Это семейное

      — Папа?       Её приёмный отец, услышав это слово, слегка поперхнулся. Ему, должно быть, так же неловко слышать это слово, как и Ангеле говорить, судя по его широко округлившимся глазам. И всё равно. Это кажется не менее странным, чем называть его вслух сейчас мистером Линдхольмом.       — Да? — отвечает он, прочистив горло.       — Ты знаешь, что случилось с моим дядей?       Мужчина полностью отставляет кружку в сторону, сосредоточенно нахмурив брови и устремив взгляд на горизонт Цюриха.       — Если я правильно помню, Интерпол потерял его след где-то в Стамбуле, но это было много лет назад. А что?       — Мне просто стало интересно, что с ним случилось после того, как Югендамт забрал меня. Наверное, мне любопытно, почему он... сделал то, что сделал, а потом просто... — забыл об этом. О ней. Как будто это было неважно. Как будто это не изменит мир. Как будто это не имело значения. Как будто у него были более важные дела.       Ангела ощущает себя незначительной даже при мысли о такой возможности. Она даже не может представить себе что-то настолько грандиозное, ради чего можно без раздумий оставить нанитов.       Когда Ангела объявляет о своём желании поехать на каникулы в Турцию по окончании третьего курса университета, её приёмные родители по понятным причинам удивляются. Она никогда не проявляла никакого интереса ни к путешествиям, ни даже просто к отдыху, всегда проводя всё своё время между исследованиями и тремя Линдхольмами. Их реакция... неоднозначна, и Ангела с запозданием вспоминает, что её желаемое место находится там же, где её приёмный отец потерял свою руку. Её мать какие-то секунды выглядит счастливой, а затем бросает неуверенный взгляд в сторону мужа, который, со своей стороны, в основном просто интересуется её выбором.       — Я подумала, что Бригитте понравится сменить обстановку. Мы всегда просто катаемся на лыжах, — она готовила своё оправдание уже несколько недель. Кроме того, её сестре это действительно должно понравиться. С их графиком, они никогда не уезжают далеко от дома и надолго. Бригитта относится к Цюриху как к далекой стране. Ей будет полезно увидеть, что на этом мир не заканчивается. Их родители, кажется, согласны с этим.       Сойдя с самолёта, Ангела приходит к неприятному осознанию, что то же самое можно отнести и к ней. На её легкие обрушивается гнетущая волна жары, совсем не похожая на ту, к которой она привыкла в горной Швейцарии или в пронизывающих северных ветрах Швеции. Возможно, было бы разумнее приехать сюда во время зимних каникул, но что сделано, то сделано, и Ангела не может позволить себе ждать так долго. Три года исследований, половина времени, проведённого в университете, и ничего, кроме одной неудачи за другой. Она намерена присоединиться к «Overwatch» ещё через три года, и если она не придумает что-то грандиозное, чтобы привлечь к себе внимание, этого просто-напросто не произойдёт. Особенно беря во внимание её маленькую фигурку.       Стамбул... интересный, полагает Ангела. Даже красивый. Но ничто, от величия Собора Святой Софии до очаровательных маленьких уличных ларьков, не привлекает её внимания так, как её закрытое одеждой тело. Она также хорошо скрывает свою почти не существующую заинтересованность, не желая портить настроение своей семье. Её приёмный отец ведёт их посмотреть улицы, на которых он сражался в тот день, когда потерял руку, рассказывая о событиях с отстранённым лицом и с рукой жены на плече. Ангела молчит, как всегда, когда ей нечего сказать. Её сестра заполняет эту пустоту со всем пылом, на который способен только пятилетний ребёнок.       Всё это не то, ради чего Ангела приехала сюда. Последний след дяди заканчивался в подбрюшье турецкого мегаполиса, и именно здесь она намерена взять его след. Она провела с этим человеком годы, и если кто и может определить, где он прятался, так это она. Если кто и знает его особенности и приметы, так это она. Она заранее провела расследование и уже нашла несколько районов, похожих на те, что она помнила с детства. Немного запущенные, но не бедные. В стороне от глаз, но не спрятанные. Здесь поблизости нет преступлений, которые могли бы привлечь внимание властей, или так говорят записи о её старом районе. Вооружившись переводчиком в телефоне, Ангела отправляется на поиски.       У неё есть всего несколько часов в сутки, потому как ей приходится сбегать от семьи, но она делает успехи в поиске людей, которые жили тут в нужное время. В основном это владельцы магазинов и пожилые люди. Когда они спрашивают её, почему она ищет этого человека, она говорит им правду: она ищет своего дядю, с которым потеряла связь. Этого достаточно, чтобы убедить большинство, и достаточно туманно, чтобы они допридумывали сами остальную часть истории. Бедная девочка, думают они, ищет иголку в пылающим стоге сена, которым был Стамбул во время Восстания машин. По правде говоря, самое трудное это избегать полиции, в которую одна обеспокоенная женщина обращается по поводу одинокого девятилетнего ребёнка, бродящего по ночам.       Город, может, и стог сена, но она и не ищет иголку. Полубесплатная клиника, где лечат от всего и вся, гораздо отчетливее, чем лицо дяди. И в конце концов она находит нужный след.       — Ах, да, бывал здесь такой врач, работал по доброте душевной, такой приятный человек. Я едва мог дышать после десяти шагов, когда обратился к нему, а теперь взгляни на меня! Говоришь, он пропал? Какая жалость.       Ангела решила не упомянуть, что в тот день, когда этот старик пришёл к дяде за лечением, он был в одном шаге от смерти. Иногда люди умирали на дядином приёме, но Ангела узнаёт смертельный случай рака легких, когда слышит о нём, а экспериментальная медицина дяди была самой опасной из всех.       Номера телефонов, которые ей удаётся раздобыть, а их на самом деле два, оба давно нерабочие. Самая полезная информация, которую она получает, это адрес квартиры, где дядя открыл свою клинику. Вернее, адрес хозяина этой квартиры.       — Вы не похожи, — это первое, что говорит мужчина, когда она объясняет цель своего визита в его дверь.       — Он мой дядя, не отец.       — Хмпф. А где твои родители? Такие маленькие девочки не должны гулять одни по ночам.       Она уже не маленькая, а взрослая, ладно? Не то чтобы она тратит силы на объяснения этого.       — Мертвы.       Мужчина морщится, но рассказывает ей то, что, как он утверждает, помнит. Как какой-то немец звонил ему по поводу аренды квартиры много лет назад. Да, он был врачом. Странноватый, конечно, но ему-то что? Взял и свалил в один прекрасный день, не сказав ни слова. Хотя всегда платил вовремя.       — У вас остался телефон, по которому он вам звонил? Можно мне на него взглянуть?       — Да это ж давно было, годы уже как, я удалил всю историю звон–...       — Я обменяю ваш телефон на свой.       Когда Ангела возвращается в отель тем же вечером, она беднее на один телефон стоимостью в тысячу евро, но кроме того, что ей приходится придумывать отговорку для своих родителей по этому поводу, это её не волнует. Оба телефонных номера, которые она раздобыла до этого, были связаны с публичной фигурой дяди. У неё нет уверенности в том, что номер, который дядя использовал до приезда в Стамбул, остался прежним, но попробовать стоит.       Остаток их поездки проходит без происшествий. Во всяком случае, для Ангелы. Они посещают все обязательные для посещения достопримечательности и даже некоторые менее известные места, рекомендованные знакомыми её приёмного отца. По крайней мере, её семья хорошо проводит время, поэтому она старается принимать участие в их активности. Вряд ли она может сделать что-то ещё, не имея под рукой компьютера.       К концу их путешествия Ангела единственная из четверых, кто не похож на варившегося омара по цвету. Она никогда не задумывалась об этом, но в этом есть логика. Солнечный ожог это просто ещё одно слово для обозначения воспаления, как и много что ещё. С её нанитами, неустанно трудящимися над поддержанием клеток в первозданном виде или заменой повреждённых радиацией, она легко может вечно сидеть под солнечными лучами без защиты или последствий. Или загорать, так как ей не нужен дополнительный меланин.       Вскрыть хранилище памяти нового старого телефона проще простого. Сегодня техника никогда не теряет данные при том объёме памяти, которым она располагает. Удалённое видео может быть восстановлено спустя годы, если устройство не было заполнено до отказа другими вещами, что уж тут говорить об искомой ею короткой строке из цифр весом в несколько килобайт.       Ангела сортирует данные о звонках по датам, отбрасывая бо́льшую их часть. У неё есть временные рамки в несколько месяцев, потому что никто точно не помнит, когда приезжал дядя, кроме того, что это было летом. В результате у неё остается... несколько сотен уникальных телефонных номеров. Но всё нормально. Изолировать код её нанитов тоже утомительное занятие. Она уже привыкла.       Большинство, то есть почти все абоненты отвечают ей по-турецки. Она приготовила для них несколько слов, чтобы объяснить, что пыталась позвонить своему дяде Людвигу, и извиниться за то, что побеспокоила их в этот вечер. Она не стала бы тратить время даже на это, но есть ненулевой шанс, что это может сработать, так как дядя может ответить ей в самом начале на языке, отличном от немецкого.       Спустя две ночи, уже почти решив идти спать, Ангела натыкается на аномалию в виде череды вульгарностей с сильным акцентом, брошенных в её сторону по поводу позднего часа. На английском.       По крайней мере, она думает, что это английский. Она не может разобрать даже половины слов.       — Это Ангела Циглер. Это–...       — Циглер? Щто эта ещё должно оз–.. Стоять, нит, ты ни она! Хто это?       — Ангела Циглер, — произносит она своё имя, вздрогнув. Её сердце снова отдаёт болью с каждым участившимся ударом, как не было со времен её первой и единственной попытки создания самовоспроизведившихся нанитов. — Я ищу своего дядю.       Проходят секунды, и единственным звуком в ушах Ангелы становится её собственная бурлящая кровь. Затем звонок обрывается. Она пытается позвонить ещё раз, дважды, но оба раза номер оказывается недоступным.       Возможно, это был не дядя, но связь определенно есть. Во-первых, он знал их фамилию. Во-вторых, он знал кого-то по фамилии Циглер и бросил трубку, как только понял, что звонит не тот, кого он знал. Всё это хорошо и, конечно, есть от чего отталкиваться, но Ангела ученый, а не детектив или шпион. У неё вообще есть шанс отследить местоположение по телефонному номеру?       Быстрый поиск в Интернете подсказывает ей, что да, это возможно. И легко. Хах.       Однако, её попытки не приносят результата. Не потому, что метод не работает. Он работает. Сайт прекрасно отслеживает её собственное устройство, переходя на улицу, в сад, где она его положила, чтобы убедиться, что программа на самом деле не просто отслеживает её по её компьютеру. Он даже находит её детский дом, когда вводит номер старой воспитательницы. Наверное, думает она, вынуть и уничтожить SIM-карту, или уничтожить телефон, или что там мог сделать этот человек, занимает гораздо меньше времени, чем её открытие того, что она может отследить человека по номеру телефона, а затем сделать это.       ...Теперь что? Если она попросит помощи у своих приёмных родителей, они узнают, что она поймала ниточку дядиного халата, и она не питает иллюзий, что они тут же не передадут это властям. Ангеле, конечно, было бы приятно увидеть, как дядю посадят в тюрьму за то, что он сделал. Он, безусловно, заслуживает длительного тюремного заключения. Однако, это не поможет ей, а значит, и человечеству. Ей нужен прорыв, и как можно скорее. Экономика в масштабе жестока – с каждым днём, когда ей не удаётся создать своих нанитов, сто тысяч человек умирают в тот же день, и так может происходить десятилетиями. Но на какие бы преступления ни был способен дядя, он никогда и близко к таким цифрам не подойдёт.       Кроме того, если она расскажет об этом, ей придётся признаться, что во время их пребывания в Стамбуле она тайком уходила по ночам, и, что ещё хуже, что у неё были совсем другие мотивы поехать в Турцию, чем те, о которых она рассказала родителям. Нет. Нет, так не пойдет.       Ангела смотрит на свой старый телефон в тишине ночи, чувствуя себя более истощённой, чем, как она думает, возможно. В любом случае, это была хорошая попытка. Идея, рождённая желанием пропустить трудную часть, а не работать над ней, как взрослый человек. Лишь зря время потеряла. Она может справиться с этим сама. Она сможет. Она должна.       Её решимость длится всего неделю.       Она на прогулке с Бригиттой, когда раздаётся звонок. Поскольку Ангела свободна бо́льшую часть лета, Линдхольмы решают поручить ей заботу о сестре, вместо того чтобы отправить девочку в детский сад. Про себя же Ангела считает, что Бригитта уже достаточно взрослая для того, чтобы не нуждаться в присмотре – сама Ангела была примерно в том же возрасте, когда убили её родителей, и она тогда прекрасно справлялась. Это не значит, что она возражает, совсем наоборот. Просто беспокойство их родителей не имеет под собой никакой почвы. Маловероятно, что Бригитта с дуру убьёт себя, если останется одна дома. Дядя зачастую оставлял её одну, а она всё ещё жива, не так ли?       Удивительно видеть, как её сестра может вот так запросто подойти к группе других детей на детской площадке и спокойно влиться в неё. Делала ли она так же, когда была в её возрасте? Ангела не может вспомнить.       Она выходит из своих размышлений из-за её телефона, который звонит под мелодию какой-то турецкой песни, которую она так и не удосужилась сменить. Это хороший рингтон, громкий и резкий. Она не смогла бы пропустить его, даже если бы захотела.       — Это Ангела Циглер, — ответила она неизвестному звонившему.       — Привет, дорогуша. Я тут услышал, что ты меня искала.       Ангела сразу же выпрямляется от немецкого языка, льющегося из динамика.       — Кто это? — она должна убедиться. Голос... похож на тот, что она помнит. Она никогда не сможет забыть его, но из-за телефона он растянут и искажён.       — Что же ты, я-то думал, ты помнишь голос своего дяди. Мне сказали, что тебе удалось дозвониться до моего знакомого. И хотя я не против воссоединения семьи, сомневаюсь, что ты искала меня по этой причине, да?       Ангела сразу переходит к сути, к бесконечной забаве своего нерадивого опекуна.       — Эта старая штучка? Мне лестно, что ты идёшь по моим стопам, но я думал, ты будешь гораздо амбициознее этого.       Ангела вздрагивает, в её голове пронесся ураган язвительных мыслей, ни одну из которой она не озвучивает. Идёт по его стопам? Ха, разбежался! Она стремится изменить мир. А что он сделал с созданной им удивительной технологией? Ни-че-го! И он говорит ей не достаёт амбиций?       — Это всего лишь ступенька.