а-а, — кивает, — Роберт Паттинсон хорош в любое время. Как тебе Бэтмен с его участием? — Восторг. Я выглядела как обычный студент на пижамной вечеринке: длинная футболка, шорты и носки. Пол какой-то холодный. Только Сэму постоянно жарко. — Очень хочу снять футболку, но не хочу тебя смущать. — Раздевайся, — махнула рукой, — я не такая. Такая. — Правда? Можно? Она все бинты мне стянула. Странно, раньше была нормально, а сейчас как-то туговато. — После стирки. — Возможно. Прокряхтев как старый дед, он поднялся с дивана, и ушёл в комнату. Вернулся в расстёгнутой гавайской рубашке. Пижамные штаны и рубашка. Модный приговор отдыхает. — Я не буду сидеть при даме с голым торсом. Ой, мама дорогая. У МакАллистера бронзовая кожа, более того, она идеальна. Я клянусь, с него писали Богов. Амалия не зря сказала, что Сэма надо поймать и трахать, или как она говорит: — Big dick energy. Тело атлета, оно подтянуто и проситься на грех. Очень хочется потрогать эти руки, шею и грудь… Стоп! Успокоилась! Так, Карницкая, тихо, ты ещё не выпила столько бурбона, чтобы вот так. Мы друзья. Мы друзья. Мы друзья. Мы друзья. Мы друзья. Как же хочется трахаться. Мы друзья. Мы друзья. Мы друзья. Мы друзья. Повязка слегка пропиталась кровью. — Пора менять? — Пока нет, — смотрит на часы, — перед сном поменяю. — Кстати, приезжала твоя бывшая жена. — Серьёзно? И что хотела? — Тебя. — Как хорошо, что меня там не было, и она нарвалась на госпожу Бриллинг, — зловеще улыбнулся. — Не говори так. Да, Аманда действительно нарвалась на меня, разговор не задался, у меня появились к ней вопросы, после чего охрана обыскала её, и, — тянусь к рюкзаку, — нашла это. Я вернула Сэмюэлю карту доступа. — Вашу мать, — рассмеялся, — а я думал, что потерял её. Вот же, — цокнул, — она украла мой пропуск. — Очень напористая женщина, но попала под мою горячую руку. Нужно было сразу карту деактивировать. — Забыл, — почесал затылок, — спасибо. Я говорю тебе спасибо раз сотый за сегодня. Мысли про Аманду привели меня к Бриллингу. К Ване и Ханаби. — Прости, — потёрла глаза, — я не здесь. — Что тебя тревожит? — Так хочется послушать моё нытье? — С радостью. — Бриллинг. Я знаю, что Ханаби завтра же будет здесь. — Измена — это поиск чего-то лучшего, а тот кто ищет лучшего, никогда не будет довольствоваться настоящим. Сделай выводы. Ты его всё ещё любишь? — Как мужчину? — Да. — Нет. Когда Ваня оставил меня в нужный момент, то вся любовь пропала. — Что произошло? — Я находилась в больнице с тяжёлым пулевым ранением, — прикусила губу, — пролежала в коме десять дней, да и вообще, всё достаточно печально. В отношениях был мир, тепло и счастье. Бриллинг не навещал меня, а рядом была Хела, — отвожу взгляд, — он был занят работой. Хела кормила меня с ложечки, помогала вставать, мыться, но она не говорила мне о любви, в уши красиво не заливала. Это должен был делать Ваня. Когда Бриллинг был на моём месте, то я приходила к нему в больницу по два-три раза в день. После этого всё пошло наперекосяк, и по моей инициативе, мы развелись. — Мне аж больно стало, — расстроился. — За эти семь месяцев, что я провела дома, произошло событий больше, чем за всю жизнь. Утром ты на работу бежишь, днём на убийства выезжаешь, вечером в казино идёшь следить, а ночью бегаешь за какими-то отморозками. Знаешь, моя жизнь была похожа на какой-то дешёвый сериал. Надо уместить в двадцать минут экранного времени всё, — улыбаюсь, — всю историю мира. — Гарантирую тебе спокойную и равномерную жизнь на территории Германии. Гнать лошадей некуда. — Договорились. Спасибо, Сэм, ты настоящий. — Друг? Человек? Коллега? — Просто настоящий. Мы, как настоящие бабки-сплетницы, обсудили всех и вся. Ему кто-то позвонил, и извинившись, МакАллистер ушёл в спальню. Люблю квартиру Сэмюэля. Здесь хорошо, чувствую себя в безопасности, ещё и лимоном с мятой пахнет. В каждой комнате стоит аромалампа. Не дождалась. Уснула на диване.Утро
Открыв глаза, не сразу поняла где нахожусь. На кухне тихонько играла музыка и кипел чайник. Я у Сэма. Одежда на мне, трусы тоже. Хорошо. — Добрый утро, — на русском, — как уснул? — Хорошо, — зеваю, — тебе удалось меня разбудить и отправить сюда? Ничего не помню. — Нет. Отнёс спать сюда, — задумался, — дальше не помню как, — на немецком, — ты так крепко и хорошо спала, что я даже будить тебя не стал, а просто отнёс на кровать. — Сэмюэль! — возмущаюсь, — ранен же! — Перестань, — рассмеялся, — ты даже не мой рабочий вес. Всё нормально, я переночевал на диване, как и планировал. — Этот диван маленький. — Он расправляется. Идём завтракать, спящая красавица, — взъерошил мои волосы, — через два часа нам надо быть в штаб-квартире. Я была права. На кухне играл его любимый джаз. После душа, быстро высушила волосы и вышла завтракать. Сэмюэль приобнял меня за талию, положил руку на своё плечо и закружил в танце. — Ты чего? — улыбаюсь. — Внезапные танцы, — смотрит в глаза, — новая рубрика. И вот, мы, два агента «Азазеля» танцуем в квартире в Берлине под джаз. Он с двумя пулевыми ранениями, в гавайской рубашке и с гнездом на голове, а я в состоянии огромного счастья, стою на носочках, пытаясь дотянуться до этой каланчи, но кажется, что он меня просто держит на данном уровне. Многого не знаем друг о друге, но ощущение, что знакомы всю жизнь. Сэмюэль и Бриллинг оба любят стоять за спиной. Различие лишь в одном: МакАллистер наклоняется к тебе, а Ваня просто стоит. Я включила сериал, но что-то он не работает. Паника. — Сломался. — Сам? — Сэм навис надо мной, — что натыкала? — Ничего. Он сам. — Конечно. — Ты такой, — провожу пальцем по щеке, — шершавый. Как язык кота. — Язык кота? — усмехнулся, — интересное сравнение, Евгения. — Бородаты-ы-ый, — продолжаю. На завтрак мюсли с ягодками, чай и тосты с сыром.Два часа спустя
В конференц-зале нас уже ждали. Папуля, Амалия, Бриллинг и Ханаби. Прилетела же, птица, блять. Лицо Вани моментально потеряло все намеки на радость. Мы присели. — Ну, — отец довольный, — молодцы, мальчики, браво, — хлопает, — врага взяли в круг этой ночью. — Это всё чудесно, — скривился, — но дядь Миш, а когда домой? Женина стажировка закончилась, я чувствую себя нормально и хочу в Россию. Сэм поник. — Я не хочу домой, — тихо сказала, — останусь в Германии. — Спасибо, — улыбнулся. — Что? — рявкнул Бриллинг, — мне показалось? — Нет, Ваня, тебе не показалось. Я остаюсь здесь. — Как ты её уговорил? — Никак. Евгения сама этого хочет, тем более, здесь уютно и комфортно. Тебя нет, например. — Сукин сын. — А что, как по мне, — папа, — решение верное. Стажировку прервали по нужде, и теперь, когда Сэмюэль здесь, можно продолжить. Он откинулся на спинку кресла. — Я просто в ахуе. — Но, — улыбнулся, — тридцатого числа будем ждать вас в России. Новый Год же, ребят. Праздник семейный. — Вас? — переспросил Ваня. — Да, — кивнул, — Сэма и Женю. Его задница полыхала как масленица. — Так, — пытается встать, — пойду покурю. — Тебе помочь? — Ханаби. — Сам, — прозвучало грубовато. Интересно, от меня он помощь принял, а от Ханаби нет. — Он спас твою жизнь, — схватила его за руку и прошептала по-русски, — будь хоть капельку благодарен. — И свою жизнь он тоже спас, — прорычал, — МакАллистер мне не нравится. — Нравится, не нравится, — отпускаю, — соси, моя красавица. — Я не дам вам жить. Хоть с кем, но не с ним. Поняла? — Я тебя даже спрашивать не буду, — начинаю злиться, — Бриллинг, не порти и без того сложные отношения. Иди.