***
По приходу домой Кадзуха сразу направился на кухню, по обычаю ставить чайник. Брюнет какое-то время продолжал стоять на пороге, печальным взглядом рассматривая интерьер, будто последний раз. Зайдя на кухню, Каэдэхара уже сидел за столом, грея руки о кружку. Дом ощущался домом. Запах в квартире уже въелся в кожу, освещение уже не бьёт по глазам. Силуэт, на которого смотришь, стал слишком дорог, чтобы говорить об этом. Скарамучча подошёл к возлюбленному, садясь перед ним на корточки. Холодная рука легла на щеку, большим пальцем медленно проводя по мягкой коже. На лице появилась небольшая полуулыбка. – Я тебя люблю. – резко вырвалось из уст, эхом будто отпрыгивая от тонких стен. Синие глаза глядели со слишком большой нежностью, но в последний раз. От переполняющей боли, любви, нежности... Отчаяния, желания забыться, и всех подобных чувств, слезы и крик рвались наружу. Рука с щеки перешла на затылок, аккуратно и трепетно перебирая волосы. – Я тебя люблю. - повторил Скарамучча, выделяя каждое слово. Не хотелось думать о том, что будет через неделю. О том, что нужно попрощаться. О том, что эти слова скоро перестанут иметь смысл. Кадзуха улыбнулся в ответ, нежно ухватившись за скулы возлюбленного в ответ. – Я тоже тебя люблю, Скара. Слёзы все сильнее просились наружу. Метания между тем, чтобы рассказать и поговорить прямо, или просто промолчать, убивали изнутри. Голова периодически начинала кружиться из-за недавнего "празднования травы", что всегда приходит ни к стати. Скарамучча поддался вперёд, желая получить поцелуй. Возможно, самый чувственный и желанный, который он когда-либо мог получить. И он получил. Кадзуха наклонился ниже, примыкая к холодным потрескавшимся губам. От них чувствовался запах сигарет, а также родное дыхание. Они не торопились. Казалось, что им некуда. Один Кабукимоно знал, что это не так. Слёзы выступили на глаза, и соленая жидкость коснулась чужой теплой кожи. Кадзуха распахнул глаза от неожиданности, глядя на уже чуть красные глаза напротив. – Скарамучча? – голос звучал напугано и обеспокоено, что лишь добивало. Пальцы с шеи переметнулись к щекам, осторожно стирая чужие слезы. Они не останавливались. Лишь бесконтрольно текли, текли, и текли. Тревога начала накрывать с головой. – Скара, я правда люблю тебя. Очень сильно... Хотелось ответить, но голосовые связки будто вырвали с корнем. И постепенно за ними вытаскивали и остальные органы. Картинка размывалась, превращаясь в сплошной белый лист.***
Скарамучча открыл глаза, оглядываясь по сторонам. Подняться не получалось, тело снова обессиленно. Просто сон. Естественное, что не было сном, это слёзы. Мокрая насквозь подушка, и гнетущее чувство пустоты. Он не придёт, он больше не скажет, что любит. Он больше не погладит по щеке, не поцелует. Его больше нет. – Я тоже тебя люблю, Кадзуха. – пробормотал Скарамучча, снова закрывая глаза. Очередной кошмар.