Это семейное

      Ангеле двадцать два, когда ей вручают диплом магистра медицинских наук, и ей уже не нужно так сильно напрягать шею, как два года назад, когда она получила диплом по робототехнике. Кроме того, она находится в уникальном положении: на входе её ждут представители корпораций, занимающихся исследованиями и разработками, чтобы произвести хорошее первое впечатление на неё и переманить её к себе на стажировку, а не наоборот. Два года, которые она потратила на совершенствование своей технологии, не прошли незамеченными, да и не могли пройти незамеченными. Не с теми ниточками, за которые дёргали её родители.       Корпорации, должно быть, считают себя щедрыми, предлагая ей достаточно денег, чтобы она могла уйти на пенсию, как только закончится контракт, и жить в комфорте следующие сто лет или около того. Чего они хотят взамен – всего лишь права на её нанотехнологии. Им придётся придумать что-нибудь получше.       Там же её ждёт мама с Бригиттой и мистер Райнхардт, возвышающийся над ними. Сначала её хватает сестра – ей уже восемь, и, к огорчению Ангелы, в недалеком будущем она должна её перерасти, а затем одна рука, вероятно, такого же веса, как они с её сестрой вместе взятые, с энтузиазмом, который она привыкла ассоциировать с медведем-мужчиной.       — Только посмотри на себя! Всё ещё мне по щиколотку, а уж готова захватить весь мир! — Ангела принимает это заявление за исключение, она всегда вела себя вежливо с этим человеком. Тем не менее, сейчас нет необходимости подделывать улыбку.       — Я удивлена, что вы пришли.       — Ну конечно я пришёл! Твои родители с меня шкуру бы сняли, если бы я был на этом континенте и не появился.       Мать закатывает глаза на это и обнимает её, как только гигант отходит.       — Я горжусь тобой, Ангела.       В общем, это, наверное, лучший день в её жизни.       Они остаются так некоторое время перед тем, как продолжить праздник – в основном из вежливости выслушивая всех заблуждающихся продавцов, каждый из которых пытается убедить Ангелу, что они – её самая лучшая возможность. Было бы невежливо оставить их всех в подвешенном состоянии, не сказав хотя бы пару слов. Кроме того, она обязательно прощается со своими однокурсниками. Они могут не быть её друзьями, ничего такого близкого, но ей ничего не стоит пожелать им удачи в их будущих начинаниях.       Ангела позволяет своей сестре выбрать, куда пойти поесть. Пиццерия, совершенно неудивительный выбор, но свежеиспеченная выпускница университета не имеет ничего против.       — Ну так, — говорит мистер Райнхардт за своей пиццей. Они взяли две, одну для него, другую для остальных. — Ты всё ещё хочешь вступить в Overwatch, или что-то изменилось с момента нашего последнего разговора? Я слышал, что для студентки у тебя были очень даже неплохие успехи.       — Это всё мама с папой, — она собирает выброшенные кусочки ананаса с ломтика Бригитты и кладёт на свой. Её сестра такой избирательный ребёнок. — National Geographic даже не посмотрели бы в мою сторону, если бы за мной не стояло их имя.       — Не принижай себя, Ангела, твоя работа потрясающая, — вмешивается её мама.       — Я знаю, — возможно, она не будет выдавать новые невозможные изобретения каждую неделю, как это делает дядя, но в конечном итоге именно её работа, а не его, навсегда изменит мир. — Суть не в этом. Я сту–... я была просто студенткой. Сколько людей восприняли бы меня всерьез без вас? Я про это говорю.       — А. Я понимаю. Столько талантов пропадает впустую, потому что им не дают шанса расцвести, — мудрёно кивает мистер Райнхардт. — Но мы отклонились от темы. Какие у тебя планы?       — Ничего не поменялось. Я подам заявление и посмотрю, пройдёт ли оно.       — Ба. Ну конечно оно пройдёт! А если по вмешательству самого дьявола этого не произойдёт, я обязательно проведу личное расследование. Ты как раз из тех людей, которых мы всегда ищем.       Приходится приложить усилие, но Ангеле удаётся не засиять от счастья. В основном. От знающей улыбки мамы всё равно не получается скрыться.       В итоге Ангела вообще не подаёт заявление. Когда вечером того же дня она проверяет почту, то обнаруживает уже присланное ей предложение, затерянное среди десятков других. Оно выделяется из общей массы своей честной краткостью. В корпоративной почте поэтично (или то, что их отдел кадров должен считать поэтичным) рассказывается о её способностях, о том, как они с нетерпением ждут возможности помочь ей с ростом, и так далее, и тому подобное. Все они читаются одинаково, и все они содержат одну и ту же суть, как только прорваться через всю эту обольстительную речь.       Они хотят купить права на её технологию.       Даже если бы Ангела была человеком материалистичным, она всё равно не стала бы рассматривать предложенные ей варианты. Её технология, как она точно знает, стоит миллиарды только как интеллектуальная собственность, и ещё больше – как индустрия, когда она разовьётся в индустрию; в этот конкретный момент её разум пока не в состоянии понять, о какой сумме идёт речь. Предлагаемые миллионы могут показаться заманчивыми для выпускника, не имеющего базу поддержки, но, конечно же, не для Ангелы.       В разительном контрасте, «Overwatch» предлагает ей зарплату ассистента хирурга, которая чуть выше той, что была у неё во время обучения. Хотя это вовсе не является фактором, повлиявшим на её решение, Ангела с издёвкой задаётся вопросом, было бы предложение выше, если бы весь «Overwatch» не узнал о её желании присоединиться задолго до этого. Без разницы. Её внимание привлекает вторая часть предложения, где ей предлагают должность ведущего исследователя (зарплата договорная) отдельно от её стажировки. А именно: сохранение за ней прав на её технологию как интеллектуальной собственности. Это, и всё подписано Джоном Фрэнсисом Моррисоном.       Она удаляет все оставшиеся сообщения, не читая их.              

***

      Странное это ощущение – войти в штаб-квартиру в Цюрихе в качестве члена «Overwatch», а не гостя. Сидеть за собственным столом, в собственном кабинете, а затем встретить собственную исследовательскую команду – некоторых из них она даже знает по своим визитам в штаб-квартиру! У них выстраиваются странные отношения. В лабораториях она может быть их начальником, но в операционной они имеют над ней старшинство. Ясно как день, что смена ролей в лабораториях ущемляет их гордость. По крайней мере, поначалу. Ангела прилагает все усилия, чтобы не выходить за их пределы и вести себя как младший сотрудник во время операций, даже когда она явно может сделать работу лучше, чем её предполагаемые старшие коллеги.       Что касается её исследовательского проекта... что ж.       — Мы хотим, чтобы вы занялись биологическим направлением, — сообщает Моррисон ей через неделю после её начала работы, когда она заканчивает обживаться.       — Что? Почему? Моя технология работает совсем не так.       — Помнится, Торбьорн говорил обратное. Разве ты не разрабатывала не так давно органические версии своих нанитов?       — Годы назад, — поправляет она мужчину. — И я забросила их, потому что они не работали должным образом. Командир, всё, что они должны были делать, но так и не смогли, нынешняя итерация уже умеет. Откуда это вообще взялось?       Мужчина вздыхает, заметно осунувшись в своём кресле.       — Были... высказаны опасения по поводу того, что развитие твоей технологии может – то есть наверняка – расстроить определённые слои населения.       Определённые сло–       — Вы хотите сказать, что желаете, чтобы я затормозила развитие моей технологии из-за каких-то полудурков-пуристов, неспособных отличить человека от машины? — впервые за очень долгое время Ангела чувствует, как в её животе закипает неподдельный гнев.       — Нет, я не говорю, что хочу этого, — морщится Командир. — На самом деле, это самое далёкое от того, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты своей работой спасала жизни людей. Если для того, чтобы сделать это быстрее, нужно добавить немного пластика в человека, я совсем не против.       — Тогда почему–...       — Потому что будет обратная реакция. Восстание машин ещё слишком свежо в памяти мира, а технология, которая превращает людей в киборгов, вроде этой–...       — Киборги не–...       — Это неважно. Они будут гнуть именно эту линию. Ты сделаешь или нет?       Эти слова лишь поверхностно являются вопросом. Ангела знает приказ, когда слышит его. Она кивает, не доверяя своим губам, чтобы не произнести то, о чём потом пожалеет, и покидает кабинет до того, как это произойдёт       Проходят недели, прежде чем ярость, бурлящая в её животе всякий раз, когда она думает о своей работе (а это бо́льшая часть времени, когда она бодрствует, и бо́лльшая часть времени, когда она спит), перерастаёт в глубоко запрятанную обиду. Она считала Командира человеком более великими, тем, кто не прогнётся при первых требованиям пещерных людей, требующих, чтобы единственный огонь в их землянке был потушен из-за страха перед ним. Недели, в течение которых ей и её команде приходится сосредоточиться на переделке существующей технологии – опять же, чтобы соответствовать потребностям проекта – в итоге производят неполноценную версию того, что у них уже было.       Поначалу её команда не воспринимает это так. Только после того, как они увидели тошнотворную, бесформенную форму их лабораторной крысы после первой инъекции, Ангела перестала замечать насмешливый блеск в их глазах всякий раз, когда она высказывала претензии по поводу всей этой ситуации. Должно быть, они заранее считали себя лучше неё, уверенными в своей способности легко добиться успеха там, где не справился новичок вдвое меньше их по размеру и возрасту.       Ангела быстро опровергает их сомнения. Возможно, она просто не очень хороший учитель, но концепции, которые она схватывает на лету без всяких объяснений, иногда занимают у других несколько часов, чтобы довести их до чего-то близкого к пониманию. Она не может отрицать, что ей приятно, когда люди, сомневающиеся в её способностях, имеют такие явные проблемы с её работой. Но это также и разочаровывает. Она всегда предполагала, что это перестанет происходить, когда она закончит университет и присоединится к группе коллег-единомышленников. Ну, не до такой степени – не всем дано обладать величием.       Это не значит, что нет впечатляющих людей, с которыми ей удаётся поработать. Ангела знакомится с доктором О'Доран через несколько месяцев работы, когда та прилетает с Британских островов, после её просьбы пригласить генетика, чтобы помочь её команде усовершенствовать работу её нанитов на аминокислотном уровне. Она слышала об этой женщине раньше, даже читала некоторые её работы, но ничего из этого не идёт ни в какое сравнение увидеть её лично. Её трудовая этика безупречна. Её диссертации блестящи. Ей требуется максимум несколько секунд, чтобы понять идеи, на объяснение которых Ангеле обычно требуются минуты. Её самый настоящий энтузиазм в работе над революционной технологией ничто иное, как радость, так же как и обсуждение тонкостей и нюансов их соответствующих областей.       Несмотря на все эти впечатляющие качества, Ангела быстро понимает, что доктор О'Доран пропащая женщина. Да, она гений, но при этом бессовестный человек, лишённый стыда. На каждый мост, который Ангела строит для возможного использования в будущем, Мойра разрушает другой.       — Не могли бы вы... — задаётся она вслух однажды за обедом после очередного язвительного комментария ирландки по поводу компетентности её подчинённых, — ...держать такие мысли при себе?       Черты лица Мойры приобретают отчётливо выраженную грусть, как будто одна эта мысль задевает её.       — Фактами следует делиться такими, какие они есть. Если кто-то чувствует себя уязвлённым, услышав правду, в его же интересах устранить причину, а не реагировать на симптом.       Ангела тактично умалчивает о том, что явное указание на чьи-то недостатки, по её мнению, только ещё больше укрепит их.       Эта женщина чем-то напоминает ей её дядю. Она слишком сосредоточена на своих исследованиях, чтобы беспокоиться о последствиях того, что люди увидят их в неправильном свете. Команде Ангелы не нравится работать с ней. Не нравится, что она открыто считает себя лучше других. И неважно, что Мойра полностью права в этой оценке – они никогда не пойдут к ней на контакт по собственной воле. Несмотря на то, что исследования Мойры являются новаторскими, они не преподаются по всему миру. Хотя она гениальна, её не приглашают читать лекции ни в одном университете. Хотя её работа спасает тысячи людей, она ещё не видела ни одного благодарного пациента, который пришёл бы сказать спасибо ей или даже просто послать коробку конфет. Да и сама она, похоже, ничем этим не интересуется. Они с дядей прекрасно поладили бы.       Загвоздка, однако, в том, что неважно, затмевает ли дядя своей гениальностью всех, кого Ангела когда-либо встречала – он по-прежнему разыскиваемый преступник, у которого почти нет перспектив в жизни. Нетрудно догадаться, чем может закончиться путь Мойры: одиночество и отсутствие средств.       Это ужасно жаль, на самом деле, она хотела бы работать с этой женщиной более тесно. К сожалению, какой бы занимательной Ангела ни находила её, доктор О'Доран не может заменить остальных членов её команды, их связи или доброе слово Командира Моррисона. Поэтому она терпеливо выслушивает жалобы Мойры и её команды друг на друга, кивая, улыбаясь и успокаивая, когда это необходимо. Проблема, в конце концов, решится сама собой, как только закончится их сотрудничество, и ей не нужно портить отношения ни с кем из них, принимая чью-либо сторону.       Не тогда, когда ей просто приходится работать с одной частью уравнения. Не тогда, когда она надеется когда-нибудь работать с другой.