Это семейное

      Ангеле четырнадцать, и в одном из многочисленных руководств по беременности, разбросанных по дому, она прочитала, что будущая мама должна избегать стресса и серьёзных физических нагрузок в течение нескольких недель, предшествующих родам. Этот план сразу же рушится, когда миссис Линдхольм будит её ночью, чтобы сообщить новость:       — Торбьорна ранили. Они сказали, он в критическом состоянии, — голос женщины почти ломается при этих словах.       Ангеле требуется секунда, чтобы подумать обо всём, что она могла бы сказать, но она отбрасывает все эти мысли и садится, чтобы обнять женщину, что приводит к тому, что она разражается слезами. Её руки дрожат, когда она крепко обхватывает плечи миссис Линдхольм. Остатки сна, за которые цеплялся её разум, рассеиваются в одно мгновение, когда тот начинает разгонятся, заглушая захлёбывающиеся рыдания на её плече вместе с её собственным громыхающим сердцем.       Она отталкивает тревогу, грозящую затопить горло, и заставляет себя думать о важном. А именно: что будет значить для неё, если мистер Линдхольм умрёт?       Самым насущным вопросом, при таком сценарии, будет то, оставит ли миссис Линдхольм её у себя. Поглаживая спину своего опекуна, она приходит к выводу, что ей ничего не угрожает. Она была образцовым ребёнком и продолжает быть им даже сейчас, предлагая плечо, на котором можно поплакать. Деньги также не являются проблемой для семьи Линдхольм, ведь для того, чтобы значительно проехаться по их финансам, потребовалось бы кормить ещё сотню ртов. К тому же, её собственный восторг по поводу ещё не родившейся девочки сыграет в её пользу, ведь она уже выразила готовность помочь с новым Линдхольмом. Если только женщина не найдёт себе нового мужа почти сразу же – что Ангела считала очень маловероятным – она останется одна ухаживать за малышом, а этого она, конечно же, не захочет.       Да, подытоживает Ангела, ей ничего не грозит.       Разобравшись с этой мыслью, Ангела позволила менее важному вопросу всплыть в её сознании. Что для неё будет означать жизнь здесь без мистера Линдхольма?       Это не обязательно должно привести к каким с существенным изменениям, думает она. Мужчина и так в основном отсутствует из-за своей работы. Это просто будет означать, что он больше не будет звонить и спрашивать, как прошёл её день, не будет слушать, как она (и его жена, в основном его жена) разгадывает тайну нанитов, или какие новые зоологические мелочи она узнала в свободное время. Это было бы... странно. Хуже. Она привыкла к этому, и даже стала предвкушать их прогулки, когда он возвращается домой на несколько дней – они всегда ходят есть мороженое. Это напоминает ей о том, как он снова появился в жизни Ангелы.       Она надеется, что с ним всё будет хорошо. Миру станет хуже без него, если он умрёт, а миссис Линдхольм будет опустошена.       Утром они первым делом вылетают в Цюрих. Полёт прошёл без происшествий, если не считать дополнительные досмотры, которым Ангела снова должна была подвергнуться. Она не была в столице Швейцарии с тех пор, как умерли её родители, и город резко контрастирует с её воспоминаниями о руинах, которые она покинула. Здесь всё блестящее и новое. Ей это нравится. В других местах много грязи и копоти. Логично, что город, в котором базируются герои мира, должен быть сияющим маяком, что он должен стоять там, где когда-то были только пепел и прах.       Они находят мистера Линдхольма, он не спит и препирается с мистером Рейнхардтом. Или, ну... они находят бо́льшую его часть. Рука, судя по всему, отсутствует, а лицо закрыто бинтами так, что виден только один глаз. На долю секунды в палате воцаряется тишина, после чего мистер Рейнхардт улыбается самой широкой улыбкой, которую Ангела когда-либо видела, и вскидывает руки в знак приветствия. Мистер Линдхольм, несмотря на явную боль, тоже улыбается, хотя его улыбка и не достигает своей обычной ширины. Миссис Линдхольм почти бежит к кровати мужа, словно желая убедиться, что он действительно там, а сама Ангела не знает, что ей делать, пока супруги погружаются в свой собственный мир.       К счастью для неё, она не единственный такой человек в палате, и как только мистер Райнхардт бросает многозначительный взгляд в сторону двери, они оба уходят, чтобы дать Линдхольмам возможность побыть наедине.       — Как Ингрид это восприняла? — голос гигантского мужчины нарушает тишину снаружи. Ангела несколько секунд думает, что сказать; должна ли она просто признать, что женщина рыдала, заснув в её объятиях?       — Как и можно ожидать, наверное.       — Хмм. Я понял. А ты сама?       На этот раз она мешкает с ответом гораздо дольше. Она не знает этого человека, кроме как по плакатам и его немногочисленным визитам. Что он хочет от неё услышать – что с ней всё в порядке? Что она волнуется? Она не понимает, почему кто-то должен чувствовать необходимость говорить с ней об этих вещах. Мистер Линдхольм здесь единственный, кто пострадал, это его семья, которую надо...       ...а.       — Бывало и хуже.       Её ответ привёл мужчину в замешательство.       — Ты серьёзно?       Неправильный ответ, видимо.       — В лагерях. И... — и ничего. Если он не знает о дяде, она более чем счастлива оставить всё как есть.       — Всё нормально. Мне не стоило спрашивать.       Ангела пожимает плечами, не зная, что на это сказать.       Когда миссис Линдхольм наконец открывает дверь, чтобы пригласить их обратно, Ангела обнимает мистера Линдхольма, а затем усаживается рядом, чтобы послушать историю от рыцаря, бывшего с ними. О том, как они попали в ловушку, о героическом спасении мистером Райнхардтом и ещё более героическом спасении раненого из боя. Ангела находит такие подробности не слишком интересными.       Главное, что мистер Линдхольм жив и относительно цел и здоров. Возможно, это даже улучшит ситуацию в долгосрочной перспективе, если потеря руки сподвигнет его уйти с передовой и оставаться дома с ними.