Прощай прошлое, ну или снова здравствуй, Ли Минхо

      Джисон устало плелся по коридорам компании после тяжелой тренировки в поисках Чана. Возле двери в комнату звукозаписи его заставили остановиться голоса, доносящиеся изнутри.       — Хенджин, мог бы ты с ним поговорить? Мое предложение он отклонил, может, тебя послушает? — спрашивал Чан, но тематика разговора Джисону была не известна.       — Не уверен, что я имею на него какое-то влияние, ты бы Хана попросил, его то он точно послушает,— насмешливо хмыкнул Хенджин,— но, я так понимаю, Джисон не очень счастлив, что Хо тут, так еще и между ними что-то непонятное происходит, надутые какие-то ходят.       — Ты не думай плохо про Джи, он очень чувствительный, новые люди всегда вызывают у него стресс, он привыкнет и полюбит всех вас,— с теплотой, которая чувствовалась сквозь закрытые двери сказал Чан.       — Как Минхо?— вбросил вопрос Хван.       — Что, как Минхо?— озадаченно переспросил Чан.       — Понравимся, как Минхо,— снова хмыкнул Хенджин, в его тоне слышалось неодобрение. Как подозревал Джисон, это относилось и к его личности и к выбора друга. Вообщем, Хан явно не вызывал у Хвана прилива нежности, что было взаимно.       — Думаю, так вы не сможете, но как команда отлично сойдетесь,— Чан явно не собирался поддаваться тону Хенджина,— Так, сколько еще они будут дуться друг на друга?       — Не знаю, но Хо недавно на свидание должен был сходить, может, переспал с кем-нибудь, успокоился,— по тону Хенджина казалось, что он только этого и ждал.       После этой фразы Джисон не стал слушать продолжение диалога, он может, и хотел, но уже не мог. В ушах снова шумела кровь, которая, по ощущениям, закипела от раздражения. Но, на удивление, злился Хан не на Хенджина, который так легко выплевывал эти слова, а на Минхо, который вполне имел право пойти на свидание и даже с кем-то переспать.       Но почему от этой мысли на сердце Джисона скребли кошки? Причем, самые определены кошки — Суни, Дуни и Дори. Хан представлял, как Ли привел в свою маленькую квартирку, в которой даже сам Джисон до сих пор не побывал, свою новую пассию, как они готовили вместе ужин, также кидаясь друг в друга мукой, выбирали фильм на вечер, а потом, не досматривая эту скучную комедию направлялись в спальню. Нет, не направлялись, потому что слишком бурно предавались страсти там, где были, без возможности ее сдержать. Мысли Джисона завели его не туда, поймали в ловушку, и даже банальное: «Это могли бы быть мы» казалось Хану огромным упущением, платой за недоверие.        Джисон уже не видел себя главным любимцем Минхо, а скорее котиком в картонной коробке на улице. Мечты прийти в гости к старшему и стать участником всех своих фантазий теперь катались лишь несбыточными мечтами. И Хан направился к запасному входу в здание компании, чтобы вдали от лишних глаз сделать то, чего не делал уже давно.       Джисон вышел на свежий воздух, если так можно было назвать тучу сигаретного дыма, витающего в воздухе в этом месте. Парень попросил сигарету у первого же попавшегося на глаза человека, поджег ее от чужой зажигалки, но затянуться не успел, потому что легкие обожгло от чего-то постороннего, но до боли родного.       Он услышал смех. Джисон повернулся в сторону, из которой доносился звук, и увидел то, чего боялся и из-за чего решил закурить — Минхо стоял рядом с девушкой — очень красивой девушкой, которую не портила даже сигарета в ее руке.       Спутница Ли заливисто смеялась, то и дело похлопывая Минхо по руке, пока тот улыбаясь, что-то увлеченнно рассказывал, глядя на нее.       «Я бы многое отдал, чтобы он снова так смотрел на меня»,— подумал Джисон, так и застыв с сигаретой в руке, не в силах даже поднести ее ко рту.       Из раздумий его вырвал телефонный звонок, а когда Джисон поднял трубку и услышал восторженное: «Мы должны вместе написать дебютную песню», предпочитая оставаться незамеченным, буркнул в телефон, что уже идет и, выбросив полностью дотлевший окурок, так и не тронутой сигареты, поспешил обратно.       — Это был он,— Минхо растянулся в улыбке, когда Джисон уже не мог его слышать.       — Тот самый?— спросила у него Момо, выкидывая сигарету.       — Тот самый.

***

      Джисон уже подходил к двери, за которой его ждал Чан, когда увидел, что справа от входа, прислонившись к стене и прикрыв глаза, стоял Сынмин. Хан сразу же узнал признаки беспокойства в его сдержанных жестах и решил узнать, может ли как-то помочь.       — Что-то случилось?— тихо задал вопрос Джисон, боясь напугать парня, если вдруг тот не слышал шагов возле себя.       — Хенджин пропал,— на выдохе произнес парень, будто эти слова давно скопились на языке и ждали выхода.       — Как это пропал? Он же только что был здесь,— по ощущениям Джисона прошло максимум десять минут.       — Он серьезно поссорился с отцом. Настолько, что его отец был здесь, он кричал, что Хенджин занимается ерундой вместо учебы и, чтобы даже не смел сюда возвращаться.       — Его отцу настолько не нравится кейпоп?       — Его отцу не нравится все, что доставляет радость его сыну, он хочет вырастить робота, подобного себе, который будет достойным претендентом на его отельный трон,— Сынмин устало потирал виски, будто бы на них свалились все вселенские проблемы,— Хенджин всегда старался заслужить его одобрение, но в ответ получал лишь еще больший негатив. А сейчас я боюсь, что он может что-нибудь с собой сделать.       Джисон невольно прочувствовал слова Сынмина, ведь кому, если не ему знать о том, какого это — искать одобрения и не суметь достучаться. Хану все время казалось, что если он достигнет успеха и принесет первый альбом, первые деньги, первые билеты на концерт, то он станет лучшим сыном, о котором только могут мечтать родители. Но, если в его случае родители хотя бы не мешали исполнять мечту, хоть и не интересовались его успехами, не оказывали поддержку, то у Хвана не было и этого, он ежедневно пробирался сквозь колючий лес, возведенный его отцом, царапая себя шипами поверх еще не заживших старых шрамов.       У Джисона был Минхо, который когда-то накладывал на его шрамы повязки из веры и заботы, но был ли кто-то настолько значимый у Хенджина?       — Ты многое о нем узнал,— с грустью сказал Джисон.       — Я всегда внимательно его слушал,— пожал плечами Сынмин и открыл глаза, поворачиваюсь к Джисону.       И этот взгляд говорил больше любых слов, потому что в нем стояли слезы.       И это стало для Джисона последним сдерживающим фактором, по его телу разлилось ощущение, что что-то очень близкое все время было рядом, но из-за предубеждения и гордости они не могли этого разглядеть и принять. Все это время Хван Хенджин его раздражал, потому что напоминал его самого — действовал импульсивно, записывал людей в черный список из-за случайно брошенного слова, боялся неодобрения, заслуживал похвалы, надеялся, что его полюбят. Джисон будто смотрел в свое отражение в другом человеке, и кусочки пазла начали выстраиваться в его голове.       — Куда он мог пойти?— спросил Джисон.       — Он говорил, что часто бывал в парке аттракционов в детстве. И мы там были на нашей первой встрече, я схожу туда,— Сынмин выглядел устало и встревоженно.       — А я поищу его где-нибудь еще,— Джисон лишь поднял уголки губ и сжал рукой предплечье Кима в знак поддержки,— не волнуйся, Хенджин, которого я отдаленно знаю, будет делать всем и все назло, но уж точно не сдастся.       Хан вышел из здания и судорожно пытался понять, куда мог отправиться человек, в очередной раз испытавший на себе несправедливость и унижение от отца, одобрения которого он так искал. Возможно, в месте, которое вызывало противоположные желания. В этом месте Хван познакомился со вторым человеком, от которого ждал признания и любви.       Увидев на двери бара табличку: «откроется в 21:00», Джисон расстроился и прислонился лицом к стеклу двери, всматриваясь в тусклое освещение над сценой.       Неожиданно на его плечо легла чья-то рука, от чего Хан вздрогнул и поспешил оправдаться, будто делал что-то противозаконное, ища человека, которого еще полчаса назад бы оставил разбираться со своими проблемами самостоятельно.       — Извините, я ищу друга, я и не думал влезать в ваш бар, я и не пью вообще-то, так что, реши я куда-нибудь залезть, скорее это была бы звуковая студия, но никак не бар…— Джисону перестало хватать воздуха из-за накатывающей на него тревоги.       — Тормози, я хотел сказать, что если ты ищешь Хвана, то он внутри,— сказал подошедший парень,— вон там, в углу, за тем же столом, где и всегда.       Джисон посмотрел в сторону, в которую указывал парень, и действительно увидел Хенджина на том месте, где он видел его впервые — тот сидел спиной к двери и не замечал, что его нашли.       — Но у вас же еще закрыто?— с сомнением поинтересовался Джисон.       — Для постоянных клиентов у нас есть привилегии,— хмыкнул собеседник, ключом открывая дверь бара и запуская внутрь поток прохладного воздуха и Хан Джисона, который тут же направился к дальнему столику.       — Я тебя нашел,— сказал Джисон, больше для себя, чем для Хенджина, который и так видел его перед собой,— Зачем ты отключил телефон?       — Не думаю, что кто-то звонил на него,— безэмоционально произнес Хван, крутя в руках бокал,— я не пью, это кола, передай Минхо, если это он тебя послал за мной.       — Я сам тебя нашел,— сказал Джисон, садясь рядом с Хваном, вынуждая его подвинуться с недовольным видом,— хотел поговорить.       — Тебя точно послал не Минхо?— Хенджин выглядел недоверчиво, но на его губах появилась мимолетная улыбка.       — Мы не общаемся, ты же сам знаешь,— Джисон постарался сменить тему,— пока он ходит по свиданиям, я здесь, с тобой.       — Знаю,— ухмыльнулся Хенджин, и Джисон мысленно сделал пометку, спросить об этом позже. Но быстро одернул себя, пытаясь убедить, что личная жизнь старшего — не его дело,— так почему ты здесь, Джисон?       — Ты молодец, и я восхищен тем, как ты не сдаешься, несмотря на то, что только отдаешь, а не получаешь, поэтому ты мне вдруг понравился, или может, мы всегда были похожи, это и раздражало в тебе,— Джисон смотрел на свои пальцы и просто говорил, все, о чем думал последние полчаса. Он решил выдать все сразу, чтобы не успеть передумать.       — Подожди подожди, ты хочешь меня с лучшим другом поссорить?— Хенджин в притворном негодовании поднял брови.       — А он то тут опять при чем?— буркнул Хан себе под нос.       — Ну я тебе понравился,— Хенджин стал разъяснять младшему, как ребенку,— получается, я основной конкурент Хо за твое сердце. Но мы оба знаем, что я лучший вариант.       — Хо занят перепихонами на свиданиях, прекрати упоминать его, иначе я не скажу больше ничего,— Джисон метнул в парня предупреждающий взгляд, в ответ на что Хенджин в сдающемся жесте поднял руки,— Выстраивать вокруг себя стены и прятаться за масками — вполне логичное поведение, но позволь близким узнать тебя настоящим. Мне жаль, что я не разглядел этого сразу, возможно, я видел в тебе отражение того, что не люблю в себе. И это пересилило.       — Джисон, мне жаль, что я сорвался на тебя в нашу первую встречу, я действительно выместил на тебя эмоции, предназначавшиеся моему отцу. Ко всему прочему, я цеплял людей своим поведением легкомысленного дурочка, который спит со всеми подряд и имеет приятную внешность. Но ничто из этого не является мной. А тебя разглядели несмотря на твою броню. Минхо и Феликс постоянно мне говорили, какой ты интересный и талантливый. Я приревновал и позавидовал, они видели тебя, но как казалось мне, никто не видел меня,— Хенджин впервые со времени их первой встречи выглядел искренне и открыто. И это очень воодушевило Джисона.       — Минхо говорил мне, что ты на самом деле очень чуткий человек, который всегда его поддерживает, Феликс сказал, что ты творческий и музыкальный, а Сынмин — что ты абсолютно не тот, кем тебя видят со стороны посторонние люди,— Джисон поддерживающе улыбнулся,— они все видят тебя, а теперь вижу и я.       Хван не заметил, как в уголках его глаз стали скапливаться слезы, это больше не было эмоцией грусти, злости и тоски, которую он привык испытывать. Так приятно было ощущать себя живым, приятно было, что кто-то его увидел, понял и просто этим поделился, сделав первый шаг.       — Джисон, я не понимал, что в тебе нашел Минхо, но думаю, что просто не хотел замечать. Ты очень тонкий и эмоциональный, тебя легко задеть, но невозможно сломать. Ты цепляешь других людей, притягиваешь, они не могут без тебя, даже если после тебя останутся шрамы. Пожалуйста, не оставляй новых шрамов на душе Хо, лучше залечи старые. Я уверен, что он ждет тебя, как и делал это всегда.       Сердце Джисона вновь предательски быстро забилось при упоминании имени старшего. А мысли в голове снова начали затягиваться в водоворот.       — Почему он тогда с ней?— прошептал, как ему казалось, себе под нос Хан,— и почему когда-то оставил меня.       — Тебе лучше поговорить об этом с ним,— улыбнулся Хван, будто бы зная больше, чем произнося вслух.        Джисон не стал вытягивать из него информацию, которую было давно пора узнать у самого Минхо.        — А ты включи свой телефон, потому что, если Сынмин опять позвонит и попадет на автоответчик, он будет еще больше напуган.       — Сынмин звонил мне? Он волновался?— мигом ожил Хван.       — Об этом тебе тоже лучше поговорить с ним,— улыбнулся Джисон, поднимаясь из-за стола как раз в тот момент, когда к столику сзади подошел Сынмин.       — Я волновался,— было первым, что сказал Ким, сев за стол напротив Хенджина. Он начинал издалека, словно боясь разрушить что-то невидимое, если сядет чуть ближе вытянутой руки.       Джисон решил не смущать Сынмина еще больше, лишь подмигнув напоследок Хвану, вышел из бара. Почему-то, настроение было привычного.       — Как ты меня нашел?— спросил Хенджин.       — Джисон прислал смс,— пожал плечами Сынмин.       — Ты правда мне звонил?— с надеждой в голосе спросил Хван,— что-то случилось?       — Звонил, случилось,— Сынмин выглядел спокойно, как и всегда. Холодная уверенность. Но что-то в его взгляде на Хенджина все же изменилось — глаза блестели.       — Что случилось?— Хван ощутимо напрягся.       — Я влюбился,— спокойным тоном произнес Сынмин, будто его эта информация также никак не трогала, будто он сообщал, что съел на обед кимчи с рисом.       Из Хенджина будто выбили весь воздух разом. От неожиданности, ведь Сынмин был закрытой книгой, он обладал холодным разумом и казалось, на нем стоит какая-то защита от человеческих чувств. И он влюбился и решил поделиться этой информацией с Хваном. Но отчего то было очень горько, может, из-за того что Хенджин надеялся, что раз у него не получается растопить сердце младшего, то и у других не получится.       «Наверное, я должен быть рад, что он настолько сильно мне доверяет, раз решил рассказать, может, он хочет спросить совета. Я должен быть рад, что он наконец-то способен испытать греющее чувство. Его глаза блестят, он спокоен, но теперь от него исходит тепло. Но отчего же мне так холодно?»       — Почему ты говоришь…,— но Хенджин не договорил, потому что был перебит собеседником.       — Я впервые влюбился и я немного в шоке,— Сынмин нервно улыбнулся и стал беспокойно почесывать руку,— Я чувствую трепет рядом с ним, хоть и не думал, что такое может со мной произойти. Я теряю всю свою уверенность и спокойствие, у меня даже ноги дрожат рядом с ним.       — Сынмин, я…— голос Хенджина дрожал,— я не понимаю…       — Но я очень боюсь, что все испорчу. Я никогда не признавался в любви и не был в отношениях, вдруг я могу обидеть его, вдруг я буду снова казаться безразличным. Я не знаю, как себя вести с ним,— Сынмин просто изливал душу, боясь поднять глаза на Хенджина, поэтому просто смотрел на свои руки,— Ты мог бы подсказать, что делают люди в таких ситуациях?       — Минни, я не уверен, что могу рассуждать трезво в этой ситуации, но я рад, если ты рад,— голос Хенджина дрожал и звучал подавленно,— ты заслуживаешь счастья и человек, в которого ты влюбился должен быть горд, что ты рядом с ним. Ты можешь поделиться с ним своими страхами, вы вместе через них пройдете. Если он тоже любит тебя, то уже наверняка знает, какой ты человек, а значит, готов и понимает, что ты стараешься.       — Надеюсь, что он знает,— Ким впервые за время своей речи поднял голову и столкнулся с глазами парня, полными слез, которые все еще каким-то чудом удерживались от того, чтобы политься по щекам,— Хенджин, что случилось? Я тебя сильно загрузил?       — Минни, ты поговоришь с ним?— спросил Хенджин, и из его глаза скатилась первая слеза, а за ней и град из всего, что скопилось в душе,— я спрашиваю потому что не думаю, что во мне есть силы любить того, кто любит другого… и я…       — Не плачь пожалуйста, я уже с ним поговорил,— Сынмин бегал глазами по лицу Хвана, который сейчас выглядел таким уязвимым, что у самого ком встал в горле, и появилось желание заобнимать старшего через стол.       — И что он ответил?— замер Хенджин, обратившись в слух, казалось, даже слезы замерли на полпути к столу,— он тоже тебя любит?       — Он ответил, что в нем нет сил любить того, кто любит другого,— Сынмин протянул руку через стол и положил ее на щеку парня напротив, стирая слезы с его лица нежными движениями.       Сынмин был готов поклясться, что в этот момент на лице Хвана сменилось десять разнообразных эмоций: от полного непонимания и испуга до осознания и настолько широкой улыбки, что, казалось, помещение освещалось одной лишь ей.       — Так что скажешь, он тоже меня любит?— Сынмин чувствовал, как дрожал собственный голос, а рука была мокрой то ли от пота, то ли от слез Хвана.       — С первого взгляда. Он влюбился в тебя сразу же, как только увидел с этого самого места,— Хенджин еще сильнее прижался к ладони младшего и показал пальцем в сторону сцены,— ты стоял там с микрофоном и выглядел как настоящая рок-звезда.       Сынмин оторвал руку от лица Хвана, и нагретое место вмиг стало холодным. Ким поднялся на сцену, которую освещал одинокий прожектор. В этот момент для Хенджина перестал существовать весь окружающий мир.       — Тогда начнем все заново,— сказал в микрофон Сынмин.       В следующий момент двери бара распахнулись, и зал стали заполнять завсегдатаи заведения, кто-то приходил парами и занимал столики подальше от сцены, чтобы лучше слышать друг друга, одиночки садились перед сценой.       Только рядом с Хенджином не хватало его «друзей», которые были рядом тогда, когда не с кем было выпить, не было и многочисленных парней, строящих ему глазки, надеясь стать чем-то большим для Хвана.       Но единственный, кто в этой ситуации был ему нужен, сейчас стоял на сцене, как и в самый первый день, когда Хенджин увидел его.       Сынмин, казалось, не замечал заполняющегося зала, не видел на себе заинтересованные взгляды, он ощущал только один взгляд, направленный на него, и растворялся в новом для себя чувстве, которое теплом разливалось по телу. Оно ощущалось, как что-то абсолютно незнакомое, не такое простое и временное, как плед, чай или батарея, а нечто, похожее на чувство, когда после долгого перерыва вернулся домой.       Удивительным Киму казалось и то, сколько времени ему понадобилось, чтобы разглядеть в Хенджине того, кто способен пробудить в нем столько эмоций и чувств.       Сынмин начал петь ту самую песню, которая еще недавно заставила Хенджина все свое внимание сфокусировать на одном единственном парне.       Благодарность Хвану особенно ощущалась сейчас, когда проблема с нехваткой эмоций была решена. Сынмин перевел взгляд на окно позади Хенджина и увидел свою улыбку, которая лишь подтверждала то, что он все делал правильно.       Откуда-то из глубин барной стойки за ним наблюдал и Енджун, который в этот момент писал сообщение Уену: «Я знал, что это сработает».