***
Уилл попытался передать женщине на кассе двадцатку, но Брайан оттолкнул его руку и протянул кредитную карту. — Серьезно, ребята, зарплата уже пришла. Теперь я в порядке. — Дело не в том, можешь ли ты заплатить, а в том должен ли ты это делать, — Брайан сунул карту обратно в бумажник, и все взяли свои подносы в поисках свободного места. Они расположились за столом в углу. — Считай, что это в обмен на еду, которую мы будем есть на вечеринке доктора Лектера. Мы все понимаем, что ты — единственная причина, по которой мы получили приглашение. Уилл покрутил вилку, неспособный отрицать его доводы. — На самом деле вы были чем-то вроде подкупа, чтобы заставить меня пойти. — Мы? — Джимми ткнул вилкой себе в грудь. Уилл моргнул. — Это плохо? — Не плохо, нет. Мне лично нравится быть подкупом, — Беверли наколола помидор на вилку. Джимми кивнул. — То есть, нас обычно не назвать взятками в таком смысле, но… — Они хотят сказать, что мы не знали, что так сильно тебе нравимся, — фыркнул Брайан. Беверли ударила Брайана по плечу, а Джимми снова кивнул. — Конкуренция небольшая, — Уилл пожал плечами и откусил кусочек своей пасты альфредо, затем поправил сам себя. — Мне действительно нравится с вами разговаривать. Вы, ребята, искренние. Забавные. Я не могу представить, с кем еще я предпочел бы страдать на этом ужине. — Ты, может, будешь страдать, но я буду наслаждаться светской жизнью, — Беверли закрыла глаза и откинулась на спинку стула. — Я всегда хотела, чтобы меня пригласили на модный званый ужин. Самое близкое к такому мероприятию, что было в моей жизни — это дурацкий, спонсируемый Бюро гала-слеш-сбор средств, который мы проводим каждый год, и ради которого даже не стоит покупать новое платье. — А этот ужин? — А эта вечеринка — совершенно другой уровень, Уилл. Приглашено всего восемнадцать человек, включая нас четверых. Я говорю о лауреатах Пулитцеровской премии, музыкантах с платиновыми альбомами, руководителях компаний. Если ты не на вершине своей области или не друг Лектера, ты не получишь приглашение, и никто не получает плюс один. Щеки Уилла вспыхнули от невысказанного: «Ты получил плюс три». — Доктор Лектер просто попытался быть милым. Он, вероятно, пригласил некоторых других людей, которых мы знаем. — Неа, — Джимми хлебнул свой молочный коктейль, окрасив густые усы в цвет мороженого. — Даже Алана и Джек не получили приглашения. Брайан спрятал смешок за кулаком. — О, черт, точно. Ты серьезно спросил ее? — Откуда мне было знать? — Джимми сложил руки в защитном жесте. — Мог, как вариант, не быть идиотом? Если цель состоит в том, чтобы не предоставлять дискомфорт Уиллу, он ни в коем случае не пригласит Алану. Они как бы… — он сделал царапающее движение рукой и зашипел, как кошка. Уилл закатил глаза, не обращая внимания на бабочек, появившихся от того, что он точно знал, почему доктор Лектер не пригласил Алану. — У нас все не так уж и плохо. — О да, верю, — Беверли наклонилась вперед. — Развод моих родителей был более мирным, чем то, что происходит между вами двумя, а они отказываются находиться в одной стране. Джимми поджал губы. — Непопулярное мнение, но мне на самом деле как-то… жалко ее? То есть, очевидно, что она сильно запала на хорошенького доктора, а он пригласил буквально всех в офисе, кроме нее. Это как-то грустно. Уилл заметил пустое место в груди, где он должен был почувствовать вину, и пожал плечами. — Если она действительно хочет пойти, она просто попросит, чтобы ее пригласили. Джимми повторил за Беверли и наклонился вперед, но все равно понизил голос, чтобы прошептать: — Вот именно. Она попросила. И он сказал нет, — он снова выпрямился и вернул свой нормальный голос. — Она говорила так, будто это не имеет большого значения, сославшись на то, что Лектер просто хочет, чтобы тебе было комфортно, и что она все понимает, но в любом случае это должно было ранить ее. Уилл закончил есть и встал, чтобы убрать поднос. — Кого доктор Лектер приглашает на свой ужин — это его дело. Меня это не должно волновать. Все трое его друзей обменялись взглядами, не поверив своим ушам. Уилл закатил глаза и отнес их подносы к мусорному ведру. Они вместе вернулись в бюро, и Уилл был совсем немного удивлен, обнаружив доктора Лектера за своим столом. Аарон стоял справа от доктора Лектера, более взволнованный, чем Уилл когда-либо видел его. — Серьезно? Костюм Stuart Hughes бриллиантовая серия? Я бы убил, чтобы оказаться в одной комнате с человеком в этом костюме, не говоря уже о том, чтобы владеть таким. Доктор Лектер кивнул. — Есть вещи лучше, чем хорошо сшитый костюм. Беверли наклонилась к Уиллу, хотя и не попыталась звучать тише, чтобы сказать: — У меня оригинальный из Волмарта. Это считается? — Значит случилась промашка. У нас будут одинаковые костюмы, — ответил Уилл. — Нет, милый. Ты говоришь о девушках, ссорящихся из-за того, что они надели одинаковые платья, для этого мы должны быть одеты в одинаковую одежду. То, что мы одеты в один и тот же бренд, не считается. — Может быть, не на твоих вечеринках. Уилл сохранял невозмутимое выражение лица, пока Беверли не рассмеялась. Потом он все-таки не смог сдержать улыбку. Аарон вмешался: — Вы двое не понимаете, что то, как вы преподносите себя, имеет значение. Когда доктор Лектер заходит в комнату, люди обращают на него внимание. Когда вы заходите в комнату, никто даже не замечает. Это все про уважение. Уилл фыркнул и отошел от Беверли, чтобы они могли пройти к своим столам. Поверх папок на его столе лежала длинная тонкая коробка, несомненно, от человека, сидевшего на его месте. Уилл отдаленно услышал, как Беверли приветствует Аву, которая все это время стояла ближе к ее столу. Он сказал: — А ты не думаешь, что это намеренно? Первое правило профайлера: никогда не предполагай, что чужие мотивы совпадают с твоими, — он осторожно провел пальцем по ленте на коробке, просто чтобы почувствовать текстуру. Ткань была плотной и мягкой, совсем не тонкая пластиковая полоска, которую ожидал Уилл. — Потрать немного времени, чтобы подумать об этом. Когда я увижу тебя в следующий раз, я хочу, чтобы ты рассказал мне, почему Беверли, доктор Лектер и я одеваемся именно так. Кончики губ Аарона опустились. Он посмотрел мимо Уилла, скорее всего на Аву, затем вернул взгляд к нему. — Ты же понимаешь, что мы не твои студенты, верно? Мы здесь, чтобы работать в поле, а не писать сочинения. Уилл оторвался от ленты, совсем не впечатленный словами стажера: — Значит сделаешь презентацию. Понедельник, в девять утра. Расскажешь о выборе одежды Беверли, доктора Лектера, Джимми, Брайана, Джека, Авы, меня и тебя. Глаза Аарона распахнулись, губы безмолвно приоткрылись. Он не сдвинулся. — Извини. Ты что-то не расслышал? — Уилл поднял бровь. Аарон оглядел комнату, как будто кто-то из присутствующих мог его спасти, затем рвано кивнул и умчался прочь. — Напомни мне никогда не попадать к тебе в немилость, — Беверли рассмеялась. — Когда убийцы думают, что они умнее всех остальных, их ловят. Когда профайлеры думают так, те самые убийцы остаются на свободе, — он повернулся к Аве. — Аарон попытается уговорить тебя помочь ему. Ты должна под прямым указанием сказать ему «нет». Щеки Авы порозовели, судя по ее позе, она нервничала. Ава кивнула. — Без проблем. Беверли плюхнулась в кресло с волчьей ухмылкой. — Ну, не знаю, как вы, ребята, но я бы не смогла отказать такому учителю. В-а-у. — Ага, — Ава снова слабо кивнула. — Вот это наш человек! — Беверли и Ава ударились кулаками. Уилл закатил глаза и вернул свое внимание доктору Лектеру. — Я тебе зачем-то понадобился? Доктор Лектер встал, и Уилл воспользовался возможностью, чтобы выхватить из кармана его куртки небольшую коробочку. Он едва успел сунуть ее в собственный карман, прежде чем доктор Лектер поднял руки и снял с Уилла пальто. Уилл снял шапку и бросил ее на стол. — Я пришел, чтобы принести тебе это, — доктор Лектер указал на коробку на столе. — И сообщить, что, к сожалению, я буду занят приготовлениями до вечера субботы. — Три дня? Сколько времени нужно, чтобы устроить вечеринку? — Достойную вечеринку? Много, — он постучал по коробке. — Открой, пожалуйста. Жар пополз по затылку Уилла. Он ощущал на себе не очень скрытные взгляды своих коллег, когда развязывал ленту и поднимал крышку коробки. Внутри лежала аккуратно сложенная темно-синяя рубашка, которая выглядела заметно дороже, чем все, что ему покупал доктор Лектер до сих пор. Вдобавок, в коробке лежали черные брюки, черные носки, пара мягких ярко-синих боксеров, белая майка и жемчужно-белый галстук. Уилл отступил от подарка и проверил пол вокруг своего стола в поисках еще одной коробки. — Где они? — Где что? — Подходящие ко всей этой одежде туфли. Ты ни за что не купил бы мне все это, чтобы потом позволить мне прийти в кроссовках. Стандартная улыбка доктора Лектера лукаво изогнулась. — Я не знал, что «позволяю» тебе что-то делать, Уилл. Это только твое решение, что надеть. Уилл издал хрюкающий смешок. — Значит, ты хочешь сказать, что ты не предпочел бы, чтобы я надел это вместо старой рубашки и пары рваных джинсов? Потому что я собирался приодеться для тебя, но если тебе действительно все равно… Уилл затих. Доктор Лектер уставился на него, непринужденно взвешивая варианты. В конце концов, он капитулировал. — Ужасный мальчик. — Спасибо. Обувь? — У тебя дома. — Конечно же, она там, — Уилл встряхнул головой. По крайней мере, в этом он не должен был чувствовать себя виноватым. Вещи, которые покупал доктор Лектер, явно предназначались для удовольствия доктора, а не для удовольствия Уилла. — Спасибо, доктор Лектер. — Не за что, Уилл, — доктор Лектер выпрямился и провел ладонью по животу, чтобы разгладить несуществующие складки на одежде. — Полагаю, мне пора идти. Я выполнил лишь одно из дел на сегодня. — Подожди секунду. Я кое-что взял, — Уилл обошел доктора Лектера, чтобы снять пальто со спинки стула. Он вытащил маленькую коробочку из кармана и моргнул, когда понял, что она тоже была в подарочной упаковке. Он сузил глаза. — Нет, ты этого не сделал. — Сделал. Скажи, ты бы тоже хотел, чтобы я вернул… — доктор Лектер полез в карман и вытащил горсть перьев, мелких камней и коры деревьев. — Этот мусор? — Ой, да. Это для изготовления приманок, — он забросил пальто на стул и протянул только что освободившуюся руку. Доктор Лектер вывалил горсть «мусора» ему на ладонь. — Спасибо. — Конечно, — доктор Лектер посмотрел на часы, возможно, просто чтобы убедиться, что они все еще на месте. — Хорошего дня, Уилл. — Хорошего дня, доктор Лектер. Доктор Лектер кивнул и вышел из комнаты. Беверли оказалась рядом с Уиллом в ту же секунду. — Что он тебе подарил? — Одежду, — Уилл вздрогнул. — Я действительно планировал пойти в джинсах, так что это справедливо. Она просмотрела бирки на одежде. — А что в коробке? — Не уверен, — он сунул материалы для изготовления приманок обратно в карман пальто, затем поднес второй подарок к уху и встряхнул его. Он ничего не услышал. Уилл снял ленту и разорвал бумагу. Его встретила маленькая прямоугольная бархатная коробочка. Он открыл ее, чтобы увидеть то, что, как он искренне надеялся, не было настоящими бриллиантами. Рядом с ним Беверли произнесла: — Боже мой. Уилл начал вертеть коробку. — Это… серьги? — Это запонки, умник. Очень хорошие запонки. — Потом он попросит вернуть их обратно, верно? Не может быть, чтобы он просто отдал их мне. Уилл взглянул на Беверли, надеясь получить поддержку. Она ухмыльнулась. — Думаешь, этот человек когда-нибудь просил что-нибудь взамен? Хоть раз? Уилл застонал. Затем сдвинул пальто и упал в свое кресло. — Может быть, я смогу незаметно сунуть их обратно к нему в карман? Беверли наклонилась и ткнула в один из (пожалуйста, не будьте настоящими) бриллиантов. — Ты уверен, что хочешь создать прецедент? Уилл моргнул. Он подумал о докторе Лектере, подсовывающем ему подарки абсолютно каждый раз, когда они видятся и скривился. — Нет. Проклятие, — он вздохнул и захлопнул коробку, затем бросил ее на одежду. Она погладила спинку его стула, почти сочувствующе. — Чем планируешь заняться? — Единственным, что осталось. Он повернулся к своему компьютеру, полностью разгромленный, и принялся искать видео с инструкциями по ношению запонок.***
Ганнибал надел костюм-тройку жемчужного цвета, темно-синий галстук и сапфировые запонки, убежденный, что они с Уиллом будут выглядеть потрясающе, стоя рядом друг с другом. Настоящая влиятельная пара. Он спустился вниз, чтобы проверить своих су-шефов и официантов. Тарелки с закусками уже были готовы. Вина дышали. Спиртное будет в свободном доступе, как это всегда бывало на его званых ужинах, за исключением того, что пиво будет предназначаться исключительно для Уилла. Предвкушение засело в его животе, и он продолжил ждать. Большинство его гостей (как и положено) прибыли ровно в шесть. Но не Уилл. Он не пришел ни в шесть, ни в шесть десять, ни в шесть тридцать. По мере того, как время шло без какой-либо информации о нем, веселье уступило место беспокойству. Ганнибал спросил друзей Уилла, не застрял ли тот на работе, но они были в таком же замешательстве, как и он. Как оказалось, Уилл даже ушел с работы раньше, чтобы подготовиться к ужину. Беспокойство скрутилось глубоко внутри, превратив заботу в тревогу. Любезности, которыми он одаривал своих гостей, оставались, как всегда, фальшивыми, но вдруг стали натянутыми. Он не получал удовольствия как от их неосознанного каннибализма, так и от похвал. Он хотел Уилла. Около шести сорока пяти Комеда сказала: — Должна признаться, я очень удивлена, Ганнибал. Я была уверена, что этот мальчик из оперы будет здесь. Ты, кажется, был очень увлечен им. Смятение возросло в Ганнибале, он ощущал, как оно мечется, как зверь в клетке. Ганнибал улыбнулся. — Он был приглашен. Должно быть, что-то случилось. Ее брови приподнялись. — О? Есть идеи, что? Раздражение укололо его, потому что нет, он не знал, что, но оно было развеяно приблизившейся доктором Кац, полностью увлеченной своим телефоном. Столь же рассеянным и беспокойным тоном она сказала: — Лектер. Я нашла Уилла. Теперь в Ганнибале осталось лишь нездоровое любопытство. Доктор Кац повернулась, чтобы он мог увидеть экран ее телефона, на котором отображалась прямая трансляция (съемка недостаточно ровная, чтобы это были новости; вероятно, камера телефона) машины, балансирующей на краю моста. А на заднем сидении машины — Уилл. Вспыхнуло неодобрение. Зажегся страх. Несмотря на то, что Уилл был в одежде, которую Ганнибал подарил ему (без пальто), он не был на пути к дому Ганнибала. Вместо этого он шагал к двери смерти — слишком далеко от рук Ганнибала, и говорил с кем-то, кто выглядел как маленькая девочка в автокресле. Доктор Кац сказала: — Это происходит прямо сейчас. Похоже, что он уже вытащил маму и еще одного ребенка. Кончики губ Ганнибала опустились вниз, когда машина накренилась еще больше, заставив Уилла схватиться за подголовник для равновесия. Глупый, альтруистичный мальчик. Комеда наклонилась, заинтересованная. Ганнибал спросил: — Есть звук? Доктор Кац кивнула, вероятно, только недавно приглушив звук, чтобы не нарушать атмосферу вечеринки. Она подняла громкость, и раздался голос Уилла, низкий и утешающий: — …олодец. Просто сохраняй спокойствие. Смотри на меня. Я вытащу тебя отсюда, хорошо? Автомобиль соскользнул с моста еще на полметра. Девочка закричала. Вместе с ней закричала женщина рядом с машиной, вероятно, ее мать. Однако, Ганнибала заботил только Уилл. (Положение его плеч, когда он присел, даже не помышляя о том, чтобы убежать. Решимость в выражении его лица, когда он просчитывал варианты, ни один из которых не был в его пользу. Его губы, которые пытались успокоить, а не извиниться. Он не сбежит). — Эй, все в порядке. Ты в порядке. Но мне нужно, чтобы ты сосредоточилась на мне, хорошо? Ты можешь это сделать? — пауза. — Хорошо. Ты отлично справляешься. Сейчас я буду считать до трех. На счет три я отстегну твой ремень и схвачу тебя. Из-за этого машина начнет двигаться. Девочка захныкала. Доктор Кац зажала свой рот свободной рукой в испуге. — Я знаю. Я знаю, что это страшно. Но ты должна быть храброй ради меня, хорошо? Я схвачу тебя на счет три, и мне нужно, чтобы ты схватилась за меня так крепко, как только можешь. У тебя получится? — еще одна пауза, на этот раз короче. — Отлично. А теперь закрой глаза и доверься мне. Когда ты откроешь их снова, ты будешь в безопасности. Готова? Маленькое, напуганное: «да». — Один. Уилл заглянул за свое плечо из люка машины. Скорее всего, рассчитывал дальность. — Два. Его поза напряглась, готовясь к быстрому движению. — Три. Ловкие руки метнулись в сторону, вероятно, расстегивая ремень безопасности девочки, и через долю секунды она уже была в его руках. Ганнибал глубоко вдохнул, медленно, стараясь сохранять ровное дыхание, когда машина резко наклонилась. Один шаг — машина под углом сорок пять градусов. Еще один шаг — машина под углом девяносто градусов. Нога Уилла на бампере — автомобиль перпендикулярен мосту. Прыжок. Первым делом плечо Уилла ударилось о мост, без сомнения, порвав его рубашку. Он пронесся по асфальту, а затем перекатился, защитив девочку своим телом. Когда он остановился, звук стал достаточно тихим, чтобы Ганнибал решил, что он пропал. Он чувствовал, как его сердце бьется в груди и как военный барабан, и как похоронный марш. Видео стало пугающе неподвижным. Затем Уилл оперся на локти, открывая взгляду очень живую маленькую девочку, и громкость взлетела до небес. Облегчение охватило Ганнибала, оставив его ослабленным. Он издал низкий, прерывистый выдох. Зрители зааплодировали, когда мать подбежала, обнимая свою дочь, а через мгновение и Уилла. Другой ребенок, немного старше девочки и одетый в пальто Уилла, присоединился к ним в их праздновании. Оба ребенка плакали. Мать не могла ничего сказать, кроме: «спасибо». Доктор Кац опустила свободную руку ото рта к сердцу и пробормотала: — О, слава богу. Уиллу стало не по себе из-за такого внимания, все его тело напряглось. Он довольно неловко оторвался от семьи только для того, чтобы кто-то из толпы перекинул руку через его плечо для селфи. Это говорило многое о манерах толпы, в которой никто не пошевелился, чтобы проверить руку или ногу Уилла, после падения. Выражение лица Уилла исказилось в панике, когда он увидел телефон мужчины и быстро выбрался из его хватки. Доктор Кац мягко рассмеялась, голос ее был ласковым, когда она сказала: — Я думаю, что он только что увидел время. Хотя толпа была слишком громкой, чтобы услышать, что говорит Уилл, камера не покидала его. Ганнибал наблюдал, как Уилл поспешил обратно к семье и вытащил бумажник из кармана пальто. Само пальто он оставил на плечах девочки. Уилл отошел всего на два шага от семьи, прежде чем повернуться и открыть бумажник, чтобы передать матери пачку купюр. Она попыталась отказать ему, но он улыбнулся, вложил деньги в ее руки и ушел. Сквозь шум толпы в телефоне раздался крик матери: — Подожди! Как тебя зовут? Уилл оглянулся и помахал, его рот остался закрытым. Через секунду его уже не было. Доктор Кац поставила видео на паузу. Доктор Прайс, присоединившийся к ним посреди просмотра, в утешение сказал: — По крайней мере, теперь мы знаем, где он. Доктор Зеллер покачал головой. Его голос был напряжен от волнения. — Он не может прожить и пяти секунд, чтобы не спасти ребенка из горящего здания. Что мы будем с ним делать? — Дадим ему телефон, для начала, — доктор Кац перетащила красную полосу под видео влево, перематывая его назад. — Кто-нибудь еще хочет посмотреть это с самого начала? Я знаю этот мост. Ему ехать еще минут двадцать. Метрдотель вежливо остановился возле их группы, подождав, пока поймает взгляд Ганнибала, чтобы сказать: — Мы готовы, сэр. Комеда положила наманикюренную руку на плечо Ганнибала. — Конечно, мы должны подождать. Если он не был человеком дня до этого, то теперь точно им стал. Ганнибал не дал гневу прорваться через улыбку, когда сказал: — Уилл предпочел бы, чтобы мы начали без него. Он очень внимателен к тому, чтобы его друзья были сыты, — он кивнул официанту. — Начнем в семь, как и планировалось. Комеда моргнула, осознав, что это не подлежит обсуждению. Она уважительно отступила. — Я сообщу остальным, что мы начинаем. Ганнибал был уверен, что к ее сообщению добавятся сплетни. Новости о храбрости и героизме Уилла. Он отпустил ее. Телефоны начали вылетать из сумочек и карманов, и впервые за всю историю званых ужинов Ганнибала его гости были поглощены экранами больше, чем друг другом. Ганнибал позволил им это, хотя бы потому, что ему нужно было в последний раз проверить еду перед подачей. Официанты вежливо сопроводили гостей в формальное пространство для трапезы, а сам Ганнибал скрылся на кухне. Хотя его тон и манеры оставались безупречными, чудовище, жившее в груди Ганнибала, бушевало. Впервые за очень, очень долгое время Ганнибал ощутил темные порывы подлинной ярости. Он злился на Уилла за то, что тот рисковал своей жизнью из-за чего-то столь незначительного. Злился на себя за то, что он до сих пор не купил Уиллу телефон. (Расходы были мизерными, а его мальчик — безрассудным). Он закажет один в конце ночи. Привяжет его к собственному телефону и подключит отслеживание, чтобы Уилл больше никогда не мог исчезнуть. Однако перед этим ему и Уиллу нужно было поговорить. Склонность Уилла к самопожертвованию частично исходит из убежденности, что его смерть не будет иметь никаких негативных последствий. У него не было семьи. Не было домашних животных. Своего единственного друга он знает всего несколько месяцев. Пока он верил, что с Ганнибалом все будет в порядке и без него, Уилл не видел недостатков в своем мученичестве. Он будет продолжать бросаться навстречу опасности при каждом удобном случае, не заботясь о сопутствующем ущербе. Это будет повторяться, пока он не умрет. Пока Ганнибал не потеряет возможность смотреть ему в глаза, слушать его голос и касаться его кожи. Пока он не пропадет из этого мира, оставив Ганнибала в полном одиночестве. Снова. Ганнибал не может этого допустить. Он размял плечи и хрустнул шеей. Ганнибал подавил ярость, которая тлела глубоко в его груди. Еда была идеальной. Все гости собрались. Он позволил себе один дополнительный момент уединения, прежде чем вернуться к роли идеального хозяина. Заняв место во главе стола, он произнес короткий, но остроумный тост. Гости захлопали. Еда была подана. Место справа от него осталось пустым.***
Уилл прошептал себе под нос все известные ему ругательства, припарковавшись в конце улицы, недалеко от дома доктора Лектера. Он так сильно опоздал. Приехал поздно, еще и в ужасном виде. Одежда, которую ему подарил доктор Лектер, была хорошо сшита, но не была подготовлена к грубому обращению. Он не мог просто отряхнуть грязь и снег с брюк, как с джинсов, и ожидать, что с ними все будет в порядке. Одежда была не только испачкана, но и порвана. Прямо перед вечеринкой, для которой она и была специально куплена доктором Лектером. Вина сдавила его легкие, затруднив дыхание. Он поспешил вверх по подъездной дорожке. Боже, каким идиотом нужно быть, чтобы носка одежды стала проблемой? После этого доктор Лектер имел полное право рассердиться на него. Может быть, он даже развернет Уилла прямо у двери и скажет ему идти домой. Тревога взяла верх над чувством вины и заставила руки Уилла грубо тереть ткань брюк линиями вверх и вниз по его бедрам. У него болела рука в том месте, где он ударился о мост. Он должен просто пойти домой. Нет, он должен извиниться. Нет, он должен идти домой. Дверь открылась, вырвав право на выбор из рук Уилла. И, черт возьми, как доктору Лектеру удается так хорошо выглядеть в белом? Никто не выглядит хорошо в белом. Беспокойство, бурлившее в Уилле, достигло максимума, преобразовавшись из горячей воды в обжигающую смолу, потихоньку разрушающую его изнутри. На одном дыхании он произнес: — Извини, что я опоздал, и извини, что испортил твою одежду, и извини, что не позвонил заранее. Я должен был просто пойти домой. Я сейчас уйду. Сначала я должен вернуть одежду. Нет, тебе не нужна эта одежда. Я верну тебе деньги. Тебя не волнуют деньги. Дерьмо. Уилл не осознавал, как сильно его трясло, пока не попытался сложить руки и не промахнулся. Теплые, спокойные руки доктора Лектера обхватили обе стороны лица Уилла, заставив его взглянуть вверх. Уилл смотрел куда угодно, только не ему в глаза. Он не будет плакать. — Дорогой, у тебя паническая атака. Мне нужно, чтобы ты дышал. Уилл посмотрел на навес, не совсем понимая, что говорит его друг. Доктор Лектер подошел ближе, пока они не соприкоснулись, торс-к-торсу, носки-к-носкам. Он почувствовал, как грудь доктора Лектера увеличилась при глубоком вдохе, а затем расслабилась при медленном выдохе. Это произошло снова, так же спокойно, и Уилл невольно начал повторять за доктором. — Хороший мальчик. Ты идеально справляешься, дорогой. Продолжай дышать, — доктор улыбнулся, его большие пальцы провели нежные линии по скулам Уилла, и, несмотря на то, что Уилл делал что-то до смешного простое, ему казалось, что он совершил нечто великое. Они стояли так долгие, медленные минуты, пока Уилл погружался в спокойствие, которое излучал доктор Лектер. Он ощущал это как безмятежную волну. Как мягкий пух на краю его сознания. Когда доктор Лектер наконец отступил назад, он опустил только левую руку. Другая двинулась, чтобы коснуться руки Уилла, переплетая их пальцы почти болезненно нежным движением, прежде чем использовать их руки как рычаг, чтобы затянуть Уилла внутрь. Дом был теплым и гостеприимным. Уилл не видел других гостей, но это объяснялось тем, что он опоздал. Вероятно, они уже ели. Он открыл рот, чтобы снова извиниться, но доктор Лектер опередил его. — Молчи. Мне плевать на одежду. Мне плевать, что ты опоздал. Меня волнует только то, что ты в безопасности, — он направился к лестнице, и Уилл, соединенный с доктором руками, последовал за ним. — Я хотел бы сначала проверить твои руки и ноги. Потом мы сможем переодеть тебя и присоединиться к остальным. — Ты не собираешься спросить, что случилось? — Есть видео, дорогой. «Добрый самаритянин спасает семью из трех человек». Ты был там, когда машина разбилась? Уилл вдохнул через нос, его тело согрелось и из носа потекли сопли. — Я ехал прямо перед ними. Увидел произошедшее в зеркале заднего вида, потом остановился у края моста и вернулся. Доктор Лектер хмыкнул. Они зашли в его спальню, где он наконец отпустил руку Уилла. — Разденься, пожалуйста. Я принесу аптечку. Уилл почти неосознанно кивнул. Он почувствовал, что не един со своим телом, его руки сразу же двинулись выполнять просьбу доктора Лектера, а разум парил в чем-то вроде свободного пространства. Сейчас было гораздо легче подражать дыханию доктора Лектера (позволить ему диктовать, что Уилл должен делать), чем думать самому. Доктор Лектер вернулся из ванной, когда Уилл закончил вылезать из своих брюк. Нога Уилла не выглядела слишком уж ужасно. На его бедре покоился уродливый синяк, но ничего непоправимого. Его предплечью так не повезло. Уилл был весь в царапинах от локтя до плеча и (хотя он не заметил этого сквозь темное, грязное пятно на рубашке) истекал кровью. Часть кожи, которая не была разодрана, соответствовала цвету его ноги. Уилл согнул руку. — Все в порядке. Я просто приму душ, когда вернусь домой. — Нет, ты не будешь этого делать, — доктор Лектер открыл аптечку на кровати, прежде чем вернуться в ванную за мокрой тряпкой. — Протяни руку, пожалуйста. Уилл подчинился, даже когда сказал: — Все правда нормально. Ты не обязан этого делать. — Пожалуйста, напомни мне, кто из нас когда-то был хирургом. Уилл закатил глаза. — Ты. — А кто из нас глупый мальчишка, чуть не упавший с моста? Уилл посмотрел вниз. Уставился на свое ушибленное бедро, влажные от грязи боксеры и промокшие от снега носки и неохотно пробормотал: — Я. Тряпка прошлась по его руке, Уилл почувствовал жжение. Он не вздрогнул. — Правильно. А теперь скажи мне, почему ты так стремился броситься навстречу смерти? Голова Уилла дернулась вверх, чтобы посмотреть на доктора Лектера, который был полностью сосредоточен на руке Уилла. — Все было не так. — Нет? — Нет. Все просто стояли вокруг, а машина вот-вот бы упала. Если бы я не помог, эта семья бы погибла. Темно-бордовые глаза встретились с взглядом Уилла, и, хотя лицо доктора Лектера оставалось бесстрастным, Уилл почувствовал гнев. Смертельно холодный и бушующий глубоко внутри. У Уилла перехватило дыхание. В голосе доктора Лектера не было той ледяной ярости, когда он сказал: — Они также могли умереть и с твоей помощью. С той лишь разницей, что ты бы умер вместе с ними. Уилл проглотил ком, застрявший в горле. Попытался защититься. Но все, что он смог выдавить: — Ты злишься. — Да. — Не из-за одежды. — Нет. — Ты злишься, что я… спас их? — Я зол из-за того, что ты так нагло рисковал своей безопасностью ради спасения трех незнакомцев. — Это были дети! Они могли умереть! — Да. Итог гораздо более предпочтительный, чем потерять тебя, — доктор Лектер снова встретился взглядом с Уиллом, непреклонный в своей честности, и продолжил. — Меня не волнует, что ты повел себя как герой, Уилл. Мне нужно только, чтобы ты оставался живым. Сердце Уилла неприятно екнуло в груди. Он удивился, когда почувствовал, как слезы щиплют его глаза, и еще сильнее удивился, осознав, что они принадлежали не ему. Доктор Лектер был не просто зол. Он был— — Ты был испуган. — Я был в ужасе, — он положил тряпку на крышку аптечки и достал спиртовую салфетку. Его нежные руки принялись очищать руку Уилла. — Глупый мальчик. Что я буду делать, если потеряю тебя? Чудесные, болезненные искры вспыхнули в груди Уилла при мысли о том, что доктор Лектер действительно беспокоится за него. Он облизал губы, не зная, что ответить. После целой минуты неловких размышлений он остановился на: — Извини. Я не могу обещать, что этого больше не повторится. — Тогда пообещай мне кое-что другое. Пообещай мне, что в следующий раз, когда ты окажешься в такой ситуации — в следующий раз, когда ты соберешься пожертвовать собой ради другого, — ты подумаешь обо мне. Подумаешь о своем единственном друге, у которого тоже есть только один друг, и о том, что я останусь один, если ты умрешь, — доктор Лектер отпустил руку Уилла, чтобы взять его за ладонь и поднес костяшки его пальцев к своим губам. — Пожалуйста. Не оставляй меня одного, Уилл. Дыхание Уилла сбилось. Все разумные доводы Уилла почему поступить так было правильно вылетели в окно, а допустить то, что он намеренно причинит вред доктору Лектеру, казалось невозможным. — Ты… — голос Уилла дрожал. Он вдохнул сквозь зубы. — Ты действительно предпочел бы, чтобы умерли они, а не я? — Mylimasis, я бы отдал жизни всех людей на том мосту, только чтобы знать, что ты в безопасности. Это было ужасно, жутко и это была правда. Уверенность, прозвучавшая в его признании — крайняя степень беспокойства доктора Лектера, должна была заставить Уилла убежать в противоположном направлении. Вместо этого, рука Уилла двинулась вперед. Ответным жестом, он поднес талантливые пальцы мужчины к своим губам. — Спасибо, — он прижался лбом к тыльной стороне ладони доктора Лектера, ненавидя себя за то, что ему снова захотелось плакать. Доктор Лектер шагнул вперед, его свободная рука обхватила обнаженную спину Уилла и притянула его ближе. Уилл ощутил все тело доктора Лектера через это движение («объятие» — машинально подсказал ему разум), от контура сильных ног доктора Лектера до губ и носа, прижатых к его скальпу. Уилл колебался кратчайшую секунду, прежде чем рухнуть в объятие, он почти отчаянно потянулся, чтобы схватить доктора Лектера за руки. Чтобы притянуть его ближе. Доктор Лектер подчинился и обхватил Уилла обеими руками, притягивая еще ближе. Его ладонь зарылась в волосы Уилла и прижала лицо профайлера к изгибу собственной шеи. Его хватка была настолько сильной, что Уилл не смог бы высвободиться, даже если бы очень постарался, а принуждение (поддержка) доктора Лектера было раем на земле. Уилл вдохнул запах доктора, благоговея перед ним. Доктор Лектер прошептал что-то приятное и сладкозвучное на другом языке, мягко касаясь губами волос и кожи головы Уилла, пока тот, наконец, не провалил попытку сдержать смешок и не отстранился. — Мы просто нелепы. — Ты идеален. Уилл взглянул в сторону, едва ли достаточно отстранившись, чтобы можно было засчитать это за «не прикасаться». — Нам нужно спуститься вниз. Твои гости ждут. Доктор Лектер утвердительно кивнул, чересчур довольный. — Ждут. Пойдем. Найдем тебе подходящую одежду. Он провел Уилла в гардероб, который был вдвое меньше его спальни, и выдвинул ящик комода, чтобы достать темно-синие боксеры. Он дал Уиллу черные носки, черный ремень и белую майку, прежде чем тщательно перебрать две дюжины пар одинаковых черных брюк. Он выбрал крайнюю справа пару брюк по причинам, которых Уилл не мог понять, а затем перешел к рубашкам. У доктора Лектера было не менее сотни рубашек всевозможных оттенков, многие из них были украшены мелкими узорами: от тонких линий до крошечных птиц. Он даже не взглянул на секцию белых рубашек слева, вместо этого просматривая голубые. Он остановился на той, что выглядела почти идентично той, что была на Уилле до этого, только с маленькими белыми завитками. И наконец, пара жемчужно-белых подтяжек присоединилась к куче одежды с относительно слабыми фанфарами. Он передал все Уиллу, затем вышел из гардероба, чтобы поднять с пола старую рубашку Уилла. Издалека она выглядела еще хуже. Уилл поморщился. — Именно поэтому не следует покупать мне хорошие вещи. — Неверно. Именно поэтому следует купить тебе еще больше хороших вещей, чтобы тебе было во что переодеться, когда ты их испортишь, — он снял запонки с рубашки за жалкую долю того времени, которое понадобилось Уиллу, чтобы надеть их. — Переоденься, пожалуйста. Уилл кивнул и направился в ванную комнату. Пока он заправлял рубашку, затягивал ремень до самой дальней отметки и прикреплял подтяжки, он старался сделать так, чтобы одежда выглядела так, будто она почти подходит ему по размеру, но невозможно было не заметить, как штанины волочатся по полу. Уилл вернулся в спальню, чувствуя себя более чем глупо. Доктор Лектер улыбнулся. (Не его обычная улыбка — хитрая и еле различимая; что-то более искренное. Более нежное). Уилл ухмыльнулся в ответ. — Достаточно стильно для тебя? — Почти. Доктор Лектер приблизился к Уиллу с грацией лебедя, скользящего по воде. Тыльной стороной указательного и среднего пальцев он убрал несколько локонов с лица Уилла, затем опустился на колени. Уилл попытался сделать шаг назад, но доктор Лектер поймал его за заднюю сторону икры и удержал на месте. — Доктор Лектер? — Брюки немного длинноваты, — доктор Лектер использовал руку, не удерживающую Уилла, чтобы похлопать себя по колену. — Ногу сюда, пожалуйста. — Что? Я не буду наступать на тебя. — Будет еще сложнее, если ты будешь пытаться балансировать на одной ноге, пока я поправляю брюки. Пожалуйста, Уилл. Наши гости ждут. Смущение охватило Уилла при напоминании о том, что он украл доктора Лектера с его же вечеринки. Внизу семнадцать человек ждали возвращения хозяина вечера. Его горло внезапно пересохло, Уилл сглотнул и очень осторожно двинулся так, что пальцы его ног и подушечка стопы оказались на колене доктора Лектера. Доктор Лектер совершенно невозмутимо начал подгибать конец штанины Уилла, чтобы та больше не волочилась по земле. Уиллу хотелось отвести взгляд, чтобы дать мужчине немного приватности, но было что-то идиллическое в докторе Лектере, стоящем на одном колене, в то время как Уилл стоит прямо. Дело было не только в том, что доктор Лектер был не против оказаться в таком положении ради Уилла. Казалось, он почти наслаждался этим. Будто очень сильно хотел… Быть ниже Уилла? Нет. Быть под Уиллом? Нет. Поддерживать Уилла? Да. Он хотел быть скалой, на которую опирался Уилл, и источником, из которого Уилл черпает силы. Хотел быть так же важен для Уилла, как Уилл был важен для него. Ганнибал мягко провел ладонью по его икре, закончив с первой штаниной, и Уилл осторожно переставил ноги. Очевидно, что Уилл был недостаточно хорошим другом для доктора Лектера, если тот считал, что ему нужно буквально оказаться на земле, чтобы добиться благосклонности Уилла. Доктор Лектер был так добр к Уиллу (всегда принимал Уилла во внимание и пытался вовлекать его в свою жизнь), что Уиллу было стыдно признать, что он не делал ничего в ответ. Основным языком любви доктора Лектера, без сомнения, были Прикосновения. Дальше шли Акты Служения, за ними шло Качественно Проведенное Время. Собственные умения Уилла принимать заботу шли в противоположном направлении, а его основным языком любви были Слова Поддержки и Одобрения. В то время как доктор Лектер уже понял это и нашел такой подход, который устраивал самого Уилла (постоянно поддерживал и хвалил его), Уилл эгоистично оставался в своей зоне комфорта. В ответ он пытался тоже предложить Слова Поддержки. Если Уилл действительно хочет, чтобы доктор Лектер чувствовал заботу, ему нужно приложить усилия, чтобы говорить на языке доктора Лектера. Ему нужно было прикасаться. Дискомфорт расцвел в Уилле от мысли инициировать контакт (мысли о том, что его отвергнут после его инициативы), но, когда доктор Лектер закончил с другой штаниной, Уилл знал, что он все равно сделает это. Достаточное количество людей в жизни доктора Лектера фальшиво улыбались, чтобы приблизиться к его репутации, деньгам или внешности. Чего он заслуживал, так это настоящей симпатии, выраженной понятным ему способом. Доктор Лектер поднялся с пола, изящно, как всегда, и вытащил из кармана запонки Уилла. Он с удивительной легкостью застегнул запонки на рубашке Уилла, затем поправил его подтяжки и улыбнулся. — Вот теперь ты выглядишь стильно. Или, по крайней мере, будешь выглядеть, когда наденешь туфли. — Мои туфли промокли, а твои слишком большого размера. Можно я просто пойду в носках? Доктор Лектер поднял обе брови, явно не впечатленный его ответом. — Нет. — Пожалуйста? Уилл посмотрел на доктора Лектера — посмотрел ему прямо в глаза и шагнул вперед так, что внутренняя часть его стопы уперлась в ботинок доктора Лектера. Физическое прикосновение. Доктор Лектер наклонил голову, задумавшись. Уилл выдержал несколько секунд любопытства, и доктор Лектер пробормотал: — Ужасный мальчик. Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать. Уилл улыбнулся, в равной степени ощущая нежность и сомнение. — Я начинаю думать, что это правда. — Правда, — доктор Лектер протянул руку и пригладил волосы Уилла в нескольких местах, вероятно, потому, что они выглядели не лучшим образом учитывая, что какое-то время назад Уилл выпрыгнул из падающего автомобиля, приземлившись на грязный мост. — А теперь, мой дорогой босоногий мальчик, присоединимся к нашим гостям. Я уверен, что ты голоден. — Как всегда. Уилл провел пальцами ног по туфле доктора Лектера, отстранившись. Они покинули комнату вместе.