И каждое твоё касание становилось созвездием на моём теле

      Девушка который раз вяло перечитывала папку с собственным записями, периодически поглядывая на пациента. Все шло слишком хорошо. Диагноз деградировал в последний месяц, что было чересчур странно. Хэйдзо нервно постукивал пальцами по кушетке в другой части комнаты. Губы были искусаны в кровь, ибо каждый приём Кадзуха был более спокойным, и будто неживым. Однако показания были лучше и лучше. Синобу выдохнула, оставляя бумаги на столе, поворачиваясь к блондину. — Кадзуха. Ты точно не умалчиваешь ни о чём? Твоё состояние было клиническим месяц назад, а сейчас ты утверждаешь, что ты больше не чувствуешь его присутствия. — Фиолетовые глаза пристально наблюдали за каждым изменением выражения лица парня. Его глаз будто дернулся, почти незаметно. Губы поджались, но моментально расслабились, не желая, чтобы его слабости заметили. — Нет необходимости врать. Я правда его больше не слышу.       Конечно он врал. Таблетки действительно помогали, какое-то время. Но за полгода лечения не было необходимого прогресса в его состоянии. Ветер все также шептал. Гораздо реже, но более ужасные и мерзкие вещи. Более соблазнительные. Пальцы нервно задергались, и потянулись к черному кольцу. Подушечки аккуратно оглаживали мраморную холодную структуру. И Куки это заметила. — Оно ведь успокаивает тебя? — Психиатр кивнула вниз, указывая на кольцо. Было интересно. — Могу взглянуть на него? Кадзуха дернулся, поднимая глаза на девушку напротив. Он мотнул головой, выражая отказ, и убрал эту же руку в карман. — Понятно. Не переживай, мне просто нужно было увидеть твою реакцию. — Зеленоволосая повернулась к столу, вытаскивая ручку из подставки, что-то записывая в папке. Каэдэхара нервно водил глазами по девушке. Неужели он провалился в такой мелочи? Он выдал себя?       Сиканоин издал уставший стон, вставая с кушетки. Он подошёл к другу, укладывая руки ему на плечи. — Я думаю, на сегодня достаточно. Приём и так прошел дольше положенного. — Детектив аккуратно уложил ладонь с плеча на голову младшего, аккуратно перебирая белые локоны. Кадзуха недовольно скривился, а после убрал руку друга со своей головы. Другая же его рука нервно шуршала в кармане, будто сжимая ладонь в кулак. Хэйдзо не удивился, он привык к этому. Он пытался пойти на контакт со знакомым, но тот лишь отказывался от любого физического контакта.

***

      Квартира отдавала запахом пустоты и одиночества. Веснушчатый с грохотом поставил коробку на пол прихожей, вытирая пот со лба. За время прибывания в Ли Юэ Кадзуха успел собрать достаточно вещей.       Зелёные глаза оглядывали блондина, стоящего посреди квартиры. Он незаинтересованно рассматривал свой старый дом, будто подмечая что-то. — Что ж… Давно мы тут не были, да? Хе… — Сиканоин пытался разбавить неловкую тишину, как ему казалось. Он нервно хихикнул, и так не дождавшись ответа от бывшего, снова направился вниз за вещами.       Как только Хэйдзо скрылся за дверью, он медленно прошёл вперёд, доходя до последней комнаты. Это была кухня. Столешница была покрыта годовой пылью, как и вся мебель. Парень подошёл к окну, полностью распахивая. Кухня заполнилась морозным воздухом. Белые пряди откинулись, полностью обнажая лицо. Парень поморщился из-за напора ветра, однако продолжал наблюдать за городом. В некоторых местах виднелся редкий снег. Тучи сгущались, скоро пойдет дождь.       В прихожей что-то зашуршало, и послышался стук коробок. Кадзуха повернулся, глядя на Сиканоина в проёме. Он открыл рот, и казалось, хотел что-то сказать, будто не решался. — Если хочешь что-то сказать, говори. Не медли. — Высказался блондин, от чего старший замешкался, опуская глаза в пол. Он медленно подошёл к столу, усаживаясь на пыльный стул. Кадзуха продолжил стоять, пиля бывшего взглядом. — Я думаю, мы должны обсудить наши взаимоотношения. Мы ведь так и не поговорили… — Нет. — Отрезал Каэдэхара, выдавливая злобную гримасу. — Я заберу все вещи, и ты уйдешь. На этом все закончится.       На лице детектива мелькнуло нечто непонятное. Обида, возможно? Они были оба виноваты, и оба это знали. Однако, в отличие от Кадзухи, Сиканоин чувствовал эту вину. И несмотря на все произошедшее, определенно дорожил бывшим. Он любил его, но не так. — Я не хочу, чтобы все так заканчивалось. Я хочу помочь тебе. — Я уже сказал, нет. — Моя знакомая… Согласилась быть твоим психиатром. — Зелёные фонарики глядели на парня с надеждой, что тот согласится хотя бы на подобную помощь. — Я могу уйти из твоей жизни, и не появляться больше, только продолжи лечение, Казу…       Каэдэхара подошёл к парню на стуле вплотную, чуть нагибаясь. Красные глаза глядели прямо в суженные от неожиданности зрачки. — Больше даже не думай меня так называть. — Лицо было в паре сантиметрах от бывшего, от чего в животе приятно защемило. Взгляд упал на чужие приоткрытые губы.       Если бы Кадзуха сказал, что ничего не чувствует к Сиканоину, он бы соврал. Он не любил его, но тот вызывал у него что-то приятное. Было приятно целовать его, обнимать. Быть рядом. Хэйдзо виновато опустил глаза, поджимая губы. — Прости, но Казу…ха. Пожалуйста, давай завтра сходим вместе на приём, а потом я уйду? Каэдэхара задумчиво глядел на чужое лицо, все ещё находясь в нескольких сантиметрах. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Но так будет лучше. — Я просто познакомлю тебя с ней, и всё. Блондин тяжело выдохнул, наконец выпрямляясь. — Хорошо.

***

      Кадзуха лениво проходил мимо одинаковых дверей кабинетов, пока Сиканоин тащил его за рукав к нужному помещению. Зелёные глазки светились, ведь наконец у Синобу освободилось окошко, и он сможет с ней увидеться, и отвести к ней бывшего.       Наконец достигнув нужной двери, парень распахивает дверь без стука, воодушевленно поднимая руки вверх. — Куки-и! А вот и мы! — Парень улыбчиво подошёл к столу посреди кабинета, а девушка кажется также улыбнулась в ответ. За черной маской было плохо видно. Это казалось странным, ведь если психиатры и носят маски, то лишь белые.       Пока Кадзуха разглядывал лицо врача, она повернулась к нему, и предложила присесть рядом, отправив детектива на кушетку у входа. Парень сел на указанное место, а Синобу приспустила маску, укладывая подбородок под руки, стоящие локтями на столе. — Что ж, здравствуй, Каэдэхара. Я о тебе наслышана, как и о твоих диагнозах. Но может, ты хочешь рассказать что-то сам? — Зеленоволосая заинтересованно разглядывала бледное лицо, обладатель которого что-то воспоминал. Ах, да, заученный текст, который он рассказывал каждому новому психиатру. — Голос в голове, твердящий о плохих вещах. Слабость, подавленное состояние… — Казалось, он хотел добавить что-то ещё, но на вдохе остановился. Девушка ждала этого «ещё», но парень не продолжал. — И всё? Что ж, я ожидала худшего. — Девушка подняла голову, вытаскивая из подстольной тумбы папку. — Я изучила твоё дело, но кое-что не даёт мне покоя. При шизофрении, которая у тебя диагностирована, люди чувствуют нечто иное. Я вот и подумала… Возможно, у тебя лишь шизотипическое расстройство. А также, диссоциативное расстройство идентичности. Кадзуха недоуменно взглянул на девушку. — А если более понятно?       От девушки послышался смешок, после чего она виновато махнула рукой. — Ах, да, извини. Совсем забываюсь. — Синобу опустила голову ниже, глядя исподлобья на пациента. — Раздвоение личности.

***

      Снова знакомая темнота, которая тянется куда-то далеко. Казалось, этому месту нет границ и конца. Под ногами чувствуется что-то теплое и мокрое. Вода? Руки не кажутся своими. Будто слишком худые, бледные. Кадзуха осматривает собственные ладони, и замечает нечто знакомое. Черное кольцо на безымянном пальце. Обычно, в глубинах подсознание оно теряется, и не прорисовывается. Сейчас оно было слишком заметно. В черном мраморе что-то отсвечивало. Но света не было.       Чьи-то холодные руки внезапно обвили голый торс, вынуждая дернуться от холода. Но повернуться не выходит. Чужое дыхание обжигает ухо, и казалось, будто над плечами нависает сама смерть. — Почему ты меня бросаешь? Знакомый голос ударился эхом в ушах. Это был его собственный голос, но такой низкий и тягучий. — Ты хочешь от меня избавиться.       Холодная рука скользнула выше, проводя ногтями по груди, будто желая разодрать. — Я ведь ближе всех, кто у тебя когда-то был и будет. Так почему? Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. Ты ненавидишь себя. — Я просто хочу помочь.       Тело само поворачивается, оказываясь в объятиях кого-то холодного. Чужие белые пряди лежали на исхудавших оголённых плечах. Теперь холодные подушечки изучали спину, нежно оглаживая выпирающие кости, лопатки, ребра, позвоночник…       По нему пальцы прошлись с особой силой, будто желая снять кожу. Чужое лицо наконец отстранилось. Казалось, он смотрит в зеркало. Только это был не он. Зелёные уставшие глаза смотрели прямо на него, взглядом полным любви и нежности. — Ты просто отрицаешь очевидное.       Холодная рука легла на щёку красноглазого, а после омертвленные губы накрыли другие, целуя жадно, не давая возможности сделать и вздоха. Но это сон. Здесь он не задохнется.       Под весом самого себя, Кадзуха падает вниз. Теплая вода кажется такой уютной. Вставать не хотелось. Зеленоглазый все ещё возвышался над самим собой, сидя на бедрах. — Отдайся мне, Кадзуха.       Чужие губы снова утягивают в поцелуй. Страстный, жадный. Холодные руки нагло исследуют красноглазого, водя пальцами по шее, ключицам, животу. Кадзуха рвано выдыхает в собственные губы, испуская тихий стон, когда чужая рука касается тазобедренной кости, аккуратно поглаживая. Он пытается что-то сказать, но его снова и снова увлекают в поцелуй. Глаза закатываются от удовольствия, и что-то внутри желает отдаться.       Чужие руки останавливаются, а губы перестают целовать. Кадзуха недоуменно смотрит на себя. Зеленоглазый недовольно глядит, а после укладывает руки на чужой шее. — Просто подумай об этом.       Воздух больше не идёт в легкие, а из горла доносятся жалкие попытки вдохнуть. Слышатся лишь хрипы, а тонкие пальцы сжимают сильнее и сильнее, пока в глазах полностью не темнеет.

***

— … В любом случае несмотря на то, что ты чувствуешь себя лучше… Пока продолжай пить таблетки. Мы вытесним эту дрянь. — Куки положила папку с ручкой на стол, глядя как Кадзуха и Хэйдзо покидают кабинет.       Сон, который снился ему два месяца назад, не выходит из головы. О своем новом диагнозе он узнал ещё полгода назад, как только начал лечиться у Синобу. Но подобное снилось ему часто. Как он измывается над самим собой разными способами… Доводит до экстаза, а после жестоко убивает, вынуждая Каэдэхару проснуться. Но два месяца назад сон был последним. А последний месяц он то и дело слышал совращающие вещи. Будто его собственная личность отказалась от доведения до самоубийства, а лишь пытается трахнуть самого себя. Таким образом она пыталась взять верх, или же обуздать. ~» У меня есть сюрприз для тебя. «~       Сиканоин стоял возле стойки регистрации, и отчитывался за недельных поход. Смотреть по сторонам не казалось интересным. Каэдэхара чувствует на себе пристальный взгляд из кабинета Синобу. Кадзуха медленно переводит взгляд к двери. Что?       Синие глаза бешено разглядывают сидящую фигуру. Взгляды пересеклись, а сердце яро отбивает ритм. Брюнет разглядывает его, пока рыжий парень что-то обсуждает с психиатром. Дверь почти закрыта, но он выглядывает из маленькой щелочки. В голове лишь одно. Бежать. Бежать, и не оглядываться.