***
Восьмой пропущенный звонок. Скарамучча раздражённо вздохнул, убирая телефон в задний карман. Понедельник определенно день тяжёлый. Особенно когда мышцы невероятно ломит, а голова раскалывается. Солнце омерзительно светило в глаза, и единственное что спасало это темные очки. А также отличный способ скрыть темные мешки. Сзади послышались интенсивные шаги, очень тяжёлые и злые. Брюнета резко развернули, от чего в виски отдало пульсирующей болью. — Скарамучча, блять! Что это все значит?! — Кадзуха был в ярости. Почти два дня без какой-либо информации, где находился синеглазый, и как он. Алые глаза пылали, но это не вызывало ничего, кроме ответной агрессии. Запястье бледного резко схватили, и потянули на себя. Из-под очков выглянули красные глаза, настолько озлобленные, что если бы не настрой блондина, тот бы давно начал извиняться. — Отъебись от меня, Каэдэхара. Хотя-бы на сегодня. Сердце неприятно сжалось, вынуждая вздрогнуть. Красные глаза что-то напоминали. — Ты что, употреблял? — А тебя это ебать не должно. Красноглазый вырвался из хватки, потирая запястье. Что это значит? Зачем… Скарамучча развернулся, собираясь уходить. — Если ты не объяснишься, я расскажу ему. — и это, на удивление, остановило его. Парень зачесал волосы очками, оставляя их на голове. — И что он сделает? Как обычно? Ты настолько меня ненавидишь, оказывается, Кадзуха. Голова повернулась с кривой улыбкой. Брюнет был настолько доволен своей свободой действий, что это сводило с ума его самого. Его сейчас даже не волновали последствия в виде него. Нет, не ненавидит. Слишком любит, что готов пойти на воспитательные меры. — Почему ты такой уебок? Взмах руки, и… Перебинтованное запястье перехватили, не позволяя долететь до лица. Оба были в ярости. Сжигающей ярости. От сильной хватки Каэдэхара прошипел, уже совершенно не разбираясь в ситуации. Скарамучча не был похож на себя. Это был не он. Не… — Ещё раз попробуешь меня ударить, это будет концом отношений. Красные глазки блеснули, наконец оставляя того в покое.***
Пронзающий взгляд красных глаз устремился прямо на брюнета, вызывая отвращение и ненависть. Острые зубы оголились при самодовольной улыбке, сменяя удивление на некую радость встрече. В горле встал неприятный ком, который перекрывал какую-либо возможность дышать. Мужчина начал медленно шагать к парню, доставая руки из карманов, расставляя их в сторону. И вот, уверенный блондин подошёл вплотную к Скарамучче. В нос ударил едкий запах дорогого одеколона, а голова не смела взглянуть в глаза. — Сё-ёгун, какая встреча! — протянул высокий человек, хлопая по плечу младшего. А после убедившись в том, что сопляк не способен ему что-либо противопоставить, продолжил: — Дружок, что же ты в Снежной забыл? Твоя мать уже обзвонилась. Ты должен быть уже как два дня в Инадзуме. Парень прошипел от боли, постепенно проявляющейся в районе плеча, где лежала массивная ладонь доктора. — Дотторе. Здравствуй. Парень старался сдерживать какие-либо упрёки в сторону знакомого, ибо прекрасно знал, чем это может закончиться. Он не хотел игнорировать мать специально, или как-то обижать ее, но возвращаться в Инадзуму… — Я уже говорил, что не собираюсь становиться Сёгуном, и брать на себя такую… Тщ, ответственность. — после слов плечо ещё сильнее сжали, будто пытаясь проломить пальцами насквозь. Но после, брюнета наконец отпустили, и руки как-то по официальному завелись за спину. Хитрая улыбка стала ещё более коварной и насмешливой. — Боюсь, Скарамучча, это неизбежно. — Дотторе наклонился к Куникудзуши, громко шепча на ухо. — И если через неделю я не увижу тебя у матери на коврике под дверью, я клянусь. Мы повторим нашу последнюю встречу. В синий глазах поселился животный страх. Запах парфюма сковывал, вынуждал сжаться изнутри. Обжигающее дыхание на ухе и шее… Два месяца назад, когда доктор прознал, чем в Снежной занимается парень. Пальцы неосознанно потянулись к запястью правой руки, оглаживая зажившие шрамы. Слёзы сами выступили на глаза. Было страшно, чертовски страшно. Единственный человек, который пугал синеглазого, был именно он. Пугал, и заставлял уважать. Уважать до ненависти и коликов в пальцах. Фигура наконец отстранилась, все также приветливо улыбался. — Я понял. — кратко вывел Скарамучча, стараясь не смотреть в глаза, и не дёргаться. Хотелось его убить. Запереть в темной комнате, и долго, мучительно издеваться. Снять кожу, раскрошить все кости, и торжествующе сожрать каждый кусок этого ходячего дерьма. Красноглазый учтиво попрощался, и удалился в неизвестном направлении. Парень же не мог сдвинуться с места. Тело парализовало, и лишь ногти впивались в ладони. На губах выступила улыбка, а нутро так и желало рассмеяться и расплакаться. Он поднял взор на толпу, что радовалась кому-то на небольшой сцене. Сегодня надо вкинуться.***
Тарталья бешенно ломился в дверь чужой квартиры, параллельно названивая откисающему в гостиной Скарамучче. На полу одиноко лежала пустая пачка амфетамина, а ранее полная бутылка коньяка перекидывалась из руки в руку. Брови недовольно морщатся при каждом поступающем звонке, который прерывает одну и ту же песню, которая играла уже два часа. Брюнет протяжно проверещал, что на некоторое время остановило непрекращающийся стук в дверь. Общая картина происходящего будто уплывала вниз, что стало проблемой для пытающегося сесть алкоголика. В ушах звенело, что стало отдыхом от бесконечных звонков. Бутылка неудачно выпала из ослабленной руки, разбиваясь об пол. Печень неприятно колола, что стало очередной проблемой для того, чтобы встать. Собравшись с силами, он действительно попытался встать. И даже получилось. Только ранняя тошнота нахлынула с новой силой, не дожидаясь туалета. Синеглазый рухнул на колени, выворачивая наружу всё, что успел съесть за сегодня. Точнее, коньяк и несколько нерастворившихся таблеток. И все это в жуткой каше. Слезы брызнули из глаз, а горло разрывал сухой кашель, явно пытаясь добиться смерти владельца квартиры. Ядерная смесь благоухала на всю комнату, запуская ещё один рвотный позыв. Только блевать было уже нечем, кроме как свернувшейся кровью. Рука в полной темноте в глазах пыталась нащупать телефон. Звук хотя-бы с чем-то помог, хотя и вовсе казалось что он исходит откуда-то под водой. Он успел принять звонок, из-за чего из трубки послышались истеричные крики: — Скарамучча, ты еблан или кто?! Быстро дверь открыл! — в дверь застучали с новой силой, видимо уже ногами. Парень пытался сказать что-то в ответ, но выйти смог только кашель с новой порцией коньячного мессива с остатками таблеток и кровью. Он был готов поклясться, что ещё один приступ тошноты, и он обмочится прям на месте. Слезы безостановочно текли из-за нехватки воздуха, а телефон вывалился из рук, падая в лужу кровавого месива. Из коридора послышался звук открывающейся двери, хлопок, и быстрые шаги. В проёме двери показалась рыжая макушка, испуганно оглядывая комнату. — Ты совсем идиот, или как?! — Тарталья как мог обходил лужу посреди комнаты. Вся картина выглядела максимально жалко. Дверца шкафа валялась где-то в углу, бордовый диван был помечен белым порошком, огромное количество бутылок на столе и на полу. И конечно же кульминация — почти белый алкоголик посреди комнаты с синими губами, слезами, и измазанным в крови ртом. О, и не забудем упомянуть о блевотине на полу. Захватив под подмышки, почти бездыханное тело, было не тяжело заметить, насколько истощен брюнет. Наркотическая диета определенно помогала, видимо. Вызывать скорую было бессмысленно. Аякс прекрасно был осведомлен о будущей должности друга. Не смотря на дружбу, как никак он являлся подчинённым Дотторе, о чем Скарамучча, конечно же, не знал. Но выбора особо не было. Рыжий набрал номер, после чего послышались гудки, автоответчик, и наконец нужный человек. — Дотторе, у меня проблемы с Сёгуном. Доктор пробубнил что-то в ответ, сбрасывая трубку. В этот момент голубоглазый благодарил всех, что додумался сделать копию ключей от квартиры друга, пока был пьян. О его возмущениях он позаботится потом. Бледные, почти голубые глаза неясно осматривали запыхавшегося Тарталью. И на этом спасибо.***
На полу лежало несколько осколков посуды, которой и так было достаточно мало. Но это никого не волновало, конечно, его обеспечат новой. Красноглазый носился по коридору, пиная все что попадется под ногу. Брюнет сидел на полу напротив зеркала, прикрывая уши руками, бешено оглядывая собственное отражение. — Правильно, гляди, чем ты стал! — кричал доктор, ударяя кулаком по зеркалу с каждым разом сильнее и сильнее. — Ты полное ничтожество. И как ты смог уродиться у Эи? Ответь мне. Мужчина быстро подошёл, усаживаясь на колени перед худощавым телом, почти вымаливая у Архонтов прощение за его пасынка. Длинные ладони прикрыли лицо, а сам Дотторе размышлял, что делать с зависимостью наркомана. Скарамучча сидел не шевелясь. В крови все ещё гуляли остатки героина, но адреналин позволял находиться в трезвом рассудке. Голубоволосый заглянул в комнату парня, где на кровати так заметно валялись два шприца и жгут. Казалось, он только успокоился, но глядя на лицо жалкого парниши все снова вскипало. — Тебе даже ответить нечего, мерзость ходячая… — он усмехнулся, вставая наконец с колен. Взгляд зацепили одинокие осколки у входной двери. — Значит так, — бледную руку схватила холодная ладонь, притягивая выше. Синие глаза переметнулись на доктора, совершенно не представляя, что могло прийти в голову безумному учёному. Пальцы потянулись к осколкам, а рука крепко сжимала правую кисть Скарамуччи. — Это будет тебе небольшим напоминанием, почему нельзя шныряться подобными вещами. Ухмыльнувшись своей гениальности, Дотторе наблюдал за стекающей по руке кровью, почти с примесью мелких осколков.***
Руки неимоверно чесались от только заживших шрамов. Аякс опечалено глядел на сидящего рядом парня с единственным чемоданом. Сам же рыжий давно уже отправил все вещи багажом. Тарталья решил отправиться с ним, дабы присмотреть за неугомонным торчом.